Берег мечты

Глава 18

Феликс обеспечивал себе политическую карьеру, а Гума обеспечивал благополучие рыбаков. Как только Эпифания села в кресло префекта вместо Феликса, он немедленно отправился к ней. Изложил свою просьбу о ссуде на рефрижератор и не ошибся: Эпифания обещала выделить средства. Она быстро разобралась в ситуации. Обнаружила, что существует фонд развития Порту-дус-Милагрес, которым Феликс пользовался исключительно в собственных интересах и интересах своих приятелей, тратя городские деньги на их бизнес. Эпифания понимала, что вступает в серьёзную борьбу, но видела, что её желание приносить пользу вполне осуществимо. Деньги она взяла именно в этом фонде, и никто не мог упрекнуть её в злоупотреблении. Она быстро провела их по документам и распорядилась, чтобы рыбаки немедленно купили рефрижератор, тогда дать обратный ход выданной ссуде будет невозможно.

Рыбаки встретили идею ссуды и покупки нового грузовика настороженно. После всех бед, после свалившихся на них больших долгов, они смотрели в будущее с опаской. И больше всего боялись приезда Феликса.

— Эпифания проявила себя с хорошей стороны, но, кто знает, как она поведёт себя, когда прибудет хозяин? До этого она всегда плясала под его дудку, — толковали они. — Может, и деньги, и грузовик у нас отнимут? Не стоит пока так уж губы раскатывать. Подождём Феликса, а там посмотрим.

Гума страшно злился, когда слышал подобные рассуждения.

— Да вы поймите, что вы сами — сила! Не Феликс должен решать за вас, а вы должны настаивать на своих решениях!

Но привыкшим к послушанию людям было трудно понять Гуму, он казался им неоперившимся, неопытным птенцом, который задумал бороться с матёрым котиной. Поддерживал Гуму один Бабау.

— Если нужно будет, мы и Эпифанию защитим, — говорил он. — Кто, как не я, лидер оппозиции?

Гума решил убеждать рыбаков не словом, а делом: чем скорее у них появятся на счету деньги, чем скорее они приобретут рефрижератор, тем весомее будут его доводы в пользу кооператива. И он с головой ушёл в работу. Руфину помогал ему, хотя поначалу даже говорить с Гумой не хотел, узнав, что в его доме живёт Селминья.

— Это ты сделал мне назло, и я тебе этого не прощу, — заявил он.

— Это сделала мама Рита, и не тебе её осуждать, — ответил Гума. — И я, и дядя Шику отнеслись к её решению с уважением, и тебе я советую сделать то же самое.

Руфину стало как-то не по себе, и он замолчал.

Рита преданно выхаживала Селминью, и той становилось день ото дня лучше. Никто в доме ничего не имел против молчаливой девушки, никто, кроме Луизы. Одна мысль о том, что в их доме живёт портовая шлюха, приводила Луизу в бешенство.

В последнее время она проводила много времени в доме Фреда, видела вокруг себя красивые вещи, имела дело с хорошо одетыми вежливыми людьми и страдала оттого, что в её доме всё так бедно и так некрасиво, что люди вокруг грубы и не умеют красно говорить.

Амапола, хорошенько подумав, переменила тактику. Она поняла, что, нападая на Луизу, только подольёт масла в огонь. Фред с горящими глазами встанет на её защиту, и дело кончится свадьбой. И она стала приглашать Луизу к себе. Пусть Фред увидит собственными глазами, как неуклюжа его избранница, как она неловка, убедится, что она не умеет вести себя в обществе, красиво есть за столом, говорить с культурными людьми. Словом, убедиться, что водичка не подходит оливковому маслицу, а простушка принцу.

Но Луиза принимала ласковость Амаполы за чистую монету. Она была уверена, что мать Фреда полюбила её, и уже стыдилась простоты и необразованности своих домашних. А когда мать поселила у них Селминью, Луиза восприняла это как оскорбление. Что скажут Фред и дона Амапола, если узнают, кого приваживает её мать?

