Алтарь для Спящего бога

Глава 11. Надежда

Кони по грудь вязли в снегу, возничий матерился и бросался вытаскивать несчастных животных. Гленна уже была готова попросить повернуть обратно в Ларек, когда им навстречу вышел небольшой конный отряд из пяти человек. Впереди сидел высокий, бородатый воин с топором на поясе. Явно северянин, может, потому манерами походил на медведя. Лицо его украшал шрам то ли от крюков, то ли от когтей животного.

Кеке, закутавшийся в две шубы, выскочил из саней, приветствуя отряд радостными криками. Он обнял предводителя, словно свою последнюю надежду.

– Ты чего это братец, замёрз? – усмехнулся воин, хлопая своей огромной ладонью по плечу Кеке.

– Как только доберёмся до Раата, я обещаю поселить в камине и не вылизать оттуда до самого лета, – проворчал южанин.

– До самого Раата всё замело, – расстроил его воин. – Здесь неподалёку есть зимник ― заночуем там, а утром попробуем выбраться на конях. Без саней.

– А вы взяли с собой женское седло? ― простодушно спросила Даниэла, высунув нос из-под шкур.

Прочие мужчины принялись старательно кашлять, но этот… этот рассмеялся, запрокинув голову.

– Нет, маленький цветочек, ― сказал предводитель.

– А, что, девица ещё не умеет раздвигать ноги? ― решил кто-то пошутить из отряда.

Даниэла удивлённо похлопала глазами, по всей видимости, не понимая, в чём смысл. Гленна же, скорее желая защитить свою во всех смыслах невинную подопечную, улыбнулась и, смотря в глаза обидчику, ответила:

– Надеюсь, что вы не забыли, как это делается, иначе наше путешествие может затянуться.

Получилось не так изящно, как она хотела, но предводитель что-то шепнул товарищу, и тот, бормоча извинения, отъехал в сторону. Мужик подошёл к Гленне, снял шапку и слегка поклонился:

– Уж простите, госпожа, они ребята простые. Что на уме, то и на языке.

– А вы, стало быть, непростой человек?

– Я человек самый обычный. Звать меня Кома.

– Леди Гленна. Я попрошу вас не смущать Даниэлу ― она не так хорошо осведомлена о некоторых сторонах жизни.

Кома вновь поклонился, но в его взгляде промелькнул озорной огонёк.

– И вы не осведомлены?

– Я тоже, ― холодно пресекла Гленна любые шутки.

Зимник оказался промёрзшим бревенчатым домишкой посреди леса. Кома сам отгородил уголок с топчаном для женщин. Растопил в котелке снег и принёс им тёплой воды. Помог перетряхнуть старые тюфяки. После он подозвал Гленну и тихо попросил её спать в одежде. Она и не собиралась раздеваться, находясь в одном доме со столькими мужчинами, но его слова обеспокоило женщину. Хотя она постаралась не подавать виду. Мужчины разлеглись на оставшихся тюфяках, потушили свет, и вскоре дом наполнился храпящими и свистящими звуками. Утомлённая тяжёлой дорогой, Даниэла быстро погрузилась в сон. Гленна же долго не могла сомкнуть глаз, а когда всё-таки начала засыпать, то почувствовала потребность выйти на улицу. В полутьме у самой двери она споткнулась обо что-то мягкое и непременно расшибла себе лоб, если бы её не подхватили.

– И куда вы собрались, госпожа посреди ночи, ― хриплым со сна голосом поинтересовался Кома.

Гленна замерла, но постаралась ответить как можно сдержаннее.

– Мне нужно прогуляться.

– Ночью в лесу, зимой? ― в голосе мужчины читалась насмешка.

– Вы всё верно поняли.

Она попробовала отстраниться. Её приводили в смятение и близость мужчины, и исходящий от него запах костра вперемешку с потом. Он помог ей подняться и вышел вслед за Гленной на улицу. Луна освещала поляну перед домиком. Осмотревшись, леди пошла в сторону густых кустов, припорошённых снегом.

– Я вас провожу.

