Берег мечты

Глава 33

Викториу Виану не мог смириться с очередным поражением, которое он потерпел от Феликса, и жаждал реванша. Вскоре ему повезло: у него появилась прекрасная возможность отомстить Феликсу, так как Аржемиру случайно увидевший Амаполу, узнал в ней свою бывшую одноклассницу и вспомнил, что у неё была сестра Адма, внешне очень похожая на жену префекта.

— У той Адмы был такой же неприятный, звериный взгляд, как и у сеньоры Геррейру, — рассказывал Аржемиру, делясь возникшими сомнениями с сенатором. – Неужели это она, сестра Амаполы?

Сенатор заинтересовался этой историей. Ему было известно, что Адма и Амапола не являются сёстрами, но теперь у него закралось подозрение: а вдруг они почему-либо скрывают своё родство?

— Нет, вряд ли. Зачем им это нужно? — не поддержал своего босса Аржемиру. – Вероятно, я обознался. Я ведь даже не говорил с той сеньорой, которую принял за Амаполу. Может, это вовсе и не моя бывшая одноклассница, а какая-то другая женщина, очень на неё похожая. Давайте я встречусь с Амаполой Феррасу и прямо спрошу, помнит ли она меня.

Сенатор запретил ему вступать в прямой контакт с Амаполой.

— Сначала нужно всё выяснить окольными путями, — сказал он. — Если ты не ошибся и они действительно сёстры, но делают вид, будто это не так, то тут может крыться какая-нибудь ужасная семейная тайна. И тогда я опять смогу взять Феликса за жабры, но на сей раз он от меня не увернётся! Ну же, рассказывай всё, что ты помнишь о своей однокласснице и её сестре!

Выслушав Аржемиру, Викториу Виану навёл соответствующие справки в штате Парана, откуда были родом Адма и Амапола, и вскоре в Порту-дус-Милагрес появилась важная свидетельница давнего преступления, так тщательно скрываемого сёстрами. Эту женщину звали Олимпия Рибейру. Ей издали показали обеих сестёр, и она их узнала.

После этого сенатор позаботился о встрече Адмы и Олимпии в таком месте, где бы они могли поговорить с глазу на глаз. Правда, сам сенатор и Аржемиру при этом находились в соседней комнате и всё слышали.

Адма поначалу притворялась, будто не узнала Олимпию, но та пригрозила, что выступит с разоблачением в прессе, и настояла на продолжении этого разговора.

— Ты убила моего Жозуэ, и этого я тебе никогда не прощу, — заявила Олимпия.

— Я только оборонялась! Он изнасиловал меня, невинную тринадцатилетнюю девочку, — принялась оправдываться Адма, но Олимпия тут же, напомнила ей, как всё было на самом деле:

— Нет, ты сама залезла в постель к своему отчиму после того, как умерла твоя мать. Жозуэ тогда пил с горя, и тебе было несложно его соблазнить. На какое-то время он стал твоим любовником, но потом встретил меня, и мы собирались пожениться. А ты убила его, чтобы помешать нашей свадьбе, да ещё и посмела очернить светлую память Жозуэ. Выставила его перед всеми насильником растлителем малолетних. Это помогло тебе избежать более сурового наказания. Судьи, к сожалению, поверили в твою байку.

— Они поверили тебе, — возразила Адма. – Суд учёл твои показания, и меня с маленькой сестрой отправили в исправительную колонию.

— Но вы сразу же, оттуда сбежали! Вы не искупили свою вину и теперь ответите за это!

— Ты не посмеешь тронуть Амаполу, иначе я тебя убью! — вышла из себя Адма. — Моя сестра тут вообще нипричём. Она даже не знала, что мы с Жозуэ любили друг друга. Да, он любил меня! И я его любила! Поэтому и не могла допустить, чтобы он ушёл к тебе. Я отравила его крысиным ядом! Тебе не следовало здесь появляться, потому что я и тебя убью!

Она вцепилась Олимпии в горло и наверняка задушила бы её, но сенатор и Аржемиру вовремя вышли из своего укрытия и успели предотвратить ещё одно преступление.