Она чуть со стыда не сгорела, узнав, что Амапола к ним приходила, а Рита даже в дом её не пригласила. А если бы пригласила? Было бы ещё хуже!

— Я поняла, что твоей маме было не до меня, — спокойно сказала Амапола. — Если бы у вас был телефон, я бы предупредила её о своём приходе, но телефона у вас нет.

Луиза закусила губу.

Когда встречаются и дружат молодые люди, принято знакомиться и родителям, — продолжала Амапола. — Раз мой визит оказался неудачным, я пригашу твоих родителей к нам.

— Нет-нет, — запротестовала Луиза. — Они никуда не ходят. Им трудно выбираться из своего дома. Я уверена, что они откажутся.

Она и представить не могла своих отца с матерью в этой изысканной гостиной, в обществе сеньоры Амаполы и сеньора Отасилиу.

— Тогда пригласите в гости нас, — потребовала Амапола.

— Чудесная мысль! — откликнулся Фред. — Ты приготовишь свою вкуснющую мокеку, и мы отлично проведём время.

— Конечно, наверное, так будет лучше всего, — залепетала Луиза, представляя себе рядом Амаполу и Селминью по прозвищу Лунный Свет, — но сейчас у меня так много занятий в колледже, что мне не до готовки…

— Уверена, мы с твоей мамой как-нибудь договоримся, — продолжала настаивать Амапола, видя, как тревожит и нервирует эта тема её юную гостью. Но что поделать, если Амапола и вправду хотела познакомиться с родителями Луизы?

После этого разговора Луиза стала особенно нетерпима к Селминье. Она не раз высказывала своё недовольство матери, но та как будто её и не слышала, продолжая ласково заботиться о больной. А Луизе она сказала:

— Благодари Бога, детка, что тебе ни разу в жизни не пришлось голодать и остаться на улице больной без крова. И моли Его, чтобы Он избавил тебя от подобных испытаний!

Но Луиза была уверена, что именно сейчас на её долю выпало самое страшное испытание. Она сердилась на мать и, в конце концов, решила сама выставить из дома Селминью. Убедившись, что та уже неплохо себя чувствует, Луиза сказала:

— Мне кажется, тебе пора уже поискать для себя другое пристанище. Ты же умная девушка и сама всё понимаешь.

Селминья исчезла в тот же вечер. Когда Рита вошла в её комнату с горячим душистым отваром и никого не нашла, она сразу заподозрила недоброе, и бросилась искать беглянку. Нашла она Селминью в комнатке Гайде наедине с клиентом. Рита устроила такой шум, что клиент не устоял и сбежал.

— Ты сейчас же пойдёшь со мной и останешься у меня, — заявила Рита тоном, не терпящим возражений. – Ты не здорова и должна как следует выздороветь.

— Я должна зарабатывать себе на жизнь, а вы мне помешали это сделать, — ответила Селминья Лунный Свет.

— Зарабатывать на жизнь можно по-разному, — сказала Рита. – Мне не кажется, что ты так уж любишь именно эту работу.

— Если честно, то нет, — призналась Селминья.

— Вот и болей себе спокойно, а там будет видно, — ободрила её Рита. – Я вижу, что ты книжки читать любишь, вот мы с тобой о книжках и поговорим.

Когда Рита снова вернулась с Селминьей, Луиза пришла в отчаяние.

— Сеньора Амапола хочет прийти к тебе в гости, — зашептала матери Луиза. – А разве она может прийти, если у нас в доме будет эта девка?

— Не серди меня, — попросила Рита. – Я эту бедняжку на руках таскала, купала в тазу и кормила с ложки. Для меня она так и осталась маленьким, беспомощным ребёнком. А что касается гостей, то сейчас мне не до них, Луиза. Так и передай сеньоре Амаполе. Я думаю, она поймёт.