– Не думаю, что это будет уместно, ― обернулась женщина и наткнулась на непонимающий взгляд. А следом Кома, видимо, поняв причину ночной прогулки, усмехнулся.

– Я не буду за вами подглядывать, но вокруг бродят волки и кабаны. Не хотелось бы, чтобы вы стали их поздним ужином. Лучше всего вон там, у той стены. И снега поменьше.

Смущённая, Гленна всё же двинулась в указанном направлении. Обернувшись, она увидела, как мужчина повернулся к ней спиной и даже зажал уши.

Покончив со всем, она расправила юбки. В дом не хотелось возвращаться ― слишком пыльно и шумно там было. Словно читая её мысли, Кома спросил:

– Вы хотите постоять снаружи?

– Да, немного… Ох, простите ― вы, должно быть, хотите спать. Тогда…

– Я тоже постою.

Небо казалось необычайно чёрным, и Путевая звезда светила ярче всех, указывая дорогу на север. Тёмный лес, подсвеченный лунным светом и искрящимся снегом, нисколько не пугал Гленну ― наоборот, он зачаровывал.

– Здесь так… мирно.

Её сопровождающий издал смешок.

– Это обманчиво ― зимний лес таит в себе множество опасностей.

– Но вы их не боитесь?

– Отчего же? Боюсь. Как всякий человек, наделённый толикой разума. Но я знаю, куда нужно смотреть, чтобы не попасть в беду.

– Поэтому вы спали у порога, ― усмехнулась она. Вряд ли у остальных не нашлось место, куда положить командира отряда.

– Я привык спать на голой земле. К тому же так слышно, что твориться снаружи. О неприятностях лучше знать заранее.

– Нам что-то угрожает?

– В этих местах видели разбойников, ― теперь стала ясна просьба спать в одежде. Словно спохватившись, Кома добавил: ― Нам ничего не угрожает, но предосторожность не помешает.

Гленна хмыкнул.

– Первые слова противоречат вторым, ― она повернулась и посмотрела прямо. ― Если что-то случиться, как лучше поступить?

Он молчал недолго, но Гленна чувствовала на себе его внимательный взгляд.

– Оставьте это нам.

Она не сдержала смех.

– Никогда не помешает знать заранее, как себя вести.

Ей показалось, что мужчина усмехнулся.

– Вы навряд ли сможете что-либо поделать с обезумевшими от голода и крови мужчинами. Можете попробовать продать свою жизнь подороже, но я надеюсь, это не потребуется. Хотя лучше не сопротивляйтесь.

Гленна обхватила себя руками. По спине прошла дрожь.

– Разумный совет.

– Я вас напугал.

– Вы сказали правду. Но иной раз действительно лучше… подороже продать свою жизнь.

Кома хмыкнул, но не стал продолжать разговор.

В темноте сложно было разглядеть его лицо. Особенно когда собеседник так основательно зарос. Он был не так-то прост. Кеке назвал его братом. А самого южанина братом звал, что Оскольд, что герцог. Значит ли это, что Кома – брат герцогу? Только если у всех них были разные матери. Или отцы. Кем были их родители: любвеобильный отец или блудливая мать?

Ко всему прочему, можно скрыть лицо, сменить платье, отрастить бороду или побриться, но манеру говорить, держаться скрыть куда сложнее. Кома походил на тех воинов, что после долгого похода возвращались домой – воспитание было при них, но изрядно поистрепалось. Он обращался к ней, как должен простолюдин обращаться к леди. При этом ход их короткого разговора вёл непринуждённо, без ругани. Правильно строил предложения и использовал слова. Простой воин с дороги или охотник не будет держаться с леди как с равной. Он её принизил или, наоборот, возвысил себя? Интересные у герцога родственники.

.

Усадить Даниэлу в мужское седло оказалось делом непростым, а новость, что ей предстоит ехать впереди незнакомого мужчины, привело к самой настоящей истерике. На помощь пришла леди Гленна, предложив самой сесть позади. Она неплохо держалась в седле, даже в мужском. Так и решили. Для верности она даже привязала Даниэлу к седлу, боясь, что та свалиться ненароком.

