Этюд в серых тонах для двоих (СИ)

Пролог

— Срочно в операционную! — закричал целитель, увидев, в каком состоянии находится девочка, за жизнь которой сразу три его коллеги боролись, стараясь удержать на грани.

Душу в теле удерживал бледный взлохмаченный мужчина в строгой форме преподавателя. Он бежал, как и все, рядом с каталкой, и держал повисшую безвольной плетью руку малышки.

Каталку повезли по коридору к лифтам, по пути потеряв младшую из целителей, осевшую на пол. Потратив под чистую силы, она свалилась в глубокий обморок, отдав телу, расписанному рунами умерщвления и воскрешения, остатки своего резерва. Пусть и скудного, но раньше его хватало на целую смену в скорой. А тут — первый же пациент и такой огромный расход.

Это была, по сути, не ее вина. Даже зависнув над телом, я видела, что недоучки со старших курсов сработали неаккуратно. И при верном начертании символов одна ошибка ломала весь рисунок ритуала. Потому процесс смерти и воскрешения происходит по кругу, снова и снова. Под моей кровью та, которой рисовались руны, читалась нечетко.

Маги старались не дать случиться непоправимому для истерзанного усталостью и кровопотерей тела. Жаль, что при этом каждый раз в тело затягивало мое сознание. И боль ударяла по нервным окончаниям каждый раз, как в первый. Даже не знаю, чего мне хотелось больше сейчас. Наконец, умереть, или воскреснуть, оставшись в мире живых.

— Снова ты? — спросила меня пустота в плаще, когда я в очередной раз умерла и переступила грань.

— Я не хочу этого, но у вас тут хотя бы не больно, — уже не боясь, ответила я Смерти, как строй знакомой.

За сегодняшний вечер я вижу ее пятый раз, вполне достаточно, чтобы привыкнуть и не пугаться белого пространства, посредине которого она восседает на троне из серых теней.

— Ты сильная, но не обученная. Давай так, если тебя не спасут еще раз, то я поцелую тебя. Будешь моей помощницей с той стороны. Магия у тебя пограничная с моей, а вот покровителя ты так и не привлекла.

Покачав головой, она посмотрела за свое правое плечо. Словно там скрывался тот самый покровитель, но выходить не собирался. Не к такой, как я.

Предложение было сказано слишком живым и заинтересованным голосом для Смерти. Как будто я ее развлекаю в данный момент. Скучающую, уставшую и замученную. Хотя, кто же знает, как складывается день настоящей смерти? Мне предстояло ответить, делая выбор самостоятельно, а этому я так и не научилась.

— Но ведь вам служат некроманты, а это именно они со мной так… поступили, — с заминкой сообщила я и попробовала пожать плечами.

Но у призраков они условные, хоть должны быть по теории. У тех, кого я успела заметить на улицах и в больнице сегодня, они точно имелись. Вместе с одеждой и травмами на теле.

— Я не прошу приносить мне жертв и прочего. Мне не нужны такие души как ты, что в мире живых и полшага по дороги жизни не сделали. Слишком рано таким умирать. С вами поговорить потом не о чем. Скучные.

— Только и всего? Вам скучно? И вы говорите это всем, кого пустили на ритуал? — удивилась я.

Хотелось возмутиться, накричать, сорваться. Но я давно не давала волю чувствам. Сопротивление не было моей сильной стороной после того, как осталась одна. Про таких говорят — это типичная жертва, а не боец.

— Ты хочешь знать, жалко ли мне вас, слабаков? Нет. Вы увязаете в своем страхе и не спасаете себя самостоятельно.

Атмосфера вокруг накалилась, и я отступила на шаг назад от нее.

— Вот ты могла дать отпор им и сегодня, и до этого, но испугалась, что они из знати и потому терпела. Отворачивалась, уходила, опускала голову и всегда терпела. Теперь ты тут, а они вполне могут отделаться выговором от директора и продолжат творить свое маленькое зло. С тобой ничего не поменяется или с кем-то другим таким же… Кому от этого стало лучше? Следующим жертвам или может быть, тебе самой? Так нравится чувствовать себя полным ничтожеством?

От ее слов у меня потекли слезы обиды. Да, меня унижали, а я молчала. Всегда молчала, потому что надеялась, что отстанут когда-нибудь. Я ничего подобного не просила со мной делать: ни убивать меня, ни мучить долгие пару лет. Я жертва…

Покачав головой, смерть выставила вперед руку, сотканную из серой пустоты, в повелительном жесте.

