Глава 22


Ливия продолжала снимать комнату у Бабау и работать у Феликса, где однажды её навестил Освалду. Он вручил племяннице бесценный подарок — фотографию её родителей, которую бережно хранил все эти годы, а также пригласил Ливию на «большой семейный сбор».

— Твоё присутствие обязательно, — сказал он, упреждая возражения Ливии, которой по-прежнему не хотелось видеть Августу. – Я собираю всех членов семьи, чтобы сделать важное сообщение.

— А ты не можешь сделать его прямо сейчас, для меня одной? — спросила Ливия и в ответ услышала решительный отказ.

Ливии пришлось поехать в своё родовое гнездо, и там она услышала действительно потрясающую новость, которую торжественно сообщил Освалду:

— Деньги от продажи отеля никто не воровал. Их взял я, чтобы вложить в наше будущее. Я выкупил сигарную фабрику, которая принадлежала ещё моему отцу!

— Ты поступил хуже вора! — возмутилась Августа. — Эта фабрика однажды нас уже разорила, а ты снова потратил на неё все наши деньги?! Я расстрою твою сделку! Зачем мне сигары? Мне нужен Париж!

— Будет тебе Париж, но не сегодня, — ответил ей Освалду. — Я заключил сделку с транснациональной компанией, которой предоставил эксклюзивное право на продажу сигар по всему миру, но при этом сохранил за собой нашу марку, которая с давних времен была хорошо известна покупателям.

На таких выгодных для нас условиях мы будем получать большой процент от продажи сигар! Но для этого нам придётся хорошенько поработать, и тут мне понадобится ваша помощь.

— Я готова! – тотчас же отозвалась Леонтина.

— И на меня можешь рассчитывать, дядя, — сказала Ливия.

Родолфу промолчал, зато Августа высказалась в свойственной ей манере:

— А я готова два раза в год ездить в Париж, и непременно первым классом!

Ради такой перспективы она легко простила Освалду самовольное вложение денег и, воодушевлённая радужными мечтами о будущем, переключилась на дела насущные, безотлагательные: в тот вечер мужчины собрались идти на праздник в отеле «Казино», и Августа, конечно же, не могла остаться в стороне. Она решила попасть на этот «мальчишник» любой ценой!

Когда Освалду и Родолфу получили по почте приглашения, Августа не поверила, что новые хозяева отеля обошли своим вниманием.

— Этого не может быть! — заявила она. – А кто же разрежет ленточку, если не я?

Родолфу объяснил ей, что этот праздник будет сугубо мужским, женщин туда никто не допустит, и тогда Августа выпалила:

— Тем более я не пропущу такого события! Я пойду туда обязательно, даже если для этого мне придётся надеть фрак Освалду!

Эта идея показалась ей вполне заслуживающей внимания, и вскоре фрак Освалду был ушит до нужных размеров. Теперь, накануне праздника, Августе оставалось только позаботиться о соответствующем гриме, чем она с удовольствием и занялась.

К счастью, она не знала, что такая же идея пришла в голову не ей одной, а то бы очень огорчилась.

Другой дамой, намеревавшейся присутствовать на празднике в костюме мужа, была Амапола.

После всех треволнений, связанных с происшествием в доме сестры, она уже успела успокоиться и вновь стала прежней – энергичной, весёлой, озорной. С Адмой они теперь встречались в церкви, где та и рассказала Амаполе байку, придуманную специально для доктора Мигела. Амапола всё приняла на веру, посочувствовала сестре и, воспользовавшись своим пребыванием в церкви, поблагодарила Бога за то, что эта жуткая история не получила огласки.

Отасилиу она так ничего и не сказала, выполняя обещание, данное Адме, а он, заметив, что её настроение несравненно улучшилось, попросил:

— Ну, теперь-то, задним числом, ты можешь сказать мне, чем были вызваны твои переживания?