Кома вся эта затея не нравилась с самого начала ― тащить двух девиц посреди зимы так далеко… Впрочем, старшая леди держалась достойно и не устраивала бессмысленные истерики. Более того, ей удавалось усмирить свою подопечную. Эта леди… он надеялся, что в ночном разговоре она не поняла его затаённое желание. А может, и поняла, но не обратила внимание. Собственно, Кома всегда нравились такие женщины ― высокие, черноволосые, с улыбкой кошки и огнём в глазах. Разве что у Гленны глаза были больные и потухшие, словно кто-то задул свечу, но такого чудесного орехового цвета.

Пока они медленно пробирались вперёд, Кома бросал взгляд на неё. Не жалуется, не ворчит, только морщится, когда выбившиеся из кос пряди волос падали на лицо. Что же это с ним? Он помотал головой и намеревался уже направить коня во главу их отряда, но передумал. Наверное, потому он и не заметил, как среди деревьев промелькнули тени, а рядом раздался грохот хлопушки, что так любили разбойники.

Лошадь встала на дыбы, взвизгнула Даниэла, а Гленна, беспомощно взмахнув руками, упала в снег, чудом не угодив под копыта. А когда подняла голову, то только и увидела, что хвосты убегающих коней. Рядом выругался Кома. Его конь тоненько заржал, дёрнул задними ногами, да и припустился вслед за улепётывающими товарищами уже без седока.

Вокруг раздались крики, ругань и радостные возгласы. Гленна, оглушённая и растерянная, отползла подальше, поднялась, цепляясь за ствол дерева. Разбойников было семеро. Всё они окружили Кома. Тот подкинул топорик и оскалился.

Семеро против одного. Даже будь семеро против двух…

– А кто у нас тут?

Гленна вздрогнула и отшатнулась, но на неё тут же навалилась громадная туша, придавив в снег. Мужчина пыхтел, ругался и шарил руками по её телу. Вряд ли он хотел посягнуть на её тело, но вот…

– У тебя должно быть золотишко, детка, ― пропыхтел он, обдав Гленну зловонным дыханием.

Она перестала дышать, скорее от отвращения, нежели от страха. Почему-то вдруг вспомнился разговор в ночи и совершенно внезапно захотелось рассмеяться. Избежать не получиться. Что с ней будет и так понятно: как только разбойники покончат с воином, они обратят внимание на неё, а не найдя ничего ценного, разозлятся. Участь её будет незавидной и долгой. Остаётся только… продать жизнь подороже.

Её рыцарь может, и был паршивым мужчиной, а любовником и того хуже, но научил Гленну одной полезной вещи. Сказал как-то: «Тебе это пригодится». И кинжал подарил. Не одну из этих раскрашенных игрушек, а настоящий, крепкий, с правильным балансом и верной рукоятью. В этом путешествии Гленна спрятала кинжал в голенище сапога. Она медленно выдохнула и задышала, стараясь сдержать тошноту, а потом сделала немыслимое: обхватила мужчину ногами, вытащила из сапога кинжал и ударила так, как учил рыцарь. Один раз, второй, третий… Разбойник вскрикнул, выгнулся, схватившись за спину, и откатился в сторону.

Ощутив свободу, Гленна вскочила и отбежала. Мужик вытащил из спины кинжал и отбросил его в сторону.

– Ах ты! ― воскликнул он поднимаясь. Шагнул к ней, роняя на снег капли крови.

Гленна огляделась. Бежать? Да куда там. Разбойник захрипел, побледнел и повалился в снег. Он содрогнулся и затих. Стихли и крики боя. Бросившись вперёд, леди подобрала свой кинжальчик и выпрямилась, намереваясь не сдаваться. Но это уже не требовалось. Она застыла, даже рот приоткрыла от удивления и, наверное, облегчения.

Кома стоял, сжимая в руках топор в окружении поверженных противников. Его глаза горели воинственным огнём, а из приоткрытого рта вместе с паром вырывалось хриплое рычание. Он медленно опустил топор, сделал шаг и внезапно упал на колени. Гленна охнула и бросилась вперёд, успев придержать его, чтобы тот не повалился лицом в снег. С новой силой её охватила паника. Что делать? Куда бежать?

