Дикая река

31

. .Ривер

В дверь моего кабинета постучали, и я крикнул, чтобы Кэсси заходила. День был говенный. Точнее, вся неделя была сплошное дерьмо. Уже четыре ночи я спал один, и, черт подери, мне это не нравилось.

Раньше это было мое любимое место.

Тихое. Спокойное.

А теперь оно казалось холодным и пустым.

Я не из тех, кто страдает от одиночества. Наоборот, я всегда гордился тем, что мне комфортно быть одному. Жалел тех, кто не мог прожить без компании.

И вот теперь я — жалкий, влюбленный до беспамятства придурок.

— Привет, босс, — сказала Кэсси, и я тут же зажал переносицу пальцами. Я просил ее, наверное, миллионов восемь, чтобы она перестала звать меня «боссом».

— Твоя бабушка на линии. А я пойду, уже поздно. Тебе бы тоже стоило закругляться, — сказала она.

— Хорошего вечера, — пробормотал я.

— Все в порядке? Ты сегодня злее обычного.

— Все нормально, — кивнул я. Она уже повернулась к двери, и тут я понял, что вел себя как последний мудак. А она, между прочим, уже третью неделю не пускает никого без записи.

— Эй, Кэсси.

— Да? — она обернулась.

— Спасибо, что следишь за графиком и не пускаешь людей просто так. Я это заметил и ценю.

Она так широко улыбнулась, что я даже застыл. Я что, никогда раньше ее не хвалил?

— Руби как-то дала мне совет, когда пару недель назад приносила тебе обед.

— Что именно она сказала?

— Она сказала, что ты много работал ради этой практики и что ты лучший юрист, которого она знает. Сказала, что, раз я твоя помощница, я тоже должна это понимать и защищать твою работу, чтобы ты мог сосредоточиться.

Блядь. Вот этого я не ожидал.

— Я тебя десятки раз просил разворачивать всех без записи. И все, что тебе понадобилось — это услышать, что я хороший юрист? — усмехнулся я. Смешно, конечно. Но внутри что-то приятно екнуло. Руби встала за меня.

— Ну… ты часто ворчишь, и это сбивает с толку. А Руби сказала это спокойно и прямо, как будто это общеизвестный факт. И мне стало все понятно. Вот и все, — пожала она плечами.

— Ладно. Мне пора брать трубку. До завтра.

Я поднял трубку:

— Привет, бабуль.

— Привет, мой мальчик. Почему ты до сих пор на работе?

— Потому что я занят, — сказал я.

А еще потому что дома я только и делаю, что думаю о ней.

Она уезжает. Я справлюсь. Но пока мне нужно быть занятым.

— Ах да… Руби вчера заходила ко мне. По пути в Fresh Start, попрощаться с детьми. А ты с ней попрощался?

— Она еще не уехала, так что нет. И я ее уже несколько дней не видел.

— Да, она это упомянула, — ответила бабушка, и мне сразу захотелось узнать больше.

— И что она сказала?

— Сказала, что, может, так даже лучше — не видеться перед отъездом.

— Типичная Руби. Все анализирует до мелочей.

— Думаю, признать свои чувства — лучше, чем прятаться от них.

— Вот тебе новость, — откинувшись на спинку кресла, сказал я. — Можно признать, что что-то чувствуешь, и при этом все равно жить в полном отрицании. Эта девчонка думает, что все знает, а сама в таком же отрицании, как и я. Только еще глубже.

Все. Я это сказал. Правда.

— И в чем именно она отказывается себе признаться? — надавила бабушка. А это ее любимое занятие.

— Она бежит. Она может разложить любого по полочкам, но в зеркало смотреть боится. Боится признаться, что чувствует. Не самое лучшее качество для доктора психологии, — процедил я сквозь зубы.

— Говоришь, как человек, который понимает, о чем речь. Может, и ты тоже в отрицании?

Я застонал. Сам себя загнал в эту ловушку, и теперь она будет наслаждаться каждым словом.

— Слушай, я не в отрицании. Я с самого начала говорил ей, что чувствую. А потом все изменилось. Я просто не стал давить. Хотел, чтобы она сама решила. Дал ей время разобраться в себе.

Бабушка замолчала, потом тихо сказала:

— Иногда людям нужно больше. О Руби не так часто кто-то заботился. Она может и не догадываться, что ты к ней чувствуешь.

