Драконьи тропы

Глава 19

Проснулась Лиска уже ближе к полудню. Под боком у нее грелся Руш, которого она, вернувшись домой, нашла в зале под праздничным столом. Хотя сказать «нашла» значило грешить против истины. Чтобы найти, надо было искать, а он ни в каком другом месте и быть не мог.

На Наириной кровати мирно спали Фрадина и еще какая-то девочка, кажется, внучка Лерайны. Сама Наира устроилась на полу, а у нее в ногах, распластав крылья, охранял ее от сквозняков дракончик.

Тихо-тихо, нацепив рубашку, она медленно, не дыша, зашла в штаны, потом бесшумно как тень выскользнула за дверь и уселась на лестнице, чтобы надеть сапоги. Надев второй, она встала и вдруг увидела, как странно изменился дом. Вчера ради праздника увеличивали зал над кухней, а обратно вернули, видимо, не в точности так же, как было. Наверное, так. Потолок стал выше, кажется… или нет… А коридор стал шире. Дубовые половицы посветлели. Все пространство в доме как-то странно преобразилось. Точно, даже на глаз видно. Вот, массивные перила лестницы раньше были тоньше, и резные балясины тоже. Вот здесь, в верхней части, Лиска раньше могла обхватить балясину пальцами. Она из интереса примерилась. Странно. Пальцы сомкнулись так же, как и раньше. И перила были ей ровно по пояс, как всегда. Она поставила ногу поперек половицы. Н-да, как были шириной в длину ее ступни, такие и есть. Осталось только пересчитать количество половиц и вспомнить, сколько их было раньше, чтобы убедиться, что ширина коридора такая же, как вчера утром. Хм.

И все-таки что-то изменилолсь. В запахе, исходившем от старого дерева, чувствовалась какая-то тонкая горечь. А еще был едва заметный запах пыли, сухой и очень знакомый, и все-таки странный. Она опустила руку на перила и удивилась гладкости полированного дуба. Дерево под рукой было прохладным и скользким. Лиска шагнула вниз и остановилась, удивленная необычным звуком: так гулко щелкнула о ступеньку подошва сапога. Да и тишина после того, как замер звук, тоже была какая-то странная. Она тряхнула головой и двинулась дальше, и тут вдруг на весь дом взвыла парадная дверь, так, будто из ее старого дерева тянули жилы. Дикий вопль тридцати нещадно истязаемых мучеников наконец оборвался, и дверь захлопнулась резко и обезнадеживающее, как громадная мышеловка… И в наступившей после этого безразличной тишине прогрохотали по коридору сапоги. Ошибиться, кто вошел, было невозможно. И еще не дойдя до кухни, она уже возмущалась:

— Вы что, совсем ошалели что ли?! Как можно столько спать?! Скоро обедать пора, а у вас еще чай не заварен!

— Как же не заварен, Кордис? Мы тебя уже полчаса ждем, проходи. Я сейчас твою любимую чашку принесу, — зазвучал навстречу магичке голос, от звуков которого у Лиски заколотилось сердце.

Она, не чуя под собой ног, спустилась с лестницы и у входа в кухню почти столкнулась с ним. Несколько секунд они стояли друг напротив друга, и она отчетливо чувствовала, что этот миг в ее жизни один-единственный, и больше нет и не будет ничего. А сейчас было счастье. Она точно знала, что продолжение невозможно, и очень боялась, что он скажет: «Прости» — или что-нибудь вроде… Но он молчал, потом еле слышно выдохнул: «Лисса…» и, не закончив, отвернулся и пошел в свою комнату за чашкой для Кордис.

Что он мог ей сказать?..

И все-таки, все-таки она знала теперь, что… нравилась ему, ему… Это было невероятно, невозможно, чтобы именно ей выпало такое редкое, немыслимое счастье.

Но дальше ничего не могло быть, не должно было быть. Он был княжеского рода, и он был помолвлен… Ее звезда сверкнула и погасла сразу и навсегда. Она знала, слышала, что такое бывает. Но не может же быть, что именно ей выпало такое несчастье!

Лиска дошла-таки до кухни, пожелала доброго утра сидевшим за столом Канингему и Кордис и принялась раскладывать на тарелки вчерашние пироги и ватрушки. Достала варенья к чаю и сушеных ягод. Потом вспомнила про другие домашние дела, пошла проведать козу и в дверях снова встретилась с Дарианом. Он остался с магами на кухне. А она обернулась ему вслед и увидела вдруг золотой прямоугольник света на каменном полу под окном кухни. За окном блистал во всем сияющем великолепии солнечный зимний день. Она помедлила, стоя за порогом кухни и любуясь на сугробы за окном, а потом прислушалась к разговору и задержалась еще.