– Пропустил… ― прохрипел Кома и сплюнул кровь. ― Не заметил.

– Только не умирайте, пожалуйста, ― прошептала Гленна, за что получила кривую улыбку.

– Нет, милая, не сегодня. Просто… Где моя лошадь?

– Убежала.

– Вернётся.

Кома попытался подняться, но у него не вышло. Он несколько раз моргнул, тряхнул мокрыми от пота волосами.

– Приходящий раздери! Помогите мне.

И не дожидаясь, пока Гленна сообразит, в чём требуется помощь, опёрся на её плечо. Ну и тяжёлый! Родит же земля таких гигантов. Обхватив мужчину за пояс, она помогла ему подняться. Тот с третьей попытки заткнул свой топорик за пояс и огляделся.

– Наши спутники ведь скоро вернутся? – с надеждой спросила Гленна.

Кома покачал головой и крепче вцепился в её плечо.

– Не раньше чем усмирять лошадей и довезут вашу подопечную до места.

Это было верным решением: Даниэла куда как важнее, чем Гленна. За ней незачем возвращаться. Совершенно внезапно она почувствовала запах и прокашлялась. Конечно, как ещё может пахнуть человек с распоротым животом? Главное – не смотреть на тела, а запах можно перетерпеть.

– Мы недалеко отъехали от зимника. Может быть, вернёмся? ― предложила она.

Кома кивнул и несколько раз глубоко вздохнул. Казалось, что путь занял целую вечность. Гленна путалась в плаще и юбках, высоких сугробах. Снег забивался за голенища сапог, заставляя шипеть. Кома пару раз падал и, кажется, терял сознание. Делая последние шаги до зимника, он практически придавил Гленну. Зайдя в дом, она прошептала:

– Только не падай на пол, миленький. Я тебе не дотащу.

Словно услышав её, Кома выпрямился, сделал несколько шагов до топчана и со стоном рухнул на него. Гленна бросилась вперёд и перевернула раненного на спину. Тот разлепил мутные глаза и посмотрел так, словно хотел выругаться, но передумал.

Уход за больными ― это то, что Гленна знала очень хорошо. Она смогла растопить небольшой очаг из остатков хвороста и поставить на огонь маленький котелок, что был в доме, со снегом. Когда вода вскипела, настал черёд раздеть и посмотреть на раны. Это требовалось сделать с самого начала, но сил ворочать огромное тело не осталось. Кома лежал бледный с закрытыми глазами. Гленна, замирая от страха, затрясла его, а когда мужчина открыл глаза, то облегчённо выдохнула.

– Я думала, вы умерли.

– Нет, милая, для этого требуется чуточку больше, ― он усмехнулся.

Гленна поджала губы, стараясь не обращать внимания на изменившуюся манеру общения.

– Мне нужно вас раздеть, но я не смогу… сама.

Кома на мгновение закрыл глаза, прошептал какое-то ругательство и приподнялся. С трудом они смогли стянуть полушубок. Меховой жилет под ней уже был пропитан кровью, и рубашка тоже. Раны действительно оказались несерьёзными ― одна на плече, другая на груди. Но вот та, что на боку, продолжала кровить.

– Пройдёт, ― пробормотал Кома, разглядывая её. ― Только поспать надо.

– И перевязать, ― добавила Гленна.

Её беспокоило, что кровь никак не останавливается.

– Разорвите мою рубашку, ― сказал Кома, откидываясь назад.

Рубашку, которая и так уже годилась скорее на половую тряпку? Ну уж нет. Гленна отошла в сторону, так чтобы её не было видно, и, задрав подол, стянула одну из юбок. Её она надела только утром, чтобы было теплее. Самая обычная льняная юбка, не крашенная. Самое то для повязки. Разрезала её на полосы и принялась вытирать кровь. Кома хмурился, щурился и, наконец, спросил:

– Что это?

– Повязка.

– Откуда?

– Юбка, ― краснее ответила Гленна.

– Чья?

– Ваша.

– Мне не идут… юбки.

