Ашер – 7

Глава 13

Сперва это было слабо, будто где-то вдалеке перезванивались колокольчики, но чем выше солнце поднималось по небу, тем яснее становился этот ангельский звук. В какой-то момент показалось, будто мы сидим в первом ряду на концерте какого-то невероятного хора, может, даже церковного, настолько мощно и чисто это звучало. Я даже дышать старался тише.

Я выглянул в окно. «Кто это поет?» Голос сам собой понизился, не хотелось нарушать эту музыку.

— Лес, — нараспев произнесла Шелли. Я моргнул, не сразу поняв, а она тихонько хихикнула. — Иди сюда, дорогой. Все, устраивайтесь. Рита, не могла бы ты рассказать нам о происхождении Бала Полулуния на Острове Сканно? У тебя это получается лучше всех, настоящий дар рассказчика.

Женщина-кошка, то есть Рита, покраснела аж до корней своих черных волос, но на лице расцвела довольная улыбка. Мы все устроились поудобнее, приготовившись слушать. Когда суета улеглась, Рита глубоко вздохнула и начала своим низким, приятным, обволакивающим голосом:

«Каждый остров Ашена знает историю о том, как Луна однажды пригрозила исчезнуть. И вот как жители Острова Сканно справились с ее ревностью». Она начала плести свою историю, словно искусная мастерица — узор за узором, слово к слову. «Хотя Луна и внушала страх, она была необходима для океанских приливов, которые приносили морские водоросли, чтобы питать посевы. Видите ли, остров Сканно раньше был бесплодным, и было очень трудно выращивать достаточно еды, чтобы прокормиться. Айзек Фостер был одним из первых Ашеров-Лордов, кто понял, что морские водоросли — идеальное удобрение».

«Это та фиолетовая штука, которую мне Ной показывал?» — тут же встрял Грэг, мой сын. Глаза у него горели любопытством.

«Да, большинство фермеров и по сей день посыпают свои посевы сушеными хлопьями морских водорослей», — подтвердила Шелли, мягко улыбнувшись ему.

«Итак, приливы были важны, и хотя раньше люди боялись Луны, им нужно было, чтобы она осталась», — продолжала Рита, и ее голос завораживал. «Но Луна, как я уже сказала, завидовала. Она была слишком слаба, чтобы призывать кого-либо из своих детей, и печаль заставила ее сожалеть об одинокой ночи, которая раньше была ее утешением. И вот, она решила уйти. Сначала это было не так заметно, но со временем у охотников начались проблемы с ночной охотой, пока не стало очевидно, что Луна уменьшается».

Я подался вперед. «Погоди-ка, ваша луна раньше никогда не уменьшалась?» Это уже становилось по-настоящему интересно, какая-то сказка для взрослых.

«Убывающая Луна начала появляться только в периоды нестабильности перед первым Балом Полулуния», — вставил свои пять копеек Бруно, управляющий. «До этого Луна всегда была полной на небе».

Физика этого мира, похоже, жила по своим, совершенно особенным законам, что, впрочем, делало историю еще более увлекательной. Я не был уверен, что законы Вселенной здесь так уж сильно отличаются от тех, к которым я привык на Земле, но, так или иначе, с точки зрения какого-нибудь Исаака Ньютона, то, как эти люди интерпретировали природные явления своего мира, было, мягко говоря, захватывающим. А уж для меня, простого русского мужика, это и вовсе было сродни чуду.

«По всему Ашену начала распространяться великая паника, и это спровоцировало первую в истории встречу Ашеров — собрались за бочками лучшей медовухи, как водится», — продолжала женщина-кошка, чуть качнув головой. «Все сильнейшие Ашеры воззвали к мудрости Богини, а Первая Жрица пообщалась с Марой. Когда она закончила, то объяснила, что Луну можно будет убедить остаться, если все жители Ашена объединятся в одной песне…»

Она указала на окно кареты, откуда все так же лилась эта невероятная, радостная и одновременно щемящая мелодия, паря над разноцветными деревьями.

