Десять месяцев (не)любви

Глава 3

Полина

В общаге было неуютно и тоскливо. То ли из-за противного дождика, нудно моросящего весь день, то ли из-за общей атмосферы в комнате. Ксения отчего-то не сводила с Полины испытывающего взгляда, и той невольно хотелось заслониться, скрыться куда-нибудь подальше. Ещё и Катя выглядела печальной и подавленной, хотя на расспросы односложно отвечала, что всё в порядке. Видимо, сорвалось свидание с Киром — что-то пошло не так, может, поссорились, вот она и переживает. А ведь это уже не в первый раз за последние несколько дней…

Когда Катя, шмыгнув носом, взяла чайник и молча ушла на кухню, Полина пересилила себя и обратилась к Ксении, хотя совершенно не была настроена сейчас на циничные едкие замечания подруги.

— Не знаешь, что с ней? Она сама на себя не похожа.

Ксения небрежно передёрнула плечами.

— Ревнует к Ольге, очень просто.

Ольгой звали студентку журфака, однокурсницу Кати и Кира.

— Ничего себе — “просто”! — возмутилась Полина. — И ты так спокойно об этом говоришь?

Ксения протёрла очки и назидательно уставилась на подругу.

— Понимаешь, в чём дело… Если брать частный случай, то, конечно, ситуация неприятная. А если в масштабах целого мира… никакая это не трагедия, а нормальная закономерность: Кир изменяет — Катя злится.

Полина сердито фыркнула.

— Как в твоей голове всё легко и просто складывается, точно детский пазл. Тебя послушать, так весь мир распадается на одинаковые серые кусочки!

— Не весь. Есть вещи, которые не распадаются… — серьёзно начала было Ксения с внезапной откровенностью, но тут же остановила себя и добавила привычно-насмешливым тоном:

— А за этих голубков переживать не стоит. Их случай примитивен, описан в литературе и отображён в кинематографе миллион раз. Разберутся!

Ольга Земляникина… Полина видела её всего пару раз, мельком, но запомнила: очень уж яркая и эффектная девушка. Смуглая кожа, чёрные глаза с длиннющими густыми ресницами и смоляные волосы сразу же навевали ассоциации с томным и страстным Востоком. Катя с ней рядом смотрелась, как скромная тихая Беляночка на фоне уверенной в собственной неотразимости Розочки. Кир ещё на первом курсе пытался приударить за Олей (как, впрочем, добрая половина парней их университета), но сразу же получил от ворот поворот. Казалось, он не слишком-то расстроился, и вскоре после отказа обратил своё внимание на тихую милую Катю. Их отношения длились уже год и со стороны выглядели вполне крепкими, даже счастливыми, и вот — пожалуйста, пришла беда, откуда не ждали…

Полина глубоко вздохнула. Уйти бы отсюда подальше — туда, где веселее, или пусть не веселее, пусть печальнее, но своей печалью. Надоело почему-то постоянно заглядывать в чужую жизнь, хочется пожить своей собственной…

— Чего вздыхаешь? — тут же быстро спросила её Ксения.

— Как тесно в этой комнате: ни охнуть, ни вздохнуть, — отшутилась Полина и открыла свою страницу ВКонтакте. Опачки, сюрприз — одна входящая заявка в друзья от некоего Вадима Мелехова из Москвы (на аватаре был лишь тёмный силуэт на фоне закатного неба), и сообщение от него же.

Ещё не открыв послание, Полина уже догадывалась, что это за Вадим, памятуя об их недавнем разговоре с Ксенией. Однако, какой резвый, не стал дожидаться личной встречи… Или это Ксения убедила его поскорее ринуться в наступление?.. Полина покосилась на подругу, но та моментально отвела взгляд, словно и не она только что следила за ней исподтишка. Ну точно, её рук дело… Ох уж эта сваха-Ксения!

“Здравствуйте, Полина!

Возможно, вас удивит моё письмо. Мы с вами незнакомы, я видел только некоторые ваши фото и знаю вас только по рассказам сестры, но мне почему-то кажется, что у нас много общего. Сомневаетесь? Позвольте немного пообщаться с вами, мне кажется, вы и сами в этом быстро убедитесь.

