Дикая река

4

. .Руби

Утром я принялась вычищать дом отца — тот самый дом, в котором я выросла. Он был небольшим, но стоял на тихой улице прямо у воды. Если быть честной, это было мое любимое место на земле. За вычетом всего стресса, который тянулся за возвращением в Магнолию-Фоллс.

Но стоило заглушить шум, позволить себе просто быть — и именно здесь я находила самое настоящее спокойствие. В этом маленьком домике на озере, с двумя спальнями, крохотной кухней и огромным количеством любви.

Отец всегда был для меня тем самым безопасным местом.

Да, он слишком много пил. Да, он вечно вляпывался в неприятности даже без особых усилий.

Но он меня любил — и я это всегда знала.

Я это чувствовала.

Я убралась в доме, разобрала постели и забила холодильник едой — потому что, когда я приехала, там была только упаковка пива и пакет тертого сыра.

Я надела джинсовые шорты и майку — день был солнечным, и я собиралась выйти на воду на каяке. Я прекрасно помнила, как отец привез его на мой шестнадцатый день рождения. Он даже имя мое на борту выкрал: Ruby Rose.

Я не выходила на воду уже много лет.

Когда я уезжала учиться, то буквально разрывалась от желания начать все с нуля.

Мне нужно было выбраться отсюда.

Мама только что развелась с третьим мужем и катастрофически рушилась на глазах. Братья были неуправляемыми, и я тушила один пожар за другим.

И при всем, как я любила отца, я не могла быть тем, кем он нуждался. Я подбирала его по ночам из бара, потому что в тот период он пил ещё сильнее, чем обычно — и все это становилось слишком.

Так что я схватилась за спасательный круг и вытащила себя сама. Потому что все больше подкрадывался страх не уехать. Страх остаться такой же застывшей, как остальная часть моей семьи.

Я хотела от жизни большего.

Но отец был моей слабостью. Мы всегда были мы вдвоем против всего мира.

За последние годы он заметно сократил выпивку, и я это очень ценила. Он любил говорить, что он — «работа в процессе». А я говорила, что, пока он работает над собой, это главное.

Мне нужно было, чтобы он заботился о себе. Потому что он для меня был важен.

Я направилась к пристани и отметила, как она обветшала.

Всегда именно я следила за домом. Папа управлял баром, а я — нашим бытом.

Я провела пальцами по облупившейся краске и присела, чтобы развязать веревку от каяка — он выглядел таким же потрепанным, как и пристань. Я залезла внутрь, нашла весло и откинула голову, позволяя утреннему солнцу согреть лицо.

Горы окружали меня, а воздух был насыщен ароматом хвои.

Я скучала по этому. Городская жизнь — это вечный бег. Я почти не бывала на улице: все время уходило на учебу и работу. Балансировать между учебой и подработками было сложно, особенно когда я писала диссертацию.

Но я справилась.

Я направилась по узкой водной дорожке, ловко ведя каяк — за эти годы я делала это сотни, если не тысячи раз. Наш дом стоял в небольшом заливчике, и бирюзовая вода всегда помогала мне вернуться в себя, какой бы ни была буря внутри. Цветы цвели, птицы щебетали — все выглядело как сцена из диснеевского мультика. Если бы только на суше все было так же спокойно, как здесь.

Я направила весло влево, свернув к своему любимому месту, где всегда позволяла себе мечтать о жизни вне этого хаоса.

О жизни, в которой я могу повлиять на мир — не только на тех, кто рядом.

Но когда я причалила к тихому уголку, где всегда находила умиротворение, там уже стояла другая лодка.

Глаза мои расширились, когда я увидела Ривера Пирса, который резко выделялся на фоне всей этой идиллии. Ни капли спокойствия в нем не было — и в его присутствии тоже.

На нем была черная обтягивающая футболка, а мускулистые руки покрыты татуировками. Темные волосы растрепаны, глаза спрятаны за золотистыми авиаторами. Он медленно повернул голову, когда я подплыла на несколько метров ближе.

— Не думал, что злые королевы любят солнце и воду, — бросил он, даже не моргнув.

— А где ты думал мы разрабатываем планы по уничтожению врагов? — мурлыкнула я в ответ, и он усмехнулся.

— Ну, теперь все ясно, — отозвался он, лежа, скрестив ноги, будто его тут вообще ничего не трогает.