«Расскажи ему, что Ашерам нужно было петь целый день, чтобы их план сработал!» — не выдержав, выпалил Грэг.

«Спойлеры, малой». — Я фыркнул и взъерошил ему волосы. — Уверен, она как раз к этому и вела.

— Прости, — смущенно улыбнулся он. — Это моя любимая часть.

— И моя тоже, — Рита хихикнула своим звонким, как колокольчик, смехом и легонько потянула его за подбородок, но затем откашлялась, возвращая серьезность. «Богиня открыла эту песню своим избранникам, и они обучили друг друга древним словам. Наконец, они почувствовали себя готовыми представить свою песню Луне на рассвете того дня, когда полумесяц почти полностью исчез».

Она снова указала на угасшую полоску бледной луны, которая все еще виднелась на небе, несмотря на уже занявшийся рассвет.

Увидел, что внутренняя часть серпа луны действительно уже наполовину потускнела. «Середина полумесяца», — пробормотал себе под нос. Дошло, наконец. Просто и гениально.

«Луна согласилась остаться до тех пор, пока люди будут делать это для нее каждый сезон…» Она сделала паузу, нагоняя драматизма, как заправский актер. «Вечно».

«Вечно?» — Грэг ахнул, и я заметил, как Шелли и сестры Рамзи, Иди с Адой, обменялись одинаково умиленными взглядами, глядя на реакцию мальчишки. Похоже, Грэг тут успел стать всеобщим любимчиком. Да и как его не любить, такого открытого и искреннего.

«Да, таково было требование», — нараспев произнесла Рита и положила руку Грэга себе на колени, поглаживая ее, пока продолжала рассказ. «Люди первого Бала Полулуния должны были поклясться, что останутся связанными с Ашеном даже после того, как их души покинут их смертные тела».

— Грустно как-то, — прошептал Грэг и уронил голову ей на плечо.

«Вовсе нет, если помнить, что их жертва сработала», — мягко напомнила ему Рита. Я про себя отметил, что она действительно похожа на кошку — такая же грациозная, независимая и в то же время способная на неожиданную нежность. «Итак, Ашеры Древности и их многочисленные вассалы сезон за сезоном стояли в бесплодной долине кратера, чтобы петь в течение одного дня каждый сезон, умилостивляя Ревнивую Луну. Но их пение оказало влияние на слабую и утомленную Луну, и к тому времени, когда смерть настигла эти храбрые души, они превратились в живые деревья Леса Фостера, так что их детям уже не пришлось страдать от этого ритуала».

Глядя на смежившиеся глаза Грэга, я почувствовал, как эта история трогает и меня. «Трудно было петь?» — Мой голос сам собой стал тише.

«Невероятно», — сказала Шелли теплым, обволакивающим тоном, словно пламя свечи в ночи. «Просто послушай это минутку».

По ее предложению мы все навострили уши, вслушиваясь в мелодию, все еще доносящуюся сквозь туманные деревья, словно что-то прямо из сказок Толкина, которые я читал в детстве. Ранний утренний туман стелился по лесу и так преломлял свет, что листья этих необычных деревьев сверкали, как россыпь драгоценных камней, на почти белом, молочном фоне. Красота была просто неземная.

Теперь, когда я знал, что этот лес действительно наполнен душами, душами тех, кто пожертвовал собой, красота пения отозвалась какой-то тихой, нежной болью прямо за грудиной. И я понял, о чем говорила Шелли. Это было не просто красиво. Это было… глубоко.

Дыхание будто замерло. «Это плач». Не просто песня, а именно плач. Идущий из самой глубины, из самого сердца этого леса.

— Да, — подтвердила Иди, прижимая ладонь к груди, словно чувствовала ту же неуловимую боль, что и я. Ее глаза мерцали тем же жемчужным блеском, что и небо за окном. «Неудивительно, что Луна позволила забыть эту песню всем, кроме первых. Это было благословением. В этой песне вся ярость и печаль Луны, слитые в одну длинную балладу».