— Да, могу, — ответила Амапола. — Я тут поговорила с Луизой, подружкой нашего сына, и очень огорчилась. Знаешь, что она мне сказала? «Я ненавижу нищету, в которой выросла, и хочу иметь дорогую одежду, машину, дом как в журнале. И я добьюсь этого, я получу всё, чего хочу, быстро и сразу!» Представляешь, что у неё на уме? Эта девочка гораздо опаснее, чем я предполагала. Если она соблазнит Фреда, то сломает ему жизнь. Ей нужен не он, а его богатство.

— Да, теперь я понимаю, что тебя расстроило, — сказал Отасилиу. — А что же способствовало улучшению твоего настроения?

— Ты не поверишь, но я подсматривала в замочную скважину, когда они были вдвоём в комнате Фреда. Стояла битый час под дверью, и за всё это время они даже ни разу не прикоснулись друг к дружке, из чего я сделала вывод, что у них, слава Богу, вполне невинные отношения. По крайней мере, пока. А дальше время покажет. Если они сами не разбегутся в разные стороны, то придётся им помочь. Но сейчас я не вижу повода для беспокойства.

Говоря это, Амапола нисколько не кривила душой. Её жизнь вошла в прежнее нормальное русло, и теперь она, как всегда, заботилась лишь о том, чем бы себя порадовать.

В отличие от Августы, которая не могла пропустить ни одного крупного праздника в городе, Амапола надумала устроить маскарад из чистого озорства.

А вот третья дама, отважившаяся появиться на празднике в мужском костюме, и сама не смогла бы объяснить мотивы своего поступка, поскольку никогда прежде не отличалась склонностью к экстравагантным выходкам и рискованным мистификациям. Этой третьей дамой была… Женезия. Да, именно Женезия – набожная, зашоренная, способная только с утра до ночи обвинять в безнравственности свою сестру и прочих женщин, которые, как она утверждала, чересчур увлекались мужчинами, забыв о заповедях Божьих.

Решение облачиться в смокинг и отправиться на ночное сборище мужчин пришло к Женезии внезапно. Ещё днём она усердно хлопотала у постели больной матери, которую отец привёз с митинга едва живой. А потом Эпифании полегчало, и она сама настояла на том, чтобы Деодату пошёл в отель «Казино» вместе с Алфеу, который тоже сомневался, стоит ли ему туда идти, если Сокорринья будет скучать дома одна.

— Иди, я не буду скучать, — сказала ему Сокорру. – Я пойду в гости к Беле, секретарше сеньора Феликса.

Мужчины ушли, а Сокорру тотчас же нарядилась в прозрачное платье, сквозь которое призывно просвечивали её обнажённая грудь и узкая, едва заметная полоска трусиков.

— Стой! Ты куда собралась в таком виде? — преградила ей дорогу Женезия. — Не смей позорить нашу семью, шлюха!

Сокорру рассмеялась, глядя на воинственную сестру.

— Я пойду туда же, куда только что отправился мой муж! — сообщила она. — Устрою ему сюрприз. Представляешь, как будет здорово: полон зал мужчин и среди них я — единственная женщина! Да они будут носить меня на руках!

— Заткнись, бесстыжая! — попыталась осадить её Женезия. – Ты совсем спятила от своих фантазий? Сиди дома, потому что в отель тебя всё равно никто не пустит. Там у дверей будет стоять охрана!

— Пусть пока стоит, а передо мной — не устоит! — вновь засмеялась Сокорру и, ловко оттолкнув Женезию, выскользнула за дверь.

После этого Женезия и решила отправиться вслед за сестрой. Зачем — она и сама не знала, хотя всё время повторяла: «Я должна, я просто обязана воспрепятствовать пороку! Я пройду туда, и меня никто не узнает».

Она действительно прошла туда в толпе мужчин, а вот Сокорру не повезло, и она вынуждена была довольствоваться прогулкой по пляжу в поисках какого-нибудь шального приключения.


