Алтарь для Спящего бога

Глава 9. Семья врага

― Куда мы едем?

– В Раат.

– Что это?

– Деревня.

– Где она находится?

– На севере.

От этого страшного человека можно было добиться только коротких ответов, а всё остальное время он молчал. Тюремщик.

Карета, поставленная на полозья, двигалась всё дальше от Ларека. Первые две ночи они останавливались в придорожных постоялых домах, на третью в крестьянском доме и только четвёртую ночёвку пришлось коротать в чистом поле. Кома достал из сундука шкуры и перетащил их в карету, укутав Эрию, как в кокон, а сам разместился напротив. Вскоре к ним присоединился немногословный возница. Тот всю ночь храпел, сморкался, заставляя девушку вздрагивать, а под утро, когда солнце едва осветило окрестности, из леса донёсся волчий вой. Кома отдёрнул с окошка шкуру и хмыкнул. Он бросил настороженный взгляд на свою подопечную.

– Надеюсь, вы, юная леди, не решитесь, куда-либо убежать, пока я отойду?

Эрия поплотнее запахнулась в шкуру и отвернулась.

– Не убегу. Только если к волкам.

– Значит, там и встретимся, ― рассмеялся Кома и вытолкал наружу сонного возничего.

Вскоре последний вернулся, сунул в руки Эрии кружку с отваром и миску каши, да принялся запрягать лошадей. Они двинулись дальше, так и не дождавшись Кома. Было уже за полдень, когда путники остановились перекусить. Эрия вышла размять ноги, впрочем, не отходя далеко от костра. Вокруг простирались припорошённые снегом поля. Не раз ей хотелось всё бросить и побежать через этот заснеженный простор. Но куда? В этот раз требовалось хорошенечко продумать план, до малейших деталей. А бежать в поля, где только холод, голод, да дикие звери глупо.

На горизонте показалась тёмная фигура. Она медленно приближалась. Эрия вернулась к костру, напряжённо наблюдая за человеком. Это оказался Кома. Он шёл, проваливаясь в снег, и тащил за ноги тушу волка. Подойдя к костру, бросил её на снег, стянул с головы шапку и встряхнул чёрной гривой.

– Вот и ужин нам. Не самое лучшее, да что имеем. А из шкуры сделаю вам сапожки на волчьем меху, госпожа.

– Экось ты его аккуратно прихлопнул, ― со знанием дела сказал возничий. ― И здоровенный какой. Неужели вожак?

– Ужели, ― усмехнулся Кома. ― Задержимся здесь ненадолго, а там к завтрашнему полудню будем уже в Раате.

Мясо есть Эрия отказалась наотрез ― оно ужасно воняло. Возничий тоже отказался. А вот Кома, ухмыляясь, совершенно спокойно, съел едва ли не треть туши.

– Там, откуда я родом, считается, что волчье мясо придаёт силу, ― приговаривал он.

.

Тихий быт Раата нарушил залихватский свист и глухой лошадиный топот. Немногочисленные слуги высыпали на улицу: кто с вилами, кто с другим каким оружием. Лихих людей рядом с поселением не водилось, да и мятеж обошёл стороной, но кто знает, с чем прибыли незваные гости. Ежели со злом, так будет чем защищаться, а если с добром, то и извиниться можно. Карета остановилась у самых ворот. Здоровенный заросший мужик соскочил с козел и, скинув шапку, пророкотал:

― Открывай ворота! Свои!

Люди на мгновение замерли ― кто-то сплюнул на землю ― да разошлись, а двое мужиков отперли тяжёлые ворота. Карета въехала внутрь, где к ней тут же бросился конюх. Мужик зашёл следом и, кинув шапку наземь, набрал в руки снег и умылся им.

– Как же хорошо!

Посреди двора стоял двухэтажный бревенчатый дом с резным крыльцом. На крыше виднелись три трубы. Из дома вышла невысокая старушенция в расшитой синей юбке и простой рубахе. Она оглядела карету, а увидев Кома, бросилась к нему, потеряв по дороге шерстяной платок.

– Явился, старый медведь! ― воскликнула та, потонув в медвежьих объятиях Кома.

– Да будет тебе, ― тот осторожно сжал её плечи. ― Что это ты? Неужто соскучилась? А говорила, глаза б меня не видели.

Старуха вывернулась из рук Кома и упёрла руки в бока.