«Я всегда слышала, что эта Песня способна была заставить певцов истекать кровью из горла из-за того, как ее нужно было петь», — добавила Ада свой… интересный фактик в общую копилку. М-да, эта девица явно любительница мрачняка, эдакий гот местного разлива, вечно ее тянет на какие-то жуткие подробности.

«Это было еще одно испытание». Шелли серьезно кивнула. «Сам язык, в сочетании с продолжительностью песни, был болезненным, даже мучительным».

«Так что теперь, вместо того, чтобы Фестиваль был покаянием и долгом перед будущими поколениями, это праздник и воспоминание о тех, кто заплатил цену за благополучие своих детей и детей их детей», — заключила Рита и провела пальцами по растрепанной челке Грэга. Тот уже практически пускал слюни ей на плечо, а его новый дружок Гель, маленькое сморщенное существо, свернулся калачиком у него на коленях. Умаялся парень.

«Вот почему все наряжаются как деревья», — сказала Иди и коснулась босой ногой лодыжки моего ботинка. Я кивнул — теперь весь этот «ансамбль Фостера», о котором упоминал Бруно, наконец-то обрел для меня смысл.

«Ух ты…» Я все еще дивился этим невероятным переливам плача, когда мне в голову пришла мысль. «На каждом острове есть такой лес?»

— Да, — сказала Рита, откинув голову назад и взглянув на меня из-под полуопущенных век. «Лес Фостера принадлежит Острову Сканно, потому что вассалы Айзека Фостера жертвовали собой до последнего, пытаясь спасти как можно больше крестьян Острова Сканно от такой бездушной участи».

После этого мы все снова погрузились в тишину, позволив прекрасной, постоянно меняющейся мелодии окутывать нас, пока наша карета катилась по этому призрачному, почти сказочному лесу. Я поймал себя на мысли, что из всех историй, которые я до сих пор слышал об Ашене, эта — моя любимая. Она была настоящей.

Многие мои дела с другими Ашерами с тех пор, как я здесь, были, мягко говоря, сомнительными, а порой и откровенно подлыми. Какое-то время я даже не был уверен, на чьей стороне этот Лорд Байрон Рамзи, такой весь из себя загадочный и могущественный.

Но эта история — об истинной храбрости и самопожертвовании — была самой сутью того, чем, как я всегда считал, и должны были быть Ашеры. Не просто титул, не просто сила, а ответственность и готовность отдать все ради других. И в тот момент я, кажется, понял то кредо, которому присягнули многие из них.

И впервые, пожалуй, я почувствовал острое желание по-настоящему принадлежать к их числу, а не просто носить титул, который получил исключительно из-за престижа или потому, что оказался в нужном месте в нужное время. Это было что-то новое, что-то, что шло глубже простого выживания или защиты «своих». Это было стремление стать частью чего-то большего.

Должно быть, я впал в какой-то легкий медитативный транс, потому что остаток пути до Соколиного Холма мой разум блуждал по закоулкам памяти, а эта необычная черная дверь, что иногда мерещилась мне во снах или наяву, то появлялась, то исчезала из моего сознания. Такая знакомая и одновременно пугающая, как вход в неизвестность.

Только на этот раз казалось, будто дверь была чуть-чуть приоткрыта, ровно настолько, чтобы сквозь щель пробивался тонкий, но настойчивый лучик белого света…

Карета замедлила ход и остановилась. Когда я открыл глаза, туман рассеялся, и мы были уже в поместье. Солнце стояло выше, и лес остался позади.

Мысли об этой странной двери тут же вылетели из головы, поскольку Шелли, наш непревзойденный организатор мероприятий, немедленно принялась раздавать всем задания. Энергии в этой женщине было хоть отбавляй.