Амаполе тоже не повезло, но лишь отчасти. У входа в отель она столкнулась с Отасилиу, и он, ошеломлённый увиденым, громко воскликнул:

— Амапола?! Не может быть! Что ты здесь делаешь?

Все мужчины, включая охранников, тотчас же уставились на Амаполу, но она не растерялась и сумела избежать скандала, мгновенно превратив этот курьёз в невинный розыгрыш.

— Да, мой дорогой, это я! – весело заявила она, лёгким изящным жестом сорвав с себя парик и накладные усы. – Правда, здорова придумала? Захотелось немного поразвлечь тебя. Это же скука смертная — провести целый вечер среди такого количества мужчин. Разве я не права?

Изумлённые её эксцентричной выходкой и восхищённые её весёлым нравом, мужчины поддержали Амаполу дружными аплодисментами, и она почувствовала себя королевой бала. Отасилиу хотел отправиться вместе с ней не домой, но она решительно возразила:

— Нет-нет, оставайся здесь. И будь внимателен, не пропусти ничего интересного, потом мне всё расскажешь!

Отасилиу проводил её до машины и вернулся в отель.

А там его ждал очередной сюрприз, который ни в какое сравнение не шёл с недавней шалостью Амаполы. Это был даже не сюрприз, а удар ниже пояса, поскольку Отасилиу, наконец, увидел новую хозяйку отеля, и ею оказалась Роза Палмейрау! Она держала речь, приветствуя своих гостей:

— Для этого я и позвала на открытие моего центра всех достойных людей города. Я знаю, что вы мыслите современно и поэтому не станете называть мой центр притоном греха и разврата. Это, всего лишь коммерческое заведение. Мы будем платить налоги, давать людям работу и вкладывать деньги в процветание региона. С сегодняшнего дня ночной центр развлечений будет местом встреч для тех, кто хочет поговорить о политике, делах или футболе. А для тех, кто после тяжёлого дня хочет расслабиться, здесь буду сеансы релаксации. Оглянитесь вокруг – здесь множество прекрасных девушек, которые специально съехались со всей страны, чтобы обслуживать вас этим вечером. Кавалеры, забудьте обо всём, развлекайтесь, мы начинаем!

— Боже мой! Я пропал! — тихо сказал Отасилиу Феликсу. — Мне нужно бежать отсюда, и как можно скорее. Но, что я скажу Амаполе?!

— Если понадобится, я подтвержу твоё алиби, — пообещал ему Феликс.

Отасилиу поспешил домой, а к Феликсу подошла одна из красоток и сообщила, что хозяйка заведения ждёт его в своей комнате.

Уже поднимаясь по лестнице, Феликс внезапно ощутил необычное волнение, которое лишь усилилось после того, как он увидел Розу с бокалом шампанского в руках. В изысканном интерьере этой комнаты – размягчающем, обволакивающем негой – Феликс впервые за долгие годы вдруг забыл обо всех своих неприятностях, связанных с политической карьерой. В нём всколыхнулось неудержимое желание прильнуть к этой обворожительной, восхитительной красавице и упиваться вместе с ней новым для него, только что открывшимся ароматом жизни, о существовании которого он прежде не подозревал, но без которого теперь уже не мог представить своего будущего.

— Я позвала тебя сюда, чтобы поблагодарить за содействие в регистрации моего заведения, — начала Роза, протягивая Феликсу бокал с вином.

Он как зачарованный принял из её рук этот бокал, их пальцы соприкоснулись, взгляды встретились, и всё, что в тот момент испытывал Феликс, каким-то чудом передалось Розе.

Она хотела предложить тост за дальнейшее сотрудничество, но в данной ситуации эти слова были бы чуждыми, неуместными. Глядя друг другу в глаза, Роза и Феликс поняли то, чего невозможно было выразить никакими словами.