Не буду писать банальностей о том, что вы очень красивы — тем более, вы наверняка и сами прекрасно это знаете. Но всё-таки, ваш внутренний мир мне не менее интересен. И пусть это старо и избито — виртуальное общение без встреч, но ведь встречи двоих в реальности тоже стары и избиты.

Пожалуйста, дайте мне шанс, Полина. Ответьте”.

— Ну, что там? Что? — нетерпеливо заёрзала на своей кровати Ксения, даже не пытаясь сделать вид, что пребывает в счастливом неведении. — Это Вадим? По лицу вижу, что Вадим: краснеешь и похорошела… Ты приняла его заявку в друзья? Что он тебе написал?

— Ты, наверное и сама в курсе, на что способна твоя родня, — попыталась отшутиться Полина, чувствуя некоторую неловкость. Всё-таки, практически любовное письмо, как ни крути.

— Кто такой Вадим? — заинтересовалась вернувшаяся в комнату Катя.

— Человек, который влюбился в Полину с первого взгляда. Точнее, с первого фото! — торжественно, нараспев, продекламировала Ксения и тут же сбилась на свой привычный балагурящий тон:

— Уникальный случай — плениться страницей ВКонтакте…

— Я тоже влюбилась в неё с первого взгляда, — мило улыбнувшись Полине, заявила Катя. На её бледных щеках проступил робкий румянец, наконец-то она хоть немного оживилась. — И что, Полин, ты в него тоже — с первого?..

— Поживём — увидим, — дипломатично отозвалась Полина. — Мне пока ещё не посчастливилось узреть его светлый лик ни вживую, ни на фото, — и, поколебавшись ещё пару секунд, она кликнула на “добавить в друзья”.

— Так! Девчонки! — засуетилась вдруг Ксения. — Я совсем забыла! Дождь, кажется, прекратился… собирайтесь-ка! Я обещала Астарову, что приведу вас вечером.

— Куда приведёшь? На кафедру? — удивилась Полина.

— Да нет же, прямо к нему домой. Требуется помощь! Он купил целый чердак старинных книг, и теперь нужно привести эту библиотеку в порядок… Жутко интересно, на самом деле! Но работы много. Надо переписать все эти книги, составить каталог…

— А мы здесь при чём? — равнодушно отозвалась Полина. — Ты вызвалась помогать — вот сама и иди.

Ксения хитро прищурилась.

— Он пообещал за это поставить автоматом зачёт по исторической грамматике!

— Мне-то какой резон туда тащиться? У нас на журфаке нет этой дисциплины, — усмехнулась Катя.

— А тебя жизненно необходимо отвлечь и посыпать книжной пылью! — моментально, ни секунды не задумываясь, отрапортовала Ксения. — Погрязли в своих планшетах и читалках, понимаешь… Иногда нужно вспоминать и о том, что в мире выпущено огромное количество прекрасных бумажных книг.

И Полина вдруг согласилась. Не потому, что так уж мечтала об “автомате”, у неё и так не было проблем с исторической грамматикой. Просто и впрямь захотелсь развеяться. Чего сидеть дома? Надо ловить последние относительно тёплые деньки. Тем более, дождик действительно перестал, а работа над дипломом всё равно не шла, хоть убейся об стену…

— Поедем, Кать, — позвала она подругу. — Мне кажется, это будет даже забавно.

Илона

Астаров жил в старой части города, на первом этаже симпатичного деревянного дома, прежде целиком принадлежащего богатому купцу. Дом был окружён запущенным полудиким садом и буквально утопал в золоте осенней листвы.

— Заранее прошу прощения за… ммм… холостяцкий беспорядок, — смущённо извинился заведующий кафедрой, доставая связку ключей от двери, — жена на юге отдыхает.

Впрочем, если и наблюдался беспорядок, то лишь в центре просторной гостиной — на газеты, настеленные на полу, грудой были свалены книги. Целая гора книг! Старые, потрёпанные, пропылившиеся насквозь, с выпадающими страницами, где-то без обложек, с ятями и ерами… Всё остальное в доме радовало глаз свежестью и чистотой.

