Что скрывается за чертополохом

ГЛАВА 44

Моей дорогой Слоан.

Если ты читаешь это письмо, значит, мое время подошло к концу. Всю свою жизнь я стремился к успеху. Чтобы никогда больше не знать ни голода, ни унижений. Чтобы дать моему ребенку жизнь, которой я был лишен в детстве.

Если бы я только знал, что время, а не бедность, было моим врагом, я бы многое сделал по-другому. Но главное — я бы отбросил свою глупую гордость и вернул тебя и мою внучку домой. Я слишком поздно начал тебя искать и так и не смог найти, о чем ужасно сожалею.

Время украло у меня шанс на твое прощение. Украло у меня шанс лично высказать тебе мои извинения и в последний раз увидеть тебя перед смертью. Я хочу, чтобы у тебя было все, что есть у меня, дорогая. Воспользуйся этим, чтобы сделать свою жизнь лучше. Но больше всего я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя сильнее, чем кого-либо на этом свете. И если есть что-то хорошее, что я могу тебе оставить, так это мудрость моих неудач. Никогда не позволяй гордыне стоять на пути к людям, которых ты любишь. Никогда не живи жизнью, из которой уйдешь с сожалением.

Хотел бы я иметь возможность попрощаться. Знать, где ты сейчас, и что ты счастлива. Но, покидая этот мир, я могу лишь надеяться, что где бы ты ни была, тебя любят гораздо сильнее, чем был способен я.

Ты будешь моей последней мыслью, моей последней надеждой, моим последним желанием.

Люблю тебя вечно.

Папа

Я перечитывала письмо отца в сотый раз с тех пор, как оно пришло от его адвокатов. Открыв его впервые, я не думала, что оправлюсь от горя. Единственный раз в жизни я действительно распалась на части на глазах у Келли. К счастью, Уокер, хотя он все еще восстанавливался, оказался рядом, чтобы поддержать меня в рыданиях, которые, казалось, сотрясали все мое существо. Он успокоил мою дочь, так как сама я ни на что не была способна, кроме как лежать в постели. Сжимать письмо. И всю ночь плакать тихими слезами.

Перри кремировала папу. На похороны я не попала. И он умер, не только не зная, где я, но и не зная, что его жена разлучила нас и пыталась, черт побери, убить.

С тех пор, как пришло письмо, каждый день был для меня одним из самых тяжелых испытаний, через которые я когда-либо проходила. Но Уокера совсем недавно выписали из больницы, его примирение с родителями только началось и проходило трудно, а завтра наступало Рождество.

Ради Келли я должна была быть сильной. Ей и так пришлось пройти через многое. Но я нуждалась в этом времени, чтобы быть убежищем для нее.

— Люблю тебя, папа, — прошептала я, целуя письмо, прежде чем положить его обратно на тумбочку. — Я прощаю тебя.

Я говорила ему это каждый день в надежде, что, где бы он ни был, он меня услышит, и это принесет ему покой.

Донесшиеся снизу голоса Келли и Уокера подняли меня с постели. Я натянула халат и тапочки и расправила плечи, готовясь быть сегодня наполовину целой.

Так и было.

Сегодня канун Рождества. Мой любимый мужчина выздоравливал после ранения, но все равно настоял на том, чтобы остаться с нами на праздники. Я следила за ним, как ястреб, когда он ложился ко мне в постель прошлой ночью, отмечая его неуверенные движения.

Когда я спускалась по лестнице, до меня донесся смех Келли и аромат жарящегося бекона и свежесваренного кофе. Пока Уокер оставался в больнице, а мы с Келли проводили все вечера у его постели, Риган придала коттеджу праздничное настроение. Она нашла милейшую ёлку и поставила ее у окна, украсив красивыми старинными рождественскими игрушками и золотыми гирляндами. Вдоль камина и основной стены тянулись золотые и красные гирлянды. Над дверным проемом между кухней и гостиной болталась омела, а с камина свисали три чулка.

Я никогда не была так благодарна своим друзьям, когда они сплотились вокруг нас. Бродан постоянно навещал Уокера в больнице. И при любой возможности брал с собой Нокса. Думаю, Уокер удивился, поняв, как сильно его друг и бывший босс его любит. Скольким людям он бы небезразличен. На самом деле, Уокер единственный, кто не осознавал, как невероятно легко его было любить.