Не отрывая от неё глаз, Феликс выпил вино и невольно потянулся к Розе, но она мягким движением ладони отстранилась от него.

— Извини, я должна идти к гостям, — сказала она таким непринуждённым тоном, как будто между ними ничего не случилось и всё это Феликсу только причудилось. — Попроси кого-нибудь из девочек показать тебе винный погреб и сигары, ты будешь удивлён.

Снова оказавшись среди веселящихся мужчин, Феликс остановился растерянности. Неужели ему и правда, всё почудилось? Нет, этого не может быть, ведь он же видел глаза Розы! В них была страсть, было желание…

— Папа, ты куда пропал? — подошёл к Феликсу явно недовольный Алешандре. – Он здесь, расхаживает по залу с наглым видом. Пойдём к нему!

— Нет, не сейчас, — глухо ответил Феликс. — Давай лучше пойдём в винный погреб. Мне нужно немного отвлечься от всех проблем. А потом я сделаю всё, как обещал, ты не волнуйся.

Пока Феликс и Алешандре дегустировали вина и курили сигары, в зале произошёл грандиозный скандал. Подвыпившие рыбаки Милтон и Северину, люто ненавидевшие гомосексуалистов, с самого начала ревностно присматривались к Августине и Женезии, а потом под воздействием спиртного совсем разъярились и решили вышвырнуть этих женоподобных типов из приличного общества. Начали они с Августы: больно ухватили с двух сторон, за предплечья, да ещё и стали подталкивать кулаками в спину. Августа невольно вскрикнула, и Северину тут же пригрозил ей:

— Тише, козёл! Выходи без шума, не то я так отделаю тебя за дверью, что ты костей не соберёшь!

— Да как вы смеете? — возмутилась Августа. — Кто вам позволил? Я здесь по приглашению хозяйки!

Её визгливый голос услышала Женезия и, сразу же узнав Августу, бросилась ей на помощь.

— Оставьте её в покое! Это уважаемая сеньора! — принялась она втолковывать Милтону и Северину, чем лишь подлила масла в огонь.

— Мы так и поняли, — злобно осклабился Северину. – Значит, этот козёл – сеньора, а ты кто? Сеньорина? А ну дуйте отсюда оба, педерасты вонючие!

До Женезии, наконец, дошло, за кого их обеих приняли рыбаки, и она закричала на весь зал:

— Идиоты! Придурки! Сейчас же отпустите дону Августу! Вы не знаете, с кем имеете дело. Это же уважаемая всеми дона Августа Эвжения Проэнса де Ассунсон!

Обескураженные рыбаки невольно ослабили хватку, Августа высвободилась из их цепких лап и близко-близко подошла к Женезии, пристально всматриваясь в её лицо.

— Неужели это ты, Женезия? – изумилась она. Никогда бы не подумала, что ты на такое способна!

Вокруг них уже собралось большое количество народа, со всех сторон посыпались едкие насмешливые комментарии.

— Что вы здесь делаете, если вас не приглашали? — обратилась к дамам подошедшая Роза.

— Я здесь инкогнито, понятно? — с вызовом ответила Августа. — Я не мешала этому сброду веселиться. И если бы Женезия меня не разоблачила, вы бы ни за что не догадались о моём маскараде. Она украла у меня эту замечательную идею.

— Ложь! Ложь! – неистово закричала Женезия. — Эту идею подсказал мне сам Господь! От имени Господа я вошла в этот бордель, чтобы бороться с войском дьявола! Это священная война!

Роза приказала охранникам вежливо вывести самозванок из зала, и они, сопровождаемые смехом и улюлюканьем, вышли. Правда, Августа напоследок пригрозила Розе, что очень скоро добьётся закрытия борделя.

Едва успел утихнуть этот скандал, как тут же начался другой, который спровоцировал Феликс. Выйдя из винного погреба, он и Алешандре увидели, что Гума прощается со своими приятелями, собираясь идти домой.