– А вот не видели б! Зарос похлеще разбойника. Смотри мне, братец, возьмусь за бритву, да налысо тебя, ― та грозно погрозила пальцем, но увидев что-то за его спиной, округлила глаза. ― Экось не видать! Неужто жену в дом привёл?

Кома обернулся. Эрия уже вышла из кареты и с присущей ей холодностью рассматривала его и старуху.

– Не, сестрёнка. Это Альгар прислал её. От греха подальше.

– Вона что… От чьего греха-то? Своего, что ли?

– Кто же его уразумеет. Своего, али её. Предупреждаю, девка с норовом.

– Да и я с огоньком, братец медвежонок. А ну-ка, познакомь нас, ― старуха подхватила юбки и подошла ближе.

Кома прочистил горло и, подражая витиеватой речи лордов, представил:

– Леди Кальдерон, позвольте представить вам эм… сестру герцога нашего, Анику.

Аника скорее годиться герцогу в бабки, а то и прабабки. Сама Эрия, стараясь сохранить лицо, присела в реверансе.

– Рада знакомству, леди…

Старуха внезапно звонко рассмеялась:

– Да какая я леди. Так, развалина старая, ― она с внезапной резвостью схватила Эрию за плечи и расцеловала в обе щеки. ― Добро пожаловать. Мой дом ― твой дом. Как звать тебя?

– Эрия, ― обескураженно пролепетала девушка.

– Эрия… Eriyano ― вулкан значит по иллирийски.

Кома запрокинул голову и громогласно рассмеялся.

.

Пока Аника расталкивала слуг, чтобы те готовили комнаты, Кома подошёл к Эрии и тихо, но сурово попросил:

– Как вы, леди, можете судить, Аника наша простая, что моя шапка. Не обижайте её.

Эрия холодно посмотрела на Кома и вскинула упрямый подбородок.

– Не было ещё такого, чтобы леди Кальдерон, будучи гостьей в чужом доме, проявила неуважение к его хозяевам, ― и подошла поближе к очагу, протянув озябшие руки.

Мужик похлопал себя по бедру рукой, хмыкнул и прошептал, словно в пустоту:

– Вулкан как есть.

А после натянул шапку и вышел во двор, чтобы заняться волчьей шкурой.

В отведённой комнате, Эрия стянула с плеч меховой плащ и бросила его на стул. Комнатка была маленькой, но уютной. У стены стояла узкая кровать с мягкой периной и горсткой подушек разного размера и расцветки. У жарко растопленного очага стояло глубокое кресло. В углу притулилась этажерка с ярко расписанным тазиком для умывания и кувшином, а внизу нашёлся ночной горшок. У окна стоял просто сколоченный столик.

Эрия подошла к тазику. Рядом в мыльнице лежало мыло. Она поднесла его к лицу и почувствовала запах розового масла. Такое мыло кладут уважаемым гостям, когда как в доме всегда используют самое обычное. Несколько раз в год мама собирала всех женщин дома, и они вместе варили мыло из свиного жира и щёлока. Только в небольшую часть из него матушка добавляла цветочные масла, а затем это мыло хранилось в отдельном шкафчике, переложенное пергаментом и давалось только дорогим гостям. Это странное сравнение несказанно удивило Эрию ― она здесь гостья? Какая глупость. Она под охраной, и навряд ли её ждёт завидная судьба.

В дверь уверенно постучали и, дождавшись разрешения, вошла Аника, за которой следовали служанка и двое дюжих мужиков, неся большой свёрток.

– А ну-ка, девонька, посторонись, ― сказала старуха и сама оттеснила Эрию в сторону. ― Фрося, подмети! А вы опосля прямо тут раскатывайте.

Служанка смела немногочисленный мусор, после прошлась мокрой тряпкой, по полу, а за ней сухой. Как только она шмыгнула из комнаты, мужики положили на пол свою ношу и развернули. Эрия ахнула от удивления и прикрыла рот рукой. На пушистом и лоснящемся ковре, мягком, словно щенячья шерсть, расцвели цветы, на ветвях сидели птицы, а небо залилось такими красками, которые ещё не придумала матушка-природа.

– Разве можно по такому ходить? ― позабыв обо всём, прошептала Эрия.

– И не только ходить, но и лежать мягко. Всё, давайте, идите ― найдите себе занятие, ― бросила старуха носильщикам и, когда те ушли, прижала руки к груди. ― Из самого Халифа привезла. Сам султан Гульбаран ибн Гулинаар подарил мне его, когда замуж звал.