— А я-то думала, вы поведёте нас прямиком на чердак… — протянула Илона чуточку разочарованно. Астаров смутился.

— Вероятно, я не совсем точно сформулировал… ммм… эти книги хранились на чердаке у вдовы, а я просто перевёз их к себе после того, как купил. И я, разумеется, собираюсь держать их в доме, в своей библиотеке, — он развёл руками.

— А жаль, — вздохнула Илона. — Разбирать завалы книг прямо на чердаке — это так атмосферно и волнующе!..

"И так романтично", — чуть было не добавила она.

Марк оживился, тут же присел на корточки перед книжной кучей и принялся жадно ворошить её, запуская туда поочерёдно то одну, то другую руку и вытаскивая книгу за книгой: брал первую, откладывал, алчно тянулся за следующей, затем тащил снизу ещё какую-то — самую заманчивую… И впрямь как мальчишка в магазине игрушек. Илона не смогла удержаться от смеха. Господи, какой же он милый!..

— У меня где-то было недурственное вино, — заметил Астаров, выходя из комнаты.

Илона опустилась на стул, аккуратно расправив складочки на юбке.

— Слушайте стихотворение, — объявил Марк, повернувшись к ней с сияющим лицом и перелистывая какое-то допотопное издание. — Рекачкачайка!

— А дальше? — спросила она, потому что Громов замолчал.

— Это всё. Весь смысл в одном слове: река, чайка и качание…

— Бред! — фыркнула Илона. — Футурист какой-нибудь?

— Не знаю, тут без обложки…

— Потрясающая коллекция, верно? — вернувшись в комнату с бутылкой вина и бокалами, заметил хозяин. — Литературного мусора, конечно, тоже предостаточно… но есть и уникальные издания, которые… ммм… не побоюсь этого пафоса, сделали бы честь любой мировой библиотеке.

В это время раздался звонок в дверь, и заведующий кафедрой снова поспешно вышел из комнаты.

В прихожей послышались оживлённые женские голоса. Илона удивилась и переглянулась с Марком, недоумевая, кто это может быть — ведь супруга Астарова на югах, как он сам сказал. А ещё через пару мгновений в гостиную вернулся хозяин в сопровождении трёх девушек-студенток, Илона сразу их узнала: Ксения Далматова и Полина Кострова, филологи с пятого курса, и Екатерина Таряник, журналистка со второго.

— Ого, целый цветник! — улыбнувшись, произнёс Марк, проведя рукой по волосам.

Ах, как выдают мужчин эти, казалось бы, простые незамысловатые жесты: пригладить волосы, поправить галстук, невольно подумала Илона… Подумала — и сама же рассердилась на себя за эти мелкие мыслишки, за это пристальное наблюдение исподтишка.

— А я надеялась, что нам прямо на чердаке придётся работать, — почти как Илона несколькими минутами ранее, протянула Далматова с разочарованием. — А тут вместо пыли и паутины — пошлейший домашний комфорт!

Марк невольно засмеялся.

— Мои помощницы, — отрекомендовал Астаров, — прошу любить и жаловать… Они любезно согласились облегчить мне жизнь: упорядочить и переписать эту библиотеку.

— Да тут же, как минимум, на целый месяц работы, — вскользь заметила Илона, на что Ксения спокойно и уверенно возразила:

— Так мы и не собираемся за один день управиться. Сколько успеем — сегодня, сколько успеем — завтра…

— Далматова у нас будущая писательница, — с гордостью представил Астаров одну из лучших своих студенток. — Вы же ещё не начинали вести занятия у пятого курса, Марк Александрович? А Кострова…

— А с Полиной Костровой мы уже знакомы, — перебил Громов всё с той же располагающей искренней улыбкой. — Я удостоен чести стать её научным руководителем.

