Замуж не напасть

Глава 8

Получив деньги, Тони ускакал на рынок. Тем временем Гуля проявил признаки некоторого оживления: попил из миски (старой, щербатой – я нашла ее в сарае и отмыла) и выжидающе на меня уставился.

— Я знаю, что ты голоден. Потерпи немного, — сказала я ему. — Ты теперь песик из приличной семьи. Еда по расписанию. Полезные добавки и вкусняшки за хорошее поведение.

Гулька выслушал меня очень внимательно и согласился подождать. Не успела я немного прибраться на кухне и прикинуть, сколько дров мне понадобится, чтобы приготовить обед на двоих, вернулся Тони.

Разумеется, мальчишка принес больше, чем мы договаривались. Но сам он был не виноват, о чем решительно заявил, едва войдя. Матушка Вилла передала мне стаканчик жирных сливок. Несколько торговцев, узнав, что вездесущий Тони доставляет товары на дом, вручили ему «пробники»: пару соленых огурцов, клубень сладкого картофеля и даже немного пастилы. На нее Тони облизывался больше всего, помогая мне раскладывать покупки.

Однако ему тоже пришлось подождать – первым делом я решила сварить каши для Гульки. Я пожаловалась гостю на неработающую плиту, и Тони посмотрел на меня очень странно.

— А вы ее вообще включали, тэнья Хелена?

— Пыталась.

— А круговерти у вас есть?

Если бы я знала, что это такое. Развела руками: сами мы не местные, у нас на Севере такого не водится, а если водится, то по-другому называется.

Тони прошелся по кухне, внимательно заглядывая в углы, и с победным возгласом извлек из щели между плитой и раковиной что-то наподобие ухвата для горшков. Паренек ловко захватил круговертью одну из конфорок и провернул ее по часовой стрелке. Та послушно вспыхнула мелкими огоньками, точь-в-точь, как моя газовая плита в Москве.

Я захлопала в ладоши. Ну кто бы мог подумать, что ларчик открывается так просто!

— Только камни горильные поменять нужно, — польщенный мальчишка ткнул в соседнюю конфорку. — Совсем истончились.

Как выяснилось, в конструкцию плиты были заложены принципы местной физики и химии, а не магии. В горах добывался особый минерал. Он загорался при трении, давая ровное устойчивое пламя, но достаточно было повернуть его на специальном стержне против часовой стрелки, огонь тух.

Мне предстояло пополнить запас прогоревших плиток. Дешевыми они, к сожалению, не были. Но и я не собиралась открывать у себя трактир с круглосуточной готовкой.

Гулька уже с большим аппетитом доедал свою кашу, когда печенка в сметане с зеленью дошла до готовности.

Тони старался есть степенно и аккуратно, но я видела, что он с трудом сдерживается: заставляет себя медленно отламывать хлеб, макать его в подливу, подхватывая куски печени, и тщательно прожевывать, вместо того чтобы проглотить кусок целиком.

Парнишка рос, тяжело работал, и еды ему всегда не хватало. Я краем глаза наблюдала за мальчиком, когда в голове вдруг мелькнула мысль. Тони нужен дом, мне понадобится помощник. Я бы с удовольствием приютила его у себя прямо сейчас, если бы сама крепко стояла на ногах. С другой стороны, моя идея может осуществиться и тогда я больше не буду нуждаться в деньгах.

— Чем займешься теперь? — поинтересовалась я.

— У меня еще несколько заказов, — пробормотал мальчик. — Только они вечером. Вернусь на рынок и попрошусь к матушке Терне, чтобы пустила меня поспать на мешках с шелухой.

— А ночью?

— Пойду к жрецам, — пожал плечами Тони. — Если ночевальня при храме будет переполнена, посплю у них во дворе. Сейчас тепло уже, а нежить там не бегает.

Мальчишка сладко зевнул.

— Давай сделаем так, — предложила я. — Ты поспишь у меня, только сначала вымоешься как следует.

— Не, — обиженно поджав губы, покачал головой Тони, — вы это из жалости. А меня жалеть не нужно, я сам о себе забочусь.