Эрия уже по-другому посмотрела на стоящую рядом Анику.

– И неужели не пошли?

– Да зачем мне султан, детка? Нет. Хотела вернуть ему этот подарок, да он не взял, а я не стала обижать хорошего человека.

– На него ступить страшно.

– По таким коврам босиком ходят, ― усмехнулась женщина. ― Пойдём, я приказала баню истопить. Сейчас согреешься с дороги, а там и пир закатить можно.

Разморённая влажным жаром бани и нежным воркованием Аники, Эрия позабыла обо всём на свете. Старуха принесла ей огромный халат, расшитый птицами и цветами вишни. Эрия в него завернулась, как в облако. От ткани приятно пахло травами.

Вечером она набралась духа и спустилась. За столом в большой светлой комнате вместе с ней сидели Аника и Кома.

– Вот вернутся Альг и Оси, тогда такой пир закатим, что весь мир мёдом зальёт, ― вздыхала Аника, подперев щёку рукой. ― Женить их только осталось.

– Я смотрю тебе всех переженить хочется, ― подмигнул ей Кома.

– А что в этом плохого? Былинкой перекатной всю жизнь ходить? Вот ты? Неужели девок вокруг мало?

– Мало, ― не обиделся мужик. ― Не до девок мне.

– Ой-ой. До парней, что ли?

– Тьфу на тебя, старая. Как скажешь, так хоть падай. А между прочим Оскольд вот жениться собрался.

– Да неужели? Оси? Этот блудливый сын? ― Аника всплеснула руками. ― Ох, бедная его невеста. Намучается она.

– А ты ей порошочков своих отсыпь, может, у него причинное место отсохнет, ― расхохотался Кома и тут же получил ложкой по лбу. ― Да за что?

– Такие разговоры за столом не ведут. Поди ж не с мужиками на привале сидишь.

Кома потёр лоб.

– Ты, Аника, лучше подумай, что дарить будешь.

– А тут и думать не нужно, ― в глазах старухи мелькнули озорные огоньки. ― Сбрую и седло невесте, чтобы взнуздала этого охламона.

Оба рассмеялись, окончательно смутив Эрию.

– Осталось только Альгара пристроить. Не всё же ему со мной, со старухой возиться. Да и всяко лучше, когда не один, а то со всем, что происходит можно и умом тронуться, ― вздохнула Аника и разлила по кружкам мёд. ― Давайте выпьем за братца нашего, чтоб он не надорвался на благом поприще.

Эрию словно ледяной водой из бочки окатило. Она вскочила, опрокинув кружку на стол. Запах мёда и трав ударил в нос.

– Герцог ваш ничем не хуже разбойника… Нет, он хуже! Он убийца!

Аника поставила на стол занесённую было кружку и, положив руку на плечо напрягшегося Кома, спокойно сказала:

– А кто нет, девочка? Когда война идёт, так все мы и убийцы, и предатели, и спасители. Человеком вот остаться сложнее. А Альгар никогда в жизни на невиновного руку не поднимет.

– Не поднимет? Вы правы, Аника. Он ― не поднимет. Для этого у герцога есть палач.

Девушка выбежала из комнаты. В тишине были слышны её торопливые шаги вверх по лестнице.

– Как ты сказала, Eriyano? ― пробормотал Кома.

– Как есть вулкан. Ну-ка, братец, расскажи, чем наш Альгар ей досадил?

– Да я почём знаю? ― нахмурился тот. ― Самому уже интересно. Хочешь, её спроси. Думается мне, девица всё расскажет. А там к Бейтрину глядишь, и Альгар вернётся, свою историю поведает. Тогда и станет ясно, кто виноват, а кто понял привратно.

Эрия вбежала в отведённую ей комнату, упала на кровать и разрыдалась. Обманулась она тёплыми словами и ласковой улыбкой. Здесь для неё не было друзей.

Она вновь осталась одна.

.

Всю ночь Эрия проплакала в подушку, а под утро забылась беспокойным сном. Но стоило солнцу подняться над верхушками деревьев, как дом огласил требовательный крик младенца. Следом послышался густой бас Кома:

– Глашка, да дай ему уже сиську, а то весь дом по брёвнышку раскатается от этакого крика!