Хихиканье завело меня на кухню, и, конечно же, я увидела там свою дочь с Уокером, жарившим на плите бекон и помешивающим яичницу-болтунью.

— Что ты делаешь? — охнула я, спеша забрать у него лопатку. — Тебе нельзя напрягаться.

Уокер аккуратно отвел от меня лопатку и наклонился, чтобы прикоснуться к моим губам успокаивающим поцелуем.

— С днем рождения, детка.

Я покраснела от удовольствия, даже если открыла рот, собираясь его отругать за то, что он не бережет себя, но тут Келли обвила меня руками за талию.

— С днем рождения, мама!

Крепко обняв ее в ответ, я поцеловала ее в макушку.

— Спасибо, малышка. — Я повернулась к Уокеру и протянула руку ладонью вверх. — Но вы же знаете, что мой день рождения завтра?

— Мы создаем новую традицию, — решительно объявила Келли. — Теперь твой день рождения будет не в Рождество, а в канун Рождества, чтобы мы могли отпраздновать его должным образом.

— Да неужели? — усмехнулась я.

— Да, иначе это несправедливо.

— Ну, ладно. Я согласна. — Я повернулась к Уокеру. — Но я также могу приготовить завтрак.

— Все почти готово. — Он пожал плечами. — Займись кофе.

Увидев в его глазах решительный блеск, я налила нам кофе, а Келли — сок, и вскоре мы уже сидели за накрытым кухонным столом и ели бекон с яичницей.

Я старалась не задерживаться взглядом на животе Уокера, изучая его осторожные движения. В данный момент он не работал, но после Нового года собирался вернуться к выполнению своих обязанностей, но не в полную меру. Уокер поймал мой взгляд, и я прочитала выражение его лица.

Он хотел, чтобы я перестала о нем беспокоиться.

Нет, такое невозможно.

Этот мужчина слишком много значил для меня.

— Мама, мы приготовили для тебя подарки, — объявила Келли, внимательно наблюдая за мной. Вероятно, искала любой признак того, что я снова сломаюсь. Думаю, она чувствовала мою хрупкость, что мне жутко не нравилось.

— О, правда? — я ухмыльнулась. — Значит, я получу подарки и сегодня, и, как все, на Рождество?

В ее глазах вспыхнул огонек.

— Ага! Несправедливо, что ты должна делить свой день рождения с кем-то настолько известным.

Я рассмеялась.

— Я всю жизнь говорю об этом.

Ради Келли мне было легко оставаться наполовину целостной, пока мы разговаривали и шутили за завтраком, а Уокер молча сидел и забавлялся этим. Вот как я хотела, чтобы все у нас было. Мне не хотелось думать о мачехе, которую выпустили под залог, но обвинили в преступном сговоре с целью совершения убийства. Мой отец действительно оставил мне большую часть своего состояния, и, хотя на это ушло несколько недель судебных разбирательств, я вскоре стала мультимиллионером. Это тоже было трудно уложить в голове. Будь на то необходимость, я бы использовала каждый цент, чтобы убедиться, что Перри сгниет в тюрьме вместе с Натаном и Кайлом.

Похищение попало в национальные новости, и СМИ завалили нас просьбами об интервью. Арднох теперь становился известен как дивная столица остросюжетных историй Шотландии, учитывая, сколько напастей его жители пережили за последние несколько лет.

И как только участие Перри в этом деле просочилось в прессу, заговор с целью получения наследства стал слишком большой сенсацией, чтобы его можно было игнорировать. В Штатах история получила более широкую огласку, а от того, что попадало в сеть, уже никуда не спрячешься. Последние две недели я отбивалась от звонков новостных агентств Великобритании. В конце концов, казалось, все немного утихло, но я знала, что шумиха снова наберет обороты, как только дело дойдет до суда.

Среди всего этого хаоса Уокер недолго пробыл со своими родителями в Портобелло. С тех пор у них случалось несколько неловких телефонных разговоров, но они планировали приехать к нам снова в новом году. Мне кажется, мое горе из-за потери шанса примириться с отцом, заставило Уокера работать над преодолением двадцатилетнего отчуждения со своими родителями. Оказалось, его мама на протяжении многих лет пыталась найти его, но Уокер столько раз переезжал из-за своей работы, что ей этого так и не удалось. А после нашей безмолвной встречи в Эдинбурге, она выяснила, что Уокер все еще поддерживал связь с другом детства, и воспользовалась этим, чтобы связаться с ним. Я была благодарна Уокеру за то, что он позволил ей это сделать. Невозможно не гордиться его необычайной способностью прощать.