— Ну, давай же! — подтолкнул Алешандре Феликса. — Сделай что-нибудь, пока он не ушёл!

Времени на раздумья у Феликса не было, и он, не мудрствуя лукаво, попросту пошёл навстречу Гуме, а когда они едва не столкнулись лбами, гневно окрысился на него:

— Ты куда прёшь, негодяй?! Совсем озверел?

Гума, естественно, стал доказывать ему, что всё было прямо, наоборот, между ними завязалась словесная схватка, в которой Феликс и нанёс главный удар.

— Ты шут гороховый, — насмешливо бросил он Гуме. – Изображаешь из себя гордеца, правдолюбца и рыцаря, а на самом деле не гнушаешься при случае взять деньги у женщины! Да-да, ты спокойненько взял деньги у Лилии, чтобы оплатить свои долги и убытки твоих дружков-рыбаков. А знаешь ли ты, откуда у неё появились эти деньги?

— Я-то знаю, а вам это знать ни к чему! — отрезал Гума.

— Слышали? — обратился Феликс к рыбакам. — Ему не хочется признаться перед вами, что он тогда воспользовался моими деньгами! Он скрыл от вас правду, но вы должны знать: это я дал деньги Ливии, это я оплатил его долги!

— Не слушайте его, он лжёт! – воскликнул Гума. – Ливии достались эти деньги от продажи отеля «Казино».

— Это она тебе так сказала? — засмеялся Феликс. – Значит, она обманула тебя, глупец! Ты, оказывается, ещё и глуп, тебя легко обвести вокруг пальца. Пойди, поговори с Ливией, теперь, я надеюсь, она расскажет, как просила меня помочь тебе выбраться из дерьма! Если бы я тогда не дал ей деньги, ваш кооператив приказал бы долго жить.

— Не верьте ему! — в отчаянии воскликнул Гума. — Он говорит это нарочно, чтобы унизить меня. Но я ему сейчас покажу!…

Он замахнулся на Феликса своим огромным кулаком, однако тот успел увернуться. Рыбаки тотчас же оттащили Гуму в сторону, не желая допустить драки.

А потом пришла Роза, и высказала Феликсу, своё неудовольствие:

— Мне не нравится всё это, сеньор Феликс. Вы посмели использовать мой праздник для того, чтобы унизить хорошего парня! Полагаю, вам сейчас лучше уйти отсюда.

Феликс тупо смотрел в пол, не смея поднять глаз на Розу, и тогда Алешандре сказал, взяв его под руку:

— Пойдём, папа, нам здесь больше делать нечего.

По дороге домой он горячо поблагодарил отца за оказанную услугу, и тот ответил с не свойственной ему сентиментальностью:

— Я сделал это, потому что желаю тебе счастья, сынок. Ради любви порой стоит идти и на гораздо, большие жертвы…

Войдя в дом, он, неожиданно для Алешандре, не стал подниматься в свою спальню, а повернул обратно, заявив, что ему нужно немного проветриться и кое о чём подумать.

Уже светало, когда Феликс вновь появился в комнате Розы – на сей раз самовольно, без всякого приглашения.

— Как вы посмели? Кто вас сюда впустил? – гневно уставилась на него Роза, а Феликс обезоружил её своей обаятельной улыбкой:

— Я пришёл мириться и просить прощения за тот досадный скандал. Прости меня. Давай снова перейдём на ты.

После этого он, не дожидаясь ответа, подошёл к Розе и страстно поцеловал её в губы.

Она далеко не сразу нашла в себе силы оттолкнуть его.

— Наглости тебе не занимать, — сказала она. – А теперь убирайся отсюда.

Он с укоризной покачала головой:

— Зачем сопротивляться тому, что сильнее нас? Ведь ты же хочешь меня так же, как и я тебя. Об этом говорят твои глаза!

— Уходи! — повторила Роза.

— Нет, не могу, — упёрся Феликс. – Ты сводишь меня с ума, ради тебя я готов на любое безумие.

