Десять месяцев (не)любви

Глава 13

Полина

Почти всю ночь Полина прометалась на постели, тщетно пытаясь заснуть, уговаривая себя расслабиться хоть ненадолго. Куда там! Она то принималась плакать, то истерически хохотала, а то её и вовсе кидало в жар при воспоминании о тех бесконечных упоительных поцелуях возле кухонного окна…

Но где же Марк Александрович? Куда он пошёл, куда сорвался среди ночи? К своей женщине? Ведь, совершенно очевидно, у него есть какая-то женщина, именно это его и сдерживало до сих пор в отношениях с Полиной… Интересно, кто она — неужели всё-таки Илона Эдуардовна?

Поколебавшись, Полина решилась включить телефон, подсознательно ожидая весточки от Громова. Проверила входящие сообщения… От Марка Александровича — ничего, зато обнаружилось послание от Ксении. Полина даже рискнула открыть и прочесть.

"Полинка, не руби с плеча. Я виновата, не спорю, но нам нужно поговорить лицом к лицу. Так что не дури, приезжай поскорее в общагу".

Пожав плечами, Полина хладнокровно удалила послание, оставив его без ответа. Странно, но при мысли о жестоком нелепом розыгрыше с вымышленным Вадимом ничего больше не болело и не ёкало у неё в груди. Ну да, Ксения развела её, как последнюю дуру, выставила на посмешище… Но гораздо больше Полину сейчас волновал Громов, его отношение к ней.

Она в очередной раз воскресила в памяти те волшебные ощущения: его руки на её спине, на плечах, на лице… такие нежные, даже робкие касания. Не было в его прикосновениях ни капли пошлости, какого-то грубого вожделения, хотя целовал он её не так уж невинно. Полину снова окатило волной жара, когда она вспомнила, как это было. Ведь ему же очень понравилось её целовать, ему было с ней так хорошо!..

Проворочавшись на скомкавшейся простыне ещё несколько мучительных часов, перед самым рассветом Полина, наконец, заснула беспокойным сном.

Она не слышала, как утром домой вернулся Марк Александрович. Он открыл дверь своим ключом, чтобы не тревожить Полину.

Проснулась она внезапно, как от толчка, будто интуитивно почувствовав его присутствие. Оторвала голову от подушки — и увидела, что Громов стоит в комнате, привалившись к письменному столу и скрестив руки на груди. Взгляд его был устремлён на Полину. Он смотрел молча, без улыбки… с таким выражением, будто мысленно прощался с ней.

Полина встрепенулась, вскочила, в непроизвольном порыве собираясь кинуться ему в объятия, но… остановилась, словно наткнувшись на невидимую преграду. Это снова был чужой человек, не её Марк Александрович. Чужой, отстранённый и далёкий.

— Доброе утро, — сказал он голосом, начисто лишённым какого-либо выражения. — Надеюсь, вы хорошо спали. Я зашёл в магазин, купил кое-что из продуктов. Сейчас приготовлю завтрак.

— Не стоит беспокоиться… — робко произнесла Полина, но Громов уже вышел из комнаты.

Растерянная, ещё больше сбитая с толку его холодным тоном и поведением, Полина юркнула в душ, а затем нерешительно появилась в кухне. Снова, как и вчера, Марк Александрович настойчиво заставил её поесть, напоил чаем с мёдом и вареньем… но в глаза ей смотреть избегал, и больше молчал, ограничиваясь лишь дежурными вежливыми репликами. В подобной атмосфере у Полины кусок не лез в горло, слишком уж угнетало это тяжёлое молчание. Она даже не особо обратила внимание на то, что ела, хотя и поблагодарила вежливо за завтрак.

— Я помою посуду? — предложила Полина, лишь бы хоть чем-нибудь занять себя, но Громов жестом остановил её. Нет, это было просто невыносимо!..

— Скажите, Марк Александрович… — произнесла она, кусая губы от волнения. — А что это за история была у вас со студенткой в Питере?

Его лицо посерело. Он резко вскинул голову и впился в Полину взглядом.

