Залетела от Братвы

Глава 17 — Дженнифер

Я сижу за своим столом, и тихое щелканье клавиатуры заполняет тихую комнату. Это мирно, даже слишком мирно. Гул ноутбука ощущается как успокаивающая колыбельная, пока я заканчиваю очередной маркетинговый проект для клиента. Ничего гламурного, но это оплачивает счета. Что еще важнее, это позволяет мне скрываться.

Звонок в дверь прерывает мое внимание. Должно быть, это еда, которую я заказала. Я отодвигаю стул и встаю, глядя в сторону детской кроватки, когда прохожу мимо. Крошечная фигурка Тайлера свернулась калачиком, его грудь поднимается и опускается с каждым вдохом, такой мирный, такой невинный. Его маленькая рука дергается во сне, как будто он видит сон.

Тепло наполняет мою грудь. Тайлер — единственное, что удерживает меня на земле. Все, что я делала с тех пор, как уехала из Нью-Йорка, с тех пор, как сбежала от Тимура, было для него. Эта жизнь может быть не такой, какой я ее себе представляла, но она безопасна. По крайней мере, безопаснее, чем была бы, если бы Тимур знал о нем.

Я открываю дверь и обмениваюсь быстрой улыбкой с курьером. Он передает мне сумку, и я закрываю за собой дверь. Рутина всего этого стала моим безопасным пространством — работа, Тайлер, приготовление ужина или заказ еды на вынос, повторяю. Однообразие по-своему успокаивает, как будто я наконец могу что-то контролировать в своей жизни.

Поставив еду на кухонный стол, я делаю глубокий вдох и позволяю своим мыслям блуждать. Это моя новая жизнь, моя тихая жизнь, скрытая от хаоса и страха, которые я раньше чувствовала каждый день. Здесь, в этом маленьком городке, никто не знает, кто я на самом деле. Никто не знает, что я должна быть Дженнифер Джуэлс, девушкой, которая работала в Empire City Estates и у которой был роман с самым опасным мужчиной в Нью-Йорке.

Я опускаюсь в кресло за столом, Мои мысли устремляются к Тайлеру. Он еще не проснулся, но скоро проснется. Мой маленький мальчик, с его густыми темными волосами и пронзительными глазами. Сходство с Тимуром неоспоримо. Каждый раз, когда я смотрю на Тайлера, я словно вижу частички его отца, смотрящие на меня, напоминая мне о жизни, от которой я сбежала.

Я не могу не задаться вопросом, как долго я смогу продолжать это. Сколько времени пройдет, прежде чем Тайлер начнет задавать вопросы о своем отце? Когда он станет старше, что я ему скажу? Что произойдет, когда придет время идти в школу? Придется ли мне объяснять, почему у него нет отца? Будут ли люди задавать вопросы? Эта мысль ужасает меня.

Иногда я думаю о том, что бы случилось, если бы Тимур нашел нас. Будет ли ему вообще все равно? Будет ли он в ярости из-за того, что я не даю ему сына? Или он просто сделает то, что всегда делает — возьмет ситуацию под контроль, увезет Тайлера и оставит меня ни с чем?

Эта мысль вызывает дрожь в моей спине. Я отталкиваю ее, сосредотачиваясь на настоящем. Сейчас Тайлер в безопасности, и это все, что имеет значение. Я не могу позволить себе думать о Тимуре, об опасности, которая постоянно подстерегает меня за моими тщательно возведенными стенами. Это изматывает, всегда быть на грани, всегда оглядываться, но однообразие помогает. Рутина — мой щит.

Как только Тайлер просыпается, я усаживаю его в детский стульчик, чтобы мы могли поесть. Он тихонько воркует, и я улыбаюсь, наклоняясь, чтобы поцеловать его в лоб.

— Эй, милый мальчик, — шепчу я. — Ты готов есть?

