Дикая река

3

. .Ривер

Я вошел в бар Whiskey Falls, и Ромео поднял руку, подзывая меня. Этот парень выиграл бой несколько недель назад, и мы все выдохнули с облегчением — все это наконец-то позади. Он официально объявил, что уходит из бокса, и теперь собирается сосредоточиться на зале, которым владеет, на доме, который недавно купил, и, конечно, на своей девушке Деми, которая теперь была одной из нас.

Рядом с ним сидел мой брат Кингстон, а на другой стороне стола — Хэйс и Нэш. Мы пятеро дружили с детства, и между нами была настоящая братская связь. Я скользнул взглядом к барной стойке, где стояла Деми и болтала с Руби.

Я подошел, наклонился и поцеловал Деми в щеку. Она подняла на меня глаза и улыбнулась:

— Привет, Ривер. Хорошо, что ты пришел. Все уже голодные.

Мой взгляд остановился на Руби.

Темные волосы спадали ей на плечи.

Красные губы.

Глаза-щелки, сегодня больше зеленые, чем синие или золотистые.

На ней была черная футболка с принтом группы, плотно обтягивающая грудь, и у меня невольно пересохло во рту.

В ней было что-то... притягательное.

Она была дочерью Лайонела, а значит, табу. К тому же, казалось, она меня терпеть не могла. Но никто не мешает мужчине оценить красивую женщину, даже если он не собирается действовать.

— На работе задержался, — сказал я и перевел взгляд на Руби, стоявшую за стойкой. — Привет, Злая Королева. Налей пива.

Она приподняла бровь:

— Оригинально. Надеюсь, ты не потерял при этом пару мозговых клеток.

Она взяла бокал и потянула ручку крана. Деми прикрыла рот рукой, сдерживая смех.

— Сначала ты думаешь, что я не справляюсь со своей работой, теперь переживаешь за мои мозги. Ты, похоже, сильно за меня волнуешься. Может, ты милее, чем кажешься. — Я усмехнулся, когда она поставила бокал передо мной и зыркнула.

— Ромео зовет, — сказала Деми, посмотрев на нас. Ей явно показалось, что тут накал не по ней. — Просто скажи Руби, что будешь есть. Я только что передала ей заказ от всех.

Я кивнул, и она быстро ушла. Я снова повернулся к маленькой ведьмочке за стойкой.

Она провела языком по нижней губе и подняла бровь:

— Не путай мою обеспокоенность тем, как ты помогаешь моему отцу, с чем-то большим.

Я кивнул. Черт возьми, она умела огрызаться — и мне это чертовски нравилось.

— Такая злая, такая колючая. Но поверь, мне не нужно твое беспокойство. Я отлично справляюсь сам.

— В этом я не сомневаюсь ни на секунду. В этом-то все и дело. Ты думал о себе или о моем отце, когда занимался тем делом?

Вот это уже зацепило. Я много кем мог быть, но не предателем. Я был до мозга костей предан тем, кого люблю. А Лайонел — один из тех немногих, за кого я бы пошел в огонь.

Я отпил пива, затем наклонился ближе, почти впритык к ней:

— Твой отец — мой друг. Я с самого начала говорил ему: просто заплати эти чертовы медицинские счета Дженне — и все бы закончилось. Он заплатил больше, чем должен был, потому что он упрямый осел. И, между прочим, она могла вытянуть с него гораздо больше, если бы я не вбил ей в голову, что лучше отпустить ситуацию. Так что аккуратнее с обвинениями.

Она даже не дернулась:

— Очень по-адвокатски. Но, в отличие от отца, я тебе не доверяю.

— И правильно. Значит, ты действительно умная, как он говорит. — Я подался еще ближе, не отрываясь от этих красных губ. Я никогда не чувствовал такого притяжения к женщине.

А может, она просто чертовски горячая. И с той встречи в больнице я не мог выкинуть ее из головы.

