Берег мечты

Глава 20

Феликс Геррейру негодовал. Получить такой подлый удар в спину! И от кого? От своего же заместителя! Стоило лишь на несколько дней уехать из города для встреч с избирателями, как Эпифания тут же вздумала поиграть в популизм, показать себя истинной защитницей интересов простого народа. Эта зарвавшаяся бабёнка воспользовалась властью, временно оказавшейся в её руках, и выдали рыбакам ссуду из городского бюджета! Им, видите ли, позарез понадобился рефрижератор для перевозки свежей рыбы! И теперь невозможно даже отозвать чек из банка, потому что рефрижератор уже куплен…

— Вы превысили свои полномочия, дона Эпифания, и я вынужден поставить крест на вашей карьере! — в бессильной злобе заявил Феликс, а в ответ услышал:

— Сеньор Феликс, вы бредите! На этот пост меня избрал народ, и не вам меня увольнять.

Феликс буквально захлебнулся от возмущения. Воздух, который он в тот момент вздохнул, застрял у него в горле комом. И, лишь откашлявшись, он снова попытался поставить на место Эпифанию:

— Это вы бредите! Народ избрал меня, люди голосовали за меня, а вы прошли прицепом. И не забывайте: конгресс нашей партии утвердил меня кандидатом в губернаторы штата! У меня есть сила, есть влияние. Если вы пойдёте против меня, я прикажу исключить вас из партии. Я раздавлю вас, потому что без партии вы никто!

Эта угроза не подействовала на Эпифанию, и она ответила ещё более дерзко:

— Вы заблуждаетесь! Я сразу вступлю в оппозицию и поддержу тех депутатов, которые требуют создать парламентскую ревизионную комиссию для расследования допущенных вами нарушений закона. Известный вам дядюшка Бабау уже выступил с депутатской инициативой по поводу этой комиссии, а я тут обнаружила множество сомнительных документов, пока сидела в вашем кресле, сеньор префект!

После такого предупреждения Феликсу пришлось срочно менять тактику.

— Хочу напомнить вам, дона Эпифания, — сказал он мягким примирительным тоном, — что вы пока ещё являетесь членом нашей партии, а потому должны согласовывать свои действия со мной. Надеюсь, впредь вы именно так и будете поступать, ведь мы с вами находимся в одной упряжке.

Предложив ей этот компромисс, Феликс фактически признал своё поражение в схватке с Эпифанией, но сдаваться он вовсе не собирался. Он придумал, как повернуть ситуацию в свою пользу и вырвать у Эпифании лавры победителя. На празднике, устроенном рыбаками в связи с покупкой рефрижератора, он выступил с пламенной речью, в которой поздравил их с важным приобретением и похвалил Эпифанию за исполнительность, пояснив собравшимся, что она всего лишь действовала по его указке, выделив им ссуду из городского бюджета.

Ошеломлённая Эпифания при этом стояла молча, считая ниже своего достоинства оправдываться и перебивать префекта протестующими выкриками.

Феликс уже почувствовал вкус победы, но тут раздался звучный голос Гумы:

— Друзья! Префект произнёс красивую речь, надавал кучу обещаний, но он сказал неправду! Деньги на грузовик нам выделила дона Эпифания, и ей пришлось пойти против воли префекта! А если бы мы полагались только на него, то до сих пор бы ходили с протянутой рукой и ничего бы не получили от сеньора Феликса!

Спровоцированные своим вожаком, рыбаки освистали Феликса и стали выкрикивать здравицы в честь Эпифании. Когда же Феликс попытался вернуть ситуацию в нужное ему русло, в него полетели тухлые яйца.

И тут сдали нервы у Эриберту: выхватив из-за пояса пистолет, он стал палить в воздух. В толпе началась паника. Истошно крича, люди стали разбегаться с площади, так и не отведав жареного мяса, которое распорядился приготовить Феликс, надеясь получить взамен поддержку рыбаков на предстоящих выборах.

— Идиот! — обругал Феликс не в меру услужливого Эриберту и тоже вынужденно покинул площадь, приказав комиссару полиции следить за порядком, но не слишком рьяно, чтобы у рыбаков была возможность всё-таки погулять на их долгожданном празднике.