Он лепечет в ответ, его крошечная ручка тянется ко мне. Мне это нравится. Просто сидеть здесь, разговаривать с ним, смотреть, как он учится и растет. Это делает все — бег, прятки, страх — все стоящим.

Я смотрю на часы, осознавая, как быстро пролетел день. Странно, как время сливается воедино, когда каждый день похож на другой. Мне все равно. Я бы предпочла эту тихую, монотонную жизнь постоянному страху быть обнаруженной в любой день.

После обеда я сижу с Тайлером на диване, наблюдая, как он играет со своими игрушками. Его смех наполняет комнату, и на мгновение я позволяю себе поверить, что это все — что это все, что мне когда-либо понадобится. В глубине моего сознания всегда есть эта грызущая мысль. Буду ли я когда-нибудь по-настоящему свободна от Тимура?

Когда я была беременна, я представляла себе другое будущее для Тайлера. Я представляла, как он играет с друзьями, ходит в школу, у него обычное детство. Теперь я не уверена, каким будет его будущее. Могу ли я скрывать его вечно? Или мне придется столкнуться с правдой, с опасностью, которая таится прямо за горизонтом?

Снова звонит дверной звонок, вырывая меня из мыслей. Я напрягаюсь, знакомый страх снова закрадывается. Это, наверное, ничего. Просто курьер, может, они что-то забыли. Каждый раз, когда звонит этот звонок, часть меня боится худшего.

Я встаю, направляюсь к двери и делаю глубокий вдох, прежде чем открыть ее.

Просто рутина. Вот и все.

Но мое сердце останавливается, когда я распахиваю дверь, потому что вот он — Тимур. Его острые голубые глаза пронзают меня, словно холодный клинок, и его присутствие заполняет комнату еще до того, как он входит. Он выглядит так же, каким я его помню, властный и безжалостный, одетый в темный костюм, который идеально облегает его широкую фигуру. За ним, как статуи, стоят двое его людей, молча наблюдая.

Я с трудом сглатываю, пульс стучит в ушах. Я думала, что убежала. Я думала, что я в безопасности.

— Дженнифер, — плавно говорит Тимур, от его голоса у меня по спине пробегает дрожь. Не дожидаясь приглашения, он входит в мой дом, как будто он его хозяин. — Почему ты всегда бежишь?

Я делаю шаг назад, инстинктивно прижимаясь к стене, пытаясь увеличить расстояние между нами, но он продолжает приближаться. Воздух становится густым от напряжения, такого напряжения, от которого трудно дышать, трудно думать. Его глаза, темные и холодные, не отрываются от моих.

— Я… — Мой голос ломается, слова замирают на губах, пока я пытаюсь понять, что происходит. Все, о чем я могу думать, — это Тайлер, всего в нескольких футах от меня. Я молюсь, чтобы он продолжал спать.

Тимур делает еще один шаг вперед, выражение его лица невозможно прочесть, но в его глазах что-то мерцает — что-то темное. — Скажи мне, Дженнифер. Почему ты ушла? Что заставило тебя подумать, что бегство что-то изменит?

Я качаю головой, слезы наворачиваются на глаза, когда я встречаю его взгляд. Из этого нет выхода. Никакая ложь не спасет меня. Я должна сказать ему правду, как бы больно это ни было.

— Моя мать, — наконец говорю я дрожащим голосом. — Она была полицейским.

Тимур слегка хмурит брови, но молчит, ожидая, что я продолжу.

— Она была убита в перестрелке. Перестрелке с русской мафией, — говорю я, слова вылетают из меня, тяжелые от горя и гнева. — Я не знаю, кто это сделал. Это мог быть кто угодно. Это мог быть один из твоих людей. — Мой взгляд метнулся к молчаливым фигурам, стоящим у двери, прежде чем вернуться к нему. — Это мог быть ты.

