Алтарь для Спящего бога

Глава 13. Слепая истина

Третий день безымянный младенец не давал спать всему дому. Глафира уже походила на тень и спала на ходу. Эрия сжалилась над ней. Всю ночь и следующий день укачивала несчастного ребёнка. Ближе к вечеру Аника забрала его, и девушка решила немного поспать. Её разбудила суматоха во дворе. Ржали кони, кричали люди, и весь дом практически ходил ходуном. Эрия едва успела одеться, когда в комнату постучала Глафира и попросила спуститься. Мужчины сновали туда-сюда, кто-то требовал свежего коня, кто-то отправить гонца к герцогу.

И все позабыли о Даниэле, которая, не имея возможности отвязаться от седла, сидела на коне и тихонько плакала. Шапка слетела, а волосы растрепались. На щеках расплылся нездоровый румянец. Эрия отвязала ремешки и отвела девушку в дом, усадив поближе к огню. От неё же и узнала, о случившемся по дороге нападении.

К вечеру начался такой снегопад, что рискнувшие отправиться за помощью, вернулись. Глафира помогла обустроить Даниэллу в одной из комнат. Они перетряхивали перинны, когда Эрия всё же поинтересовалась:

– Ты не беспокоишься о брате?

– Беспокоюсь, конечно, ― они вернули перину на место. ― Только вот я его знаю. Кома вернётся, неся на одном плече эту вашу леди, а на другом тушу зверя, которую мы зажарим.

Такая вера не слишком обнадёживала. Собственно, саму Эрию мало волновало, выберется ли её тюремщик или нет. Наверное, хорошо, если он вернётся как можно позже и она успеет сбежать.

Смятение в её и так не слишком спокойную жизнь внёс Кеке. Этот человек вообще вызывал странное впечатление ― смугленький, маленький, щупленький и выглядел как замёрзший воробушек, кутаясь в шерстяную накидку и одеяло в прогретом доме. Он пригласил Эрию в общую комнату, выгнав предварительно всех оттуда. Усадил за стол и положил перед ней какие-то бумаги, а сам пододвинулся поближе к очагу.

– Альг дал мне строгие инструкции в отношении вас. Он вообще строг с этим. Сейчас я всё вам объясню, а если вы не поймёте, то смело задавайте вопросы. Как он сказал, не должно остаться недопонимания.

– Я не понимаю.

– Немудрено, ― Кеке хлюпнул носом и поморщился. ― Не люблю зиму. Особенно такую, как здесь. Снег, ветер. И лето ничем не лучше ― три месяца тепло, а потом опять.

– Зачем тогда приехали, если вам не нравится у нас? ― холодно спросила Эрия.

– За кем.

– И оно того стоит?

– О да, миледи! Кхм… Давайте к делу, пока я совсем не разболелся. И так как вы понимаете, произошла чудовищная ошибка…

– Вы так это называете?

– Я ― да, ― коротко ответил Кеке, кажется, не заметив яда в голосе девушке. ― Вернуть ваших близких невозможно, однако вам положена компенсация, ― он подошёл ближе и достал из папки несколько листов, оказавшиеся грамотами. ― Вам возвращается дом. Вы становитесь его полной владелицей… Нет-нет, не перебивайте. Я осведомлён о законе о женской доле. Поэтому пришлось немного подождать. Ещё до того, как вас нашли, король подписал грамоту. Она разрешает вам владеть перечисленным там имуществом в обход закона. Также вы имеете право передать его по наследству своим детям или иным родственникам. Особо замечу: если вы выйдете замуж, имущество также останется за вами. Независимо ниотчего.

Эрия неверяще коснулась сургучной печати.

– Здесь… не только дом.

– Ах да. Ещё вам даруются земли к северу от Ларека. Вы вправе назначить управляющего. Однако пока рекомендую подождать весны. Сейчас всё герцогство находится под патронатом… эм герцога. Когда крестьяне вернутся на свои земли, в первую очередь потребуется организовать посевную.

– А сейчас кто…

– Этим занимался я. Все документы проверены. При первой возможности я проведу опись имущества и подсчитать, сколько вы сможете получить с них. При должном управлении вполне хватит на жизнь. Пока известно только, что земли небольшие, но есть три деревни, десять полей, ферма и дом. Как только это будет безопасно, вы сможете перебраться туда.

Грамота выпала из ослабленных пальцев. Дом? Земля? Ей всё это снится? Эрия потёрла запястье и ущипнула себя.