— Как она может не знать? Она умная женщина. — И она знает. Потому что я написал ей записку. Я дал ей понять. А потом… тишина. Она полностью отгородилась.

Наверняка я ее напугал.

— А ты умный мужчина, но, как я вижу, и сам не особо понимаешь, что чувствует она. Может, хватит быть упрямым ослом и сделаешь первый шаг? Просто скажи ей, что чувствуешь. Что ты теряешь?

Я провел рукой по волосам:

— Я уже сказал. Написал ей записку. И, судя по всему, это ее конкретно напугало.

— Серьезно? Ты написал ей любовное письмо? Я впечатлена.

— Не обольщайся. Это был стикер. Я прикрепил его в конце контракта, чтобы она увидела перед тем как подписать. Видимо, увидела. Подписала. И с тех пор избегает меня.

— Ривер Пирс. Я что, растила тебя трусом? Ты написал признание на стикере?

— Эй, я пошел на риск. Я человек немногословный, но хотя бы хватило яиц сказать, что чувствую.

— Женщина хочет услышать это от мужчины в лицо. Спустись к ней и скажи все сам. Хватит быть ребенком. Ты никогда ничего не боялся. Не начинай сейчас.

Что вообще происходит? Все, что ли, с ума посходили?

— Мне не нужны больше советы. Все под контролем. Я поеду к тебе на неделе.

— Я тебя люблю, — сказала она.

— Я тебя тоже.

— Видишь? Это было так уж трудно? Всего три слова. — Она рассмеялась, а я покачал головой в полном недоумении.

— Пока. — Я закончил звонок и взглянул на групповую переписку, которую весь день игнорировал. Как обычно, там был полный бардак.

Я быстро пролистал последние сообщения. Кингстон и Нэш обсуждали ремонт у Силвертонов и как Уолтер открыл дверь совершенно голым. Это породило кучу мемов и эмодзи — и ничего из этого не было смешным.

Хейс пожаловался на ложный вызов пожарных от Сьюзи Уолтерс, которая просто хотела, чтобы ей поменяли батарейки в дымоуловителе.

Кингстон добавил, что она очень горячая, и он бы с радостью сменил ей батарейки в любое время.

Обычно я бы заржал, но сегодня совсем не было настроения. Но следующее сообщение зацепило.

Нэш: Катлеру на следующей неделе на «родительский вечер» — он хочет, чтобы все пришли и познакомились с новой учительницей. Я не решился сказать ему, что Руби к тому моменту уже уедет. Может, устроим барбекю на прощание? Ты же знаешь, какой он. Разревется, как только ее не станет.

Кингстон: Не думаю, что он будет единственным. Ты все еще упрямишься, брат?

Ромео: У каждого своя реакция. Пусть разберется по-своему.

Хейс: Вот это всех удивит… но я на стороне Кинга. Хватит быть идиотом. Скажи ей, что чувствуешь, пока не поздно.

Кингстон: Вот это день! Даже Хейс на моей стороне. Давайте, Золотой Мальчик и Нэш, прыгайте на поезд Кинга.

Ромео: Ты сумасшедший ублюдок. Уверен, ты испортил эту пословицу. Слепая белка находит орех, а не свои орехи. 🤯 И да, я на твоей стороне. Хочу, чтобы он ей все сказал. Но пусть сделает это по-своему. В своё время.

Нэш Черт.: Я не знаю, на чьей я стороне. У всех аргументы сильные.

Я: Потому что вы, мать вашу, все одно и то же говорите. Я понял. Вы хотите, чтобы я сказал ей, что люблю ее. А не вспомните, чья это вообще была идея с гребаным стикером?

Хейс: Я вообще не поддерживал идею признаваться в любви на стикере.

Нэш: Проблема с запиской, особенно такой маленькой, — ты не знаешь, дошло ли сообщение. И, честно говоря, твой почерк далеко не идеален.

Ромео: Мне записка все же больше понравилась, чем первая идея Кинга — набить признание тату и с драмой сорвать рубашку.

Хейс: Это точно было чересчур. У Кинга большинство идей полное дерьмо.

Кингстон: Эй, ну началось. А ну отстали, придурки. Тату — да, немного через край. Но Руби — та девушка, ради которой надо выкладываться по полной. Стикер, может, и провалился, но мы не уверены, что она его увидела, да?