Первым порывом было развернуться и уплыть. Я точно не собиралась вести светскую беседу с мужчиной, который меня до чертиков раздражал — и, похоже, это было взаимно. Но я заметила, как быстро он тогда встал, когда Сэм и Зейн собирались сцепиться, и я еще не вмешалась.

Я не привыкла, чтобы кто-то вставал на мою сторону. За исключением отца. Но даже он с возрастом все чаще оставлял меня разбираться самой.

Я крепче сжала весло, собираясь грести в другую сторону.

— Не плыви из-за меня. Я и так скоро уйду.

Я замерла:

— А откуда ты знаешь об этом месте? Оно довольно скрытое. Я всегда сюда приплывала. Никого раньше тут не видела.

Он сел, приподнял свои авиаторы, и его тёмно-карие глаза на солнце казались почти черными.

— Купил дом вон за тем поворотом, в конце этой заводи, пару лет назад. Никогда не думал, что полюблю лодки, но мне нравится бывать здесь один. Дает время подумать… о других карьерных путях, ты знаешь, раз уж я такой хреновый адвокат. — Он ухмыльнулся, выдав ту самую дьявольскую улыбку, от которой мои гормоны тут же вышли из-под контроля.

Какого черта?

Я терпеть не могла этого мужчину, но тело постоянно предавало меня, стоило ему появиться рядом.

Что злило меня еще больше.

Он был непредсказуемый, колючий, раздражающий и чертовски красивый.

Дикий Ривер.

Он лез мне под кожу, и это было совсем не окей.

Я очень рано усвоила, что единственный способ выжить в этом мире — держать все под контролем. Непредсказуемые люди были красными флагами, и я обходила их стороной любой ценой.

Я положила весло в каяк и откинулась назад, сделав вид, что его присутствие не трогает меня вовсе.

— Никогда бы не подумала, что ты такой чувствительный. Мое мнение о твоей работе действительно имеет для тебя значение?

Вода мягко плескалась у берега, и я попыталась расслабиться, хотя сердце колотилось в груди каждый раз, когда он оказывался рядом.

Может, это инстинкт пытался меня предупредить — держись подальше.

А может, я просто была до безумия к нему притянута.

Конечно была… Почему бы не потянуться к кому-то опасному? К тому, кто причинит тебе боль?

Это все, что я знала.

Я изучала психологию больше половины своей жизни. Я умела читать людей. И Ривер Пирс был — сплошной сигнал опасности.

— Меня задевает, когда меня судят несправедливо. В детстве этого дерьма хватило. А теперь, во взрослом возрасте, это меня чертовски бесит.

Я не ожидала такой реакции. Резко села, стянула с лица солнцезащитные очки и встретилась с ним взглядом.

— То есть, ты обиделся на то, что я тебя неправильно оценила?

— Я заикался?

— Почему тебе вообще важно, что я о тебе думаю? — прошипела я. — Я же Злая Королева, помнишь?

Уголки его губ приподнялись. Этот мужчина был хаосом в чистом виде. Я не могла понять, когда он злится, а когда шутит.

— А-а-а… значит, кто-то обиделся, что ее назвали Злой Королевой? Может, я и тебя недооценил, Руби? — его голос был хриплым и до невозможности сексуальным.

— Начнем с того, что мне плевать, что ты обо мне думаешь. Меня волнует только мое мнение о самой себе, — фыркнула я. — И, кстати, Злая Королева — это не оскорбление. Это значит, что я справляюсь со своей задачей.

— У тебя все по полочкам, да? Думаешь, твоя крутая степень делает тебя экспертом по людям?

Из моих уст вырвался саркастический смешок.

Очень в моем стиле. Очень по-королевски. Мне понравилось.

— Ну да, гений. У меня докторская степень по психологии. По определению это делает меня весьма неплохим специалистом в чтении людей.

— Ну что ж, доктор… расскажи мне, кто я. Раз ты такая умная и все обо мне знаешь. Интересно посмотреть, на что ты способна.

Я обожала этот момент. Когда кто-то позволял мне его оценить — и я могла показать, насколько легко его раскусила.

— С удовольствием. Даже бесплатно — потому что мне это доставит удовольствие. — Я приподняла бровь и задумалась. — У тебя сложное прошлое. Я, конечно, не знаю, что именно случилось в детстве, но теперь у тебя проблемы с доверием. Ты не умеешь быть в отношениях — вообще не выносишь ничего, что связано с обязательствами. Ты умнее большинства тех, с кем общаешься, — сказала я, и он расхохотался, будто я только что объявила его гением. — Не возгордись. Ты даже не самый умный человек в этом заливе.