— Вам-то откуда об этом известно?

Она пожала плечами.

— Мне ничего не известно. Знакомая рассказала, но у неё и самой нет достоверной информации. А мне бы хотелось услышать это от вас. Если, конечно, возможно… — добавила она тихо. Вот сейчас он пошлёт её куда подальше за эту тихую наглость и будет совершенно прав. Пробралась в дом, а теперь пытается влезть ещё и в душу!

Однако Громов не стал отмалчиваться. Всё тем же безэмоциональным тоном он вкратце пересказал ей суть конфликта.

— Эта студентка прогуляла весь цикл моих лекций и практических занятий. Явилась в конце семестра прямо на зачёт… Разумеется, я ей его не поставил. Наверное, она думала, что сможет как-то решить проблему, договориться… Но со мной это не работает. Денег я не беру, "отлично" за секс тоже не ставлю, — его губы дрогнули в брезгливой гримасе. — В итоге она не получила допуска к сессии и отправилась прямиком к завкафедрой. Убедительно сыграла спектакль: якобы я к ней приставал, но она, бедняжка, мне категорически отказала, и вот теперь я мщу ей за это таким жестоким и циничным способом.

— Как такое возможно? — поразилась Полина. — Вот так просто оговорить человека…

— Самое поразительное, что ей легко поверили. Вероятно, в ней погибла великая актриса.

— И… что?

— Да ничего. Доказать мою невиновность было практически невозможно, ведь это такое размытое понятие — "приставал"… Как это можно проверить, подтвердить или опровергнуть? Её слова — против моих, только и всего. Самое противное, что нам с ней даже не устроили очную встречу. Всё было решено без моего присутствия… Завкафедрой очень боялась поднимать шум — чтобы не дошло до верхушки универа. Этой девице быстренько нарисовали зачёт, а меня слёзно попросили написать заявление об уходе по собственному желанию.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Что?! — поразилась Полина. — И вы согласились? Но почему? Ведь ничего не было доказано…

— Доказательства были и не нужны, они сами всё за меня решили. Работать с людьми, которые легко верят подобному бреду… это значит, себя не уважать.

— Но… можно ведь было как-то побороться! — воскликнула она со слезами на глазах. — Я понимаю, что вы гордый, Марк Александрович, что вас это оскорбило, но… они же вас просто выжили! Поломали вам карьеру!

Громов потёр переносицу, точно разглаживая вечную суровую морщинку между бровей.

— В моей личной жизни тогда наступил момент, когда просто не было ни сил, ни желания бороться, — тихо сказал он наконец.

Полина долго всматривалась в его лицо, не решаясь спросить то, о чём вдруг ей подумалось.

— Вы боитесь, что я обвиню вас в чём-то подобном? Или опасаетесь, что вновь всколыхнётся тот старый скандал, если в нашем универе узнают о… нас? — несмело спросила она.

Он изменился в лице.

— Нет! Господи, нет, конечно, ну что ты такое болтаешь! — он и не заметил, как в волнении впервые обратился к ней на "ты".

— Вы же сами говорили, что вас ко мне тянет… — напомнила Полина, почти не дыша. Громов зажмурился на мгновение, сжал зубы, затем открыл глаза и серьёзно взглянул на неё.

— Я очень жалею, что сказал это тебе.

Полина сникла.

— Я всё поняла, Марк Александрович, — холодно отозвалась она. — Дело не во мне и не в той студентке… Вы просто сейчас состоите в других отношениях, а я вам не к месту и не ко времени со своей любовью.

Он сделал попытку опротестовать её слова, что-то возразить, но Полина выставила ладонь вперёд:

— Не надо пытаться смягчить удар. Я это переживу, не волнуйтесь. А сейчас мне пора возвращаться в общежитие. До свидания.

Он неподвижно сидел за столом, будто окаменел. Только пальцы рук, лежащих на столе, сжались в кулаки так сильно, что аж костяшки побелели. Полина осторожно обошла его, стараясь не коснуться даже ненароком, и направилась к выходу. Нашла свою куртку на вешалке, натянула сапоги… Он даже не шелохнулся, не обернулся, не проводил её хотя бы взглядом.