— Вы больше никого не убьёте, сеньора Геррейру! — сказал Адме сенатор. – Более того, вы заставите вашего мужа свернуть предвыборную кампанию. Это мой ультиматум! Через двое суток, и не позже, феликс Геррейру должен снять свою кандидатуру! Иначе дона Олимпия выступит с разоблачениями на телевидении. В этом случае Феликсу всё равно придётся сойти с дистанции, но попутно пострадают ещё и ваш сын, и ваша сестра!

— Амаполу не трогайте, — ещё раз повторила Адма. — Она мухи не обидела за всю свою жизнь. А я подумаю, как мне поступить в этой ситуации.

— Подумайте, — насмешливо произнёс сенатор. – Для этого я и даю вам сорок восемь часов.

Адме было над чем задуматься. Выполнять требование сенатора она и не помышляла, ей нужно было сообразить, как в эти сорок восемь часов отправить на тот свет Олимпию и обезвредить Викториу Виану. Как это сделать, Адма пока не представляла, а тем временем произошло ещё одно событие, которое могло обернуться для Феликса полным провалом на выборах: ткацкая фабрика опять сбросила в реку ядовитые отходы, причём в таком количестве, что погибшая рыба всплыла на поверхность воды, и это экологическое преступление было невозможно скрыть. Всем стало очевидно, что Феликс не сдержал слова — стал применять вредные красители, не дождавшись окончания работ по строительству очистных сооружений.

Это действительно было так. Алешандре не хотел упускать выгодный заказ и уговорил отца рискнуть. Он обещал, что красильный цех будет работать в щадящем режиме, однако для рыбы такой режим оказался смертельным.

Феликс едва ли не впервые в жизни почувствовал панический страх. Ему вспомнилось давнее предсказание цыганки: «Ты станешь королём, но лишишься своего трона, когда у покойного появится наследник и в море задохнуться рыбы. Ты потеряешь корону, и её подберёт человек моря».

Феликс всегда помнил только первую часть этого предсказания: «станешь королём». Он свято верил в свою удачу и беспрепятственно шёл к поставленной цели. Его амбиции простирались очень далеко. Заняв должность префекта, он этим не удовлетворился и вознамерился стать губернатором штата, а затем президентом Бразилии, то есть королём! Он преодолел только первый этап на пути к желанной короне, а проклятый наследник замаячил где-то поблизости уже сейчас, и дохлая рыба всплыла… Неужели это конец?…

К несчастью для Феликса, задохнувшуюся рыбу горожане обнаружили как раз во время праздника, устроенного в честь Гумы, чудесным образом спасшегося от верной гибели. Гума же и повёл их на штурм фабрики. Сломив сопротивление охраны, горожане ворвались в красильный цех, убедились, что он работает на полную мощность, и закрыли все вентили, заблокировав сброс вредных примесей в реку.

У Феликса сдали нервы, всегдашняя гибкость изменила ему, и он принял не самое лучшее решение в данной ситуации: вызвал полицию и велел арестовать Гуму как лидера смутьянов, незаконно вторгшихся на территорию частного владения Геррейру.

Гума оказался за решёткой, но Отасилиу тут же добился судебного разбирательства, в результате которого Гума был оправдан, а Феликс получил суровый приговор: фабрику закрыть и уплатить огромный штраф за ущерб, нанесённый экологии города.

Всё это случилось ещё до истечения тех сорока восьми часов, которые Викториу Виану предоставил Адме на раздумья. Узнав о приговоре суда, сенатор позвонил Адме и напомнил о своём требовании.

— По-моему, обстоятельства складываются для вас наилучшим образом, — сказал он с издёвкой. – Феликсу даже не понадобится придумывать причину своей отставки. Все поймут, что он сделал это из-за дохлой рыбы, а не из-за жены-убийцы. Ну а я не стану никого убеждать в обратном, если вы исполните своё обещание.

— Не беспокойтесь, завтра Феликс объявит о прекращении своей предвыборной кампании, — сказала Адма лишь затем, чтобы усыпить бдительность сенатора и выиграть время.