Она отстранилась, губы сжались в прямую линию — абсолютно невозмутимая. Холодная, как гребаная кошка.

— Не строй иллюзий. Я знаю, что ты за дикий Ривер.

Я усмехнулся:

— Чтобы узнать дикого, надо быть диким.

— Нет. Чтобы узнать дикого, нужно с ними пожить.

— Ладно. Тогда перестань огрызаться и пойми: я не враг. Твой отец для меня важен. И я сделаю все, чтобы ему помочь. Всегда.

Она убрала прядь волос за ухо:

— Посмотрим. Что тебе заказать?

— Бургер. Средней прожарки.

— Принято. Можешь идти. — Она отвернулась, и я усмехнулся. Взял пиво и направился к столу.

— У вас там было жарко, — заметил Ромео, глядя на меня, потом на Руби за стойкой.

— Я же говорила, между ними такое напряжение, — сказала Деми, отпив вина и улыбнувшись.

— Она думает, что я подвел ее отца. Злится, что он ей соврал. Но это не моя вина. Она просто злая женщина, — пробормотал я, делая еще глоток.

— Зато какая горячая, — вставил Кингстон и задвигал бровями. Этот тип всегда думал только о сексе. Но, не знаю почему, услышать это про Руби от него меня выбесило.

— Да твою ж мать, это дочь Лайонела. Держи свой член в штанах. — Слова вылетели раньше, чем я успел себя остановить.

Хэйс присвистнул, а Нэш расхохотался.

— Спокойно, брат. Я просто констатировал факт. Не собирался метить территорию, — Кингстон расплылся в своей дурацкой ухмылке.

Честно, наш единственный общий ген — это те, что мы получили от одних родителей. Слишком уж он жизнерадостный.

— Никто ничего не метит. Я просто говорю: веди себя уважительно, сосиска ты членоголовая.

— Знаешь, это, пожалуй, мое новое любимое оскорбление. Я вообще-то и то и другое люблю, — подмигнул мне брат.

— Ты любишь и то и другое? — переспросила Деми.

— Ты серьезно сейчас это спросила, детка? Он же кайфанет от такого, — сказал Ромео, обнял её за плечи и поцеловал в щёку.

— Ну, у меня выдающийся член, и я этим горжусь. И… я люблю хот-доги, известные также как сосиски. Думаю, им вообще стоит выделить отдельную пищевую группу, — добавил Кингстон.

Все расхохотались, а я закатил глаза — как раз в тот момент, когда Руби подошла с кучей тарелок, ловко балансируя ими на руках. Она разложила еду перед нами, и все поблагодарили ее.

— А ты любишь сосиски, Руби? — спросил Кингстон, и я зажмурился, потому что это было как смотреть, как котёнок тычет лапкой в скорпиона.

— Я люблю тишину, — спокойно ответила она, посмотрев на него так, что любой нормальный человек давно бы замолчал. Но мой брат, разумеется, не знал, когда остановиться — наоборот, он заерзал от азарта.

— Со мной ты бы точно не смогла молчать, — подмигнул он.

Деми металась взглядом между ними, наверняка размышляя, не перегнул ли Кингстон палку. А он перегибал часто.

— Это, пожалуй, правда, — губы Руби чуть дрогнули в намеке на улыбку. Она наклонилась ближе к нему. Сомневаюсь, что кто-то еще это заметил, но мне она была чертовски интересна, и теперь я замечал в ней всякие мелочи. — Потому что я бы все время велела тебе катиться к черту.

— Прямо в сердце, — драматично воскликнул он, приложив руки к груди. — Да ладно, я просто прикалываюсь. Это круто, что ты сейчас подменила отца. Я заходил к нему сегодня.

— Правда? Спасибо. Его скоро переведут в другое отделение — там он начнет курс физиотерапии. Путь будет долгим, так что я благодарна вам всем за то, что заботитесь о нем, — ее взгляд смягчился, и у меня в груди что-то сжалось. Это было странное чувство. Я никогда не видел ее с этой стороны — и, черт возьми, мне это тоже понравилось. Но потом она перевела взгляд на меня — глаза снова стали жесткими, но я уловил в них искру. — Даже несмотря на твою паршивую юридическую помощь.