Было сильное искушение хорошенько шарахнуть дверью, чтобы он вздрогнул, испугался, чтобы разрушилось это его ледяное молчание, эта неподвижность, это оцепенение…

Но Полина аккуратно, как следует, прикрыла дверь за собой и принялась спускаться вниз по лестнице.

ДЕКАБРЬ

Илона

Дни мчались с какой-то бешеной, сумасшедшей скоростью. Никто и оглянуться не успел, как наступил декабрь. Город охватила традиционная предновогодняя лихорадка: на площадях были установлены ёлки, ассортимент магазинов пополнился мишурой, ёлочными игрушками, хлопушками, фейерверками и бенгальскими огнями, в воздухе витал запах мандаринов, преподавательницы на кафедре вовсю обсуждали блюда праздничного меню и делились оригинальными рецептами, а также хвастались новыми нарядами, купленными специально для новогодней ночи.

Илону мало задевала вся эта радостная суета. Она ещё не спрашивала Марка о его планах, но заранее дала себе установку не расстраиваться, если не получится встретить праздник вместе. Нет — так нет, она тогда поедет к родителям, они будут только рады. Или к Мусе, та давно её приглашала.

С Марком у них всё было… неплохо. Их отношения перешли на новый уровень. Она ужасно боялась сглазить, но ей абсолютно не в чем было его упрекнуть. Единственное "но": Марк так ни разу и не сказал ей, что любит. Но Илона убедила себя, что слова — не главное, главное — поступки. Они ведь вдвоём, они — пара, между ними всё хорошо? Значит, и грустить не о чем.

Правда, иногда лёгкая печаль всё же овладевала ею ненадолго, но это не было связано с Марком. Скорее уж, её собственные заморочки и самокопания…

В университете всё тоже было спокойно. Правда, всякий раз, когда Илона вела занятия у второго курса журналистов, она ловила себя на том, что входит в аудиторию и машинально ищет взглядом Рыбалко.

Разумеется, Кирилла там не было, не могло быть — и его место пустовало, словно никто из однокурсников больше не решался его занять. Катя Таряник теперь сидела вместе с Ольгой Земляникиной, девушки стали настоящими подругами. Расспросить бы о судьбе Рыбалко кого-нибудь, ту же Таряник, или Сергея Петренко… но всё не представлялось случая. Да и неловко как-то: что за дело может быть преподавательнице до экс-студента? Но Илона всей душой надеялась, что у него всё хорошо. Глупый, порывистый, искренний и замечательный мальчишка, как же она хотела, чтобы он был счастлив по-настоящему…

В середине месяца состоялся гала-концерт финалистов фестиваля "СтудОсень", но Илона на представление не пошла. Ещё слишком живы были воспоминания о дуэтной песне Кирилла и Кати. Если бы Рыбалко не отчислили, в этот раз он снова вышел бы на сцену, и опять рвал бы душу зрителям своим пронзительным исполнением… Как же нелепо, как неправильно и подло — то, что его отчислили!..

В двадцатых числах декабря в город приехала известная московская журналистка Анастасия Безрукова*. Билеты на встречу с ней разлетелись, как горячие пирожки: она была в достаточной степени раскрученной персоной, чтобы её узнавали в лицо даже в провинции. Популярная блогерша, кино- и театральный критик, руководитель пресс-службы кинокомпании "Российская мелодрама", Анастасия часто мелькала в светской хронике и на телевидении, водила знакомства со многими звёздами шоу-бизнеса и, к тому же, была удивительной красавицей. Несмотря на то, что она вела жизнь истинной светской львицы, никто и никогда не рисковал её так называть: она была слишком умна и слишком талантлива для этого пошловатого банального определения.

Всеми правдами и неправдами заведующей кафедрой журналистики удалось договориться с Безруковой о том, что она проведёт дополнительную творческую встречу со студентами прямо в университете. Разумеется, на это мероприятие тоже нужно было купить билет, но сумму выставили весьма символическую и вполне приемлемую для бедных студентов.