После малозначащих фраз о тех, кого видели раз или два в году, и о тех, кто не появился вчера на празднике, что да как да почему, Кордис задала вопрос, который последнее время мучил здесь, наверное, каждого.

— Послушай, Ричард, — голос ее звучал встревоженно и глухо, — скажи мне вот что… Как ты думаешь, Син-Хорайн… — она подбирала слова, — он останется?.. Он будет жить?

— А ты сомневаешься?

— Тяжко на душе, Ричард, мутно. Источник ведь так и не оттаял до конца. Даже в самый праздник на краях оставалась ледяная корка. Когда такое было?! И это после того, как Дариан и Лисса ходили к нему почти каждый день чуть ли не целый месяц. Да и ты туда без конца наведываешься с тех пор, как вернулся. И я там бываю через день, и Верилена… да все, кто только может. Что скажешь?

— Я не знаю, Кордис. Хотелось бы, чтобы все стало по-прежнему, но не знаю, — Канингем вздохнул. — Да и сами горы…

— Что сами горы? Что? Нет, погоди, погоди, я сама скажу, — она перевела дух. — Сила из них стала уходить, самой магии будто бы меньше стало. Не очень заметно, а все же меньше. Ну и что? Ведь такой бой был недавно! Это ведь и драконам не даром далось. А потом, ты еще сам говорил, все процессы в мире периодические. За подьемом следует спад, за спадом — подъем. И так везде, даже в неживой природе, а тем более в живой. А горы куда как живые. Ты ведь сам так говорил. Может быть, сейчас и есть такой спад?

Она помолчала немного и сказала с досадой:

— Да ведь из слов-то хоть сарафан крои. Чтобы себя успокоить, чего только не придумаешь. А я хочу правду знать. Нет. Вру. Не хочу я правду знать. Если б хотела, знала бы. А нужно. Нам всем это нужно. Если впереди ждет что-то страшное, лучше быть к этому готовым. Скажи, Канингем, что будет с Драконовыми горами?

— Откуда же мне знать, Кордис? Я не ясновидящий.

— Не городи ерунды. Душа всегда все знает. Когда захочет. Тем более у магов.

— Почему же ты не спрашиваешь у Дариана?

— Он молод. А молодые слишком хотят жить, чтобы предвидеть что-то страшное.

— А ты сама?

— А я сама…. Пожила, конечно, да. Могла бы и послушать. Да, могла бы. Да вот не выходит, не получается.

Лиска вдруг почувствовала чье-то теплое дыхание на плече, вздрогнула и обернулась. Стоящая рядом Наира приложила палец к губам и вся обратилась во внимание.

— А мне-то чем легче? — упирался маг.

— Ну, видишь ли, мне для предвидения не хватает беспристрастности. Я слишком боюсь потерять Драконовы горы. А ты… ты все-таки живешь на два дома. И тебе, конечно, важно, что здесь происходит, но не так, как нам.

— Ну ты и… — возмущенно начал Канингем.

— Ты спросил, я ответила.

— Ладно, — сдался Канингем, — я попробую. Что ты хочешь, чтобы я посмотрел?

— Если горам грозит гибель или какая-то большая потеря, я хочу знать, что именно это будет. И когда. И как.

— И ты думаешь, что сможешь услышать от меня то, что сама понимать не хочешь?

— Мне придется услышать.

— Хорошо, я попробую.

Наступила долгая тихая пауза. Наконец маг ответил:

— Нет, ничего я не вижу из будущего. Какие-то обрывки мыслей, разная мелочь из воспоминаний, планы занятий — в общем, что попало лезет в голову, а о будущем даже и думать не думается. Извини, Кордис, что-то не получается. Не вижу я мрачного будущего Драконовых гор.

— Хорошо, я тогда по-другому спрошу. А хорошее, безоблачное будущее Драконовых гор ты видишь? Такие горы, как этим летом, как год назад, как всегда? Хорошее предвидеть легче, ну?

Последовала недолгая пауза. А потом маг вздохнул, и по кухне разлилась тягостная мутная тишина.

Кордис не выдержала.

— Ну?

— Нет. Нет о будущем никаких жизнерадостных картин, в которые бы я поверил.

— Вот и я не вижу.

Они помолчали.

— Третий раз спрашивать будешь? Для ровного счета.

— Буду. Попрошу Сарахону показать, что впереди. Она, конечно, как всегда, ничего не предскажет. Но, может, хоть намекнет.