— Вовсе нет, не жалею я тебя, — с невинным видом запротестовала я. — Мне просто нужен помощник. Гульку надо покормить, часа через три. Если оставить ему кашу – а мне уйти надо – он ее всю сожрет. Ему пока столько нельзя, желудок не примет. Вот ты мне и поможешь, в обмен на отдых и на ночевку, если согласишься переночевать. Покормишь пса по расписанию и во двор выведешь.

Такая идея понравилась Тони больше. Особенно его впечатлила возможность помыться. Честно говоря, пахло от малыша далеко не розами, и он сам этого стеснялся.

Мы ударили по рукам. Я поспешила в лавку за вторым пучком нитей, а Тони остался на хозяйстве.

По дороге назад я зашла в лавку старьевщика. Выбрала рубашку, жилет, штаны и ботинки – не новые, но чистые и крепкие.

Придя домой, я приоткрыла дверь в спальню и полюбовалась чудесной картиной. Тони спал, приоткрыв рот. Оказалось, что волосы у него не темно-русые, а светлые, как спелая пшеница.

Дел у меня было по горло. Я отправилась в сарай и начала разгребать скопившуюся в нем кучу мусора. Нашла странное дерево в разбитой кадке. Оно давно упало на земляной пол, и некоторые его стебли умудрились в нем укорениться. Тщательно выкопав растение (перепачкавшись в его вязкой прозрачной смоле), я пересадила его в глиняный горшок, найденный на полке, и потащила в дом.

Тони, видимо, не услышал, как я вернулась, и, покормив Гульку, отправился выполнять свои заказы. Впопыхах он забыл у меня перчатку. Я водрузила горшок с растением на подоконник в кухне и занялась ужином.

Тони не вернулся ни к вечеру, ни ночью. Я постоянно подходила к окну и вглядывалась в темноту сада, надеясь, что если малыш задержался, у него хватит смекалки переждать у жрецов или в другом безопасном месте. В конце концов, наверное, я волнуюсь зря: мальчишка все-таки абориген, а мобильные телефоны, чтобы позвонить и предупредить, здесь еще не изобрели.

Чтобы немного отвлечься, я занялась перчаткой Тони. Устроена и усилена она была очень просто: магические нити проходили от кончика пальца к запястью через люверсы, а потом зажимались тонкими пластинками – по моим предположениям, серебряными.

Сама перчатка производила впечатление вещи добротной и дорогой: отлично выделанная кожа, изящная фурнитура. Тони хорошо за ней ухаживал – чистил и чем-то смазывал, чтобы кожа не растрескалась. Видимо, для мальчишки эта был самый ценный предмет в его жизни.

Вооружившись дамскими ножничками, я перенизала нити, вытянув старые, высохшие и рвущиеся при прикосновении. Свежие нити спаялись у запястья, и я прижала кончики пластиной. Медленно, но верно струны наполнились легким сиянием. Это было довольно странно, ведь нежити поблизости не наблюдалось. Я даже проверила реакцию артефакта на Гулю. Нет, это был не пес, при приближении к нему перчатка продолжала излучать ровный розоватый свет и не меняла оттенок.

Спала я ужасно, все время казалось, что кто-то стоит у окна. Утром, едва раскрыла глаза, побежала на рынок. Никто не знал, куда делся Тони, его не видели со вчерашнего дня. Но внезапно у прилавка тетушки Виллы появилась немолодая тэньяра. Она принялась возмущаться, что так называемый курьер взял у нее деньги на покупку, но заказ так и не доставил.

Я отвела женщину в сторону и подробно ее расспросила. У нее, как и у меня, была договоренность с Тони, но, получив оплату, мальчик не вернулся. Тэньяра продолжала громогласно костерить «обманщика», и я отдала ей деньги за ее заказ.

Я была уверена, что с Тони что-то случилось. Ну не мог он обмануть заказчицу! Он только-только занялся новым делом и был полон энтузиазма и желания работать!

Заболел? Попал под копыта лошадей? Был атакован нежитью? В голову лезли самые ужасные предположения.

Прошли сутки, и я собиралась с утра обратиться в местный аналог полиции – жандармерию. Идти туда вечером и раньше, чем через два дня после пропажи человека (мне это напомнило наши законы), было бесполезно, поэтому я изнывала от беспокойства. Что-то подсказывало, что жандармы не придут в восторг от моего заявления. Кому нужен беспризорник, еще и воришка?