Адма, узнав о случившемся, тотчас же предложила мужу свою помощь:

— Не сомневаюсь, что эту пакость организовала мерзавка Эпифания! Но ты не беспокойся, если она и впредь будет тебе вставлять палки в колёса, то я обезврежу её своими средствами. Я сделаю за тебя всю грязную работу!

— Не стоит, я сам управлюсь, — недовольно проворчал Феликс.

Ему не хотелось обсуждать с женой столь неприятную тему, потому что в последнее время между ними возникли странные недомолвки, раздражавшие Феликса. Совсем недавно он обнаружил, что у Адмы есть какие-то свои тайны, в которые она не собирается посвящать мужа. Это больно задело Феликса. Однажды он случайно услышал, как Адма договаривалась с кем-то о встрече в кафе, а вернувшись домой, она сказала Феликсу, что ездила в город за покупками. В другой раз он уже специально подслушал её разговор с таинственным абонентом, и речь опять шла о встрече в кафе. Изумлённый Феликс решил тайком проследить за женой, но ему пришлось изумиться ещё больше, когда вместо предполагаемого любовника Адмы он увидел рядом с ней за столиком… Амаполу, жену Отасилиу. Дамы сидели в затемнённом уголке совершенно безлюдного в этот час кафе и о чём-то взволнованно беседовали. Феликс поспешил уйти, пока они его не заметили, а вечером, как бы, между прочим, заговорил с Адмой об Амаполе:

— Скажи, пожалуйста, что собой представляет Амапола? Она не слишком болтает о делах своего мужа?

— А почему ты об этом спрашиваешь? — насторожилась Адма.

— Как-никак она жена моего адвоката, а я сейчас должен быть, особенно осторожен с теми, кто меня окружает.

— Но почему ты спрашиваешь у меня? Я с ней всего лишь здороваюсь при встрече и сразу же отворачиваюсь. Она может говорить только о моде и о погоде. Меня никогда не интересовали такие пустяки, я не нахожу с ней общего языка.

— Да? А мне казалось, вы с ней подружились.

— Нет, что ты! Я её воспринимаю как бесплатное приложение к Отасилиу, и не более того! — горячо возразила Адма. – Ты сам посуди, что у меня может быть общего с этой безмозглой куклой?

Феликс больше не стал приставать к ней с расспросами, хотя так и не понял, зачем Адме понадобилось скрывать от него свои приятельские отношения с Амаполой.

А спустя несколько дней он так же случайно увидел, как Адма получила какое-то письмо, вскрыла конверт и тотчас же переменилась в лице. Затем поспешно сунула письмо в сумочку, чтобы не привлекать внимание Феликса. Разумеется, после этого он вновь подумал о том, что у Адмы может быть любовник, и, воспользовавшись удобным случаем, выкрал письмо из сумочки.

В конверте, однако, не было никакого письма — только фотография злосчастной дамы в тюрбане и надпись на ней: «Что вы сделали с доной Коло?»

Феликс понял, что его жену шантажируют, и осторожно напомнил Адме о том, что между ними не должно быть секретов и недомолвок.

— А у меня и нет от тебя никаких секретов, — ответила Адма. — Ты стал очень мнительным, Феликс. Из-за этой избирательной кампании твои нервы на пределе!

И он опять не стал докапываться до истины. Не мог же он прямо сказать Адме, что рылся у неё в сумочке!

Ночью он положил конверт с фотографией на место, но Адма уже успела обнаружить пропажу и днём, встретившись тайком с Амаполой, рассказала ей о своих тревогах.

— Кто-то из домашних залез ко мне в сумку и взял фотографию доны Коло, а затем вернул её. Не представляю, кто бы это мог быть! Скорее всего, Эриберту, хотя он и клянётся, что не брал. Может, Ондина? Только зачем ей это понадобилось, ума не приложу!

— А Феликс не мог?… — робко высказала предположение Амапола.

— Нет, он на такое не способен! — уверенно заявила Адма и добавила, вздохнув: — Но с Феликсом у меня тоже возникли проблемы. Мне кажется, ему что-то известно о наших встречах. Я поняла это из сегодняшнего разговора с ним и поэтому позвала тебя сюда. Нам надо быть осторожнее, какое-то время мы не должны встречаться.