Луиза расстроилась ещё больше. Ответ ей показался очень грубым. Но можно ли ожидать другого от людей, которые ничего не смыслят в правилах этикета? Мама могла бы почувствовать себя польщённой. Могла бы обрадоваться, что такие значительные люди хотят с ней познакомиться. Могла бы гордиться, что подобным знакомством обязана своей дочери. Но мать вела себя так, словно ей и дела не было ни до каких знакомств, словно она не знала, что верхний город куда лучше нижнего. И Луизу это очень расстраивало и огорчало. Сама она мечтала поселиться в таком же красивом доме, как у Фреда, завести себе столько же разных кремов, притираний, баночек и щёточек, как Амапола. И платьев должно быть не меньше. Луиза представляла, как они с Фредом приезжают на машине в роскошный магазин, и она примеряет там наряды, а потом и покупает их. Голова у неё начинала кружиться от волнения, и никакие занятия не шли на ум.

Примерно, то же самое, что с маленькой и глупенькой Луизой, творилось и с Аугустой Эвженией, которая считала себя умной и умудрённой жизненным опытом. Она думала только о нарядах и лакомствах, страдала, капризничала и не желала заняться ничем дельным и полезным. Она без конца требовала от Ливии денег.

— Ты же работаешь, — говорила Августа, — ты не можешь оставить свою семью на голодном пайке. Как-никак мы тебя вырастили и воспитали. Ты жила у нас в доме.

Ливия нервничала, слыша такие разговоры, Родолфу посмеивался. С некоторых пор ему стала звонить какая-то женщина, и Августа горела нетерпением узнать, кто же это такая.

Я не сомневаюсь, что мой сын сделал правильный выбор. Она наверняка богатая наследница, и скоро у нас в доме появятся деньги.

Августа Эвжения не ошиблась. Или почти не ошиблась. Деньги в доме должны были появиться, потому что звонила Родолфу Роза Палмейрау, которая надумала купить отель «Казино» и устроить там центр ночных развлечений. За согласием дело не стало. Родолфу охотно дал его, не посоветовавшись со своим семейством. Роза немного помедлила с назначением цены, потому что для начала связалась со строительной конторой. Эксперт оценил состояние здания, стоимость необходимых работ, и только после этого Роза определила цену. Она была намного выше той, которую давал Феликс. Все переговоры вели между собой мужчины и Роза. Освалду, тоже заинтересовавшийся возможной сделкой не хотел, чтобы Августа Эвжения раньше времени узнала о продаже, он уже успел хорошо изучить феноменальные способности жены по части транжирства. Деньги Ливии исчезли без следа, но Освалду не сомневался, что Августа Эвжения потратила всё на шоколадные конфеты и икру.

Однако шила в мешке не утаишь. Как ни старались мужчины оттянуть известие о продаже, Августа о ней узнала. Да и как не узнать? В «Казино» начались ремонтные работы, и шли они неимоверной быстротой.

Августа подпрыгнула от радости и тут же купила в кредит чуть ли не три килограмма чёрной икры, но не собиралась на этом останавливаться:

— В Париже она ещё лучше, и очень скоро у меня будет возможность в этом убедиться!

Освалду только за голову хватался, слыша такие речи.

— Сначала мы заплатим долги, Августа, — говорил он. — И я не советую тебе делать новых!

Родолфу, понимая, что с мамочкиными аппетитами, ему особенно не на что рассчитывать, вёл переговоры с Розой об открытии игорного зала.

— Я неплохой крупье и знаю все карточные игры, — говорил он Розе. — От постоянной работы я бы не отказался. Мы же и познакомились с вами в игорном зале.

— Неплохая мысль! — одобрила Роза. — Думаю, что это у тебя в крови, недаром гостиница называлась «Казино».

— В ней и было казино, — подтвердил Родолфу. – Так почему бы мне не вернуться к семейному занятию?

Очень оживились и портовые девочки: неужели у них, наконец, появятся нормальные условия работы?

— Разумеется, появятся, — успокаивала их Роза. – Не просто нормальные, а шикарные. Наш развлекательный центр будет суперцентром!

Возможность заняться любимой работой и каждый вечер получать свой процент от суточного дохода казино, порадовала Родолфу ещё больше, чем продажа фамильного отеля. Теперь он стал думать о том, как распорядиться своим будущим капиталом.