Илона читала статьи Анастасии: у неё действительно было бойкое и острое перо, лёгкий запоминающийся слог и способность разговорить даже самого необщительного собеседника. Очень любопытно было взглянуть на столичную знаменитость "вживую".

Все пять курсов журналистов согнали в конференц-зал. Встреча должна была проходить в неформальной обстановке: студенты задают вопросы, Безрукова отвечает. Разумеется, зал был переполнен до отказа.

Перед началом мероприятия Симагина торжественно провела Анастасию по коридорам университета едва ли не под ручку, попутно знакомя с преподавательским составом, встречающимся на пути. Анастасия оказалась общительной, яркой, очень живой и в самом деле невероятно красивой. Илона даже немного позавидовала: ведь журналистке было где-то около сорока лет, а выглядела она почти как студентка.

И тут вдруг случилось непредвиденное…

Когда вежливо-блуждающий взгляд Безруковой случайно наткнулся на лицо Громова в череде других незнакомых физиономий, она даже приоткрыла в удивлении рот, точно не верила своим глазам.

— Марк?! — громко воскликнула она. — Боже мой, это ты?

___________________________

*Анастасия (Ася) Безрукова — главная героиня романов "Три девицы под окном" и "Над студёной водой"

Никто ещё не успел толком понять, что произошло, а журналистка уже бросилась к Марку с типичной московской непосредственностью, с которой в тамошнем свете приветствуют всех, даже малознакомых людей. Впрочем, в порыве Анастасии Безруковой не было показухи — походило на то, что она действительно искренне рада встрече с доцентом Громовым.

Марк приобнял её за плечи, поцеловал в щёку.

— Здравствуй, Ася.

— "Здравствуй, Ася"?! — ехидно передразнила его она. — Что ты, чёрт возьми, здесь делаешь?!

— Работаю, — он пожал плечами. Однако эта его уклончивость могла охладить и смутить кого угодно, но только не опытную столичную журналистку.

— И какого хрена, прости, ты вдруг работаешь здесь, а не в Питере?!

— Я тоже ужасно рад тебя видеть, — улыбнулся Марк. Анастасия закатила глаза.

— Ты невыносим!.. Мистер Загадочность и Неприступность.

Однако, внезапно разглядев что-то в его лице, она снизила градус иронии и посерьёзнела.

— Как ты? — обеспокоенно спросила Безрукова. — У тебя всё хорошо?.. Слушай, у меня сейчас встреча со студентами, давай после пересечёмся, если ты не занят? Очень хочется поболтать с тобой… обо всём.

— Я не против, — кивнул Марк. — К тому времени я как раз освобожусь, у меня сейчас тоже встреча со студентами… правда, более официозного характера — буду принимать курсовые у припозднившихся должников, — краешек его рта снова дрогнул в улыбке. Илона, наблюдающая за Марком и Анастасией со стороны, вдруг поняла, что стала всё реже и реже видеть, как он улыбается…

— Поужинаем где-нибудь? — быстро спросила журналистка, доставая из сумочки айфон. — Я же не знаю, где тут у вас вкусно кормят, вот ты и выберешь место. Диктуй свой номер… Жена твоя тоже здесь?

После крошечной паузы Марк отозвался:

— Жены нет. Она, собственно, мне больше не жена. Мы разошлись.

— О, — удивлённо протянула Анастасия. — Жжёшь, парниша…

Тут взгляд её, наконец-то, упал на Илону, всё это время безмолвно стоявшую рядом и деликатно не вмешивающуюся в разговор. Анастасия вопросительно приподняла брови, складывая в уме два и два. Марк опередил её догадки, представив:

— Илона, преподавательница русского языка и моя… подруга.

— О, — повторила Безрукова растерянно, меняясь в лице. Впрочем, она быстро справилась с собой и обворожительно улыбнулась:

— Очень приятно. Вы тогда приходите вместе с Марком, хорошо? Поужинаем, поговорим, познакомимся поближе…

— Ну что вы, Анастасия, это как-то неудобно, — неуверенно отозвалась Илона, понятия не имея, кем эти двое друг другу приходятся и какие их связывают отношения. — Вам, наверное, есть о чём побеседовать без посторонних ушей.