– С домом всё сложнее. Он несколько пострадал. Сейчас герцогство не сможет его восстановить, но уверяю, что к концу лета будут проведены работы по…

– К концу лета?

Кеке поправил спадающее одеяло и хлюпнул носом.

– Герцог приносит свои извинения, за такой длинный срок, но раньше это сделать будет невозможно. Впрочем, если вас не устраивает длительное ожидание, то вы имеете право настоять.

– И как по-вашему я смогу это сделать?

Похоже, Кеке даже в голову не пришло, насколько безумно звучат его слова, однако он на полном серьёзе ответил:

– Попросите. В частном порядке. И всё же, я бы вам рекомендовал подождать конца лета. Рабочие потребуются на восстановление городской стены, лечебницы, здания ратуши. Да и с поставками материалов сейчас проблемы. Также семейное имущество ― драгоценности, латы, оружие, посуда, серебро, картины и всё прочее по списку, что удалось найти и конфисковать возвращено вам. В данный момент оно хранится в Лареке. Получить его можно в любое удобное вам время. Так что там дальше. А! Вам назначены выплаты. Единовременная в размере пятидесяти золотых. Они хранятся в казне ― я не рискнул брать их с собой. Как только вы захотите их получиться, предъявите в казну эту бумагу, ― перед Эрией легка ещё одна грамота. ― Золота у нас, как оказалось, больше, чем того, что на него можно купить. Но когда вы захотите обставить дом, оно вам пригодиться. Также будут ежегодные выплаты вплоть до того момента, пока вы не выйдете замуж. Герцог хотел сделать их пожизненными, но король запретил. Зато король выделил вам значительное приданое. Хм… да, вот оно. Я всё переписал, и оно будут храниться в казне герцога вплоть до вашего замужества, ― перед Эрией легли листы, подписанный королём.

– Это шутка?

– Нет-нет, никаких шуток, ― Кеке вдруг зажмурился и оглушительно чихнул. ― Простите, миледи. Так вот, никто не думает над вами смеяться. Уверяю, все грамоты настоящие и вы вольны поступать с ними, как пожелаете.

– Значит, я свободна?

– О да!

– И могу уйти?

– Сейчас? ― Кеке в ужасе взглянул в окно, за которым выл ветер, и стояла кромешная тьма. ― Там холодно! И снег! Дождитесь весны, тогда хотя бы есть шанс не отморозить нос.

Он явно не понял, что имела в виду Эрия, и девушка пояснила:

– Вы хотите сказать: я не под замком, не под стражей и мне не вынесен приговор?

– Как вам могло прийти это в голову? Тот злосчастный суд был глупой и ужасной ошибкой! Герцог покарал виновного, рискуя навлечь на себя гнев короля! Вы свободная женщина. Я должен заметить, богатая, свободная женщина. Но, конечно, было бы неразумно прямо сейчас пускаться в путь. Всё-таки время неспокойное, да и погода не располагает, ― в подтверждение своим последним словам Кеке ещё раз чихнул. ― Простите, миледи. Если у вас есть ещё вопросы, я буду рад выслушать их завтра. Боюсь, моя простуда взяла надо мной верх.

Он ушёл, оставив Эрию в полнейшем смятении. Однозначно эти… компенсации были какой-то уловкой. Сложно поверить, что герцог столь щедро одарит дочь предателя. И король… Луиз не славился благодушным нравом. А значит, либо подписи и печати поддельные, либо за столь щедрый дар придётся отплатить. Какой ценой?

.

Снега намело столько, что нельзя было понять, в какой стороне дорога. Кома уверенно вёл коня меж сугробов, словно видел скрытую тропу. Когда стало темнеть, они вышли на дорогу, отмеченную наезженной колеёй.

– Скоро будем в Раате, ― заверил он и забрался в седло позади Гленны.

Крепкие руки взялись за поводья, и конь пошёл. Гленна расслабилась, облокотившись на грудь своего спутника.

– Можешь немного поспать. Скоро будем дома.

Дома… Но это будет не её дом. Заснуть так и не получилось. Гленна просто смотрела вперёд, слушая хруст снега, фырканье лошади и ощущая спиной дыхание мужчины. Можно сколь угодно долго обманывать саму себя и представлять, как было бы неплохо сбежать от обыденных дней, но Гленна давно уяснила – сбежать не получится. Её удел остаться приживалкой в доме нового герцога и надеяться, что тот не отправит её на кухню.