Если бы у меня были связи! Друзья! Но ими я еще не обзавелась.

Тем временем Гулька понемногу восстанавливался. Правила совместного проживания он понял и безоговорочно принял. Выгуливал сам себя в саду, прихрамывая. Потявкивал на соседей, но без фанатизма. Раны не загноились и почти затянулись. Пес слегка округлился и выглядел довольным.

Вечером прилетела гарпия.

— Сидишь? — мрачно прокаркала она. — А там твой пацаненок у гильдейских в подвале мается.

— Где? Почему? — встрепенулась я, подскочив на ступеньках крыльца.

— В наказание, за дер-р-рзость!

— Что он натворил? — от паники задрожали ноги. О нравах и законах местных Гильдий я была наслышана.

— То и натворил. Посмел собственное дело начать, разрешения не попр-р-росивши!

— Где эти подвалы?! — рявкнула я так громко, что Гулька навострил уши.

— А кто их знает! У Гильдий много мест, р-р-разных… тайных! У каждой – свои.

Я схватила со стола перчатку и сунула под нос Гуле:

— Нюхай, след!

— Ага, нашла себе ищейку, — издевательски заперхала «ворона».

Но пес рявкнул на нее так громко (и обиженно), что гарпию снесло с ветки плотным потоком из его пасти. Как ни странно, она не обиделась, а, вернувшись на яблоню, покряхтела и с уважением пробормотала:

— Борур. Рык магический. Повезло тебе, приезжая.

Пес тщательно обнюхал перчатку и, хромая, побежал к калитке. Я на всякий случай прихватила нить и кусок веревки. Но Гуля не собирался сбегать – он шел по следу.

Что я буду делать, когда найду Тони, я понятия не имела. По обстоятельствам. Попробую выкупить мальчика, деньги – главнейший инструмент дипломатии, это я еще по моему родному миру знала.

В какой-то момент опомнилась, что улицы пусты и на заборах едва тлеют защитные струны. Посмотрела на перчатку, которую машинально прихватила с собой. Тони говорил, что она позволяет поднимать тяжести. Может, и драться поможет, если до этого дойдет.

Что-то зашуршало на обочине. Раздался топот, словно какое-то скрытое кустами существо продиралось к дороге. Гуля лениво рыкнул, не отрывая носа от следа – нежить взвизгнула и ломанулась наутек. Я приободрилась. С таким защитником опасный путь по ночному городу стал казаться обычной вечерней прогулкой.

Но потом (мы дошли до незнакомой части Фейтауна, которую я бы скорее назвала трущобами) Гулька насторожился и внезапно сам стал зарываться в кусты у обочины. Я полезла за ним, с замиранием сердца предполагая, что найду в зарослях.

— Тони! — вскрикнула я, увидев мальчика, лежащего у грязного ручья.

На мой возглас нестройно откликнулись окрестные сторожевые псы, но Гуля опять негромко рявкнул, и кабысдохи уважительно примолкли.

Я уже вытаскивала Тони из грязи. К счастью, он был жив. Почувствовав, что его двигают, малыш застонал и открыл один глаз.

— Нет, тэнья Хе..лена. Не надо. Они и вас…

— Поговори мне тут еще, — сердито буркнула я, натягивая перчатку малыша себе на руку.

С перчаткой (а она действительно работала) мальчик показался мне совсем невесомым. Он и был невесомым – таким хрупким, что прощупывалась каждая косточка.

Я несла его на закорках, поддерживая рукой в перчатке, и тихо ругалась. В адрес тех, кто в этом городе игнорировал проблемы сирот. И тех, кто заправлял гильдиями и творил что хотел ради своих интересов.

Тони бессознательно хватался за мою шею, но то и дело проваливался в забытье. Тогда его рука соскальзывала. Я не совсем понимала, что с ним. Вытащив мальчишку под фонарь, я тщательно его смотрела. На нем не оказалось ни царапин, ни порезов, ни синяков. Тем не менее кожа Тони была холодной и сухой, глаза безжизненно закатывались под веки.

Гарпия следовала за нами, перелетая от дерева к дереву. На вопрос, где мне искать лекаря, она раздраженно ответила, что лекарь уже здесь. Тони не ранен, а высосан. Кто-то скормил его какой-то нежити. Мальчишке повезло, что он жив. И что я умею отдавать вит.