— Совместных секретов у нас с Марком нет, — засмеялась журналистка. — Кстати, зовите меня просто Ася. И если можно, на "ты". Ну всё, я побежала, меня ждут! — спохватилась она, заметив, что Симагина подаёт ей выразительные знаки. — До скорой встречи! — и помахала им обоим напоследок.

— Мне, пожалуй, не стоит идти с вами, — произнесла Илона, понимая, что её пригласили просто из вежливости. — Я там буду совершенно не к месту, буду вам мешать…

— Ну, что ты, — возразил он, задумчиво провожая Безрукову глазами. — Никак ты нам не помешаешь. Ася общительный и лёгкий человек, но она не стала бы звать тебя, если бы на самом деле этого не хотела.

— А откуда вы знаете друг друга? Я понятия не имела, что вы знакомы…

— Пару лет назад в Питере познакомились, — пояснил он. — Я тогда был консультантом на съёмках исторического фильма, а снимала его кинокомпания, в которой работает Ася.

— Ты был настоящим, официальным консультантом на съёмках? — она взглянула на него с уважением. — Это так интересно!

— Там больше по части языковых тонкостей… чтобы достовернее и ярче передать дух петровской эпохи, — отозвался Марк.

— И твоё имя есть в титрах?

— Разумеется.

— А как фильм называется? Я обязательно посмотрю…

Илона невольно почувствовала гордость за него и его успехи. Всё-таки, Марк был необыкновенно талантлив… Она же смотрела на него преимущественно сквозь призму своей всепоглошающей, болезненной любви и частенько забывала о том, что он не только мужчина, а прежде всего — человек. Со своими привычками, жизненными ценностями и установками, со своими принципами, заботами, огорчениями и увлечениями. Как же мало, как ничтожно мало, на самом деле, она знала о нём — и как мало знала его самого…

На творческую встречу Марк, как и предупреждал, пойти не смог — отправился к своим студентам-должникам. А вот Илона была совершенно свободна и решила поглядеть на эту самую Асю, что называется, в деле.

И не пожалела!

Вниманием аудитории та владела просто потрясающе. Искромётно шутила, балагурила и острила, ни на секунду не "отпуская" зрителя, едко подтрунивала над юными журналистами, блестяще импровизировала, отвечая на самые каверзные и провокационные вопросы, точно заранее готовилась к беседе — но это, разумеется, было невозможно, поскольку вопросы придумывались и задавались из зала прямо на ходу. Некоторые особо скромные личности передавали Асе записки, и она зачитывала их вслух.

Разумеется, не обошли студенты вниманием и знаменитую встречу Аси со всемирно известным иллюзионистом Дэвидом Копперфильдом: когда ей было семнадцать лет, она — первокурсница журфака МГУ — умудрилась взять у заморской суперзвезды интервью.

— Сработали и везение, и убеждённость в собственной гениальности, и отчаянная наглость вкупе с нахальством, которых в те годы мне было не занимать, — смеясь, рассказывала Ася. — Копперфильд был моим кумиром, я по-настоящему им восхищалась, и когда наконец удалось встретиться с ним вживую во время его московских гастролей… я боялась, что просто рухну в обморок от волнения и забуду все заранее заготовленные английские фразы!

Единственный раз за всё время, когда журналистка растеряла свой задор и раскованность, случился после вопроса о мезенском маньяке — громкое дело полуторагодичной давности, произошедшее на съёмках фильма в Архангельской области. Ася вмиг посерьёзнела и ответила кратко, даже скупо:

— Тогда я чуть не потеряла мужа. Извините, я не готова это обсуждать.*

Очень много времени Ася посвятила такой новомодной профессии, как блогер. Толчком послужила полученная из зала записка, которую она, выразительно артикулируя, зачитала вслух:

— "Блогеры переоценивают собственную значимость, это очевидно. Особенно тёлочки, на которых подписываются из-за сисек и теоретической возможности вдуть".