Когда вдалеке послышалось ржанье коней и крики людей, Гленна с трудом смогла справиться с нахлынувшим смятением. Наверное, хорошо, что она не видит его лица.

– Я бы хотела попросить кое о чём, ― Кома хмыкнул, но спиной ощущалось, как он напрягся. ― То, что произошло… должно остаться там. То есть…

– Я понимаю, ― горячее дыхание коснулось уха, и Гленна вздрогнула. ― Как прикажете, леди.

Мужчины, выехавшие им навстречу, поначалу замерли, а следом разразились такой радостью, что даже Гленна не смогла сдержать улыбки. К дому они приехали уже затемно. Стоило Кома приветственно крикнуть, как ворота распахнулись и двор наполнился радостными криками. Гленну сняли с седла и едва ли не на руках внесли в дом. Первой их встретила старушка. Она крепко обняла Кому.

– Приходящий тебя забери! ― воскликнула она. ― Я едва не поседела от беспокойства!

– Ты и так белее снега, ― усмехнулся тот и, подняв женщину, расцеловал её в обе щёки. ― Что же со мной могло случиться? Подумаешь тати лесные.

Старушка хлопнула мужчину по плечу.

– А ну-ка, отпусти меня, медведь. Я уже не так молода, чтобы летать, ― и стоило женщине оказаться на ногах, как её внимание полностью сосредоточилось на Гленне. ― Я смотрю, и сам вернулся, и девицу спас.

– И ужин привёз, ― усмехнулся Кома. ― Миледи, позвольте вам представить Анику ― родственницу нашего герцога.

Миледи… Ох, Гленна выглядела не как леди, а как вшивая замарашка со скотного двора. Поклонилась, памятуя про своё обещание. Аника прищурилась, улыбнулась и слегка склонила голову в ответ.

– Леди Гленна, к вашим услугам.

Родственница герцога фыркнула, став похожей на кошку.

– Никаких услуг, милочка. У меня есть огромное желание поместить вас в бочку с горячей водой и как следует отогреть.

Гленна постаралась сохранить лицо и не выдать, что мечтает о том же.

– Прежде я бы хотела увидеть свою подопечную.

Но Аника подхватила её под локоток и повела вглубь дома.

– Не переживайте так. Ваша подопечная уже видит десятый сон. И не сопротивляйтесь ― не хватало ещё, чтобы вы простуду подхватили.

Гленна обернулась, ища поддержки, но Кома кивнул ей и отвернулся.

.

Эрия шла вдоль берега реки. Пахло тиной, ветер принёс с дальних полей запах трав. Солнце пригревало, а мелкий песок так и манил прилечь. Поодаль на холме стояла Марсали. Она махнула рукой и крикнула:

– Иди сюда!

На мгновение Эрия замерла, а потом побежала. Поднялась по склону и оказалась на кромке поля. Сестра стояла уже дальше и вновь махнула ей рукой. Травы путались в ногах, словно хотел удержать её. Да куда там. Марсали остановилась возле плоского камня, подозрительно похожим на жертвенник.

– Ты пришла! ― лицо сестры озарила улыбка. ― Очень вовремя ― времени осталось совсем немного. Тебе нужно спешить.

– Куда? Марсали, ты же…

– Умерла? ― сестра отвела взгляд. ― Да. Это было плохо. Маг не успел. Теперь ты осталась одна.

– Какой мэтр? Я ничего не понимаю!

Внезапно Марсали шагнула вперёд и крепко обняла Эрию.

– Сестрёнка. Ты такая живая! Тебе было начертано жить многие года, а нет так.

– Объясни наконец, что…

На голову упали капки, а затем словно небеса разверзлись, и на землю хлынул поток воды. Стало заметно темнее. Когда же Эрия отстранилась, то перед ней стояла уже не Марсали, а незнакомая женщина. Волосы её золотой волной лежали на плечах, а глаза цвета янтаря, смотрели с грустью. Эрия отшатнулась.

– Кто ты?

– Маара, ― вода струилась по её щекам, подобно слезам, но, казалось, она этого не замечала. ― Прими бремя крови.

Она подняла руки. На запястьях её были глубокие раны, и кровь из них лилась в сложенные лодочкой ладони.

– Злость не ответ, и месть не решение, – прошептала женщина бескровными губами. – Прими и иди без страха.

Молния осветила лицо Маары и… Эрия проснулась. В горле всё ещё стоял крик. Прикоснувшись к щеке, она почувствовала влагу.

Бремя крови.