Снова тишина. Лиска с Наирой стояли, слившись с тенями от дверного косяка.

— Канингем, — позвала магичка, непривычно для нее тихо и неуверенно, — что там? Видел что-нибудь?

— Да, показала кое-что. Правда, по-своему. Поди еще угадай, что это значит. Я видел большой дубовый стол. На нем лежал меч. Без ножен. А рядом была расстелелена простая белая рубаха.

— И что это значит?

— Обнаженный клинок, насколько я понимаю, предвещает битву. Какое-то другое толкование мне что-то не приходит в голову. А белая рубаха? Ну… По древним обычаям той стороны, откуда родом была моя бабушка, белую рубаху надевали перед решающим тяжелым сражением, в котором, скорее всего, сложишь голову…

— Значит?

— Значит, будет бой. И бой будет тяжелый, смертный. Тогда все и решится.

— И когда это?

— Ну откуда же мне знать? Хотя, впрочем, может быть, и скоро. Стол стоял на талом снегу.

— Знать бы еще, кто наш враг.

Канингем в ответ громко хмыкнул.

— Мы с Хорстеном уже много раз гадали, кто бы это мог быть. В Изнорье и прилегающих к нему сранах не так уж много магов, не причастных принципам Гедеониуса Кантора. А таких среди них, которые действительно могли бы управиться с сильным энергетическим потоком, считанные единицы. Больше всех подозрений вызывал Чернопольский чародей, который десять лет назад пытался начать войну с Изнорьем. Он тогда наплодил тучу всякой нечисти. До недавнего времени он был в темнице у Чернопольского князя. Год назад князь его отпустил как отбывшего наказание за свои грехи, а полгода назад за какую-то заслугу даже приблизил ко двору. Говорят, даже взял его к себе то ли лекарем, то ли астрологом. Судя по описаниям Левко, он как раз похож на того мага, который летом возглавлял нападение на табун и поймал Дариана.

— Не просто похож, — отозвался Дариан. — Это он и есть. Он был осенью в Ковражине в свите Чернопольского князя, и Левко там его увидел и узнал.

— И что?

— И поставил в известность ковражинского воеводу и Хорстена. Они попросили его пока помолчать. Чтобы обвинить в разбое приближенного ко двору правителя другого государства, одного свидетеля совершенно недостаточно. Да и к тому же из разбоя на дороге следует, что он злодей, но это не значит, что это именно он — тот злодей, который напал на Драконовы горы. Во время нападения на Драконовы горы он был в Ковражине. Я узнавал. Чернопольский князь был тогда с визитом к князю Ворлафу, брату Изнорского государя, и Хонхор был при нем, его там видели. И когда происходили «чудеса» на никейской границе, его тоже рядом не было. Он в то время был при Чернопольском князе в Ореховце, это почти на самой границе с Астианой. Они там встречались с князем Ворлафом и с астианскими купцами по каким-то торговым делам.

— А чернопольцы не слишком часто встречаются с братом князя Изнорского?

— Может, и часто. Трудно сказать. Я больше был озабочен перемещениями Хонхора. Из того, что мне удалось разузнать, я могу сделать пока такой вывод, что вряд ли наши беды именно Хонхора рук дело, а если и его, то не только его одного. Да и «кто?» — не единственный вопрос. Как бы ни был искушен маг, должен быть еще источник силы, энергии, родник. Даже для фокусов на никейской границе, будь то морок или преобразование пространства, требуется изрядное количество энергии. Представляешь, сколько ее нужно было для вторжения на Серый берег! Откуда он ее взял? И как смог перебросить ее сюда? Сюда, в Драконовы горы. В Изнорье всего три значительных источника: Мокрый лес, Сидоновы болота на границе с Шельдом и около Загорья еще есть место — Заячья гора. Надо всеми тремя в свое время были прочитаны заклинания Гедеониуса, и над всеми астианскими тоже, и они в силу этого непригодны для воплощения корыстных замыслов. Для создания черной злобной нежити годится Чернопольский источник, и в принципе могут быть использованы некоторые никейские. Там, в Никее, однако, после тех давних магических войн кроме того, что значительно ограничено законами волшебство, еще и не осталось сильных магов.

— Может, появился?

— Кто знает, Кордис, может, и появился. Это объяснило бы происшествия на никейской границе. От никейского заповедного Синь-озера до границы очень недалеко. Но как он мог оттуда добраться до Драконовых гор? Порталов от Синь-озера до Драконовых гор нет, так же, как и от других источников.