Челюсть Тимура сжимается, выражение лица становится непроницаемым, и между нами повисает тишина, густая и удушающая. Мое сердце болезненно колотится в груди, и я чувствую, как слезы жгут мои глаза. Я так долго его ненавидела, и теперь, стоя здесь, я наконец понимаю, почему. Это не только из-за того, кто он. Это из-за того, что он собой представляет.

— Вот почему я сбежала, — шепчу я, и мой голос срывался. — Я не могла остаться. Я не хотела находиться рядом с тобой или кем-то вроде тебя.

Его лицо остается холодным, непроницаемым, как будто мое признание ничего для него не значит. Может, и нет. Может, он не способен понять, как много я потеряла.

— Но вот мы здесь, — медленно говорит он, его голос сочится ядом, — ты предала меня. Ты сбежала к итальянцам.

Это не вопрос. Это обвинение, и оно пронзает меня, как лезвие. Мое дыхание прерывается, и я чувствую, как тяжесть моей вины обрушивается на меня, душит меня.

— Сколько они тебе заплатили? — Тимур подходит ближе, его лицо теперь в нескольких дюймах от моего, его глаза сверкают едва сдерживаемым гневом. — Сколько значила для тебя моя жизнь?

Я отчаянно трясу головой, мое зрение затуманивается от слез. — У меня не было выбора, — шепчу я дрожащим голосом. — Мне нужен был побег, а не деньги.

Его взгляд становится жестче, и он хватает меня за руку, притягивая ближе, пока я не прижимаюсь к его груди. — Побег? — повторяет он, его голос повышается от недоверия. — Предательство было твоим выходом?

— Я не предавала тебя! — кричу я, мой голос срывался. — Я не хотела! У меня не было выбора. Ты не понимаешь…

— Я не понимаю? — голос Тимура становится резким, и я чувствую, как от него волнами исходит жар его гнева. — Ты думаешь, Я не знаю, каково это — возбуждаться от человека, которому я доверял?

Его слова пронзают меня, и я отшатываюсь, слезы текут по моим щекам. Он никогда не поймет. Он никогда не увидит, в каком отчаянии я была, в каком ужасе я была каждый день. Как он мог? Он прожил всю свою жизнь, контролируя, никогда не боясь, никогда не будучи бессильным.

— Я боялась, — признаюсь я, мой голос едва слышен. — Я была в ужасе. Ты не представляешь, каково это — жить в страхе каждый день, думая, что кто-то придет за тобой или еще хуже…

Выражение лица Тимура не меняется, но я чувствую, как напряжение между нами меняется, становясь темнее, опаснее.

— Ну и что, — говорит он тихо, почти насмешливо, — ты думала, я тебя не найду?

Я закусываю губу, чувствуя, как паника снова поднимается в моей груди. Я не знаю, как ему ответить. Я не знаю, что сказать. Он прав. Я не в безопасности. Я никогда не был в безопасности.

Хватка Тимура на моей руке становится слегка крепче, и он наклоняется ближе, его дыхание горячо шепчет мне на ухо. — Ты не сможешь убежать от меня, Дженнифер. Ты принадлежишь мне.

Я чувствую, как холодная стена давит мне на спину, когда я отдаляюсь от Тимура. Мое сердце колотится так сильно, что я едва могу думать, каждый удар напоминает мне, что он слишком близко — слишком близко, чтобы я могла сбежать. Его глаза горят чем-то яростным, чем-то опасным, и я знаю, что он теряет контроль.

— Куда ты направляешься? — голос Тимура звучит тихо и угрожающе, когда он делает еще один шаг ко мне.

Мое горло сжимается, мое дыхание учащается от страха. Я пытаюсь отступить еще дальше, но больше некуда. Стена позади меня неумолима, и возвышающееся присутствие Тимура не оставляет мне места для бегства.

— Пожалуйста… не делай мне больно, — шепчу я, мой голос едва слышен, а слезы щиплют уголки моих глаз. Каждая мышца моего тела напрягается, пока я жду, что будет дальше.