Амапола огорчилась, но предложение сестры приняла безропотно, и несколько дней они не встречались наедине. Обе надеялись на то, что Феликс, поглощённый политической борьбой, забудет эту историю или, во всяком случае, не придаст ей серьёзного значения. Но Феликс продолжал гадать, кто же шантажирует его жену, и однажды вспомнил об Амаполе. Неужели это она?! Абсурд, конечно, да ведь бывает, что в тихом омуте черти водятся. Не решаясь открыто поговорить с Адмой, Феликс предпочёл выведать кое-что у Отасилиу, заметив якобы к слову:

— Наши жёны, кажется, подружились. Пока мы с тобой занимаемся предвыборной кампанией, они прекрасно обходятся без нас, посещая недорогие, но уютные кафе.

— Вот как? А я не знал, — удивился Отасилиу.

Феликс, добродушно улыбнувшись, махнул рукой:

— Да я непротив. Очевидно, так и должно быть: у нас — кампания, а у них — компания. Каждому своё!

Удивление Отасилиу было искренним, Феликс в этом не сомневался. Значит, он тоже не знает о встречах Амаполы и Адмы. Что же это может означать? Что та встреча в кафе была единственной и вообще случайной, которой обе женщины не придали особого значения, и потому не рассказали о ней своим мужьям?…

Эта версия показалась Феликсу наиболее правдоподобной, и он исключил Амаполу из числа возможных шантажистов.

А Отасилиу не оставил без внимания этот разговор с Феликсом и передал его содержание жене. У Анаполы подкосились ноги от испуга, но она сумела сохранить самообладание и подтвердила, что на днях действительно случайно встретилась с Адмой в кафе и они мило побеседовали о разных пустяках.

Адме она позвонила на следующий день, точно зная, что в это время Феликс находится в префектуре.

— Мы близки к разоблачению! Феликс что-то знает. Давай встретимся в церкви, — казала она Адме, но та отреагировала на этот тревожный звонок весьма странно.

— Мне сейчас не до тебя! — услышала Амапола непривычно жёсткий, металлический голос сестры, а затем в трубке зазвучали короткие гудки.

Преодолев замешательство, Амапола снова набрала тот же номер, и на сей раз Адма была мягче:

— Прости, я не могу сейчас говорить с тобой. Тут такие обстоятельства!… Не могу!

Она положила трубку, многократно усилив тревогу Амаполы, в чьём воображении сразу же возникла жуткая картина: Феликс разоблачил Адму, и та готова наложить на себя руки от отчаяния. Бедная Адма! Она сейчас совсем одна, потому что не хочет втягивать в эту историю свою сестру, надеясь уберечь её от возможных неприятностей. Но так не должно бьггь! Амапола не станет отсиживаться в сторонке, она поедет к сестре и будет рядом с ней в столь трудный момент! Сейчас не время думать о последствиях. Надо протянуть Адме руку помощи, а там будь что будет!…

Добрым, любящим сердцем Амапола верно почувствовала, что Адма находится в критической ситуации, но она не могла и представить, в какой именно, потому, что на самом деле абсолютно не знала свою сестру.

В действительности же Адму разоблачил не Феликс, а неожиданно явившаяся к ней в дом незнакомка, похожая как две капли воды на дону Коло.

Увидев её, Адма так растерялась, что даже воскликнула с ужасом:

— Дона Коло?! Нет! Этого не может быть!

Этим возгласом она выдала себя, что позволило незваной гостье сразу же перейти в наступление.

— Нет, я не Коло, а её родная сестра, — сказала дама. — Меня зовут Селесте Маримбас. Это я звонила вам и посылала письма с фотографиями. У меня были веские основания подозревать вас в убийстве моей сестры, и сейчас вы это сами подтвердили.

— Я ничего не подтверждала! Вы сумасшедшая! Убирайтесь прочь из моего дома! — замахала руками Адма, пытаясь оттеснить Селесте обратно к выходу.

Селесте, однако, стояла посреди гостиной как вкопанная, и Адма не решалась применить к ней силу.