— Ты же доктор психологии, могла бы и что-то поостроумнее выдать. Если все, что у тебя на меня есть — это плохие советы, я считаю, что это победа. Мне вообще плевать, хороший я адвокат или нет.

На самом деле, не плевать. Но я предпочитал делать вид, что мне всё равно, когда меня пытаются задеть. Хотя правда была в том, что я переживал куда сильнее, чем кто-либо догадывался.

— С чего ты вообще решил, что я доктор психологии?

Теперь все поглядывали на нас, будто играли в теннис.

Я закинул в рот картофельный шарик и застонал от удовольствия — тут готовили лучшие во всем городе. Поднял взгляд на нее — она сидела напротив, сверля меня взглядом в ожидании ответа.

— Я ведь юрист. У меня есть свои методы добывать информацию. Даже если я и не особо хорош в своей работе, верно?

На самом деле, мне рассказал Лайонел. Но ей я об этом не скажу.

У Деми глаза полезли на лоб, а Ромео расплылся в улыбке, будто смотрел любимый сериал.

— Лучше бы ты сосредоточился на том, чтобы держать моего отца подальше от проблем, и не лез в мою жизнь, — холодно бросила она и унеслась прочь.

— Ты правда навел о ней справки? — спросила Деми, как только Злая Королева скрылась за стойкой.

— Конечно нет. Это Лайонел сказал. Но мне нравится доводить ее до белого каления, — сказал я и запихнул в рот еще один шарик.

— Впервые за всю жизнь мне кажется, что Кингстон был прав, — заметил Нэш, подняв руки, пока брат притворялся оскорбленным. — Я имею в виду, что он был прав: ты реально пытаешься метить территорию. Она тебе нравится.

— Ненавижу это признавать, но согласен, — добавил Хэйс.

— Да вы издеваетесь? Это вы поняли из всего нашего разговора? Что она мне нравится? Я к ней отношусь так же, как к идее воткнуть себе в глаз острую палку.

— То есть хочешь сказать, что она тебе не нравится внешне? — Деми приподняла бровь с вызовом.

— О, моя наивная Бинс, — сказал я, используя ее прозвище, — я этого не говорил. Да, любой слепой заметит, что она офигенно красива. Но ведь можно считать кого-то привлекательным и при этом терпеть не видеть.

— То есть ты ее терпеть не можешь? — Ромео прищурился. — Ты в этом уверен, брат? А то все поглядываешь на нее.

— Я тоже так думаю. Ему прям кайфово от того, что она его ненавидит, — вставил Кингстон, как всегда не мог удержаться.

— Не знаю, Ривер. Мы же все видели, как пал Ромео. Может, теперь твоя очередь, — сказал Хэйс, довольный своей находчивостью. Я показал ему средний палец.

— Да ну вас. Этот тип был приворожен с первой чашки тыквенного кофе, который она ему налила в Magnolia Beans, — я рассмеялся, вспоминая, как Ромео не знал, куда себя деть от того, насколько его сводило с ума с самого начала.

— Что-то ты нервничаешь, брат, — сказал Ромео сквозь смех.

— Может, это и есть твой язык любви? — подхватила Деми.

— У меня нет никакого языка любви, — пробормотал я, откусывая здоровый кусок от бургера.

— А что это вообще значит — язык любви? — спросил Кингстон.

— Это способ, каким ты воспринимаешь любовь. Может, тебе нравится, что она тебя ненавидит, но это такая странная штука, в которой все строится на напряжении и притяжении, которое невозможно не заметить, — гордо заявила Деми, и Ромео посмотрел на нее так, будто она только что изобрела лекарство от смертельной болезни.

Кингстон закивал с видом «вот это умно».