Келли едва дала нам закончить завтрак, прежде чем вытащить меня из кухни в гостиную. Под ёлкой лежали подарки от ее школьных друзей и службы горничных поместья, а также подарки от Уокера и нашего дружественного семейства Адэр. Вскоре я выяснила, что там же спрятаны и два подарка на мой день рождения.

Уокер устроился рядом со мной на диване, чуть меня приобняв, я прижалась к его здоровому боку, а Келли принесла подарки. Первый представлял собой небольшую подарочную коробочку, а второй — конверт.

Я вопросительно взглянула на Уокера.

— Когда вы успели? Нам едва хватило времени на покупку рождественских подарков.

Уголки его губ приподнялись.

— Сначала открой коробку.

Келли передала коробочку, завернутую в ярко-розовую блестящую бумагу, и я знала, что в вопросе упаковки Уокер предоставил право выбора ей.

— Ой, что там может быть? — я ухмыльнулась дочери, потому что она выглядела так, словно вот-вот лопнет от волнения.

К моему удивлению, я нашла внутри ключ, перевязанный лентой.

— Объясните? — Я указала на них обоих ключом.

— Теперь открой конверт, — распорядился Уокер.

Переполняемая любопытством, я открыла конверт и вытащила пару сложенных листов бумаги. Посмотрев на контракт, мои губы приоткрылись от шока.

— Это то, о чем я думаю?

Уокер наклонился и постучал пальцем по нижней части второй страницы.

— Нужна лишь твоя подпись.

Я вернулась к первой странице и прочла адрес.

— Как? — прошептала я.

— В Арднохе четыре туристических магазина, — объяснил Уокер. — Два на Касл-стрит пустуют. В одном из них в девяностые располагался ресторан. В задней части есть старая кухня, которой требуется обновление, но мы без проблем с этим справимся.

— Это тот туристический магазин рядом с гастрономом Мораг? — Это была первоклассная недвижимость.

Он слегка пожал плечами и сказал, будто это не имело большого значения:

— Я убедил Гордона, что ему лучше сдать это место тебе, чем конкурировать с другими туристическими магазинами. И все, включая Гордона, знают, что ты можешь позволить себе арендную плату. На самом деле, я думаю, если дела пойдут хорошо, мы могли бы убедить его продать это место.

Я взяла ключ с ленточкой, и мои глаза наполнились слезами.

— Ты подарил мне… пекарню?

— С днем рождения, детка, — хрипло сказал он.

Когда я посмотрела на Келли, в ее глазах тоже стояли слезы. Слезы счастья. Я раскрыла ей объятия, и она бросилась на меня с такой силой, что чуть не опрокинула на Уокера.

— Я очень сильно тебя люблю, — выдавила я.

— Я тоже тебя люблю. — Она крепко стиснула меня, а затем отпустила. Ее глаза обратились к Уокеру. — Но это сделал Уокер.

Он ласково потянул за прядь ее волос.

— А идея была твоя.

Я с удивлением смотрела на этого великолепного мужчину, задаваясь вопросом: чем я его заслужила.

— Я люблю тебя. Спасибо. — Я понимала, что, вероятно, потребовалось сильно убеждать Гордона, чтобы заставить его уступить.

Глаза Уокера сверкали от удовольствия.

— Пожалуйста. Я тоже тебя люблю.

— Ладно, на этой ноте перестаем быть сентиментальными, — объявила Келли, как маленькая взрослая, после чего посмотрела на Уокера таким взглядом, в котором отражалась слишком большая мудрость для ее юного возраста. — Уокер, спасибо, что спас маме жизнь. Я люблю тебя.

У меня сжалось сердце, а Уокер с трудом сглотнул. Ему потребовалась минутка, будто он сдерживал эмоции, но затем он наклонился и заключил Келли в крепкие объятия. Его голос был подобен наждачной бумаге, скрежещущей по камню, когда он ответил:

— Я тоже люблю тебя, кроха.

Я не знала, куда смотреть. На двух моих самых любимых людей в этом мире, выражающих друг другу привязанность, или на их подарок на мой день рождения.

— Господи, — обратилась я к потолку, — мне не хочется тебя огорчать, приятель, но в этом году я выиграла лучший день рождения.