— То есть, я умнее большинства, но не тебя.

— Мое мнение. Но я всегда стараюсь быть более подготовленной, чем мои оппоненты. Так что не обижайся, — пожала плечами.

— Думаешь, твой вывод, что я не умею строить отношения, делает тебя гениальным доктором психологии? Да это ни для кого не секрет. Весь город знает, что я не строю отношений. Вставай в очередь, Злая Королева. Ты ничего нового не сказала.

Теперь уже я рассмеялась:

— Может, и так. Но они не знают, почему ты закрыт. Они не знают, что если снять все слои, в основе всего будет страх.

— Ага. То есть я боюсь женщин, правильно?

Я поняла, что он развлекается.

— Ты боишься боли. Потери. Боитесь позволить себе радость. Ты боишься доверять кому-либо за пределами узкого круга.

Он замолчал и пристально посмотрел мне в глаза.

— Обалдеть. Все это время я думал, что просто люблю трахаться с разными женщинами, потому что мне быстро все надоедает. Спасибо, доктор Роуз. Теперь я могу дышать спокойно.

— Смейся сколько хочешь. Ты классика. Снаружи — броня, внутри — сплошная трещина. — Я это знала, потому что сама была такой. Только не собиралась ему в этом признаваться.

Это притяжение между нами, скорее всего, и было распознаванием — одного сломанного человека другим.

— Ладно. Не стану спорить с тем, что я поврежденный. Это и так очевидно. Видимо, ты и правда эксперт, — сказал он, но я уловила нотки сарказма.

Я с детства привыкла собирать информацию о людях в городе. Кто из них опасен. Кого лучше избегать.

Ривер и его друзья всегда были в этом списке.

Черт, я однажды даже подралась с его другом Ромео, когда мы были подростками. Он тогда даже не стал сопротивляться. Я была вынуждена вступить в бой, потому что на меня накинулись несколько ребят по дороге домой из школы, и он пришел на помощь.

Я не могла этого допустить.

Не могла позволить себе показаться слабой.

Так что я врезала ему кулаком в живот и заявила, что могу справиться сама.

Он ничего не сделал в ответ. Просто кивнул, будто понял, почему я была вынуждена это сделать.

Но, в отличие от Ривера и его друзей, я всегда предпочитала летать в одиночку. Я не хотела полагаться ни на кого, кроме отца. Несколько раз я все-таки доверялась — и каждый из них заканчивался тем, что мне прилетало по полной.

Отец был единственным человеком, который ни разу меня не подвел.

Мы заботились друг о друге, как умели.

Сейчас Ривер смотрел на меня хмуро, и я знала, что разозлила его — даже если он пытался сделать вид, будто я не сказала ничего нового.

— Ты сам попросил, чтобы я сказала, что думаю. Так что не стреляй в гонца, — бросила я и потянулась за веслом.

— Ну и каково это — сидеть на своем высоком пьедестале и судить всех подряд? Должно быть, там наверху одиноко, Руби. В отличие от тебя, я нашел людей, которым доверяю. Да, у меня было дерьмовое детство. Как и у миллионов других. Но я что-то с этим сделал. Мне не нравилось, что со мной произошло, и я выбрал профессию, с помощью которой могу изменить мир. Чтобы подобное не случалось с другими. А ты выбрала профессию, в которой можно делать выводы о каждом встречном. Может, я и не психолог, но, по-моему, ты просто нашла способ держать всех на расстоянии. Признать, что все плохие — и тем самым отгородиться. Но, в отличие от тебя, я живу. Я наслаждаюсь жизнью. А ты сбежала и зарылась в книги, чтобы не сталкиваться с реальностью. Так кто из нас настоящий самозванец?

Сукин сын.

Он только что провел полный психоанализ меня?

И в паре моментов оказался не так уж далек от правды.

Но вот чего он не понимал — так это того, что я вовсе не отрицаю, кем являюсь.

Так что я поступила, как любая разумная женщина на моем месте.

Я взяла весло, резко опустила его в озеро и с силой ударила — брызги взлетели прямо ему в лицо.

Он даже не дернулся. Только ухмыльнулся, будто выиграл какую-то чертову партию.

Я показала ему средний палец — и свалила оттуда к чёртовой матери.

Ривер Пирс был не просто красным флагом.

Он был слишком умен для своей же безопасности.

Чертовски красив.

И только что разложил меня по полочкам — безо всякой учебы.

И от этого я возненавидела его еще чуть-чуть больше.