Эти придурки были просто сборищем безнадежных романтиков.

— Это самая идиотская хрень, что я когда-либо слышал. Я не выношу людей. Люблю трахаться. И терплю вас. Вот и весь мой язык любви, — пробурчал я, потянувшись за пивом.

— Теперь понятно, откуда ветер, — сказал Нэш. — Катлер все утро нес какую-то херню про свой язык любви.

— Это для тебя он Бифкейк, — ответил я, потому что Катлер, сын Нэша, был как бы наш общий. Мы с парнями — его крестные, а Деми влюбилась в него не меньше, чем мы. Он был чертовски странный, и мы все сходили по нему с ума. Недавно он решил, что его теперь зовут Бифкейк, и мы это уважали — даже если Нэша это дико бесило.

Снова смех.

— Да, — подтвердила Деми. — У Бифкейка язык любви — это физический контакт. Он обожает обниматься и держаться за руки. Он такой нежный.

— Прямо как его папаша, — Кингстон запрокинул голову и расхохотался, похлопывая Нэша по плечу.

Нэш показал ему средний палец, а я перевёл взгляд на вход, когда дверь распахнулась, и внутрь зашли несколько парней.

Одного из них я узнал — это был Зейн, брат Руби. Парень был тем еще раздолбаем. Он вечно ошивался здесь, пытаясь получить что-нибудь на халяву от Лайонела.

С ними были еще какие-то местные. И я сразу уловил, как изменилась атмосфера, когда Сэм Уайт поднялся со своего места и направился к ним.

Я с детства умел считывать ситуацию.

Умел чувствовать, когда вот-вот начнется дерьмо — и быть к этому готовым. Я однажды оказался по ту сторону этой истории — и зарекся, что это больше не повторится.

А дерьмо, судя по всему, уже поднималось на поверхность.

Ромео встретился со мной взглядом. Кингстон, Хэйс и Нэш тоже всё поняли и прекратили есть. Только Деми продолжала рассказывать про то, какой милый и нежный Катлер, не замечая, что мы больше не слушаем.

Она оглянулась, что-то прошептала Ромео.

Сэм подошел к Зейну, схватил его за шкирку и дернул вверх как раз в тот момент, когда тот только успел сесть. Я соскочил со стула и направился туда. Парни — за мной.

Но краем глаза я увидел движение.

Руби, мать ее, Роуз перелетела через стойку, как чертова ниндзя. Приземлилась прямо на ноги в своих тяжелых Dr. Marten — идеально, как будто так и надо.

— Даже не думай, — прошипела она на Сэма, и тот медленно повернулся к ней.

Я уже шел к ним. Ни хрена это не случится у меня на глазах.

Она же дочь Лайонела.

Я должен был убедиться, что с ней все в порядке.

Это было бы минимумом, что я мог сделать, пока она держала бар на плаву вместо отца.

Но она подняла руку и повернулась ко мне:

— Я справлюсь. Возвращайся за стол.

В баре можно было услышать, как пролетела муха. Я замер — ни шагу вперед, ни назад. Если Сэм только пикнет, я врежу ему первым.

Этот урод был жалкий ростовщик, который строил из себя крутого парня.

Он им не был.

Он пугал таких слабаков, как Зейн, но по сути был пустышкой.

Руби вытащила из заднего кармана что-то, похожее на пачку налички, и влепила это в руку Сэма:

— Все, конец. Хватит. Возвращайся к своему пиву и держись подальше от моего брата.

Сэм опустил глаза, быстро оценил, что получил ровно то, чего хотел, и коротко кивнул.

— Ты слишком секси, чтобы разруливать за своего братишку, Руби, — пробурчал он, и у меня сжались кулаки.

— А ты слишком тупой, чтобы понять, что мне плевать на твое мнение. Пей свое пиво, Сэм.

Вот черт.

Руби Роуз оказалась еще круче, чем я думал.

Похоже, я и правда начал метить территорию.