Ему ответил что-то неразборчиво женский голос, а вскоре младенец умолк. Эрия протёрла глаза и подняла тяжёлую голову. Сквозь ставенки пробивались лучи солнца, падая на цветистый ковёр. Ей было стыдно за свой выпад вечером, но смиренно сносить чужую радость… Трудно было представить, что у такого человека, как герцог Баккерель есть кто-то, кто его любит и желает счастья. Нет, она ещё была готова смиренно слушать воркования Аники ― та действительно была хорошей женщиной, но поднимать кубок во славу бесчестного человека?

Смыв с себя остаток сна холодной водой, Эрия нашла в сундуке чистое, хоть и простое платье. Оделась сама, не дожидаясь служанки. Заплела две простые косы и спустилась. За столом сидел мрачный Кома. Его волосы и борода значительно укоротились, открыв высокий лоб и ясные, карие глаза. Вместе с тем шрамы тоже стали заметнее. Те были словно от когтей какого-то зверя. Кома смотрел в пустоту, лениво жуя луковое перо, но, услышав шаги Эрии, встрепенулся.

– О, а я думал, вы ещё месяц будете неприступно сидеть в комнате.

Девушка слегка склонила голову в знак приветствия.

– Доброе утро.

– Доброе-доброе, ― проворчал Кома. ― Кому доброе, а кому мачеха.

– Да будет тебе, ― в комнатку вошла Аника, держа на руках пухленького младенца. ― Накось подержи.

Она сунула ребёнка Кома и повернулась к Эрии. Смерила её внимательным взглядом, словно оценивая ― будет та и дальше доставлять неприятности или нет. Девушка вздохнула, набираясь решимости.

– Госпожа Аника, я хотела бы извиниться за свои вчерашние слова. Это была непростительная грубость. Вы приняли меня как гостью, а я отплатила за это неблагодарностью. Однако прошу, не заставляйте меня поднимать кубок и произносить хвалебные речи герцогу Баккерелю ― я считаю он того не заслуживает.

Ребёнок на руках Кома издал громкий вопль и поднял кулачок. Мужик подкинул младенца и что-то тихо ему проворковал. Аника прищурилась, потёрла пальцами тонкие губы и, наконец, ответила:

– Вроде как и извинилась, и при своём осталась. Поди ж вас пойми. Ну что мне с тобой делать, девка? ― она сказала это так, словно решала отправить Эрию на костёр или принять в свой род.

Младенец издал ещё один требовательный крик и со всех своих сил стукнул Кома по лбу.

– Ах ты маленький демонёнок, ― проворчал он и крикнул на весь дом. ― Глафира! Етить твою за ногу, иди сюда! Этот плод преисподней требует твою прелестную натуру!

На втором этаже послышались шаги, следом по лестнице и в комнату вплыла, подобно кораблю, грудастая, пышная, словно булочка, женщина. Она приняла ребёнка из рук Кома.

– Он требует не моего внимания, а всеобщего. Только что же ел, ― проворчала она, прижав притихшего младенца к груди. ― Надо было его покачать.

– Мне? Я что, похож на няньку? ― оскорбился Кома.

Вскоре все собрались за завтраком. Аника, как хозяйка дома, представила Эрии домочадцев, проживающих в доме. Глафира оказалась сестрой Кома. Она успела уложить бойкого ребёнка и теперь покачивала на руках второго младенца, который с поистине жреческим смирением смотрел на присутствующих. У неё был ещё старший сын ― десятилетний Вест. Внешне он больше походил на своего дядьку, чем на мать. Ещё в доме проживал благообразный старец ― Румп, маг, школу которого Эрия так и не узнала. Лет ему было около сотни, но, кажется, годы подточили его разум и Румп время от времени начинал разговаривать с солонкой, доказывая той ложность какой-то теории.

После завтрака Глафира вызвалась показать Эрии Раат. При ближайшем рассмотрении оказалось, что дом построили совсем недавно. Ещё сохранился запах смолы, дерева и краски. На первом этаже были кухня, кладовые, комнаты слуг, Румпа и Аники, которым по возрасту лестница давалась с трудом, а также светлая столовая и уютная общая комната с очагом. Здесь у стены стоял большой книжный шкаф, по углам стулья, на полу пушистый ковёр с горкой подушек. Второй этаж занимали сама Глафира с детьми и Кома, но оставалось ещё несколько комнат, одну из которых выделили Эрии.

Выйдя во двор, стало ясно: дом стоит посреди леса и окружён частоколом.

– Но мне сказали, что это место называется Раат, ― удивилась Эрия. ― И это поселение.