Она уже слышала это. Очень давно, когда в их дом пришёл маг. Марсали тогда начала странно себя вести, а отец был чем-то рассержен.

С улицы доносились крики, а дом наполнился сотней голосов. И Эрия не сомневалась, что Кома вернулся домой. Как говорила Глаша, на одном плече неся леди, а на другом дичь.

.

― И всё-таки надо придумать ему имя, ― Глафира покачала хныкающего безымянного младенца.

– И провести обряд, ― добавила Гленна, втыкая иголку в будущий платочек.

– А может, его уже провели? ― спросила Аника, отвлекаясь от вышивки на алой рубашке.

– Ему не больше двух месяцев, а обряд проводят на третьем, ― возразила Эрия, мучая узор из маков. Рукоделие никогда ей не давалось.

– Ниэве, ― предложила Глафира. ― Nievə ― снег. Сейчас же зима.

– Много снега, ― поправила её Аника. ― Он родился осенью. Тогда лучше Посветик.

– Похоже на кличку для собаки, ― поморщилась Эрия.

– Или лошади, ― задумалась Гленна и ойкнула, когда уколола палец.

– Так коня Кома зовут, ― воскликнула Даниэла, подняв глаза от пяльцев. На её вышивке уже расцвёл целый сад.

Женщины сидели в общей комнате у очага и занимались женскими делами: рукодельничали и сплетничали. Младший сын Глафиры спал в корзинке, старший Вест ушёл с мужчинами в лес, а усыплённый женским щебетаньем Румп, дремал в кресле у очага.

– Нет уж, никаких кличек, ― проворчала Глафира. Ребёнок утвердительно гукнул.

– Он же из Грандов? Тогда ему подойдёт имя его прадеда ― Наган. Или прапрадеда ― Эрл.

– Эрл не подойдёт. Так звали и его деда, ― покачала головой Гленна. ― Может быть, по материнской линии ― Ронг?

– Это который слабоумный?

– Нет, который рыцарь сердец. Слабоумным был его прапрадед по бабке.

– Вы, знаете имена всего рода? ― удивилась Глафира.

– Большинства родов герцогства, ― пожала плечами Эрия, дёргая нитку. Та оборвалась, а на вышивке расцвёл уродливый цветок из спутанных петелек. Она принялась яростно распутывать их.

– И значимых родов Холмистого края. Большую Родовую книгу учат наизусть с детства, ― добавила Гленна.

– Я и половины не помню. Одних только герцогов шесть, а сколько лордов! Никогда не могла их запомнить. Только не говори, что знаешь их все наизусть? ― Поморщилась Эрия.

Гленна промолчала, отвлёкшись на Даниэлу, у которой не получалось закрепить узелок.

– Ронг мне нравится. Сильное имя, ― кивнула Аника. Она-то практически не смотрела на свои руки, но при этом вышивка её получалась ровной и без единого узелка.

Румп всхрапнул, почмокал губами и поплотнее закутался в плед. Женщины тихо рассмеялись.

– А Наган звучит красиво, ― протянула Глаша, и младенец замер прислушиваясь. ― Что, тебе нравится?

Мальчик улыбнулся, показывая первые зубки.

– Значит, пусть будет Наган. Не всё же ему ходить безымянным. ― решила Аника. ― Вы лучше подумайте, чем будем украшать ёлку.

– Ёлку? ― Глаша даже отвлеклась от ребёнка. ― Какую ёлку?

– На Бейтрин, ― проворчала Эрия и принялась зубами распутывать ещё сильнее затянувшиеся узелки.

– На Бейтрин принято наряжать ёлку и печь сладкие масляные булочки… Не мучайся, давай помогу, ― Гленна отняла у девушки пяльцы и оглядела бедствие.

– А, я поняла! ― воскликнула Глаша. ― У нас праздную Излом зимы. Но мы не наряжаем ёлку.

– А что вы делаете? ― спросила Эрия, радуясь, что избавилась от проклятой вышивки. Гленна бросила заинтересованный взгляд на северянку.

– Ставим мёд. Делаем лепёшки, тоже, кстати, на масле. А в ночь Излома разламываем самую большую на всех и съедаем по кусочку. Ещё подарки дарим. Обычно это что-то простое. Женщинам ― фигурки, бусы, браслеты, ленты. Мужчинам ― стрелы, оружие, одежду и браслеты тоже.

– Браслеты мужчине? ― удивилась Эрия.