— Я сбежал, — услышав наш разговор, тихо отозвался малыш. — Там у них был иглоспин... маленький еще... повезло...

Я снова выругалась и ускорила шаг. В доме я еще раз тщательно смотрела мальчика, убедившись, что все его потери – чисто энергетического характера. К счастью, нитей у меня хватало. Но они мне и не понадобились: я всю дорогу чувствовала, как мой вит перетекает в тело малыша, там, где оно касалось моего.

И это работало.

К тому моменту, как я влетела в дом, Тони дышал ровнее, а на щеках появился легкий румянец. Тогда я просто положила руки на грудь мальчику и отдалась на волю ощущений и интуиции. Тело ребенка поглощало мой вит, как сухая земля впитывает воду. Вскоре я сама пошатнулась и присела на стол рядом с кроватью. Перед глазами плыло, сердце сбивалось с ритма.

Я чуть было не отключилась, но что-то ткнулось мне в ладонь. С трудом раскрыв глаза и посмотрев вниз, я чуть было не рассмеялась: Гуля принес обглоданную кость и пытался вложить ее мне в ладонь.

— Спасибо, что поделился едой, Гуленька, — я погладила пса между ушами. — Намек понят.

Придя на кухню, я выставила всю еду на стол из холодильного шкафа. Сначала набросилась на мясо, потом на хлеб и овощи. Сладкие фрукты окончательно придали мне сил. Конечно, придется готовить заново, но у меня есть продукты, огненные камни и, главное, обновленный вит. Сон, разумеется, тоже не помешает.

Заснула на диване, едва голова коснулась подушки. Гуля остался в спальне сторожить сон Тони.

На рассвете пес пришел в гостиную и лизнул меня в руку. Я тут же подскочила и бросилась в спальню.

Тони сидел на кровати. Он выглядел гораздо лучше, просто ему захотелось в туалет. Я помогла мальчику дойти до ванной, а внутри он справился сам.

Сил у него пока было маловато, но он настоял, чтобы сообщить:

— Это гильдейские. Они меня поймали, посадили в клетку. Сказали, что теперь я буду работать на них, но вначале они меня проучат. Посадили рядом иглоспина… Мне стало так грустно… так уныло… Но я собрался с силами… Тэнья Хелена, вам нужно спрятаться, а мне уйти. Они придут сюда.

— Никуда ты не пойдешь. Пусть приходят, я пошлю гарпию за жандармами.

Немного поев, ребенок опять заснул, но уже спокойным, почти здоровым сном.

Я же сидела на кухне, рассеянно перемешивая мед в чае и размышляя.

Вряд ли гильдийские отстанут. Они, должно быть, уже заметили пропажу. Если у меня есть ищейка, то почему бы трущобным королям не иметь следопытов. Значит, скоро нас найдут. Кстати, Гуля передвигался не по следам – Тони ранее прошел другой дорогой – а по «указателям», особым энергетическим меткам, доступным борурам, за что они, собственно, и ценились.

Словно в подтверждение моих слов, в дверь громко постучались. Замолотили, как будто хотели ее вынести. Странно, но страха у меня не было. В душе воцарилось удивительное спокойствие.

К тому же я видела, как дежурившая на яблоне гарпия, сорвалась с ветки и улетела прочь. За жандармами, знала я. Это входило в обязанности хищной птички – уведомлять об агрессивных нарушениях частной собственности. Я снова натянула перчатку Тони и встала со стула.

Я открыла дверь, и ночной гость сразу втиснулся в прихожую, заполонив собой все пространство. От одного только взгляда на этого человека можно было бы сдаться без борьбы, но я покрепче стиснула пестик в одной руке и перчатку на другой.

Ты хозяйка этого места? — прогудел гость.

Это был здоровяк на две головы выше меня, такой кряжистый, что напоминал орков из нашего фэнтези. Пах он тоже... соответственно. Никаких длинных ушей и торчащих зубов я не увидела. Зато лоб под круглым котелком был как у пещерного человека.

— Ну я? — отозвалась неприветливо, чтобы сразу обозначить статус. — А ты кто таков? Я тебя внутрь не приглашала.

