Бывший. Ты (не) папа

Глава 10. Что теперь будет?

Алиса.

Я бесшумно прошла к своему столу и опустилась в кресло, стараясь дышать ровнее. На мониторе замигало уведомление о новых письмах. Идеальное прикрытие. Я погрузилась в работу, делая вид, что никогда и не уходила, а мое внимание целиком занято входящей корреспонденцией. Каждые несколько секунд мой взгляд непроизвольно скользил по двери, ожидая развязки.

Прошел примерно час. Наконец, дверь распахнулась, и из кабинета потоком хлынули участники совещания — серьезные мужчины в дорогих костюмах и деловые женщины с планшетами в руках. Они оживленно обсуждали что-то между собой, их лица были сосредоточенны. Светланы Петровны среди них не было.

Я опустила глаза в монитор, делая вид, что усердно работаю. Краем глаза я заметила, как последние сотрудники скрылись в лифте, и в приемной воцарилась тишина. Слишком тихо.

И тогда дверь кабинета открылась снова. Оттуда вышла Светлана Петровна. Ее лицо светилось, она что-то оживленно говорила своему сыну, идущему рядом. Она была вся — воплощение удовлетворения и власти.

И тут ее взгляд упал на меня. Воздух словно сгустился.

Эффект был мгновенным и сокрушительным. Ее улыбка погасла, затем сползла с лица, словно ее стерли ластиком. Глаза расширились от неподдельного шока. Она замерла на месте, будто наткнувшись на невидимую стену.

— Ты... — это было не слово, а хриплый выдох, полный ненависти и неверия.

Затем она резко, всем телом, развернулась к Егору. Ее палец с идеальным маникюром трясся, указывая на меня.

— Егор! Что ЭТА здесь делает?! — ее голос взвизгнул до неприличных тонов, превратившись в истеричный крик. — Эта... эта вертихвостка!

Она резко развернулась и уже не смотрела на него, ее взгляд, полный яда, впился в меня.

— Ты что, решила преследовать Егора?! Не получится! Слышишь меня? Не получится! Мой сын женится на Кристине, и никакая проходимка, как ты, не помешает!

Она задыхалась от ярости.

— Убирайся отсюда! Немедленно! Я не позволю тебе испоганить его жизнь!

В воздухе повисла тяжелая, гнетущая пауза.

И в этот миг вся моя ярость, все обиды и слезы сконцентрировались в одном единственном чувстве — ледяном, безжалостном спокойствии. Я не опустила глаз. Не сгорбила плечи. Я выпрямилась и встретила ее взгляд. Без вызова, без мольбы. Просто… смотрела. Позволяя ей видеть в моих глазах все — и ту девушку, которую она сломала, и ту женщину, которая выжила, несмотря ни на что.

Я медленно поднялась из-за стола, сохраняя внешнее спокойствие, которого не было внутри. Мои ладони были влажными, но голос прозвучал ровно и холодно, как сталь.

— Светлана Петровна, вы ошибаетесь. Я здесь не для того, чтобы кого-то преследовать. Егор Александрович — мой непосредственный начальник, а я — его секретарь. Исключительно рабочие отношения. Я никоим образом не угрожаю личному счастью вашего сына, и у вас нет причин для беспокойства.

Егор, бледный и сжатый, как пружина, наконец пришел в себя. Он резко шагнул вперед, бросив острый взгляд на меня, решительно взял мать под локоть, его пальцы впились в дорогую ткань ее пальто.

— Мама, хватит! — его голос прозвучал резко и властно, не оставляя пространства для возражений. — Немедленно прекрати этот спектакль. Я все объясню тебе. Но не здесь. Пойдем.

Он почти силой развернул ее и повел к лифту, не глядя на меня. Она пыталась что-то выкрикивать, протестовать, но его лицо было каменным. Дверь лифта закрылась за ними, поглотив истерику и оставив после себя оглушительную тишину.

Я медленно опустилась обратно в кресло, чувствуя, как дрожь наконец-то пробирается сквозь ледяное спокойствие. Я смогла. Это было мое заявление о том, что я вернулась. И что ее власть над моей жизнью закончилась. Что теперь будет?

Оставшееся до конца рабочего дня время текло медленно и почти невыносимо спокойно. Каждый скрип лифта, каждый отдаленный шаг в коридоре заставлял меня вздрагивать и сжиматься внутри в ожидании нового взрыва. Я ждала, что Егор вернется — холодный, яростный, готовый выплеснуть на меня всю злость за сорванный разговор с матерью. Ждала нового звонка от Тамары Павловны с уведомлением об увольнении. Ждала чего угодно.

Но ничего не происходило.

Тишина в приемной была звенящей, нарушаемая лишь моим собственным дыханием и тиканьем часов на стене. Я механически обрабатывала почту, отвечала на нейтральные запросы, подписывала документы, которые приносили осторожные коллеги из других отделов.

Они бросали на меня быстрые, любопытные взгляды — новость о скандале в приемной гендира, должно быть, уже разнеслась по офису со скоростью света.

Но никто не задавал вопросов. Никто не лез. Было ощущение, что все замерли в ожидании, затаив дыхание, наблюдая.

И это затишье пугало.

Ближе к концу рабочего дня в приемную осторожно вошел Евгений, личный водитель Егора. Утром я была настолько занята своими мыслями, что не обратила особого внимания на него. Теперь же я его рассмотрела лучше. Крепкий мужчина лет пятидесяти, с спокойными, добрыми чертами лица, он производил впечатление надежного и душевного человека. Сейчас он выглядел немного смущенным.

— Алисочка, можно к вам? — тихо спросил он.

— Да, конечно, Евгений. Проходите. Как дела на складе?

— Да все улажено, — он махнул рукой, протягивая мне привезенные документы. — Товар приняли, акты подписали, все как вы велели. Никаких проблем. И вашу помощницу, Любовь Ивановну, я домой отвез. Очень... очень милая женщина. — Он даже немного покраснел. — Приглашала меня в гости на пироги. Мы договорились созвониться.

Я смотрела на него, и напряжение последних часов стало потихоньку рассеиваться, уступая место теплой, неожиданной волне нежности. Мама... Настоящий ангел. Даже в такой ситуации она умудрилась создать вокруг себя атмосферу добра и уюта.

— Спасибо Вам большое, Евгений, — искренне улыбнулась я ему. — Вы мне очень помогли.

— Не за что, — он смущенно потупился. — Вы уж тут... держитесь. — И, кивнув, поспешил ретироваться.

Я осталась одна в тихой приемной. Произошедшее днем казалось сюрреалистичным кошмаром. Но сквозь трещины в этом кошмаре пробивался маленький лучик света. Нежданное знакомство мамы. И тот факт, что я выстояла. Выдержала самый яростный натиск.