Среди зрителей раздались сдавленные смешки. Ася обвела аудиторию взглядом и улыбнулась:

— Вы мне льстите, уважаемый аноним. Я уже давно выпадаю из трендов, мне тридцать девять лет, а через пару месяцев, страшно сказать, вообще будет сорок. И что же мне сделать, чтобы не растерять аудиторию и сохранить это "теоретическое желание вдуть"? Бежать за спасительными пушапами?

Студенты громко загоготали. Заведующая кафедрой нахмурилась, не одобряя направление, в котором повернула беседа. Но Ася уже вновь стала серьёзной.

— Как много людей не понимает и недооценивает блогинг! Налицо стереотипное мышление, вот вам говорящий пример — эта самая записка. Из-за подобных стереотипов я часто получаю такие комментарии: "Куда катится этот мир, тексты блогеров уже читают на лекциях по журналистике!" Или: "Да я уеду из страны, если блогеры войдут в учебники!" Войдут, милые, войдут, дайте время.

— Да что трудного в том, чтобы запостить в бложик? — выкрикнул кто-то с места, не вставая. — Многие тексты популярных блогеров высосаны из пальца, у меня лично таких историй — вагон и маленькая тележка!

Журналисты снова сдержанно захихикали, однако Ася невозмутимо отбила подачу:

— Ну так ведите блог! Насосите из своего продуктивного пальца интересные истории и поделитесь ими с неравнодушной общественностью, которая, вон, буквально затаилась в предвкушении…

Студенты заржали, а Ася выждала паузу, чтобы шум стих, и продолжила:

— Публикуйте контент каждый день, чтобы быть в строю, в ротации лучших! Войдите в хит-парад чьих-то мыслей, будьте ежедневно интересны в адской конкурентной среде, следите за трендами, пишите оригинально, работайте с комментариями, терпите хейтеров… Это же так просто! — она усмехнулась. — Ведь в вашем представлении единственный текст, который способна родить ПМС-ная блогерша, на полчасика отвлёкшаяся от примерки бюстгальтеров, — это примитивный набор букв, который совершенно случайно склеился в слова.

Ася снова обвела взглядом аудиторию, всматриваясь чуть ли не в каждое лицо поочерёдно.

— Вы быстро поймёте цену социального капитала, как только попробуете его заработать. Не высмеять с дивана чужой результат, а заработать! — отчеканила она. Никто из студентов больше не улыбался, все внимательно ловили каждую её фразу.

— Интернет — это трибуна для самореализации, нынче каждый может стать сам себе журналистом, писателем и так далее. Но до тех пор, пока люди — и пишушие, и читающие — не поймут, какая сила заложена в слове, для многих всемирная сеть так и останется помойкой для безнаказанного слива внутренней неудовлетворённости. Местом потребительского терроризма. Ведь безнаказанность и анонимность опьяняет: можно, не боясь последствий, прокричать, что у конкурентов в супе — мухи, и никто из прочитавших это больше не придёт к ним в кафе…

Ася глотнула воды из стакана и закончила свою мысль:

— В интернете каждый воружён, но грамотно применять это оружие умеют единицы. Большинство забавляется, как дети: они подло нападают друг на друга из-за спины с криком "пиф-паф", теша себя иллюзиями, что оружие игрушечное, из него нельзя покалечить или убить… А ведь можно. Сила слова, мощь толпы и вес доверия — вот то, чем заряжено ваше оружие.**

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Студенты молчали. Ася дала им возможность поразмыслить над её словами и резюмировала:

— Вы все сейчас, конечно же, мните себя гениями, как и я в вашем возрасте, воображаете себя будущими светилами мировой журналистики… От всей души желаю, чтобы ваши мечты сбылись. Но не забывайте об ответственности за каждое слово, за каждую буковку, написаную вами. "Не навреди!" — главный принцип журналистики. Помните это всегда.