Графира отмахнулась

– Мальчишки вечно придумывают названия простым вещам. Раат – это сокращённое от raatur и означает «дом». Живём только мы, конюх, несколько людей на хозяйстве. Ах да, ещё Елена, но она здесь совсем недавно.

Раат был похож на маленькую крепость посреди леса, и выбраться отсюда было столь же непросто, что и из темницы. Позади дома оказались хозяйственные постройки, от которых ощутимо несло скотом. Из кухни вышла Елена с ведром помоев. Она прошла до кучи, вылила туда ведро и вернулась. Напоследок девушка бросила на Эрию странный, злобный взгляд, а после скрылась в доме. Это не укрылось от Глафиры. Та тяжко вздохнула и похлопала Эрию по руке:

– Не обращай внимание. Она на всех так злиться. Прошлым летом солдаты лорда Барла увели её мужа в ополчение к мятежникам, а следом эти же солдаты обнести все дворы в деревне ну и… ― женщина замялась, бросив косой взгляд на Эрию, ― и всё остальное тоже. А когда уходили, всадник не доглядел и затоптал её сына-малька. Так что не злись на неё. Здесь все кого-то да потеряли.

Они вернулись в дом, где в общей комнате у очага сидела Аника и занималась вышивкой. Алая ткань лежала на её коленях, а руки проворно продевали в неё иглу. Она повернулась к вошедшим. Внезапно сверху послышались уже два детских голоса, и, охая, Глафира побежала наверх. Эрия, которая не знала, чем себя занять ― обычно в доме всегда находилась женская работа ― огляделась, но не успела задать вопрос, как это сделала Аника.

– Скажи, ты умеешь читать?

– Конечно. Почему вы спрашиваете?

– Не обижайся. Везде по-разному. На западе, к примеру, и вовсе женщинам запрещено брать в руки книги. Если тебя не затруднит, почитай вслух. Мои глаза уже не те, что раньше, а прочие в доме грамоте либо не обучены, либо обучение так, что лучше бы и не учили. Вон там полки у стены ― выбери по своему разумению.

Эрия подошла к полкам и удивилась, увидев не меньше сотни разных томов. У отца была библиотека, и насчитывает она целых тридцать две книги. Это считалось неимоверным богатством.

– Вы много где бывали, ― выразила восхищение Эрия, проводя пальцем по корешкам со странными закорючками вместо привычных букв.

– Практически везде, ― спокойно ответила Аника. ― От Зимнего порога до мёртвой пустыни Халифа. А на старости лет потянуло в родные края. Я ведь выросла недалеко отсюда, на Изгибе. Правда, деревни моей уже давно нет, родичи кто уехал, кого схоронили.

– И вы никогда не жалели, что уехали?

Старуха каркающие рассмеялась.

– Ни дня, милая. Отец продал меня проезжающему мимо лордику за мешок овса и гнедую кобылку. Помню, что кобылка была чудо как хорошо, да и для нашего края справная лошадь в тот год была большой редкостью. Так что я не особо обижена на него ― у отца ещё семь ртов дома ждали, которых нужно кормить, а мать ходила с ещё одним.

Эрия бросила разглядывать полки и обернулась. Она не могла подобрать слова, чтобы выразить свой ужас.

– Вас продали? Но ведь… это запрещено!

– Да кому было дело до девчонки восьми лет от роду? ― махнула рукой Аника. ― Что это с тобой? Неужели меня жалко?

– Как вы сбежали от того лорда?

– А я и не сбежала. Я его перевоспитала, ― старуха лукаво усмехнулась. ― Ты это брось, нечего меня жалеть! Я свою жизнь прожила, как мне и не снилось. Сам султана Гульбаран ибн Гулинаар целовал мне руки и предлагал стать первой женой.

– А почему не пошли за него?

– Хоть и первая жена, а одна из многих. Да не хотелось, чтобы моих сыновей, тот, кто султаном опосля мужа станет, приказал всех до единого в мешок, да палками забить. Есть в Халифе такой славный обычай. Ты лучше книгу бери, а истории свои я и потом рассказать могу.

Выбор пал на старые легенды Холмистого края. Пока Эрия читала, к ним робко пробрался Вест, усевшись рядом с очагом у ног Аники. Позже, скрипя своими старыми костями, к ним присоединился Румп. Он устроился в глубоком кресле, склонил голову и, казалось, совсем заснул.