Гленна бросила на Кома взгляд и заметила, что в его глазах пляшут огоньки смеха. Раз может шутить, значит, всё не так плохо. Прижав к ране на боку скрученную ткань, она начала забинтовывать.

– Приподнимитесь.

Пришлось его практически обнять, чтобы пропустить ткань снизу. Будь она в другой ситуации, то наверняка смутилось, но к счастью мужчина не стал шутить по этому поводу, только нахмурился.

Одеял в доме не было, поэтому Гленна отряхнула шубы и укрыла ими. Подумав, всё же стянула с него сапоги. Когда она посмотрела на его лицо, то Кома уже спал.

Вылив грязную воду из котелка и насыпав туда снега, она поставила его на огонь. Хотелось пить. А ещё спать. И есть. И если первое и второе ещё можно было сделать, то последнее… Вся провизия осталась приторочена к седлу.

Как и обещал Кома, его конь вернулся. Он тоненько заржал. Пришлось выйти в ночь и завести его в сарай. Гленна расстегнула седло, и то упало с другой стороны. Сил поднимать его и куда-то укладывать уже не было. Захватив седельные сумки, она вернулась в дом. Было неловко перебирать чужие вещи, но с другой стороны у неё просто не было выбора. К счастью, среди вещей нашлись еда, какие-то травы, чистая одежда и одеяло. Последнее было очень кстати. Кома так и не проснулся. Гленна, укрыла его, а сверху бросила ещё и свою шубу. Сама она уснула, едва закрыв глаза.

Утром началась метель.

.

Он давно так не ошибался. Последний раз его смогли достать за два года до того, и то стрелой в спину. А здесь – три раза! И кто? Мужики, которые и оружие в руках не держали никогда. Вилы разве что. И из-за чего? Отвлёкся на леди. Испугался, а ведь ей на самом деле ничего не угрожало. Справился бы с нападавшими, а потом с тем. И ведь зря переживал ― леди Гленна из тех женщин, что способны постоять за себя. Где только научилась? Дурак. Теперь лежи, страдай, предаваясь самобичеванию. Хотя раны-то пустяковые, крови только много потерял.

Шаги, шорох одежды… Кома приоткрыл глаза. Леди стояла у очага, что-то помешивая в котле. Пахло… супом. Немыслимо ― леди и суп! Гленна, а в мыслях он решил звать её по имени, вызывала совсем иное чувство ― восхищение. Не оставила его. Тащила. Ругалась, шипела, уговаривала и всё же тащила. И потом тоже не постеснялась, раздела, юбку эту свою пожертвовала. Другая бы в обморок упала, а эта… Видать, не впервой.

Вдова? Нет ― голова не покрыта и косы две, но точно не девица ― это Кома понял почти сразу. Хотя это-то как раз беспокоило его мало. Оно же в жизни всякое бывает.

– Доброе утро, ― Гленна мягко улыбнулась ему. Взгляд её был всё так же потухший, а под глазами залегли тени. ― А ваш конь уже вернулся. Я отвела его в сарай и положила овса, что был в торбе. Там его ещё много. Только… утром началась метель. Не уверена, что она закончится сегодня.

Говоря это, она сняла с огня котелок и поставила на огонь другой, поменьше, который был в седельных сумках.

– Сколько я спал?

– Уже вечер следующего дня.

Долго. Гленна повернулась к нему спиной, как-то странно повела плечами, вздохнула, словно собиралась нырнуть под воду и подошла.

– Я хочу проверить раны.

Заметив на её щеках лёгкий румянец, Кома усмехнулся.

– Не стоит. Завтра я буду в порядке.

Нахмурилась. Брови свела, но не стала морщить носик или поджимать губы.

– Завтра так завтра, ― он расслабился, но тут же подумал, что ослышался. ― А сейчас я хочу проверить. Ночью у вас был жар. К тому же следует сменить повязки.

Она так решительно подошла и отбросила в сторону одеяло, что он даже не нашёлся с возражением. От Гленны пахло супом, снегом и осенью. Кома всегда любил осень ― спокойную, с её прохладой, после изнуряющей летней жары и синим хрустальным небом. С её золотым ковром из листьев. Он даже представил, как Гленна лежит среди листвы, а руки её тянуться вверх, стараясь дотянуться до неба. Когда она нагнулась к плечу, то Кома смог разглядеть у основания её шеи маленькую родинку, и его мысли пошли совсем в другом направлении, а ещё стало неудобно.