Ну, а затем Ася снова перевоплотилась в беззаботную обаяшку, которая не хотела больше поднимать никаких серьёзных тем и весело балагурила со студентами. В конце вечера она даже предложила молодёжи поучаствовать в написании рецензий на фильмы, снятых кинокомпанией "Российская мелодрама".

— Нам очень нужны свежая кровь и оригинальные мысли. Хорошо себя зарекомендуете — есть шанс попасть к нам в штат на постоянной основе, — пообещала она. — Думаю, многие из вас не отказались бы работать в Москве, а?..

И тут вдруг Илону словно толкнули. Идея, внезапно её осенившая, была так проста в своей очевидности, что поначалу даже показалась нереальной. Получится ли?.. Удастся ли?.. Но, чёрт возьми, она не простит себе, если хотя бы не попытается. Нужно непременно попробовать!

___________________________

*О встрече с Дэвидом Копперфильдом подробнее можно прочесть в книге "Три девицы под окном", история мезенского маньяка описывается в романе "Над студёной водой".

**Некоторые тезисы о блогах и блогерах взяты из лекций Ольги Савельевой.

В ресторане Илона невольно, сама того не замечая, продолжала очаровываться Асей. Она просто с удовольствием поддалась её недюжинному обаянию, бьющему буквально через край. К чести журналистки, она ни разу — ни словом, ни жестом, ни взглядом — не дала понять, что Илона третья лишняя в этой компании старых добрых знакомых, охотно вовлекая её в разговор. Просто Илона сама не особо-то вовлекалась, смутно сожалея о том, что пришла. Она была здесь совершенно ненужной, это же очевидно…

А Марку с Асей было, о чём поговорить. Они перебивали друг друга, взахлёб делясь воспоминаниями о совместной работе в Питере: о неповторимой атмосфере на площадке, о приколах и курьёзах, случавшихся с некоторыми известными артистами во время съёмок, о шашлыках на Финском заливе и пикниках на крыше, о теплоходных прогулках, о том, как всей съёмочной группой дружно бегали смотреть на развод Дворцового моста во время белых ночей… Марк выглядел по-настоящему оживлённым, каким не был уже давно, и Илона исподтишка любовалась его открытой, свободной улыбкой и смеющимися глазами.

— Твой бойфренд приезжал к тебе из Москвы при каждом удобном случае, — вспомнил Марк. — Как его зовут — Дима, кажется? Он с тебя буквально пылинки сдувал, я помню.

— Димка, — Ася с нежностью улыбнулась. — Только он мне уже больше года не бойфренд. Мы поженились.

— Поздравляю, — искренне и обрадованно произнёс Марк. — По-моему, вы идеальная пара… на мой дилетантский взгляд.

— Согласна, — Ася кивнула. — Димка — единственный человек в целом мире, с которым я могу быть самой собой, ничего не приукрашивая и не замалчивая. Он знает меня и мои слабости, пожалуй, лучше, чем я сама — знает такой, какая я есть на самом деле, и любит меня именно такой. Со всеми моими несовершенствами, "тараканами" и огромным мешком недостатков в качестве приданого, — она засмеялась. — Лучший в мире муж. Лучший в мире отец.

— Отец?.. — брови Марка приподнялись. — Так ты…

— Нет-нет, — опережая его вопрос, Ася замотала головой. — У меня… — она запнулась на мгновение, — у меня не может быть своих детей. Прошлым летом мы усыновили мальчика из детского дома в Мезени.

— Ну, что тут скажешь, — Марк с улыбкой развёл руками. — Ребята, вы невероятно круты. Я вами восхищаюсь!

— Всё не так просто, легко и безоблачно, как может показаться со стороны, — Ася отхлебнула глоток красного вина, которое они заказали. — Но мы счастливы. Все трое. А это главное…

Перед десертом Илона решила ненадолго отлучиться в туалет, и Ася внезапно засобиралась с ней. Илона не особо понимала, в чём прикол ходить вместе пописать, точно школьницы, но пришлось смолчать и отправляться "пудрить носик" вдвоём.