От Илоны не укрылось лёгкое смущение девушки при этих словах. “Удостоен чести”, надо же, как церемонно. То ли шутит, то ли предельно серьёзен в своём галантном порыве…

Катя Таряник явно конфузилась в обществе чужих педагогов-филологов, чувствуя себя не в своей тарелке, зато присутствие преподавательницы русского языка несказанно её приободрило и обрадовало: Илона вела занятия и у их курса тоже.

Только Ксения Далматова вела себя в доме заведующего кафедрой непринуждённо и естественно, как рыба в воде.

— Ммм… — хозяин покосился на оставленную им на столе бутылку и вежливо предложил студенткам:

— Выпьете чаю, девушки? Или может быть, немного вина?

— Ай-ай-ай, Максим Павлович! — засмеялась Ксения; она действительно ощущала себя в этой компании совершенно свободно и раскованно, это не было рисовкой или позой. — А вы не боитесь, что по университету пойдут слухи? Дескать, завкафедрой спаивает своих студентов…

— Ну, мы же совсем по капле, — смутился Астаров.

Илона продолжала исподтишка разглядывать девушек, сравнивая их между собой и невольно удивляясь этой странной дружбе: такие они были разные. Или это случайность — то, что они собрались сегодня все вместе у заведующего?.. Нет, нет, их явно связывают достаточно близкие, тёплые отношения.

Катя. Тоненькая, как стебелёк, бледненькая и светловолосая… и всё-таки очень приятная и милая девушка. Такое нежное наивное лицо, светлые огромные глаза… И голосочек тихий, мелодичный — ну чисто ангел.

Полина. Сероглазая красавица со смутной улыбкой на губах. Люди с серыми глазами вообще обладают какой-то магической притягательностью… Нет, она не очень красива, с какой-то внезапной вредностью, чисто по-женски отметила про себя Илона — просто её красит неприступный вид. Хотя… вот она улыбнулась более явственно, открыто, и на левой щеке появилась очаровательная ямочка… Интересно, чему это она улыбается?.. Ах, Марк что-то негромко сказал ей — вероятно, по поводу дипломной работы…

Ксения. Почему-то неправильные черты лица этой очкастой растрёпанной девицы понравились сейчас Илоне гораздо больше, чем горделивый профиль Костровой.

— Я не пью, — сказала Полина почти надменно, как показалось Илоне, и поставила обратно на поднос протянутый ей Астаровым бокал.

— Даже вина? — искренне удивился он. — Ну, тогда хоть чаю. И вот… берите конфеты. Угощайтесь!

— Выбирай те, что с ликёром, Полинка, — засмеялась Ксения. — Они специально для трезвенников!

И снова её лицо показалось Илоне куда более симпатичным, чем лицо Костровой. И она даже догадывалась, почему… и презирала себя за это недостойное ничтожное чувство.

Затем, весело переговариваясь, они дружно разбирали книги, не переставая при этом непрерывно чихать от вековой пылищи, скопившейся между страницами, и по-детски хихикать. Вино оказалось действительно вкусным, но Илона — похоже, единственная во всей компании — почему-то не чувствовала лёгкости и расслабленности, незаметно наблюдая за Марком и Костровой. Это было глупо, вот уж сами они посмеялись бы над ней, узнав, в чём она их подозревает! И даже то, что Марк сидит прямо на полу рядом с Полиной, ничего не значит — так удобнее обсуждать её дипломную работу… Господи, да сколько же можно уже её обсуждать?!

— А это как раз ваша тема, — улыбнувшись, заметил Громов, открывая очередную книжку, не слишком объёмную брошюру. — Сборник частушек Поволжья. Издание тысяча девятьсот девятого года. Этой книжице больше ста лет…

— Дайте посмотреть, — Полина с азартом выхватила у него сборник и принялась перелистывать страницы. — Ух ты, здорово… Максим Павлович, — обратилась она к заведующемк кафедрой, — а вы не отдадите мне эту книгу до завтра? Я утром отсканирую все странички и верну… Тут немного, но мне очень пригодится для работы. Я не испорчу и не порву, честное слово!

— Что там? Частушки?.. — Астаров едва заметно поморщился. — Ммм… да забирайте вы их совсем. С меня не убудет.