«Слушайте, мои дорогие», — пропела она своим мелодичным голосом и, ловко провернув полированную деревянную палочку для волос, собрала свою львиную гриву в тугой пучок — максимальная эффективность хозяйки в действии. «У нас на повестке дня несколько дел, и ваши задания…»

«Если вы решите принять их, конечно», — встрял Сет с пафосом, как в рекламе какого-нибудь дешевого боевика по телеку, и тут же получил от Шелли испепеляющий взгляд за свою неуместную выходку. — Кхм, продолжайте, госпожа моя.

— Как я и говорила, — фыркнула она, но я заметил, что уголки ее губ дрогнули в едва заметной улыбке при виде этих дурачеств человека-сокола. Видимо, привыкла к его театральным номерам. «Здоровые молодые парни должны распределить силы на территории, а мне не помешала бы помощь всех дам, чтобы убедиться, что дизайн внутри Сокровищницы не монополизирован Зиной и Таней. Где Дороти?»

— Прямо здесь, госпожа! — Женщина-барсук, управляющая поместьем, Дороти, шаркая, вышла вперед. Молодая женщина-мышка, Милли, которая обычно была рядом с ней, тоже была тут как тут, скромно сложив руки перед своим швейным фартуком.

«Дороти, Милли, приятно видеть вас обеих!» — сказала Шелли и поцеловала каждую из них в щеку. «Вы обе поработаете с господином Бруно и Олли над всеми оставшимися делами в поместье? Я так понимаю, здесь будут те же высокопоставленные лица, что и всегда, когда наступала очередь Адлера принимать гостей?»

— Да, госпожа, — сказала Дороти. «Глава Клуба Ашеров, посол Кларк и Ашер Корнев, тот самый шишка, который все банки держит. Есть ли кто-нибудь, кого вы хотели бы, чтобы мы добавили в список приглашенных?»

Мне хотелось бы видеть Эндрю Роджера здесь, после всего. «А не слишком ли поздно его приглашать?»

«Того самого из Западного Выселка?» — пискнула робкая девушка-мышь Милли.

— Ты его знаешь? — Я склонил голову набок и старался говорить не слишком громко — решил, что ее уши, такие большие и торчащие, наверняка очень чувствительны.

«Он мой двоюродный брат», — тихо сказала она. «Я знаю, где найти его старшего сына. Он на Дневном Базаре, присматривает за семейной лавкой».

Я повернулся к мальчишке, который уже проснулся и с интересом слушал: «Грэг, можешь сопроводить Милли на Базар, чтобы она могла передать сообщение?»

«Да, конечно, пап! Я раньше был дворцовым курьером, так что знаю несколько коротких путей через Дворцовую Площадь», — ответил он и гордо выпятил грудь. «Пойдемте прямо сейчас, мисс, пока не стало слишком людно. Еще не самый разгар дня».

— Хорошая мысль, — сказала девушка, застенчиво покраснев, и перекинула свою длинную каштановую косу через плечо, чтобы нервно теребить ее кончик. — Мы скоро вернемся, госпожа.

«Будьте осторожны», — сказала Шелли и погладила каждого из них по щеке, прежде чем отправить в путь. «Дороти, ты и твои сотрудники закончите подготовку комнат и выполните все, что попросит господин Бруно».

«Да, госпожа», — Дороти сделала реверанс.

«Госпожа Дороти, я подойду к вам через минуту, как только закончу инвентаризацию», — сказал Бруно, человек-коала, как всегда что-то чиркая в своем маленьком блокноте.

Женщина-барсук собралась уходить. «Постойте, госпожа Дороти! — Я шагнул к ней. — Прежде чем вы уйдете, есть ли что-нибудь на территории, для чего мы вам нужны?» Хотелось тоже приложить руку, не сидеть без дела.

«Рядом с конюшнями есть забор, который нужно починить, да и некоторые стойла не мешало бы хорошенько вычистить, прежде чем мы разместим там лошадей высокопоставленных гостей», — перечислила она. «Мы тут немного запустили все после того инцидента в Бронзовой Гавани. Рук не хватало».

«После того, как Бал уляжется, вы планируете нанять больше слуг? У Поместий Медведевых теперь целых три объекта недвижимости, и я знаю, что у нас достаточно золота, чтобы позволить себе дополнительную помощь. Людям нужна работа, а нам — порядок».