Когда же Гленна перешла к перевязке бока, ему пришлось приподняться, и стало не только неудобно, но и немного больно. Да что это с ним? Да, женщина. Ладная, красивая, но не настолько, чтобы… Приходящий, забери его. Если Гленна заметит, то заколет его своим кинжалом. И будет права. Негоже какому-то охотнику с севера иметь виды на благородных девиц.

Когда же эта женщина выпрямилась, то её смущение выдавал лишь лёгкий румянец. Скорее она выглядела обескураженной.

– И правда, рана почти затянулась.

– На мне как на собаке всё заживает.

Шутку Гленна восприняла холодно, хотя уголки её губ слегка дрогнули.

– Я приготовила суп из вяленого мяса. Признаться, я не очень хорошо готовлю, но вам нужен бульон. Он поможет восстанавливить силы.

Суп действительно оказался отвратнейшим, но Кома скорее зарубил бы себя своим же топором, нежели признался в этом. А ещё его кормили с ложки. Как ребёнка, но он не решился отказываться. Во-первых, плечо болело, а во-вторых, когда ещё представится такой случай.

– Вы спали?

– Да.

– Устали?

– Нет. Я отдохнула.

Врёт. По глазам видно. Она сидела на краю топчана, и Кома боком чувствовал тепло её тела. Нет уж. Если он и дальше продолжить думать об этом, то точно сойдёт с ума. Надо поговорить о чём-то отвлечённом.

– Откуда у вас кинжал?

Ложка дрогнула, расплескав немного супа. Гленна на мгновение отвернулась, после чего коротко ответила:

– Это подарок.

– Предусмотрительно.

Она даже улыбнулась, но как-то неестественно. А ещё её рука дрожала. К сожалению, суп закончился. Однако леди не спешила подниматься. Её взгляд блуждал по стенам.

– Я не сказала вам спасибо.

– Не стоит…

– Стоит. Не каждый сможет… Вы рисковали жизнью и пострадали. Я же видела. Ваш конь не встал на дыбы ― вы спрыгнули.

– Я обещал вас защищать. Так что и вправду незачем благодарить.

Гленна вздохнула, поднялась и, подойдя к столу, поставила на него кружку.

– Возможно, вы привыкли получать золото, или ещё что другое. К сожалению, подобной благодарности у меня нет.

Приходящий, забери его насовсем.

– Мне не нужно от вас золота. Спасибо ― достаточно.

Ответом ему была скромная улыбка и серьёзное:

– Спасибо.

.

По началу Кома подумал, что это сон. И правда, что ещё, может, привидится после испытанного неуместного желания? Свет от очага осветил фигуру в сорочке. Сквозь полотно было видно каждую выпуклость. Она стояла боком, но и этого хватило, чтобы разглядеть небольшую, но красивую грудь, плавный изгиб спины, крепкую линию бедра. Мысли совсем исчезли, когда женщина отжала в тряпку, подняла подол сорочки и принялась плавно водить по коже: от стопы выше к колену, а затем ещё выше к… Одну ногу, вторую. А следом она стянула с плеч сорочку и провела тканью по шее, плечу, руке, груди… Кома не видел всех деталей ― только чёрный силуэт, но и этого было достаточно.

Он закрыл глаза и постарался дышать медленнее. Ещё не хватало, чтобы Гленна заметила. Но это не помогло. Он словно наяву видел, как на её коже остаётся влажный след. Блестящий в тёплом свете огня. Как ткань задевает маленький острый сосок, как узкая ладонь двигается ниже…

Казалось, что ещё немного и он просто взорвётся. Нет уж. Не сейчас.

Зашуршала одежда, скрипнула дверь, впуская сквозняк. Шаги, стук котелка о стол. Ещё шаги. Скрип топчана и тишина.

Всю ночь Кома проворочался, так и не уснув. Наверное, поэтому утром у него было столь скверное настроение.