— Не передо мной нужно плакать сейчас, а родителей своих тогда вразумлять. Сгинули они оба, а тебя бросили. Опять же, геройствовали зря, и тебя бросили. Нужно было отстаивать свое наследство перед теткой и требовать пособие по потере родных не отнимать. Жалуясь всем, кто окажется рядом, а не молчать. Кричать в окно, когда она тебя запирала, драться с ее детьми до крови, возвращая свои вещи и игрушки. А ты терпела. Ты виновата в своих проблемах сама. Бояться, моя девочка, нужно не мертвых или призраков, а тех, кого ты не сможешь подчинить своей воле…

Ее голос расплывался, обволакивая меня полностью, сигнализируя о том, что я проваливаюсь в свое тело, что снова возвращалось к жизни и принималось биться в конвульсиях.

— На какой же символ эти выродки нанесли закрепление?! — взревел некромант.

Он вызвал скорую, почувствовав эманации обряда на территории нашей школы, не согласованного с ним.

Именно он все это время страховал целителей, с переменным успехом спасая меня от пересечения грани.

— Мне без разницы! Пробуй все подряд. Еще одного раза ее мозг не выдержит и она точно умрет, — смахивая пот со лба, ответил ему целитель, лицо которого я вижу уже не первый раз за сегодня.

Умереть сейчас, после бесед со Смертью, я не боялась, но отомстить отчего-то захотелось всем и сразу. Меня в первый раз слышали и не воспринимали, как досадную помеху. Она мне обещала особую силу, и я должна вот так умереть?! Сейчас, когда я почувствовала, наконец, что-то теплое, почти обжигающее в душе, от бурления чего хотелось отомстить всем обидчикам.

— Спасите меня, мне еще рано умирать, — прошептала я, вцепившись в руку некроманта-учителя.

— Селена, — захрипел он, вскинув на меня виноватый взгляд. — Я не знаю, что вызывает твою смерть, подскажи мне, девочка. Ты же все знаешь сейчас. Ты была призраком, а они видят подобное.

— На ногах руна неверно написана, лишняя черточка на пограничном знаке. Клякса…

Я успела ответить, и снова оказалась лицом к лицу с пустотой в капюшоне. На этот раз она была совсем близко ко мне и стояла, а не сидела на троне. Выше меня почти на три головы, Смерть закрыла обзор полностью. Но я не боялась, а предвкушала долгожданную силу, что изменит мою жизнь навсегда.

— Как и обещала, девочка, — прошептала она, обдавая дыханием истинного холода.

У меня по телу пробежал озноб, когда я почувствовала прикосновение ко лбу. Наверное, это были ее губы, но я не уверена. Просто зафиксировала факт прикосновения сильнейшей сущности к душе ничтожного рядом с ней мага.

От ее поцелуя я перестала чувствовать ноги до колен и руки полностью. Ощущала лишь торс частью своего призрачного тела. А ведь в первый момент после смерти я ощущала себя ничем и думала, что чувства для подобного призрачного тела не существуют вовсе.

— Теперь ты моя наместница. И обязана уничтожать те души, что не покаялись в грехах, продолжая вершить зло. Из них я и моя сестра Жизнь слепим нечто новое, соединив кусочки душ в ином порядке…

— А остальные? Я видела призраков и их, оказывается, очень много, — спросила я, мысленно приказывая пальцам ног и рук двигаться.

Они стали покалывать ледяными иголочками, но это было радостное ощущение.

— Не бойся их. Ты под моей защитой, как и некроманты, но сможешь подчинять призраков, как сильный маг серой стихии, собственной волей. Если обратятся к тебе, решай их проблемы, что удерживают в мире живых. Делай это, будь добра. Помогай, а не хотят, пусть и дальше бродят по земле живых, пока не надоест. Может, станут служить тебе, если нужно будет. Как твоему отцу когда-то.

— А папа тоже ваш поцелуй получил? — удивленно спросила я, ведь никто и никогда подобного мне не говорил.

— Несомненно, малышка…

По расплывающемуся голосу Смерти, я поняла, что возвращаюсь. В этот раз боль была уже терпимой, и я смогла повернуть голову в сторону остальной команды целителей и некроманта, что смотрели на меня в ожидании хоть какой-то реакции.