— Что вы! — залепетала Кострова, поражённая щедростью хозяина. — Не стоит… Я обязательно верну…

— Берите, Полина, пока он не передумал, — Марк озорно подмигнул ей, отчего и сам сделался похожим на студента.

— А вы, Марк Александрович? — любезно предложил заведующий. — Вам тут ничего не приглянулось? Не желаете ли?

— Вы меня купить пытаетесь? Я же за хорошую книгу душу дьяволу продам, — засмеялся было Громов, но Астаров не слишком развеселился шутке, и Илона поняла, что это предположение было не так уж далеко от истины. Купить — не купить, а задобрить точно пытается…

Конфеты становились всё слаще, вино в бутылке давно закончилось, общий разговор упорно не клеился. А настроение у Илоны всё портилось и портилось, хотя она сама напоминала себе старую бабку-брюзгу.

— Хозяин замолк, пора уходить, — с напускной весёлостью заметила она. Ксения взглянула на свои наручные часики.

— Ох, и правда… двенадцатый час. В общаге скоро двери запрут. Девы, поторопитесь!

Громов всё-таки выбрал себе парочку книг, сияя при этом, как начищенный самовар. Хозяйственная Катя попросила у Астарова старых газет и аккуратно упаковала книги — и для него, и для Полины, чтобы не повредить ветхие обложки. Затем она подняла с пола конфетный фантик, собрала со стола пустые бокалы и чашки, придвинула стул на место… Хозяин дома наблюдал за её действиями с видимым удовольствием.

— А вы ничего не возьмёте почитать, Илона Эдуардовна? — спросил он напоследок. — Тут даже любовные романы девятнадцатого века имеются… вот, не угодно ли — “Похищенные минуты счастья”, перевод с французского… или “Неверный жених и обманутая девица”.

Все засмеялись, и Илона почувствоваа себя неловко, точно смеялись над ней.

— Нет, спасибо, — отказалась она холодно. — Мне в деканате на днях было велено повышать квалификацию. Времени на чтение художественной литературы совсем нет… тем более, если это любовные романы.

Студентки взглянули на неё насмешливо. Если подумать, не так уж и велика разница в возрасте между нею и этими девочками, но они уже явно сбрасывают её со счетов и, вероятно, полагают, что приходя домой из университета, она, старчески кряхтя, натирается мазью от ревматизма и, помолясь богу, усердно повышает квалификацию. Какие уж там неверные женихи и похищенные минуты счастья… Ей показалось, что даже Марк смотрит на неё почти с жалостью.

— Как вы доберётесь? — забеспокоился Астаров. — Уже темно…

— Мы на такси поедем — ответила за всех Илона, забыв о том, что девушкам-студенткам такси может быть просто не по карману.

— Нет уж, мерси, мы пешочком, — кротко отказалась Ксения. — Тут не так далеко до общаги, за полчасика доплюхаем…

— А я вас провожу, — предложил вдруг Марк. — Всё равно хотел прогуляться… Давненько вдоволь не бродил по родному городу.

И Илона, как идиотка, поехала на такси одна.

Уже усевшись в машину, она оглянулась и через заднее стекло увидела, как весело удаляется прочь эта странноватая компания. Три студентки и доцент… конечно же, они забыли о ней в ту же секунду, как отвернулись. Пусть едет к себе в берлогу эта скучная чопорная учителка, мазь от ревзматизма её уже заждалась.

Полина

Лёжа в постели, Полина всё продолжала невольно улыбаться. Какой милый и славный вечер неожиданно получился… И даже взгляд Ксении, исподтишка ползающий по её лицу, как назойливый таракан, не слишком раздражал.

Катя перед сном убежала в душ, поэтому Ксения, пользуясь её отсутствием, сидела на кровати в халате и с удовольствием курила, закинув ногу на ногу. Одновременно она листала сборник частушек, подаренный Полине Астаровым, и вставляла по ходу чтения свои ехидные комментарии:

— Какой прелестный научный труд: хошь припевай, хошь приплясывай!

Полина хотела что-то возразить, но закашлялась.