— Попробуй сказать эти же слова своей жене. Может, она тебе поверит.

— С Адмой мы прожили много лет, — сказал Феликс, — и за это время стали соратниками, единомышленниками. Я не собираюсь её бросать. Но с ней меня связывает совсем не то, что связывает нас с тобой.

— Мы ничем не связаны, — твёрдо произнесла Роза, но Феликс ей возразил:

— Нет, нас связывает желание. Оно такое сильное, что я, пожалуй, готов уйти из дома.

Вместо ответа Роза красноречивым жестом дотронулась до кинжала, который всегда носила с собой на поясе.

— Ладно, ухожу, — отреагировал на её жест Феликс. – Но я обязательно вернусь!


Расставшись с Розой, Феликс не сразу поехал домой, ему и впрямь было над чем подумать. Он долго бродил вдоль моря, и все его мысли, так или иначе, вращались вокруг Розы. Ни о жене, ни тем более об Эпифании он даже не вспомнил.

А тем временем Адма не находила себе места в ожидании мужа.

Эта ночь далась ей, ох как нелегко! Адма сама не понимала, почему ей так тяжело. Она ведь всё сделала правильно! Сделала то, что никому не по силам. И обстоятельства складывались наилучшим образом, и удача ей сопутствовала, а значит, не о чем беспокоиться, справедливость восторжествовала!

Адма усмехнулась, вспомнив, как накануне вечером она через окно пробиралась в дом Эпифании, не предполагая, что там никого нет, кроме спящей хозяйки. Это стало ясно лишь потом, когда она оказалась уже внутри дома. Отравленный кофе был заготовлен ею заранее и находился в маленьком термосе, свободно помещавшемся в кармане брюк.

Проснувшись и увидев перед собой Адму, Эпифания, вероятно, подумала, что ей продолжает сниться дурной сон. Вспомнив сейчас об этом, Адма снова усмехнулась. Как удачно всё вышло! Легко и просто. Адма сказала, что у неё неотложное дело к Эпифании, та взмолилась: « Не сейчас. Я уже спала, у меня болит голова!…» Адма налила ей кофе из термоса и сказала: «Нет, дело срочное. Выпейте кофе, взбодритесь, и мы поговорим». А спустя несколько минут она уже свободно вышла из дома Эпифании — не через окно, через дверь. И ни одной живой души не встретила по дороге.

Так отчего же ей сейчас так тяжело? Откуда эта жуткая тревога и эта непонятная тяжесть в груди? Может, ещё какая-нибудь неприятность случилась у Феликса? Почему он так долго не возвращается из этого проклятого отеля? Узнать бы поскорее, что там произошло!…

Утром, спустившись к завтраку, Адма узнала от Алешандре о том, что Феликс уже был дома, но снова куда-то ушёл, а также узнала, какое заведение открыла в их городе Роза Палмейрау.

«Так вот откуда эта тревога, — подумала Адма. – У неё есть имя. И зовут её Роза Палмейрау!»

Она решила, что ни о чём не станет расспрашивать Феликса, но будет очень внимательно слушать то, о чём он сочтёт нужным ей рассказать. А потом всё тщательно проанализирует, чтобы понять, не подвела ли её, на сей раз интуиция, и при необходимости принять упреждающие меры.

Когда же Феликс, наконец, пришёл домой, то вообще не стал говорить с Адмой о ночном празднике, а сообщил ей новость, которой и в самом деле был потрясён:

— Это невероятно! Дона Эпифания умерла сегодня ночью. Кто бы мог подумать! Уснула и не проснулась.

— И от чего же она умерла? – спросила Адма.

— От инфаркта, — ответил Феликс. — Точно так же, как та дама, что загнулась в нашей спальне. Теперь вот настал черёд вице-префекта… Похоже, в нашем городе началась эпидемия сердечных приступов…


Загрузка...