На самом же деле у неё уже был готов план действий. После того как она призналась Феликсу в своих бесчисленных злодеяниях, ей было совсем не страшно рассказать ему о давнем убийстве отчима. Именно это она и сделала, рассказав заодно и об ультиматуме сенатора.

Разумеется, Адма открыла мужу не всю правду, представив своё первое убийство как акт самообороны против отчима-насильника. Однако на Феликса и эта облагороженная версия произвела угнетающее впечатление. Убивать людей с малолетства, и умело скрывать это даже от самых близких людей — на такое способен только жестокий, коварный и хлоднокровный злодей. Феликсу пришло в голову, что Адма вполне может убить и его, если сочтёт нужным, — у неё рука не дрогнет.

А она тем временем опять заговорила об убийстве. На сей раз, её жертвой должна была стать Олимпия.

— Нужно выманить её из гостиницы под каким-нибудь предлогом и устроить ей автокатастрофу. Эриберту уже получил мой приказ, — докладывала она Феликсу. — Я с удовольствием сделала бы тоже самое и с сенатором, и с его прихвостнем Аржемиру, но это слишком рискованный шаг. Нам следует поступить иначе. У тебя наверняка имеется в запасе какой-то компромат на Викториу Виану. Пусти его в ход! Прибегни к шантажу! Тогда он не станет поднимать шум из-за гибели своей главной свидетельницы, без которой, кстати, все его обвинения будут голословными. Он опять окажется в проигрыше, а ты станешь губернатором штата!

При всём отвращении, которой Феликс испытывал в те минуты к Адме, он был вынужден с ней согласиться и взять на вооружение предложенный ею план действий. Поиском компромата на Викториу Виану он активно занялся ещё после истории с видеокассетой и уже успел накопать достаточно сведений о сомнительных финансовых операциях сенатора, поэтому к схватке с ним был вполне готов.

С молчаливого согласия Феликса Адма дала команду Эриберту на убийство Олимпии, но та неожиданно спутала все карты. Терпеть двое суток в бездействии для Олимпии оказалось невыносимым, и она, ослушавшись сенатора, самовольно поехала в том Геррейру, чтобы поскорее отомстить Адме.

Открывшей дверь Франсинете Олимпия сообщила, что хочет видеть Геррейру-младшего, кухарка доложила о её визите, и Алешандре принял незваную гостью. А она стала кричать во весь голос, кем в действительности является его мать.

Алешандре принял её за сумасшедшую и попытался вытолкать за дверь, но Феликс, тоже услышавший обвинительную речь Олимпии, остановил сына:

— Нет, не гони её, путь выскажется. Я хочу услышать всё, что знает эта женщина.

И Олимпия беспрепятственно продолжила, обращаясь, прежде всего к Алешандре:

— Адма Коррейя обманывала вас всю жизнь! Они с Амаполой сёстры. Но вынуждены были скрывать это из-за преступного прошлого твоей матери. Она в тринадцать лет была любовницей собственного отчима! А потом отравила его крысиным ядом, потому что он хотел жениться на мне. Она убийца! Убийца!

В гостиную вбежала Адма и сразу же набросилась с кулаками на Олимпию:

— Замолчи, проклятая! Ты не имела права впутывать сюда моего сына!

Феликс загородил собой Олимпию, гневно бросив Адме:

— Не надо распускать руки! Теперь уже поздно.

— Неужели всё это правда, отец? — спросил ошеломлённый Алешандре.

— К сожалению, правда, — ответил Феликс.

— И ты тоже ничего не знал?!

— Я кое-что подозревал, но самые важные подробности узнал только сейчас.

— Какой ужас! – воскликнул Алешандре. — Я уже привык к тому, что мать меня не любит, но как смириться с тем, что она такое чудовище?!

— Ты добилась своего, а теперь убирайся отсюда! — сказала Адма Олимпии. — Я могу вызвать для тебя такси.