– Специальные, мужские. Плетёные такие из нитей. На них с внутренней стороны обычно вышивают пожелания здоровья, богатства, плодовитости ― кто во что горазд. Но можно и недоброе пожелать. Как-то отцу подарили браслет с пожеланием скорейшей смерти.

– И, что, он его сжёг?

– Нет, конечно! Он его носит. А даритель в скором времени отправился праотцам, ― усмехнулась Глаша.

– Практично, ― кивнула Аника. ― А мы вот ёлку украшаем, песни поём. Если год удачный, то запекаем ещё яблоки в тесте и ставим кабанчика на вертел.

– У нас делают печенье с имбирём. Его обычно с лета заготавливают: сушат, а потом молят в муку, ― Эрия вспомнила запах специй и горячего масла, окутавший весь дом в дни праздника.

– У меня есть имбирь, ― кивнула Аника.

– И яблоки, ― добавила Глаша. – А мёда Кома притащил столько, что до следующего излома хватит.

Женщины переглянулись.

– Надо список, ― кивнула Гленна, откладывая позабытую Эрией вышивку, и добавила. ― А печенье можно повесить на ёлку.

Вернувшиеся через несколько часов мужчины, окунулись в потрясающие запахи и звуки шумного дома. Кеке и того усадили к очагу на кухне, дали в руку нож и поручили чистить яблоки.

– Мама, а я поймал зайца, ― Вест вбежал в кухню, потрясая тушкой.

– Сам? ― всплеснула руками Глафира.

– Сам-сам, ― усмехнулся вошедший Кома. Он потрепал племянника по волосам. ― Сам силки ставил, и сам нашёл. Сам же сейчас и свежевать будет.

– Может, не надо? – забеспокоилась мать.

– Надо, ― коротко ответил мужчина. ― Ёлку мы пока оставили на улице. Ани, ты хоть посмотри, ту взяли или не ту.

– А ёлка может быть не та? ― фыркнула старушка.

– Да кто вас, южан знает. Может, у неё определённое количество веток, должно быть.

Видимо, все, кто жил южнее порога, Кома считал южанами.

– А можно я тоже ёлку посмотрю? ― спросила Даниэла.

Так и получилось, что на кухне остались только Кома и Глафира. Женщина смотрела на брата с затаённым страхом.

– Он у тебя молодец. Зверя чует за версту.

– А что ещё он… чует? ― голос её всё же дрогнул.

– Людей. Следы хорошо читает. Лес видит и не теряется в нём. Ты же понимаешь, что это значит?

– Что из него получится хороший охотник?

Глаша со злостью принялась месить тесто.

– И это тоже.

– Нет.

В повисшем молчании только и было слышно, как трещит огонь, да тесто с глухим стуком ударяется о стол. Кома понимающе кивнул.

– Я понимаю тебя. Мы можем… забыть.

– Забыть… ― эхом повторила Глафира. ― Как ты забыл?

– Мне было уже семнадцать. Слишком поздно для оборота.

– Отец думал, что ты как мать… Он хотел защитить тебя.

– Так же как ты пытаешься защитить Веста.

Глаша бросила тесто в катушку и накрыла полотенцем.

– Я хотела, чтобы он был как Бер. Человеком.

Кома мог бы многое сказать. И то, что он понимает сестру, и то, что сам готов отвести племянника в Священную рощу, и…

– Пока он юн, будет безопасно сопровождать его. Это могу сделать я.

Глаша горько рассмеялась, посмотрев брату в глаза.

– И ты посмеешь вернуться? После всего, что было?

– Ради Веста смогу. Я сильный. Сильнее… Говена.

Кома на мгновение прикрыл глаза, вспоминая брата. Он всегда казался больше, выше и сильнее. И медведь из него получился хороший. Но Кома оказался сильнее и быстрее.

– Я подумаю, ― коротко ответила сестра. Видимо, и она вспомнила те трагичные события. ― Скажи, брат мой, что ты удумал с этой девицей?

– Какой именно? ― решил увильнуть Кома.

– Леди Гленна. Думаешь, я не вижу? Или не чую?

– Я не собираюсь это обсуждать с тобой, ― и отвернувшись, собирался выйти, но Глаша тихо и твёрдо спросила:

– Ты хочешь, чтобы с ней, случилось то же, что и с твоей матерью?

Мать Кома совсем не помнил ― та умерла родами. Всё-таки человеческие женщины слишком слабый, чтобы вынашивать медвежья.

– Нет. Потому мы больше не будем продолжать этот разговор.

И ушёл. Глафира сложила руки на груди и прошептала:

– Такой же, как отец.