— Да помню я, помню. И еще помню, что у любого насыщенного магией места есть сопротивление проникающему извне чужеродному потоку, и значительное сопротивление. Все это хорошо известно и ничего не объясняет. Ты что думаешь об этом, Дариан?

— Да то же самое и думаю и ничего не понимаю. Мне не дает покоя еще одна загвоздка.

— Какая?

— Канингему я уже рассказывал, тебе еще не успел, а это может быть важно. Незадолго до вторжения на Серый берег я как-то был в Ковражине, при дворе светлейшего князя Ворлафа, брата его величества князя Изнорского, как раз в то время, когда туда прибыло никейское посольство. Мне, не помню уж с чего, пришло в голову «посмотреть» посольскую свиту, ну… взглянуть на ореолы, ауры, магические связи, потоки и прочее.

— Ну и?..

— Так я ничего не увидел.

— То есть ничего особенного?

— Нет, не «особенного», я вообще ничего не увидел. Не смог. От меня будто все задернули какой-то мутью, и даже не сплошной серой дымкой, а совершенно непроглядной пестрой рябью вокруг всего посольства. Невозможно было ничего понять. Я сам умею так делать, когда не хочу, чтобы меня «читали», но…

— От них не ожидал?

— Не ожидал.

— И это значит?

— Это значит, что среди них был маг достаточно высокого уровня, который меня почувствовал или увидел, сумел понять мое намерение и смог спрятать не только себя, но и все посольство, причем практически мгновенно.

— И это значит еще, что есть что прятать, — добавила Кордис. — Хм, хм. А тем временем отношения между Изнорьем и Никеей становятся все хуже и хуже. С той и с другой стороны границы стоят уже немалые войска…

— Через две недели, — заговорил Канингем, — в Ковражин прибудет большое посольство под предводительством старшего никейского советника. Их пригласил светлейший князь Ковражинский Ворлаф. Он пригласил также и Чернопольского правителя для обсуждения каких-то общих вопросов.

— Через две недели? Так это как раз в «Княжеские смотрины».

— Ну да. И все посольства, конечно же, будут приглашены на большой зимний бал изнорских невест.

— Так вот там бы и «посмотреть» на послов.

— Да вот не поглядишь, — раздосадованно ответил Дариан. — Если попытаться увидеть что-нибудь так же, как я пытался в прошлый раз, боюсь, опять насторожишь, спугнешь и опять не поймешь ничего. Чтобы не спугнуть, надо самому закрыться, да так, чтобы тот, кого мы ищем, даже не заподозрил, что рядом есть кто-то из магов. Но тогда в силу принципа взаимности и сам ничего не обнаружишь. Нет-нет, чтобы разглядеть этого неведомого чародея, надо, чтобы рядом не было никого, кто знаком с Драконовыми горами больше двух лет. Нас мог бы выручить кто-нибудь из молодых, тот, чьему глазу уже доступно то, чего люди обычно не видят, но кто сам еще магического ореола не имеет, не «светится».

— Ну так пусть они и едут на бал, эти две кумушки, которые уже полчаса в коридоре подслушивают. Они уже как раз в курсе всего. Объяснять долго не придется, — Кордис повысила голос: — Ну, вас что там, еще уговаривать надо?

Хорошо Наире, у нее кожа смуглее. Когда она краснеет, не так заметно. А Лиска… Мало того, что готова была на месте провалиться, так это еще было всем заметно. Однако, как ни крути, после такого «приглашения» сбежать было бы еще хуже. Выбрав из двух зол лучшее, подруги, не спеша, выплыли на середину кухни. Наира первая обрела голос.

— Мы просто шли в кухню.

— Так разливайте чай, — пришел на выручку Канингем. — И тащите сюда тот пирог. Его вчера никто даже не успел попробовать.

Наливая пятую чашку, Лиска наконец перевела дух. Она поставила чашку перед Дарианом и, стараясь не смотреть на него, села рядом с Наирой.

— Думаешь, может получиться? — размышлял вслух Канингем. Он повертел в руках горячую кружку с чаем, в раздумье оглядел учениц, поскреб бороду и сказал, обращаясь уже к ним:

— В Ковражине в то же самое время будут Хорстен, Лестрина, Горинхор и много еще кто со всего Изнорья и из Астианы тоже, только, конечно, не на «Княжеских смотринах», а совсем в другом месте. А на балу во дворце князя Ворлафа изо всех магов вы будете одни и без всяких талисманов. Что сможете увидеть, то и сможете. Ничего — так ничего. У вас есть еще две недели, позанимаетесь с Дарианом. Ну и я, конечно, помогу.