— Я сама доеду, — глухо произнесла Олимпия. – Тридцать лет я мечтала отомстить тебе, но теперь уже жалею, что подвергла такому испытанию твоего сына. Он же не виноват, что его мать такая гадина.

— Да, не виноват, — подхватила Адма. – А ты ведь собираешься опозорить его ещё и перед всем миром. Викториу Виану завтра потащит тебя на телевидение.

— Мне это уже не нужно, — сказала Олимпия. – Я разоблачила тебя в глазах мужа и сына и теперь спокойно могу уехать домой. Участвовать в интригах сенатора Виану мне совсем не интересно.

Она ушла и Адма тут же связалась с Эриберту, который спустя несколько минут исполнил её приказ без каких-либо осечек.

А Феликс поехал к Викториу Виану и предложил ему сделку:

— Я обещаю хранить молчание о тех шести миллионах, которые вы украли из государственной казны, а вам предлагаю навсегда забыть о даме по имени Олимпия Рибейру. Что бы с ней не случилось, ни вы, ни я, тут ни при чём. Понятно?

— Не совсем, — растерянно произнёс сенатор. – Что, по-вашему, может случиться с доной Олимпией?

— Теперь уже ничего, — зловеще усмехнулся Феликс. — Она погибла в автокатастрофе.

— Вы приказали её убить?!

— Я сообщил вам это печальное известие для того, чтобы вы поняли: со мной шутки плохи! — грозно произнёс Феликс. — Я намерен стать губернатором штата и не пощажу никого, кто попытается чинить мне препоны. В том числе и вас.

— Теперь я всё понял, — мрачно отозвался сенатор. – Я сам на пьедестал монстра, который меня же и погубит.

После вынужденных откровений Адмы, дополненных сообщением Олимпии, Феликс заподозрил, что и покушение на Гуму было устроено именно его женой. Она ведь убирает с дороги всех, кто, так или иначе, мешает карьере Феликса. А Гума всегда настраивал рыбаков против префекта и был зачинщиком всяческих акций протеста. Но не менее активно Феликсу противостояли и дядюшка Бабау, и Дулсе, и Родригу, а теперь в стан его врагов переметнулись также Отасилиу и Роза. Однако покушались почему-то именно на Гуму. Почему же? Других врагов, кроме семейства Геррейру, у этого рыбака нет, его все обожают. Но Алешандре на убийство не способен, он действует другими методами, надеясь отвоевать Ливию у Гумы. Значит, это мог сделать только Эриберту по заданию Адмы. Больше некому. И убрать его она решила потому, что он, вероятнее всего, и есть тот самый наследник покойного и человек моря, о котором когда-то говорила цыганка. Адма приказала взорвать лодку Гумы, чтобы он не посмел отобрать корону у Феликса!

О своей догадке Феликс не стал говорить Адме, понимая, что не в её интересах сообщать ему, как зовут сына Бартоломеу. Зато он поделился возникшими подозрениями с Алешандре.

— Сынок, я полагаю, ты должен знать ещё одну семейную тайну, от неё во многом зависит твоё будущее, — начал он и рассказал о законном наследнике Бартоломеу, которым, вполне вероятно, может оказаться Гума.

— Почему ты думаешь, что это именно Гума?

— Я ни в чём не уверен, — ответил Феликс. – Но у меня есть серьёзные основания так думать. Сегодня я поеду к Гуме якобы для разговора о строительстве очистных сооружений, а на самом деле постараюсь выведать у него кое-какие подробности, которых мне недостаёт для полной уверенности в своей догадке.

Он поехал к Гуме с наступлением темноты, чтобы не привлекать внимания рыбако к этому визиту. Гума встретил его холодно, если не сказать враждебно, однако Феликса это не смутило. Он заговорил о необходимости примирения с Гумой, сказал ему, что строительство очистных сооружений близится к завершению, и наконец, перешёл к главной теме:

— Мне не даёт покоя тот странный взрыв, который едва не погубил тебя. Насколько я знаю, расследование этого происшествия зашло в тупик. Но я, как префект, не могу смириться с тем, что в нашем городе происходят такие чудовищные покушения на людей. Я хочу сам разобраться в этом деле.