— Вы испугались меня так, как будто увидели привидение, явившееся с того света, — продолжала она обвинять Адму. — Вы воскликнули: «Этого не может быть!» А почему? Не потому ли, что вы были абсолютно уверены в смерти моей сестры? Не потому ли, что вы сами же и убили её?! Ведь она позвонила мне от вас и сказала, что вы собирались отвезти её к Арлете. Это был последний звонок Клотильды, потом она исчезла. И я не уеду отсюда пока не узнаю, что вы с ней сделали.

— Дона Клотильда звонила вам? — обескураженно спросила Адма.

— Да, у неё был с собой мобильный телефон, — подтвердила Селесте. — Она обещала позвонить мне от Арлете, но этого не произошло. Скажите почему?

Адма поняла, какую угрозу представляет для неё Селесте, и тотчас же решила, что такую опасную свидетельницу нельзя оставлять в живых.

— Я могу поговорить с вами, — сказала она строго, — но только при условии, что вы перестанете предъявлять мне обвинения, которые абсолютно беспочвенны!

Селесте не успела ответить — как раз в этот момент прозвучал первый звонок Амаполы, а затем сразу же последовал и второй.

Оба раза Адма подходила к телефону сама, потому что никого из слуг дома не было, и это обстоятельство она спешила использовать для осуществления очередного злодейства.

— Так вы готовы говорить спокойно, без угроз и огульных обвинений? — вновь обратилась она к Селесте, и та согласно кивнула.

— Я готова слушать вас сколько угодно, — сказала она Адме, — лишь бы это помогло мне докопаться до истины. А свои подозрения я и впрямь оставлю при себе.

Адма пригласила её в свою комнату, и Селесте стала подниматься по лестнице, не предполагая, что делает последние шаги в жизни.

Усадив Селесте в кресло, Адма сочла необходимым усыпить её бдительность и принялась рассказывать ей о своей встрече с доной Коло. Разумеется, этот рассказ не имел, ничего общего с тем, что было на самом деле. Селесте тем не менее слушала её внимательно, задавая вопросы и получая на них исчерпывающие ответы. Так они беседовали минут десять, пока Адма не поняла, что гостья окончательно заглотнула наживку. Теперь можно было переходить к активным действиям.

— Простите, я даже не предложила вам чего-нибудь выпить, — сказала она Селесте. — Мне придётся самой сходить на кухню, потому что слуг сейчас нет дома.

— Не беспокойтесь, я не хочу пить, — ответила Селесте и задала следующий, очень важный для неё вопрос:

— Значит, вы утверждаете, что Арлете жива?

— Да, жива, — подтвердила Адма, направляясь к выходу.

— Но почему же она скрывается?!

— Сейчас я принесу вам соку, и мы об этом поговорим, — пообещала Адма.

Она прошла на кухню, где приготовила два стакана сока, в один из которых привычным жестом всыпала крысиный яд.

А тем временем Амапола, нарушив правила конспирации, уже примчалась на такси к сестре и, не обнаружив никого в доме, тихонько позвала:

— Дона Адма! Дона Адма!

Ей никто не ответил. Амапола прислушалась и услышала чьи-то шаги на кухне…

Адма остолбенела, увидев перед собой сестру.

— Ты здесь?! Совсем рехнулась? Иди сейчас же домой, пока тебя никто не увидел!

— Нет, я не могу уйти, — ответила Амапола. – Я ведь чувствую: с тобой случилось что-то ужасное. Я поняла это по твоему голосу и не могу бросить тебя в беде. Скажи, как тебе помочь?

— Иди домой, — повторила Адма. — Этим ты очень мне поможешь.

Амапола же, у которой от чрезмерных волнений пересохло в горле, неожиданно для Адмы взяла стакан с отравленным соком и едва не выпила его. Каким-то чудом Адма успела выхватить у неё из рук злосчастный стакан.

— Что с тобой? — в ужасе посмотрела на неё Амапола. — Ты явно не в себе…

— Иди домой! — грозно рыкнула Адма, теряя терпение. — Потом поговорим. Пойми ты, я хочу побыть одна!

— А зачем два стакана сока? К тебе кто-то пришёл? Что здесь происходит? — не унималась Амапола, и Адме пришлось буквально вытолкать её за дверь.