Невольно стала задумываться о будущем и Леонтина: кто знает, возможно, получив деньги, они с Ливией переберутся в Рио? Но если говорить честно, то Леонтине не очень хотелось переезжать. На это у неё были личные, достаточно веские основания.

С нетерпением ждала денег Ливия. Получив их, она бы расплатилась с Феликсом, и проблема была бы закрыта. О своём долге она не говорила никому. И пока, надо сказать, он совсем не тяготил её, но кто не рад расквитаться с долгами?

Словом, семейство находилось в приподнятом настроении, когда на пороге появился Родолфу с туго набитым портфелем.

— Неужели в нём сплошные зелёные? — с замиранием сердца спросила Августа.

— Можешь взглянуть, — великодушно предложил сын и приоткрыл портфель.

Да! В нём, аккуратно сложенные, лежали пачки долларов.

— А когда мы будем их делить? — спросила Августа окрепшим голосом.

— Завтра утром, — пообещал Освалду, забирая портфель из рук сына. — Вечером деньги должны спать, они не любят, когда их тревожат.

— Неужели? — удивилась Августа. Но, подумав, согласилась: — Наверное, ты прав, Освалду. Я тоже слышала о такой примете. Говорят, для того, чтобы в доме водились деньги, они обязательно должны в нём переночевать.

— Вот именно, — подтвердил Освалду и унёс портфель наверх, к себе в кабинет.

Ночь прошла в мечтах и чудесных снах, а утром все торжественно собрались в гостиной. Освалду раскрыл портфель. Он был полон резаной бумаги.

Всё семейство ахнуло.

Августа, завизжав, кинулась к Ливии, крича:

— Ты! Ты меня обокрала! Ты и Гума! Он пришёл и забрал мои доллары! Верни мне их сейчас же!

Она готова была, чуть ли не удушить племянницу.

— Ты – моё проклятие! С тобой в мой дом вошло несчастье. С тех пор как ты появилась в моём доме, меня преследуют несчастья!

Она подхватила нож и размахивала им.

Освалду и родолфу попытались его отнять.

— Деньги! Где мои деньги? – вопила Августа.

— В тюрьме ты не сможешь их потратить, — хладнокровно заявил Освалду, хватая её за руку. – Дай сюда нож, Августа. Всё будет хорошо. Не волнуйся. Никто не ранен. Это главное. Ты дошла до точки. Пойдём со мной немедленно.

— Я улетаю в Париж! У меня билет! Только там я могу быть счастлива! – кричала она.

— Мне кажется, что Августа созрела для сумасшедшего дома, — тихо сказала Леонтина.

— А мне кажется, что наш дом превратился в сумасшедший, — махнув рукой, сказала Ливия. – И рассчитывать на что-то хорошее тут невозможно! Разбирайтесь сами, кто из вас вор, а мне пора на работу!

И она ушла с чувством горького разочарования и какого-то обидного обмана.

Августа продолжала кричать, но Освалду быстренько напомнил ей, что свою долю она уже получила. Он намекал на прежнее воровство. На Августу напоминание подействовало. Она притихла, приняла снотворное и улеглась спать, чтобы попасть в свой любимый Париж хотя бы во сне.

Леонтина расстроилась меньше других, она не хотела менять образ жизни и не поменяла его: осталась в родном городе, в родном доме, рядом с Ливией и Освалду. Ничего больше ей не было нужно.

Совсем не расстроился Освалду. Он пересчитал деньги в своём кабинете и мысленно благословил себя на доброе, хотя и рискованное, дело:

«Дай Бог удачи! Всё, что останется после уплаты долгов Августы, я употреблю с немалой выгодой для нас всех. Уверен, никто из моего семейства не проиграет! — Уложив деньги в портфель и спрятав его в надёжном месте, Освалду усмехнулся: — Что ни говори, а эксцентричные выходки Августы Эвжении тоже приносят пользу. He устрой она мистификацию с деньгами Ливии, разве пришло бы мне в голову посягнуть на общесемейные деньги? Никогда! Но теперь у меня будет своя маленькая тайна, которая со временем превратится в большое и важное дело!»