— Я кто? — мужик неприветливо оскалился. — Я тут по долгу службы. Из Гильдии я. Наш малец где-то у тебя схоронился. Набедокурил он, у Гильдии украл, а у Гильдии красть нехорошо. Дай осмотреть дом и сад, забрать мальца, и разойдемся мирно. Тебе же лучше будет, если, конечно, станешь держать язык за зубами.

— Ты о Тони? — не стала скрывать я. А какой смысл? — Тони не ваш. Он под моей защитой.

— А ты ему кто? — искренне озадачился громила.

— Тетя. Недавно с севера переехала. Искала, искала племянничка... родного, единственного... А нашла в канаве, высосанного. Это не ты ли к моему родственнику иглоспина подсадил? Если ты, у меня список претензий имеется. Озвучить?

— А ты чего такая борзая? — нахмурился гость.

Ой, аж прям моим миром потянуло, гопотой с нашего района. У себя дома я им противостоять не могла, а здесь, чувствую, отыграюсь. Правда, откуда у меня взялась уверенность, что сила на моей стороне, я не понимала.

— Имею основания, — процедила я.

Громила вдруг заметил пестик в моей руке и весело осклабился:

— Вижу я твои основания. С дороги!

Я сама толком не поняла, что произошло в следующую секунду. Вроде бы мужик протянул ко мне руку, чтобы отпихнуть с пути, а я толкнула его в грудь. Как говорится, ничего не сделала, только толкнула... слегка... рукой в перчатке, нити на которой, кстати, ярко засияли.

Громила вылетел спиной через дверь и приземлился на травке. Вслед за ним шоколадной тенью из дома вылетел Гуля. Пес вспрыгнул на грудь изрыгающего проклятия хулигана и многозначительно зарычал. Громила тут же замер, раскинув конечности.

Я вышла на крыльцо, бдительно следя, чтобы «орк» не обидел моего песика. Однако вышло с точностью наоборот – это Гуля унижал и доминировал. Стоило громиле только пошевелиться, и бывшая нежить увеличивалась в размерах.

Сначала Гуля просто стоял у неприятеля на груди, но через несколько минут угроз (громких, но потом неуверенных) уже упирался лапами в его плечи и пах.

Я ждала. Я даже была не против, чтобы гильдейского немного погрызли, так, в назидание.

— Эй ты, — прохрипел поверженный враг. — Ты че, маг?

— Ну, — неопределенно подтвердила я.

— Да ладно! Баба-маг?

— Съешь его, Гуля, — ласково «разрешила» я.

Песик кровожадно облизнулся, слюна закапала громиле на лицо.

— Не-не, — запричитал тот, оплевываясь, — я так просто... удивился. Почему бы такой очаровательной девушке не быть магом? Девушка, милая, отзовите своего борура. Честное слово, я просто уйду. Я ведь человек нейтральный. Меня Огастом зовут, Я и в Гильдии-то не состою. так... подрабатываю... Кулачными боями раньше занимался, вот и взяли...

— Запугивать, избивать, деньги выколачивать, — понимающе кивнула я. — Чем вам Тони-то не угодил? Ну занялся своим делом ребенок. Пришли бы вежливо и попросили бы процент, за поддержку и защиту. А вы?

— Я так все и передам, — зачастил Огаст. — Все претензии ваши Гильдии изложу как на духу. Отзовите борура, уже очень я их боюсь.

Я подозвала Гулю. Тот неохотно отделился от недокусанного и недообслюнявленного врага и лег у моих ног.

— Чего вдруг боишься? — поинтересовалась я, бдительно наблюдая, как громила осторожно встает и пятится к калитке.

— Так дядя мой... вором был. Бес попутал, он однажды к магу вломился, а там борур. До конца жизни дядя весь в шрамах ходил и заикался.

Огаст достиг калитки и с неожиданным для его мощи изяществом выскользнул на улицу. Однако потом он обернулся, и воровато оглядевшись, бросил:

— Вы, сэнья, уезжали бы отсюда поскорее. Я на вас зла не держу и сюда не вернусь. По мне, кто победил – тот и прав, меня к этому ринг приучил. Но в Гильдии не принято оставлять в живых тех, кто им задолжал.

— Приму к сведению, — сухо отозвалась я.

И стояла, глядя на небо и думая, пока не явились жандармы.