После этого Адма понесла стаканы с соком в свою комнату, и вскоре оттуда раздался истошный женский крик.

Озадаченная происходящим Амапола в это время всё ещё стояла у входной двери, не решаясь покинуть дом сестры, и, конечно же, услышала тот странный и страшный крик.

— Адма, я здесь, я с тобой! — тоже закричала Амапола и побежала спасать сестру, которой, как она думала, грозила смертельная опасность.

Дверь в спальню Адмы, однако, была заперта изнутри. Амапола стала барабанить в дверь кулаками, умирающая Селесте услышала этот стук и простонала из последних сил:

«Помогите! На помощь!…»

— Адма, я помогу тебе, только открой! — тотчас же ответила Амапола. — Ты больна, у тебя нервный срыв? Я боюсь за твою жизнь!

Она не умолкала ни на секунду, пока, наконец, Адма не откликнулась:

— Уйди отсюда! Исчезни! Я тебе приказываю: убирайся прочь!

— Я не узнаю тебя, Адма! Ты грубишь мне, значит, происходит что-то страшное? Я должна войти туда, впусти меня, — настаивала Амапола, но сестра вообще перестала отвечать ей, и тогда она воскликнула: — Я не оставлю тебя в таком состоянии! Можешь ругать меня сколько угодно, но я позову на помощь Отасилиу и Феликса!

Она спустилась вниз и позвонила секретарше Феликса:

— Передайте ему, пусть срочно едет домой! У доны Адмы тяжёлый приступ!…

В это же время Адма по мобильному телефону вызвала верного Эриберту, и тот приехал первым, опередив на несколько минут Феликса.

Амаполе он строго-настрого приказал оставаться внизу, а сам прошёл в комнату Адмы, которая была в отчаянии.

— Придумай что-нибудь, Эриберту! — взмолилась она. — Феликс может прийти в любую минуту. Если он увидит труп в моей комнате, то докопается и до всего остального! Этого нельзя допустить!

Эриберту уже хотел было закатать тело Селесте в ковер и временно спрятать его в комнате для гостей, но тут из-за двери послышался встревоженный голос Феликса:

— Адма, открой!

После некоторой паузы дверь ему открыл Эриберту. Увидев за спиной Феликса Амаполу, он поспешил оттеснить её корпусом и попытался с ней объясниться:

— Вы зря подняли тревогу, дона Амапола. Ничего страшного не случилось. В доме завелись муравьи, которые попортили бумаги сеньора Феликса, вот дона Адма и расстроилась. Она сейчас нуждается в покое. Думаю, вам лучше прийти к ней в другое время.

— Да-да, — пробормотала Амапола, — я пойду…

Эриберту вернулся в спальню Адмы, но Амапола, не поверившая в байку про муравьёв, тихонько приоткрыла дверь и, увидев труп Селесте, воскликнула в ужасе:

— Господи! Она мёртвая?!

— Оставьте нас в покое, дона Амапола! — гневно закричала на неё Адма.

— Но раз уж я здесь, может, вы расскажете, что случилось?

— Спускайтесь вниз и ждите. Из дома ни ногой! – приказал Амаполе Феликс. Все объяснения получите через несколько минут.

Амапола повиновалась приказу, а Феликс потребовал объяснений от Адмы и услышал такую версию происшедшего:

— Это твоя избирательница. Она приехала издалека, я постаралась принять её получше, пригласила в дом. Но она тяжело дышала, у неё начался сердечный приступ, я привела её сюда, уложила на кровать, дала лекарство… И вдруг она умерла!…

— Но это ведь женщина в тюрбане! — сказал Феликс. — Во всяком случае, очень на неё похожа!

— Так значит, это ты взял ту фотографию? — спросила Адма, которой больше не имело смысла отпираться.

— Я, — ответил Феликс. — Ты должна сказать мне всю правду, иначе я не смогу вытащить тебя из этой неприятной истории. Тебя шантажировали?

Он сам подбросил Адме подходящую версию, за которую она и ухватилась. Далее последовал рассказ про то, как Селесте изводила несчастную Адму звонками и письмами, а та ничем не могла ей ответить, потому что сама ничего не знала о пропавшей доне Коло.