— Открой, пожалуйста, окно, — попросила она. — И заканчивай дымить уже. Так и до утра не выветрится…

— О, — не обращая на неё внимания, сказала Ксения, — а вот эта частушка как раз про тебя! “Я сидела у ворот, мил спросил: который год? Совершенные лета, ох, никем не занята…”

Всё верно. И лета совершенные, и сидит (точнее, лежит) умница — никем не занята. Но почему-то не хочется портить этот чудесный вечер мрачными мыслями…

— Что ты всё таешь в улыбках? — удивилась Ксения и тут же, без паузы, заметила, внимательно наблюдая за выражением лица подруги:

— Слушай, а Громов-то — отпадный мужик, да? Красавчик… Ну прямо сероглазый король!

Полина покраснела.

— Мужик как мужик. И, кстати… зачем ты наплела ему про Вадима?! — рассердилась вдруг она. Пока они, весело болтая, шли по ночной улице, Ксения действительно дловольно бестактно ляпнула: мол, ничего, Полинка, вот приедет Вадим — и тебе будет не страшно гулять допоздна, с таким-то провожатым… Она тогда ничего не ответила Ксении, хотя незаметно пихнула её локтем в бок. Просто предпочла не развивать тему.

— Да так… к слову пришлось, — немного смутилась Ксения.

— В том-то и дело, что совсем не к слову, а ни к селу, ни к городу! Я ещё не успела толком пообщаться с самим Вадимом, а благодаря тебе он уже начинает меня невыносимо раздражать! Поумерь пыл, хорошо?

— Ладно, ладно… — струсила Ксения. — Но я не о Вадиме сейчас, а о Громове. Когда это вы успели с ним познакомиться? Почему ты мне ни слова, ни полсловечка не сказала?

— А чего там говорить? — буркнула Полина. — Мы с ним мою дипломную работу обсуждали, а не трепались о жизни. Он меня, кстати, сразу же при знакомстве отчитал, как первоклашку…

— Да ладно? — с сомнением протянула Ксения. — А встретил тебя сегодня у Астарова, как любимую доченьку. Только что по голове не погладил.

— Выдумываешь… — отозвалась Полина и поспешно отвернулась к стене, чтобы спрятаться от вездесущего взгляда. — И открой, наконец окно! — сердито бросила она через плечо. — Дышать нечем.

Ксения послушно распахнула старые рамы, впуская в комнату свежий сентябрьский воздух, пахнущий мокрым асфальтом, опавшими тополиными листьями, дымом костров и почему-то грибами.

И снова дождь зашуршал по стенам и крышам, но теперь его звук казался не раздражающим, а даже уютным. Вот и конец тёплым денёчкам… теперь уж точно конец. Пора забыть о летних вещах, о легкомысленных юбках и платьях, о лёгких туфельках… время доставать ветровки, куртки, ботинки… бррр, даже думать об этом не хочется. И всё-таки… всё-таки Полина надеялась на эту осень. Словно подсознательно ждала от неё чего-то хорошего. Чего-то нового. Чего-то определённо счастливого…

Ночью Полина проснулась — резко, будто её толкнули. Сначала подумала, что сама по себе, но потом поняла: что-то её разбудило. Прислушалась… так и есть! Со стороны Катиной кровати еле слышно, приглушённые шерстяным одеялом, доносились тоненькие всхлипывания.

Опять плачет…

Она всегда плачет, когда с Киром что-то не ладится. И если на первом курсе слёзы были не таким уж частым явлением, то с начала этого учебного года у Кати глаза постоянно на мокром месте. Что же там у них произошло?..

Недолго думая, Полина бесшумно выскользнула из-под одеяла и прошлёпала босиком к Катиной кровати. Шепнула только:

— Подвинься.

Та повиновалась без единого звука.

— Ну? — устроившись рядом с подругой, тихо произнесла Полина. — Я жду. Сейчас же выкладывай всё от начала до конца.

— Чего тут выкладывать? Я его люблю, он меня не любит — вот тебе и начало, и конец.