— Спасибо. Мне не нужна ваша помощь, — ответил Гума.

— Нет, ты не спеши отказываться, — проявил настойчивость Феликс. — Поскольку покушение не удалось, оно может повториться. А у меня большие возможности, я могу вызвать лучших следователей из Салвадора… Скажи, что это за талисман, который тебя спас? Говорят, это кольцо твоей матери. Можно взглянуть на него?

Гума показал ему кольцо, и Феликс не удержался от возгласа:

— Это кольцо моей матери!!!

— Вы бредите сеньор? — недоумённо уставился на него Гума. – Это кольцо принадлежало моей матери. Отец, умирая, велел передать его мне, когда я вырасту.

— А кем были твои родители?

— Отец был рыбаком. К сожалению, он давно умер. А мать умерла ещё раньше. Меня вырастили дядя Шику и тётя Рита, которых я и считаю своими родителями. Но это кольцо досталось мне от моей родной матери.

— Да-да, я, конечно, ошибся, — пробормотал Феликс. – Моя мать тоже давно умерла, и у неё было кольцо, чем-то похожее на это. Ладно, я пожалуй, пойду… А ты всё же не отказывайся от моей помощи. Расскажи всё обстоятельно следователю, которого я вызову из Салвадора…

Он поспешил к Адме и сказал ей о своей догадке.

— Я знаю, что ты пыталась взорвать его вместе с лодкой, — добавил он, — поэтому прошу тебя: не предпринимай больше ничего. Я сам управлюсь с Гумой! Несмотря на то, что он наследник и человек моря, о котором говорила цыганка, ему не удастся отобрать у меня корону! В твоей помощи я больше не нуждаюсь. И если ты прикажешь Эриберту убить меня, то знай: у вас ничего не получится! Я покончу и с ним, и с тобой!

Их нелицеприятный разговор происходил в кабинете Феликса, а в это время в гостиной состоялся не менее важный разговор между кухаркой Франсинете и Алешандре.

— Сеньор Алешандре, я знаю, как вы тоскуете по доне Ондине, — сказала Франсинете, — поэтому хочу открыть вам секрет: она жива!

— Боже мой, какое счастье! — обрадовался Алешандре. — Где она? Что с ней?

— Дона Ондина долго была в коме, но сейчас ей стало получше, и Роза Палмейрау перевезла её к себе домой.

— Почему Роза? Почему к ней, а не сюда, к нам?

— Этого я не знаю, — пожала плечами Франсинете. — Тут какая-то тайна…

— Ладно, я сам всё узнаю. Спасибо за хорошую новость! — сказал Алешандре и без промедления отправился к Розе Палмейрау.

Она разрешила ему пройти к Ондине, только предупредила:

— Старушка ещё очень слаба. У неё частичная потеря памяти, она многого не может вспомнить, лишь изредка у неё бывают просветления. Но тебя она помнит и волнуется о тебе. Иди к ней. Я думаю, для доны Ондины это будет большая радость.

При виде дорогого Шанде Ондина просияла и стала изъясняться с ним вполне разумно и осознанно.

— Спасибо за то, что ты любишь меня и хочешь забрать к себе домой, — сказала она. – Ты хороший, добрый мальчик… Но я не могу туда вернуться, для меня это опасно…

— Почему опасно? Этого не может быть!

— Я не помню почему, — ответила Ондина, — но точно знаю, что смогу вернуться в тот дом, лишь, когда ты будешь жить там вместе с братом – сыном сеньора Бартоломеу.

— Что?! С братом?! — изумлённо воскликнул Алешандре. – Ондина, ты знаешь, кто это таинственный брат? Знаешь?

— Да, знаю, — подтвердила она. – Это Гума.

— Спасибо, моя дорогая! – расцеловал её Алешандре. – Я приду к тебе завтра. Ты отдохни, поспи… Всё будет хорошо! До завтра!