Легенды Старой земли были мрачными, но дающими надежду. О Змее, что грозил сжечь всё живое. Его усыпила песней прекрасная Маара, а маги засунули в колодец. Была там история про Келару, что извела всю душу на пряжу и спасла любимого, но сама лишила себя счастья. Над легендой о медведе, что выбрал себе смертную жену, пустила слезу даже Аника.

Зимой темнело быстро, и Эрия уже хотела прервать чтение, чтобы зажечь свечи, как старый маг встрепенулся, что-то пробормотал, и с его ладони сорвались маленькие огоньки-светлячки. Они замерли над девушкой.

– Есть ещё искра, ― фыркнул Румп и вновь опустил голову на грудь.

Никто не прерывал чтение, пока Эрия не дочитала последнюю историю. Она закрыла книгу и поймала заинтересованный взгляд Аники.

– Я никогда не думала, что легенды могут быть такими… неправдоподобными.

– Легенды лгут, Ани, ― ответил ей Кома, который стоял у входа, прислонившись к дверному косяку.

– Тут ты прав, ― согласилась старуха. ― Но не во всём.

Кома приподнял густую бровь, явно скептически относясь к последней фразе. Эрия почувствовала себя неуютно, словно присутствовала при каком-то личном разговоре.

– Легенды куда как добрее к своим героям, чем это есть на самом деле, ― закончил Кома и вышел из комнаты.

.

Дождавшись, когда стихнут звуки и голоса в доме, Эрия пробралась в одну из комнат. Ещё днём Глафира небрежно бросила, кивнув на дверь: «Это Альга». Как и ожидалось, там нашлась одежда. Она была не по размеру, но пробираться по лесу и сугробам сподручнее в штанах, а не в юбках. Переодевшись, она завернула в простыню одно из платьев, чтобы переодеться, если понадобиться остановится в храме или зайти в город. По лестнице спускалась медленно, прислушиваясь к каждому шороху. Пробралась на кухню, а оттуда в кладовую, где забрала хлеб, сыр, оставшиеся с осени яблоки и, подумав, прихватила кольцо кровяной колбасы.

Но на кухне её уже ждали. Елена стояла, скрестив руки на груди. Свеча на столе освещала её суровое лицо. В одно мгновение Эрия представила лица домочадцев, которых подняли посреди ночи крики этой женщины.

– Знаю, ты не любишь таких, как я. Я уйду и больше здесь не появлюсь.

Елена прикусила губу, словно сдерживая рвущиеся из неё ругательства.

– Если уходишь, то иди, не оглядываясь. Когда выйдешь во двор, брось собаке кусок мяса и перелезь забор с дровника. Если пойдёшь на Путеводную звезду без остановок, то к середине завтрашнего дня выйдешь к Обители святой Рикерии.

Эрия старалась держаться наезженной колеи. Луна прекрасно освещала дорогу. Путеводная звезда ярко светила на небе, оправдывая своё название. Века люди следовали за ней и находили дорогу в темноте ночи. В эту ночь и другие звёзды ярко мерцали. Когда Эрия была совсем ребёнком, отец, знамо дело, в шутку, рассказывал, где какое созвездие и как путники ориентируют по звёздной карте. Впрочем, она была достаточно сообразительна: эти скудные познания не заменят ей опыта бывалого путешественника. Да Эрия помнила: хвост Горуна указывает на запад, а Трезубец на юг, но когда она доберётся до ближайшего поселения, не имея карты? Оставалось только следовать подсказке Елены.

Становилось холоднее, и девушка прибавила шаг. Она уже шла больше часа и прилично устала, но это не повод сдаваться. Смотря себе под ноги, Эрия внезапно остановилась, нагнулась, и всё её тело сотрясла дрожь. В накатанной полозьями дороге отчётливо виднелся огромный когтистый след. Она даже приложила руку, чтобы удостовериться в его размере. Этот след не мог принадлежать ни волку, ни зайцу.

Это был след медведя. Зимой.

Всем известно, что зимой, если встретишь медведя ― быть беде, ибо нет ничего страшнее шатуна. Уже не так уверенная в своих силах, Эрия двинулась дальше, беспрестанно оборачиваясь. Казалось, что из леса за ней наблюдают сотни глаз.

– Всё это крестьянские суеверия, ― проворчала она. ― Как там было…

Ночью тёмной, ночью жуткой

Не боюсь бобайки.