— Конкретнее! — настойчиво поторопила её Полина. Катя повернулась лицом к подруге и зашептала, как ребёнок — не в ухо, а в рот:

— Трудно же рассказывать… В общем, ничего у нас с Киром не получится. Он признался, что влюблён в Ольгу. Ещё с первого курса влюблён… а со мной он так… он тоски и нечего делать. Видел же, что я с ума по нему схожу. Говорит, надеялся, что стерпится-слюбится… Не стерпелось и не слюбилось, — она убито шмыгнула носом.

— Вот гад, — с чувством выговорила Полина. — Стоило тогда тебе голову морочить.

— Он не гад! — горячо заступилась Катя за любимого. — Он правда старался. Но… сердцу же не прикажешь.

— Ш-ш-ш, Ксению разбудишь… А Ольга что?

— Да кто её разберёт… По-моему, она с ним играет просто. То подпустит к себе ближе, то оттолкнёт… Она сама ещё не решила, нужен он ей или нет, — с обидой произнесла Катя, словно недоумевая, как можно так жестоко обходиться с её обожаемым Кириллом.

— А он?.. — нетерпеливо спросила Полина.

— А он запутался совсем…

Катя тяжело, прерывисто вздохнула.

— Понимаешь… Когда она рядом, Кир как шальной какой-то становится. Из кожи вон готов лезть, лишь бы она на него внимание обратила, чтобы хоть улыбнулась. Преподам так хамит на занятиях, что я удивляюсь, как его до сих пор в ректорат на разборки не вызвали. Как бы сессию не завалил… он же совершенно забил на учёбу!

В это время в темноте раздался ровный и отчётливый голос Ксении:

— И понять ничего невозможно, и уснуть, между прочим, тоже нельзя. Я положила подушку на ухо, но всё равно шипит… Теперь у меня бессонница, по вашей милости.

Подруга торжественно поднялась с кровати, включила свет, а затем важно прошествовала к подоконнику, где стояла старенькая магнитола. Ксения тут же поймала волну какого-то музыкального радио, с ходу включив звук на полную громкость — и девушки чуть не оглохли от этой внезапной какофонии.

Полина сориентировалась первой — метнувшись к окну, она быстро рванула вилку из розетки, чтобы вырубить магнитолу. Но, едва наступила тишина, Ксения немедленно запела — отчаянно громко и фальшиво. Дал же бог человеку такой слух, ни единой верной ноты!

— Эй, соловей, соловей, пташечка,

Канареечка жалобно поёть.

Эй, раз! Эй, два! Горе — не беда,

Канареечка жалобно поёть!..

Полина и Катя хором закричали на Ксению, шум получился дикий. А она продолжала распевать на тот же непростительный мотив, ещё и притопывала босыми пятками и уперев руки в бока:

— Раньше нежным баритоном

В оперетке шпарил я,

А теперь солдатским тоном

Распеваю соловья.

Эй, соловей, соловей, пташечка,

Канареечка жалобно поёть…

В конце концов, снизу принялись колотить по батарее шваброй.

— Сейчас коменданта вызовут! — урезонивала подругу Полина, задыхаясь от хохота. У Кати в глазах блестели невысохшие слёзы, но и она тоже отчаянно, до икоты, смеялась.

Ксения прекратила концерт так же внезапно, как и начала. Она спокойно улеглась в свою постель, протяжно зевнула и вежливо пожелала подругам:

— Доброй ноченьки.

И через пару минут с её кровати раздалось ровное сопение.

Катя, повозившись немного и тихонечко вздыхая, вскоре тоже заснула, по-детски обняв подушку. Даже завидно: умеет же человек выкинуть из головы все тревожные и грустные мысли сразу…

У Полины вот так не получается. Каждый раз перед сном традиционное, девчачье: “А подумаю-ка я о миллионе вещей одновременно!”

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На этот раз последней мыслью перед тем, как заснуть, была следующая: вот и тяготишься порой этой общагой, этой комнатой и этим обществом, и грустно бывает, и скучно, и тоскливо. А если поразмыслить… если поразмыслить, то сколько раз за эти годы сон приходил с доброй улыбкой.