Попрощавшись с Ондиной, он поспешил к Гуме, мысленно посылая ему проклятия. Какого-то конкретного плана действий у Алешандре не было, он просто кипел ненавистью к Гуме, который отобрал у него любимую девушку, а теперь ещё мог отобрать и наследство. «Я этого не допущу! Я с тобой расправлюсь! – твердил Алешандре. — Ты больше не посмеешь перейти мне дорогу!…»

В тот вечер произошло ещё одно событие, которое неизбежно должно было когда-нибудь произойти: Луиза, недавно выписавшаяся из больницы, затеяла в доме уборку и случайно обнаружила справку о беременности, полученную ею когда-то в Серру-Азуле.

— Странно, как она здесь оказалась? — растерянно произнесла Луиза. – Я хорошо помню, что не приносила её домой. Эсмеральда сказала, что порвёт её… Я, тогда не хотела, чтобы кто-то узнал о моей беременности.

— Да ты тут вовсе ни при чём, — сказала Рита. — Посмотри внимательно, это не твоя справка, а Эсмералды. Она принесла эту бумажку Гуме, чтобы он не сомневался в её беременности.

— Как? Она предъявила Гуме именно эту справку? Ты ничего не путаешь?

— Нет. Как я могла что-то напутать? Гума тогда очень переживал и советовался с нами, как ему быть — жениться на Эсмералде или остаться с Ливией… А почему ты спрашиваешь?

— Потому что я тоже на всю жизнь запомнила эту дату, когда ездила в Серру-Азул вместе с Эсмералдой и там сдавала кровь и мочу на анализ. Именно эту справку мне тогда и выдали! Вот, можешь сама посмотреть, какие тут стоят число и месяц!

— Но там же значится фамилия Эсмералды, — возразила Рита. – Это другая справка.

— Нет, в тот день Эсмералда никаких анализов не делала, — твёрдо произнесла Луиза. — Неужели она?… Теперь я, кажется, всё поняла! Она так настойчиво внушала мне, чтобы я записалась в клинике непременно под её фамилией!… Думаю, это неспроста. Эсмералда использовала меня и обманула Гуму! Она не беременна! Иначе ей не понадобилось бы подсовывать ему мою справку!

— Пойдём к Гуме, ты всё ему расскажешь! – тотчас же решила Рита.

Гума был потрясён услышаным.

— Я я сейчас же поеду к Родригу и всё выясню, — заявил он.

— А почему не к Эсмералде? – удивилась Луиза.

— Я не хочу обвинять её без доказательств, — ответил Гума. — Сегодня утром она была на консультации у Родригу, вот я и хочу, чтобы он сказал мне, беременна Эсмеральда или нет.

Рита и Луиза решили отправиться к доктору вместе с Гумой.

Они вышли во двор как раз тот момент, когда к дому Гумы с разных сторон подошли Алешандре и Феликс. Последний был вооружён пистолетом. Он пришёл туда с твёрдым намерением застрелить Гуму, но присутствие Риты и Луизы спутало ему карты.

Феликс пошёл за ними, держать на почтительном расстоянии.

То же самое делал и Алешандре.

Отец и сын не подозревали, что находятся рядом, и продолжали слежку за Гумой, не видя друг друга. Каждый из них думал лишь о том, когда же Гума, наконец, останется один.

Родригу в поликлинике не оказалось, медсестра сообщила, что он находится у Дулсе, но Гума не решился туда идти.

— Зачем портить вечер доктору и его молодой жене? — сказал он Рите и Луизе. — Поговорю с ним завтра.

Рита и Луиза пошли домой, а Гума решил всё же заглянуть в «Звёздный маяк» и спросить у Эсмералды, что ей сказал Родригу по поводу беременности.

Феликс и Алешандре несговариваясь, подождали, пока мать и дочь скроются из вида, и затем одновременно предприняли атаку на Гуму.

Алешандре хотел наброситься на него сзади и внезапно выскочил из кустов как раз в тот момент, когда Феликс произвёл прицельный выстрел.

Изменить траекторию пули уже было невозможно, и она попала в спину Алешандре, а не Гумы.

— Боже мой! Я убил своего сына! – воскликнул Феликс и бросился к истекающему кровью Алешандре.