Я возьму, рассыплю соль…

– Бабайке нужно сразу давать в глаз.

Эрия вскрикнула, когда рядом послышался такой знакомый голос. Она резко обернулась. Кома вышел на дорогу и отряхнул полушубок.

– Ну вы, барышня, забрались. Неужто медведя не испугались?

– Уж лучше медведь, чем… ты.

Кома оскалился. Его зубы блеснули в свете луны. Эрии сделалось жутко.

– Я хуже медведя, барышня.

– Ты тюремщик, которого приставили…

Кома оказался рядом так быстро, что девушка отшатнулась, оступилась и упала в сугроб.

– Так значит вы пленница, ― усмехнулся мужик, склонившись над ней. ― Вас заточили в темницу… нет, в высокую башню. Держат на хлебе и воде, а палач уже готовит щипцы.

Несмотря на страх, Эрия вздёрнула подбородок.

– Ты издеваешься надо мной!

– Нет, барышня, ― в голосе Кома звучала усталость. ― Это вы издеваетесь.

Он подхватил Эрию пол мышки и поставил на ноги, заботливо отряхнув от снега.

– В этих лесах водятся не только медведи, но и живность поменьше. Например, кабаны, а они в некотором отношении опаснее прочих. Возвращаемся.

Он повернулся и пошёл по дороге. Замёрзшая и уставшая, девушка скрестила руки на груди и упрямо продолжала стоять на месте.

– А если я не хочу?

Кома замер, хмыкнул и в два шага оказался рядом.

– Я не знаю, что вы не поделили с Альгом, но советую не доставлять неприятности. Ваша задетая гордость и спесь вас же саму и губит. Так что не подавитесь ядом.

И он просто взвалил Эрию себе на плечо и пошёл по дороге, не обращая внимания на кулаки и ругательства, только приговаривал:

– Где вы, леди, таких слов понабрались?

Несмотря на гнев, она всё же замёрзла, устала и, в конце концов, бросила все попытки сопротивляться. Небо стало розовым, когда они добрались до Раата. Кома спустил Эрию с плеча и усадил на ступеньки крыльца. Он вновь навис над ней и прошептал.

– Вы не пленница, а ― гостья. Так и ведите себя как подобает.

– Гости могут уехать, а я нет.

Кома оскалился.

– Если ты желаешь считать себя пленницей, считай. Но не доставляйте неприятностей, а то мне придётся посадить тебя на цепь.

– Я леди!

– Ты спесивая девчонка. До «леди» тебе ой как далеко.

Возможно, он бы что-то ещё сказал, но на крыльцо вышла Аника и Глафира. Женщины отогнали Кома и, подхватив Эрию под локти, повели в баню. Они ничего не сказали про побег. Только Глафира бросала на Эрию обеспокоенные взгляды. После девушку усадили к камину. Глафира ушла наверх, а Аника взяла в руки гребень и принялась расчёсывать Эрии волосы. Она делала это очень аккуратно, не дёргала и распутывала волоски сухими пальцами, бормоча себе под нос.

– Что вы сейчас сказали?

– Что такие волосы сами по себе богатство, ― послышался скрип, что-то булькнуло, и по комнатке распространили пряный, немного острый аромат. ― Это масло. Я сама его готовила для Глаши, а то у неё опосля родов волосы полезли. А тебе оно ещё больше блеска даст.

Большой чёрный, пушистый кот медленно вошёл в комнату. Прошёлся перед очагом, касаясь Эрии своим длинным хвостом, и стал ластиться, а потом и вовсе забрался на колени к девушке. Она погладила его и вздохнула.

– Зачем ему держать меня здесь?

– Да кто его знает зачем, ― усмехнулась Аника, совершенно не удивлённая вопросом. ― Альгар… человек хоть и местами чёрствый, но не злобливый.

– Он убийца.

Старуха тяжко вздохнула, продолжая пропускать пряди волос сквозь гребень.

– Убийца. Он воин и путь его ― путь воина. Альгар не бегает от сражений, но и попусту затевать свару не станет.

– Значит, по-вашему он защитник?

– И, по-моему, и по-всякому. Что он тебе сделал?

– Вы всё равно встанете на его сторону.

Аника коснулась плеча девушки и осторожно сжала его.

– Он мой брат, и я знаю его достаточно, чтобы подвергнуть сомнению обвинения незнакомых мне людей. Но это не означает, что ты неправа. Расскажи, а там уже мне судить: поверить тебе на слова или нет.