Долю секунды Тимур не двигается. Затем, быстрее, чем я успеваю среагировать, он лезет в куртку, и мое сердце почти останавливается. Он достает пистолет, металл сверкает в тусклом свете. Прежде чем я успеваю осознать, что происходит, ствол оказывается плотно прижатым к моему животу.

Ужас наполняет меня, мои руки инстинктивно тянутся, чтобы прикрыть живот, как будто это может меня защитить. — Нет… пожалуйста, — умоляю я, мой голос неудержимо дрожит. — Пожалуйста, не убивай меня.

Он крепче сжимает пистолет, и я чувствую, как твердый край ствола впивается в кожу сквозь одежду. Я дрожу, мое тело неудержимо дрожит. Я зажмуриваюсь, молясь, чтобы этого не произошло.

— Ты думаешь, я хочу тебя убить? — его голос сочится ядом, гнев в его словах несомненен. — После всего, ты думаешь, это то, чего я хочу?

Я вздрагиваю от его тона, не в силах остановить слезы, текущие по моим щекам. — Я-я не знаю, чего ты хочешь, — запинаюсь я, мой голос едва слышен. — Ты меня пугаешь.

— Хорошо. — Голос Тимура резкий, пронзающий воздух, словно нож. — Тебе должно быть страшно, Дженнифер. Ты предала меня.

Внезапным, грубым рывком Тимур хватает меня за руку и тянет вперед. Я спотыкаюсь, когда он толкает меня по коридору, мои ноги слабеют. Его люди следуют за нами, безмолвные тени, из-за которых стены, кажется, смыкаются еще сильнее. Мое сердце колотится с каждым шагом, страх заполняет каждый уголок моего разума.

Тимур останавливается, поворачивается ко мне лицом, его глаза сверкают. — Ты хоть понимаешь, что ты сделала? — Его голос повышается, ярость, которую он сдерживал, наконец, вырывается наружу. — Ты хоть представляешь, как сильно я заботился о тебе?

Слова ударили меня, как удар под дых. Он заботился обо мне? Я смотрю на него, ошеломленная, пытаясь понять, что он только что сказал. Он хотел сказать это? Это не похоже на то, что Тимур мог бы признать, уж точно не так. Его глаза дикие, и он уже не тот сдержанный, устрашающий человек, которого я когда-то знала.

— Я…, — начинаю я, но слова замирают в горле. Что я могу сказать? Мой разум кружится, пытаясь уловить смысл его вспышки, но не могу. Это не имеет смысла. Ничего из этого не имеет смысла.

Тимур снова толкает меня к стене, на этот раз сильнее, его горячее дыхание обжигает мое лицо, когда он возвышается надо мной. — Ты думала, что можешь просто уйти? Исчезнуть и никогда больше не встречаться со мной лицом к лицу? — Его голос кипит от ярости, но под этой яростью есть что-то еще. Что-то грубое. — Ты была неправа.

Я открываю рот, чтобы заговорить, сказать что-нибудь — что угодно, что могло бы его успокоить, — но мои мысли спутаны, мой страх слишком подавляющий. Все, что я могу сделать, это покачать головой, слезы текут по моему лицу.

Прежде чем я успеваю ответить, резкий звук крика пронзает напряженную тишину. Моя кровь стынет в жилах.

Выражение лица Тимура меняется, на его лице проступает замешательство, когда он смотрит на звук. — Что это? — спрашивает он, его тон внезапно пронизан подозрением. Его глаза сужаются, и он поворачивает голову в сторону комнаты, где спит Тайлер.

Паника пронзает меня, как молния. Я делаю шаг вперед, пытаясь закрыть ему обзор, но взгляд Тимура устремляется на дверь. Он оглядывается на меня, его глаза темнеют от осознания.

— Дженнифер, — медленно говорит он, и его голос становится ледяным. — Кто это?

Я замираю, дыхание перехватывает. Теперь нет спасения. Он сейчас все узнает.