— Эриберту отвёз её в Салвадор, и больше у меня не было о ней известий, — закончила свой рассказ Адма.

— Значит, последним, кто её видел, был ты? — переключился Феликс на Эриберту. — Но сможешь ли ты убедить полицию и моих избирателей в том, что эта дама благополучно вышла из нашего дома и никто из нас не причастен к её исчезновению? Ведь мы не можем быть уверены, что завтра снова не получим от кого-нибудь письмо с тем же вопросом: «Что ты сделала с доной Коло?»

Эриберту промолчал, Адма начала оправдываться, запуталась, и Феликс разозлился:

— Довольно! Хватит лгать, хватит изворачиваться! Очень тяжело признавать, что после стольких лет нашей совместной жизни у тебя есть какие-то страшные тайны, в которые ты и сейчас не собираешься меня посвящать. Адма, если ты хочешь, чтобы я тебя уважал, то перестань лгать и скажи, наконец, правду!

Адма слушала его, сжавшись в комок, Эриберту было невыносимо это видеть, и он, защищая свою госпожу, вызвал огонь на себя.

— Дона Адма ничего от вас не скрывает, — сказал он Феликсу. — Она не всё знает о доне Коло, потому что это я скрыл от неё правду. Я действительно повёз ту даму в Салвадор, но по дороге передумал… Остановился в пустынном месте и прикончил её. Вот как всё было на самом деле. Я убил дону Коло.

— Негодяй! Бандит! Придурок! — в бешенстве замахал на него руками Феликс. — Что мне теперь делать? Одного этого достаточно, чтобы поставить крест на моей политической карьере, а тут ещё один труп!…

— Я упрячу его так, что никаких следов не останется, — тотчас же заявил Эриберту, но Феликс отказался от его услуги:

— Нет, ни в коем случае! У этой дамы наверняка есть друзья и родственники, которые тоже будут искать её у нас. А потом сюда придёт полиция! Да ещё и Амаполу чёрт принёс!… Ты забыл о свидетеле, Эриберту? Адма, пойди вниз и отделайся от неё с нижайшими извинениями. Наплети ей с три короба, скажи, что это твоя дальняя родственница, у которой случился инфаркт. В обшем, придумай что угодно, только пусть она держит язык за зубами и даже Отасилиу ничего не рассказывает! Мне не нужен скандал с непредсказуемыми последствиями!

Адма выполнила его указание, а Феликс пригласил к себе домой соратника по партии — доктора Мигела, которому пообещал престижную должность для его сына в обмен на свидетельство о смерти.

— Бедняга умерла у нас в доме от сердечного приступа, — сказал он доктору, — но я не хотел бы придавать этот факт широкой огласке, чтобы у наших врагов не было повода для пересудов. Надеюсь, вы не будете настаивать на вскрытии. Стоит только отправить тело в морг, как слухи расползутся по городу, газетчики поднимут шумиху, и, пока выяснится правда, оппозиция успеет достаточно навредить нам… Кстати, сегодня я подписал приказ о назначении вашего сына моим помощником, но если на выборах победит оппозиция, то, сами понимаете, что за этим последует…

Доктор прекрасно понял Феликса и, не проводя вскрытия, засвидетельствовал кончину доны Селесте от сердечной недостаточности.

Проводив доктора, Феликс приказал Эриберту получить официальное свидетельство о смерти и отвезти тело покойной её родственникам, но не сообщать им, где и при каких обстоятельствах умерла несчастная дона Селесте.

Эриберту исполнил его приказ без каких-либо оплошностей и потребовал от Адмы заслуженную награду.

— Поцелуй. Один поцелуй! — нагло заявил он. — Иной награды я в этот раз не приму!

Адма возмутилась, расценив это как оскорбление, но Эриберту прибёг к откровенному шантажу и, в конце концов, добился своего. Правда, в результате его постигло жестокое разочарование.

— Это не поцелуй, — сказал он с обидой Адме. — С таким же успехом я мог бы поцеловать и труп доны Селесте. Но когда-нибудь я всё-таки почувствую на ваших устах вкус любви.