Бывший. Ты (не) папа

Глава 39. Дни сомнений и тихих чудес

Алиса.

Несколько дней после того, как я оставила Егора у подъезда, стали для меня настоящей пыткой. Душа разрывалась на части. С одной стороны — горькое осознание, что я снова выставила напоказ свою боль. С другой — жгучее разочарование.

Он знал. Знал правду о дочери. И… ничего. Ни звонка, ни смс, ни попытки увидеться. Тишина.

«А что я хотела? — пыталась я размышлять, лихорадочно рассылая резюме. — Сказал «извини» и успокоился. Сбросил с себя груз вины».

Но по ночам, когда я лежала без сна, передо мной вставал его образ — не холодный директор, а тот самый растерянный мужчина с глазами, полными отчаяния. И мне казалось, что в них все еще горит огонь… тот самый, из нашего прошлого.

Но, видимо, мне лишь почудилось. Очевидно, ни я, ни Аленка ему по-настоящему не нужны. Эта мысль была похожа на нож, вонзенный в самое сердце. Он появился, всколыхнул все, и исчез, оставив меня одну разбираться с последствиями.

Я с усердием, доходящим до одержимости, искала работу. Отчаяние придавало мне сил.

И вот, совершилось первое чудо. Позвонил мистер Джонсон, партнер с того самого обеда в ресторане.

— Миссис Алиса, — сказал его бархатный голос. — Я был очень впечатлен вашей работой. Узнал, что вы покинули компанию Богданова, и, должен признаться, обрадовался. Я как раз ищу старшего переводчика на международные проекты. Не хотите ли обсудить детали?

Я не могла поверить своим ушам. Зарплата была выше, чем на предыдущем месте, а проект — интереснее. Я согласилась, почти не думая. Видимо, чудеса все-таки случаются. Вселенная бросает мне спасательный круг.

Вторым чудом, но уже для моей малышки, стало скромное предложение Евгения. Он зашел вечером, якобы передать документы от бухгалтерии по расчету, и, глядя на Аленку, сказал:

— У меня в субботу выходной. Не хотите съездить в зоопарк? Слышал, там новых слонят привезли. У меня как раз есть лишние билетики.

Аленка засияла так, будто на нее высыпали мешок конфет. Это была ее заветная мечта. Я на секунду засомневалась, но мама поддержала предложение, и я, видя счастливое лицо дочки, сдалась и почувствовала, как камень на душе немного сдвигается. Спасибо Евгению за его добрые намерения.

Но я слегка заблуждалась насчет его доброго сердца. Вернее, насчет источника его внезапной инициативы.

Вечером в субботу, после поездки в зоопарк, когда Аленка, уставшая и довольная, уже заснула, обняв новую плюшевую обезьянку (которую, конечно же, «случайно» купил Евгений), раздался звонок в дверь. Это была Оксана.

— Алис, я больше не могу молчать, — с порога выпалила она, и в голосе ее слышалось настоящее мучение. — Я мучалась всю неделю! Во вторник меня вызывал Егор.

И она выложила мне все. Как он, не начальник, а просто виноватый мужчина, умолял ее рассказать о нас. О наших мечтах. О наших маленьких радостях. Как он записывал в блокнот все до мелочей: про мой тайный интерес к дизайну, про пирожные «Картошка», про Аленкину мечту о зоопарке и кукле.

— Я сначала испугалась, — призналась Оксана, — но он был таким… искренним. Разбитым. Я поверила ему и захотела помочь.

Я слушала ее, и мир переворачивался с ног на голову. Значит, все эти чудеса… работа Егора? Не внезапная благосклонность мистера Джонсона, а его деликатная рекомендация? Не спонтанная доброта Евгения, а четкое выполнение плана?

Моя душа… она разрывалась пополам. Одна ее часть ликовала! Он не забыл. Он не махнул рукой. Он пошел в обход, тихо, без напора, пытаясь исправить все, не требуя ничего взамен. Он изучал карту моего сердца, чтобы заново его завоевать.

Но другая часть — рвалась от боли и гнева. Почему снова через других? Почему не прямо? Почему не пришел сам? Гордость возмущалась: он что, думает, что можно все купить? Устроить мне работу, сводить дочку в зоопарк — и все, прощен?

Слезы текли по моим щекам — горькие и сладкие одновременно. Сердце радовалось и разрывалось от этой двойственности. Он был рядом. Он боролся. Но он все еще боялся подойти ко мне в лоб. И в этом страхе я читала и нашу общую боль, и призрак того недоверия, что когда-то нас разлучило.

Я закрыла глаза. Теперь я знала. И это знание было одновременно и исцелением, и новой раной.