В туалете Ася, сделав виноватые глаза, спросила:

— Я, конечно, понимаю, что вопрос тупой, ну а вдруг… Нет ли у тебя, случайно, с собой прокладки или тампона? Я свои забыла в гостинице.

Илона с облегчением рассмеялась.

— Не поверишь: как раз есть! У меня цикл нерегулярный, поэтому я постоянно на всякий пожарный таскаю с собой в сумке стратегический запас.

— Супер! — Ася просияла. — Ты меня просто спасла!

Смешно, но эта ситуация неожиданно сблизила их. Во всяком случае, когда Ася вышла из кабинки и принялась мыть руки, на Илону она смотрела практически как на закадычную подружку.

— Слушай, — спросила она доверительно, — а что такое произошло с Марком? Почему он бросил всё в Питере и переехал прозябать сюда — с его-то головой?!

— Ну, — Илона пожала плечами, стараясь не выдать, как её уязвило это "прозябать", — вообще-то, здесь не такое уж и болото, как может показаться на первый взгляд.

— Да я не об этом, — отмахнулась Ася. — Пойми меня правильно, я не хочу обидеть ваш замечательный город. Но Марк — он ведь не просто препод. Он настоящий гений! И если он до сих пор не защитил докторскую, так это не потому, что неспособен, а потому, что у него тупо нет времени. Насколько я помню, Марк вечно был по уши погружён в свои исследования, статьи… У него глаза горели! А сейчас… честно говоря, я его не узнаю. У него… — Ася задумалась на мгновение, подбирая подходящее определение. — У него внутри как будто какую-то лампочку выключили. Он погас. Это на него развод так повлиял?

Илона помолчала, собираясь с мыслями и стараясь не выдать того, как разбередили ей душу эти слова.

— Не только развод. Но я, честно говоря, не знаю деталей, — она виновато и беспомощно улыбнулась, словно извиняясь за свою неосведомлённость. — Было что-то ещё — там, в Питере… Но он мне не рассказывает.

— У вас с ним всё серьёзно?

Как же Илоне хотелось бы ответить сейчас утвердительно! Но почему-то обмануть Асю она не смогла и сказала честно, как есть:

— У меня — серьёзно.

Ася взглянула на неё понимающе, с плохо скрываемым сочувствием.

— В таком случае… если тебе он дорог по-настоящему… не позволяй ему ещё больше увязнуть в своей вялотекущей депрессии, чем бы она ни была вызвана. Помоги ему, ладно? Мне он таким совсем не нравится.

Илоне стало неловко, и она поспешила перевести разговор на другую тему.

— Послушай-ка, я вот что собиралась тебе сказать… Точнее — попросить. Ты упоминала сегодня в университете, что ваша кинокомпания готова взять в штат молодых журналистов, если они достойно себя проявят.

— Да, так и есть, — кивнула Ася. — А что, у тебя имеется кто-то на примете?

— Не хочу навязываться, но есть один парень… он умница, настоящий талант. Его тексты — это что-то необыкновенное. Он, кстати, тоже блогер. И отличный блогер!

— Он учится в вашем университете? На каком курсе?

Илона почувствовала, что краснеет.

— Учился на втором. Его отчислили… за хулиганство.

Ася присвистнула.

— Однако!

— На самом деле, это всё жуткая несправедливость и недоразумение, — торопясь, путано заговорила Илона. — Мотивы у него были совсем другие, о которых не знает ректор… и вообще почти никто не знает. А парень очень и очень способный, поверь! Он настоящий самородок, просто слишком гордый, и я просто…

Ася жестом прервала её взволнованный бессвязный монолог и ободряюще улыбнулась.

— Да не волнуйся ты так, я тебя поняла. Поняла и услышала. Что ж, хулиган и бунтарь — это, как минимум, интересно. "Я сама была такою триста лет тому назад…"* — пропела она и засмеялась. — Давай ссылку на его блог. Вернусь в гостиницу и почитаю перед сном. Подумаю, что можно для него сделать.

___________________________

*Строчка из песни черепахи Тортиллы (фильм "Приключения Буратино" 1976 г.)