— Я была бы очень рада, Макс. — Она еще раз сделала реверанс и поспешила прочь.

Получив приказы, остальные разбрелись по своим постам, и я обнаружил, что с удовольствием погружаюсь в ритм ручного труда вместе с Сетом. Мы выполняли обычные хозяйственные работы: чинили тот самый забор, таскали доски, убирали в конюшне. И лениво болтали обо всем, что приходило на ум. Работать руками было даже приятно после долгой дороги и всех этих переживаний. Мышцы приятно гудели, а голова прочищалась от лишних мыслей.

Я вонзил вилы в очередную кучу навоза, готовясь перекинуть его на тачку. «Твоя девчонка, Аня эта… она какая-то… ну, с прибабахом, чувак». Запах, конечно, был тот еще, но после армейки и не к такому привыкаешь. Сет только хмыкнул.

— А то! — Сет гордо ухмыльнулся и оперся предплечьями на рукоятку своей лопаты. «У этих венгенских туземцев очень специфическое чувство юмора, а у Ани, в частности, еще и не хватает определенного… как бы это сказать поточнее?»

Вспомнились некоторые ее перлы. «Фильтра на язык у нее не особо много, да?»

«Точно!» — Человек-сокол щелкнул пальцами. «Поскольку я вырос под таким строгим гнетом своего жестокого отца, первое, что привлекло меня в ней, — это ее крайняя, просто запредельная наглость. Когда я был моложе, мои мать и отец оба пытались заставить меня приструнить мой язык. Они нанимали кучу репетиторов по этикету, которых я обычно спроваживал своим отвратительным поведением. К тому времени, когда они пытались сосватать меня какой-нибудь жеманной зануде, моя мать просто умоляла меня повторять про себя фразу: „Лишь бы леди это понравилось“, как напоминание о том, что нужно просто перетерпеть, пока мне больше не придется видеть эту пустоголовую девицу. Между мной и Шелли это всегда было нашей внутренней шуткой».

Вспомнились их странные переглядывания и полунамеки. «Я заметил». Да уж, семейка у них та еще.

«А что касается Ани… я никогда не знаю, что она выкинет в следующую секунду или что скажет, и это, черт возьми, чудесно». Он вздохнул, и уголки его рта приподнялись в дурацкой, совершенно счастливой улыбке. «Я так люблю, когда меня шокируют. С ней не соскучишься».

Я усмехнулся и вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони: «Ну, вы оба точно созданы друг для друга, это факт». Работа кипела, и солнце уже начинало припекать.

— А что насчет тебя? — спросил он с лукавой ухмылкой, явно намекая на что-то. «Один осведомленный малый нашептал мне, что между тобой и некоей женщиной-авгуром витает сильный аромат любви».

— Осведомленный малый, значит? — Я изогнул бровь и продолжил вычищать последнее стойло. «Это кодовое имя для твоей сестры, которая любит совать нос не в свои дела и трепаться на каждом углу?»

«Она — Шелли», — сказал Сет так, будто это объясняло все на свете. И, возможно, так оно и было. Эта женщина была способна узнать что угодно, где угодно, и поделиться этим со всем светом, если ей так захочется.

«Но да, у меня есть… сильные чувства к Иди». Чего уж тут скрывать, особенно от него. Мы через многое вместе прошли. «И я теперь гораздо лучше понимаю, почему ты так рвался сбежать с Аней. Ради такого стоит рискнуть».

«А я, в свою очередь, лучше понимаю, почему Аня так настаивала, чтобы мы вообще взяли Иди с собой», — сказал он, снова принимаясь за работу лопатой. «Ты знал, что она была Пророком, до или после того, как втюрился в нее по уши?»

«После». Я ухмыльнулся. «Она такая… странная. В хорошем смысле, конечно. Но определенно не от мира сего. Загадочная до чертиков».

— И не говори, — он усмехнулся. — Но в этом вся прелесть, верно?