Я: Да увидела она, конечно. Подписала же контракт. Уезжает через два дня. Уже вчера попрощалась с бабушкой и детьми из Fresh Start. Очевидно, увидела. Видимо, ее это дико напугало. Надо было объясниться.

Кингстон: А как это объяснить? «Я тебя люблю» — вроде все и так ясно, не?

Ромео: Ты ведь понимаешь, что советы получаешь от человека, который ни разу не был в отношениях? Без обид, Кинг.

Хейс: Справедливо.

Нэш: Надо было убить идею со стикером еще в зародыше.

Кингстон: Ну давайте, валите теперь на посланника. Я хоть что-то делаю. А вы только языками чешете. 🖕

Хейс: Ромео собирается сделать предложение своей девушке, может, дадим ему слово?

Кингстон: Давай, Золотой Мальчик, удиви нас.

Ромео: Ну… ты мог бы просто пойти в бар и сказать ей все в лицо. Это проще, чем гадать, прочитала ли она стикер.

Нэш: Вот это уже нормальный план.

Кингстон: Задним умом все крепки, да, судьи хреновы.

Я: Все. С меня хватит. Отпишусь позже.

Мой телефон продолжал вибрировать, но я засунул его обратно в карман и решил: к черту все, пора брать быка за рога. Я никогда ничего не боялся — и уж точно не боялся Руби Роуз.

Что мне терять?

Я дошел до Whiskey Falls, распахнул дверь. Эви завопила мое имя — слова уже расплывались от алкоголя, она сидела с подругами. Я махнул ей в знак приветствия и быстро оглядел бар. Руби не было.

За стойкой стояла Дорин. Я подошел.

— Привет, Ривер. Что налить?

— Пока ничего. Думал, Руби сегодня работает в ночную смену?

— Да. Она попросила меня остаться подольше — у нее тут друг, они уже час как в подсобке болтают. Наверное, приехал помочь ей с переездом? Не знаю. Но если скажешь ей, чтоб поторопилась, я буду тебе благодарна. Ноги отваливаются, хочу уже закончить смену.

Мои плечи напряглись.

Приехал помочь с переездом.

— Кто этот чувак? — спросил я, пока она наполняла бокалы пивом.

— Парень по имени Дерек. Кажется, из большого города.

Гребаный профессор.

Быстро она…

Я рванул за барную стойку, распахнул двойные двери на кухню и прошел, как танк на задании. Кивнул Кэлвину у плиты, направился к лестнице — думал, они в офисе.

В том самом месте, где мы с ней впервые были вместе.

Но я замер, когда увидел их в углу кухни. Ее спина была прижата к стене, будто она его в чем-то уговаривала. Он выглядел расстроенным, а она — будто извинялась.

Вот и прекрасно.

Значит, она все это время крутила с ним, пока спала со мной?

А теперь уезжает.

Возвращается к прежней жизни. К рутине. К скучному бойфренду с мешками вместо яиц.

— Какого хрена здесь происходит? — рявкнул я. Они оба вздрогнули.

Лучший момент моего дня — когда этот урод начал нервно ерзать.

— Ты что творишь? — Руби сузила глаза, когда я двинулся к ним, как чертов буревестник.

— А кто у нас тут? — произнес я спокойно, хотя внутри кипел от ярости. Поло, бежевые брюки, аккуратная стрижка — типичный выпускник восточного побережья.

Вот к кому ты возвращаешься, Руби?

— Привет, я Дерек Хэмилтон, — сказал он с этим своим важным акцентом, протягивая руку.

Я уставился на нее.

— Убери руку, профессор.

Он вскинул брови, как будто никто и никогда не отказывал ему в рукопожатии.

И, судя по всему, Руби тоже не отказывала.

— Ривер, ты ведешь себя как придурок.

— О, ну ты, вроде, не жаловалась на моего придурка последние пару месяцев, — усмехнулся я.

Щеки ее вспыхнули, как будто она не верила, что я озвучил это вслух.

Держись, королева. Я только начал.

Злость, обида и что-то незнакомое жгло мне вены.

Наверное, разочарование.

Боль.

Я не знал, как с этим справляться. Умел только бить в ответ.