После того как девушка закончила свою историю, Аника отложила гребень, заплела волосы Эрии в две косы и, сжав её плечи внезапно сильными руками, сказала:

– Я тебе верю. И всё же хочу услышать его историю.

Эрия резко обернулась и с вызовом посмотрела на старуху.

– Если бы вы мне верили, то не требовалось выслушивать вторую сторону. Он найдёт с десяток оправданий.

Аника ничуть не обиделась, лишь печально улыбнулась:

– Ему не нужны оправдания, ибо он сам принимает решение и несёт за них ответственность. Я думаю так: что случилось с твоими близкими ― чья-то глупость, но ответственность за эту ошибку целиком лежит на Альгаре. И он будет её нести, словно полный до краёв кубок. И оттого отопьёт он из этого кубка или понесёт дальше, зависит жизнь и благополучие этой земли. Стоит ему напиться вдоволь, как мир покатится.

Прошло несколько дней, прежде чем Эрия, наконец, поняла, что имела в виду Аника, но она не готова была смириться. Любое преступление должно быть поощрено возмездием. Не имело значения, что лорд Тервуд принял решение в казне родных, ибо властью его наделил герцог.

Не имея ни союзников, ни способов защитить себя, а тем более напасть, девушка усмирила на время свой гнев. Не забыть ― это казалось немыслимые, но на время отступить, осмотреться и ударить в самое уязвимое место. Так, кажется, говорил отец.

Поскольку герцог был для неё недостижим, а в доме ей предстояло жить ещё какое-то время, она предпочла ближе познакомилась с домочадцами. Оказалось, что её помощь очень нужна Глафире, которая едва справлялася с двумя младенцами. Здесь и открылась первая странность ― небольшая разница в возрасте обоих детей. На прямой вопрос Глафира кивнула на младшего, чьи светлые волоски топорщились из-под чепчика.

– Этот не мой. Его Оскольд привёз. Сказал только, что он внук лорда Гранда. А мне то, что ― одного кормить или двоих? Накануне его приезда, столько молока прибыло, впору заподозрить Приходящего в благословении.

Эрия едва не выронила младенца.

– Внук? И он жив?

– Ну так, вроде, ― невпопад ответила Глаша, пристально рассматривая мальчика. ― Чего ему не жить? Ест за троих, растёт так быстро, того и гляди моего перерастёт, даром что младше. Одна незадача ― имени его так и не узнали. А, ладно. Пусть у Альга голова о том болит.

– Почему его не убили?

Ведь должны были. Разве нет? Глафира отшатнулась и побледнела.

– Да Боги с тобой, зачем? Кому он что сделал? Чью-то рубаху обгадил?

– Он вырастит и захочет отомстить.

Глафира удручённо покачала головой.

– Вот вырастет, тогда и посмотрим. А пока он хочет есть, срать и спать. Ты не забивай себе голову такими зверствами, ещё кошмары приснятся.

.

После некоторого блуждания вокруг дома в лесу, Джузеппе вместе с Хуртулеем вернулись в город.

– Раз мы знаем, где находится леди Кальдерон, то почему не можем забрать её оттуда и отвести к Алтарю? ― задал самый логичный вопрос Ан.

Учитель потёр виски, прогоняя не вовремя разыгравшуюся мигрень.

– Мы говорили об этом ― нужно не просто отвести к Алтарю. Жертва должна быть добровольной. Марсали была готова ― Алтарь выбрал её, и она знала о своём предназначении. А Эрия Кальдерон только в начале своего пути. Она в смятении и не понимает те знаки, что ей дают. Нужно время.

– Так может быть, в Ордене ей будет лучше?

– Мне было бы спокойнее. Но так или иначе, проведение само приведёт её к Алтарю.

Ан вытер вспотевшие ладони о штаны. Всё это было в новинку для него.

– Но раз Алтарь сам направляет, в чём наша миссия?

– Мы помощники. Ищем, наблюдаем, помогаем, но не заставляет. Сейчас важно сохранить эту веточку и дать возможность созреть плодам. Подай бумагу и перо. Буду писать письмо.

Ан со рвением бросился к сумкам и достал оттуда указанные учителем вещи, но не перестал задавать вопросы.

– А кому вы будете писать письмо?

– Королю. Он уважает Орден и, возможно, прислушается к моим советам.

– Как…

– Помолчи, Антонио. Потом я всё тебе объясню.