Что скрывается за чертополохом

ГЛАВА 37

Уличная ярмарка со всеми этими гребаными гирляндами, искусственным красно-зеленым снегом, покрывающим прилавки палаток, покупателями в зимней одежде и запахом морозного, дымного воздуха, глинтвейна и горячих пончиков должна была привести меня в хорошее настроение. Тронуть чертовски старомодным и идиллическим образом моего нового дома на Рождество.

Но в настоящий момент это была пытка.

Предлог наблюдать за Слоан как больной сталкер.

Ее палатка располагалась между всеми остальными. Множество знакомой выпечки выглядело почти также аппетитно, как и женщина, которая ее испекла. Рядом с ней стояла Келли, в шапке и намотанном на шею шарфе, очаровательная, как всегда.

Мне следовало уйти.

Я вел себя как дурак.

Но я скучал по ней. Скучал по ним обеим.

И прошло всего несколько дней с тех пор, как она сказала мне, что между нами все кончено. Вчера на кухне Бродана она смотрела сквозь меня.

Хотя, такое чувство, что прошли гребаные годы.

Я приехал к Бродану, чтобы сообщить ему новости о Байроне Хоффмане. Слоан сбежала из дома до того, как мы смогли поговорить, поэтому Бродан передал ей информацию по телефону прошлым вечером. Это означало, что я даже не мог лично увидеть ее облегчение от известия, что Байрону Хоффману предъявлены обвинения в сексуальном насилии со стороны нескольких женщин и ему предстоит длительная судебная тяжба. Это был последний мудак, о котором ей стоило беспокоиться. Интересно, как она восприняла эту новость. Вызвала ли она воспоминания о нападении, произошедшем несколько месяцев назад. Нуждалась ли Слоан в ком-то, кто обнимет ее и защитит от дурных снов.

Понимание, что этот человек был бы не я, чертовски убивало. Боль в груди была такой сильной, что я тер ее через ткань зимней куртки. «Наверное, изжога», — лгал я себе, стоя возле фургона с кофе, скрытый толпой людей, прибывшей насладиться ежегодной рождественской ярмаркой в Арднохе. В прошлом году я появился здесь с женщиной, с которой переспал накануне ночью и не мог от нее избавиться. Я заметил разочарование Слоан, когда она ее увидела, и понял причину. Но притворился, что не испытываю к ней того же влечения, что и она испытывала ко мне.

Все это время я потратил впустую, а это были всего лишь месяцы. Как мог Бродан вынести бремя восемнадцати потерянных лет с Монро?

Я напрягся при виде знакомой фигуры, приближающейся к палатке Слоан. В сопровождении своего сына.

Хейдин Барр.

Скрестив руки на груди, я вертел головой в попытке рассмотреть сквозь толпу и, вероятно, выглядя как безумный.

Прошло несколько минут, а он все еще стоял у ее палатки.

Козёл.

— Это помогает?

— Блядь, — прошипел я, потрясенный больше всего тем, что Бродан застал меня врасплох.

Не припоминаю, когда в последний раз ко мне кто-то подкрадывался.

Глядя на ухмылку друга, я взглянул на протянутый мне стаканчик кофе. Нехотя, я принял его.

— Где твоя жена и сын?

— Наслаждаются ярмаркой. Я увидел, как ты прячешься в тени, следя за Слоан, и почувствовал необходимость вмешаться.

— Я не прячусь. — Сделав глоток кофе, я снова взглянул на Слоан.

— Тогда ты отлично это изображаешь. — Бродан проследил за моим взглядом и нахмурился. — Ой, брось. Ты ведь не позволишь этому придурку увиваться вокруг нее? Сначала Ро, теперь Слоан. Ну, уж нет.

Слоан улыбалась ублюдку так, как я ненавидел. Будто я не существовал.

— Он — лучший выбор для нее.

— Хватит изображать из себя мученика. — Раздраженный Бродан встал передо мной. — Будь честен с собой. Ты хочешь его убить, как и любого мужика, который к ней приблизится. Или я ошибаюсь, и ты действительно можешь смириться с мыслью, что Барр уложит Слоан в свою постель?

От поднявшейся во мне ярости я сильно стиснул стаканчик с кофе.

— Следи за словами, Бродан.

— Учитывая твои манипуляции мной и Ро, чтобы мы проводили время вместе, этим моим небольшим вмешательством ты еще легко отделался. — Бродан наклонился ко мне. — Ты, правда, хочешь, чтобы Слоан встречалась с Барром?

Я выглянул из-за Бродана и увидел, как Слоан смеется над чем-то, что сказал придурок.

— Я хочу разбить его ебаную рожу.

Бродан невесело усмехнулся.

— А учитывая, что тебя научили калечить и убивать человека сотней разных способов, мне почти жаль Барра. Но тебя мне будет жаль еще больше, Уок, если ты позволишь препятствию в виде гордыни встать между тобой и той, кого ты хочешь. Исправь это. Прежде чем потеряешь ее навсегда. Поверь мужчине, потратившему впустую восемнадцать лет своей жизни без любимой женщины… какова бы ни была проблема, без нее не стоит жить.

Он сильно хлопнул меня по плечу, а затем ушел на поиски своей семьи.

Его слова завязали узел у меня в животе, и мое внимание вернулось к Слоан и Барру.

Впервые за долгое время я по-настоящему испугался. Не тому, что не был для нее достаточно хорош. Я уже подвел ее с Андросом. А также подвел Келли. Если бы Слоан знала о моем прошлом, она бы поняла, что с ней я не первый раз терпел неудачу. Она бы поняла, чего я больше всего стыжусь. И я бы не вынес, если бы она стала смотреть на меня так, как я смотрел на себя.

Три пропущенных звонка на моем телефоне оставались без ответа с прошлой недели. Пропущенные звонки от мамы. Потому что, как бы я ни думал, что готов на них ответить… как и готов довериться Слоан, эта мысль ужасала меня. И я боялся этого ужаса. Поэтому игнорировал мамины звонки.

Как и отказывался рассказывать Слоан о своей семье.

Но смогу ли я потерять ее, как потерял семью, не предприняв ни единой попытки что-то исправить? Не веря, что, возможно, она будет думать обо мне лучше, чем я сам думаю о себе?

Так погрузившись в свои мысли, я не осознавал, что Слоан оставила Келли у прилавка с Риган и Эйлид, пока не увидел, как она направляется в мою сторону. К фургону с кофе.

Ее длинные волосы каскадом спадали из-под кремовой вязаной шапочки, щеки порозовели от мороза. Под длинным подолом платья мелькали сапожки, кремовое пальто было распахнуто, и только объемный вязаный шарф защищал ее от зимнего воздуха.

«Какая красивая», — подумал я.

Достаточно ли раз я говорил ей это?

Ее взгляд поднялся от земли и встретился с моими глазами.

Слоан остановилась посреди шумной толпы, ее щеки залились краской.

Затем она резко повернулась и направилась обратно к палатке.

Чтобы избежать меня.

Чтобы уйти от меня.

Сжав руки в кулаки, я сделал шаг вперед, но тут же остановился.

Значит, вот так все и будет? Столкнувшись со мной на улице, она пройдет мимо, будто я — незнакомец? Так же, как это было с моими родителями?

Эта мысль разрушила меня.

Я ушел, прежде чем сделал что-нибудь импульсивное. Инстинктивное. Безрассудное.

Я не мог так поступить со Слоан. С Келли. Мне нужно точно знать, что я способен им дать, потому что они были последними людьми на земле, которым я хотел причинить боль.