Она ранила меня — и я не собирался уходить без драки.

Профессор посмотрел на нее так, будто собирался спасти.

Меня это взбесило еще сильнее.

Это не его, блядь, дело.

— Дерек, — ее голос прорвался сквозь гул в ушах, и мне показалось, будто нож вонзился прямо в грудь. — Можешь выйти в зал? Я подойду через пару минут.

— Ты точно в порядке? — спросил он. Я сжал кулаки.

— Она в порядке? Ты серьезно? Иди налей себе бокальчик шардоне и закажи еще парочку рубашек-поло, надменный ты ублюдок.

Профессор даже не обиделся. Он просто выглядел разочарованным.

Как будто не верил, что с ним так разговаривают.

Он еще не знал, на что я способен.

— Боже, что с тобой? — Руби схватила меня за предплечье, разворачивая лицом к себе. Дерек ушел, как она и велела.

— Что со мной? Да что, блядь, с тобой? Господи. Я, конечно, козел, но даже я бы не умудрился так быстро свалить к бывшему после всего, что между нами было.

Она вздохнула. В ее глазах мелькнула боль — настоящая, которую она редко показывала.

— Хорошо, Ривер. Давай. Выложи все. Что, по-твоему, я сделала не так?

Охренеть.

Она еще и прикидывается святой?

— А ты бы хотела, да? Чтобы я все вылил, а ты ушла из Магнолии, считая себя хорошей девочкой, у которой есть повод ненавидеть меня?

— Я тебя не ненавижу, — сказала она и встретилась со мной взглядом.

— Конечно. У тебя тут бойфренд, ты уезжаешь. Все хорошо, да? И это если все, что ты мне говорила — правда.

Ее подбородок приподнялся. Глаза стали холоднее.

— Что именно было неправдой?

— Вы все это время были вместе? Твой бойфренд думает, что ты тут отца опекаешь, пока на деле валяешься в моей постели? А теперь обратно к нему, да? Ты просто использовала меня, всю дорогу.

Я выплевывал яд.

Нуждался в ее реакции.

Хотел ее.

Но она была пуста.

— Закончил? — спросила она, и по щеке скатилась слеза.

— Более чем. — Я отступил, ткнув в нее пальцем. — Видимо, последнее слово все же за тобой. Ну хоть предупредила заранее, да?

— О чем это я тебя предупредила? — Она стерла слезы и метнула в меня взгляд.

— Правило номер один. Не влюбляться. Видимо, только злая королева до сих пор играла в игру. — Я снова отступил, взгляд не отрывая. — И не льсти себе из-за этого стикера. Он ничего не значил. Удачи.

— Да пошел ты, Ривер, — процедила она, глядя на меня с яростью, от которой у меня перехватило дыхание.

— Ну, ты уже с этим справилась. Но, уверен, найдется немало женщин, которые не против попробовать себя в этой роли и уйти со мной прямо сейчас. — Я развернулся и вышел из кухни. Люди вокруг замерли, будто слышали нашу ссору.

Эви стояла у выхода, словно ждала.

Она взяла меня за руку и пошла рядом.

Проходя мимо этого приторного профессора, я показал ему средний палец, а он просто сидел со своим бокалом вина, разинув рот.

У самой двери я обернулся — и снова встретился взглядом с ее ореховыми глазами. Сегодня они казались ярко-синими, с золотистыми ободками.

Злыми. Обиженными. Растерянными.

И правильно. Надеюсь, она хотя бы на мгновение почувствовала ту же боль, что и я.

Мне нужно было, чтобы она что-то почувствовала. Иначе все это было фальшивкой.

— Ты в порядке? — спросила Эви, когда мы вышли на улицу.

— Буду. — Я выдернул руку из ее ладони. — Но сейчас мне нужно побыть одному. Спасибо, что была рядом.

Она кивнула.

— Я знаю. Просто не хотела, чтобы ты уходил один.

— Спасибо. — Я поднял руку в прощальном жесте и отступил. — Береги себя, Эви.

Я смотрел, как ее подруги выходят из бара и зовут ее в Golden Goose перекусить. Она молча присоединилась к ним.

Я достал телефон, открыл общий чат и написал парням:

Мне вы нужны.

Я знал, что этого будет достаточно.

Когда я добрался до дома, они уже были там.

Живи или умри.