Тут было очень много призраков. Любопытных, хмурых или просто заглянувших на огонек необычного спасения. Заметив, что я открыла глаза и все действия прекратились, они принялись расходиться.

Стали такими же безразличными, как большая часть живых людей ко мне.

Помня слова Смерти о моих ошибках, я отыскала в себе ту ненависть к живым и расплакалась. Нашарив чью-то ладонь, взмолилась, сжав ее ледяными, все еще окровавленными пальцами.

— Не возвращайте меня им?! Они убьют меня там, в школе. Я сама себя убью, но не стану терпеть такое еще раз. Пожалуйста. Я не выдержу больше…

В какой-то момент я действительно зарыдала, ни капельки не играя. Ничего хорошего в школе меня действительно не ждало. Новые издевательства, разбирательства случившегося и возможно, повторение ритуала за корпусом столовой. Если получилось один раз ускользнуть от ответственности, богатые и важные шишки обязательно провернут свою шалость еще раз. Так уже было, хоть и без моего убийства. С тычками и пинками. У меня нет защитников, а вместе с ними и шанса спастись по возвращению в школу.

— О чем ты говоришь, девочка? Кто твои мучители? — удивленно переспросила женщина, накрывшая мою руку второй своей, словно в попытке ее согреть.

— Они со старших курсов… Кристофер Донгор и его дружки. Это они проводили обряд, не желая возиться с трупами из анатомички. У них практика скоро, а я для тренировки подвернулась.

Продолжив свои откровения, от которых они все больше хмурились, я судорожно вздохнула.

— Как обряд?! На живом человеке? — недовольно посмотрела целительница на стоящего в отдалении удивленного и притихшего некроманта. — У вас что за школа там, раз такое происходит на территории?!

Заступаться за спасшего меня мужчину я не стала, хоть первым порывом было попросить не наседать на него. Но то был лишь один раз, когда он поддержал меня, а не их. Его сегодняшний поступок — не повод выгораживать за прошлые ошибки. Как и другие учителя, он ни разу не заступался за меня, хоть и видел, что из меня сделали игрушку для тычков и оскорблений. Все это длилось несколько лет, а не неделю или месяц. У меня был лишь один год спокойной жизни в школе, а потом начался кошмар.

Я попалась на глаза вздорной и наглой знатной девчонке, решившей, что я украла ее украшение.

— Им все можно. Они знатные и богатые, а я сирота. Никто за меня не заступится, даже если они расчленят меня в следующий раз! — закричала я, продолжая реветь.

К слезам прибавилась дрожь перенапряженного стрессом и усталостью тела, от того речь становилась не четкой, но все еще понятной.

— Это единичный случай, — попытался оправдаться некромант, сделав шаг ко мне и протянув руку.

Я шарахнулась от него и вжалась в ту сторону кровати, где стояли целители.

— Они уже два года надо мной издеваются! И вы видели это! Сперва они портили вещи, учебники и отбирали еду. Потом стали толкать и оскорблять, если я попадала им в коридорах. Много чего делали, а сегодня убили ради эксперимента. Спасите меня, — взмолилась я, с трудом поднеся руку шокированной женщины к губам, и принялась целовать ее пальцы. — Я отплачу вам, как смогу, но не дайте меня вернуть в школу или тетке. Она не станет поднимать шум и и и…

Я разревелась, теперь уже потеряв контроль над речью, ощутив, что нахожусь в безвыходном положении.

Не станет моя родня выступать простив знатных родов. Выслушает обстоятельства случившегося, может, попробует получить с них компенсацию. Не важно, получит или нет. Тетя скоренько вернет меня в школу на оплаченное место, и примется ждать. В ее интересах ничего не делать для моей защиты, чтобы получить дом моих родителей и полный доступ к деньгам на счетах. Пока я жива, ей полагаются лишь выплаты от государства на мое содержание, а тут — такой шанс закрепиться в столице. Да еще и никогда не возвращать мне все причитающее после моего совершеннолетия.

А причитающегося было не мало. Наша семья проявила себя, получив от короны посмертно значительное вознаграждение, осевшее до моих двадцати одного года на счету в банке под процентами. Фамилия у тетки была другая, да и бумаги кто-то очень прозорливый выписал лишь на мое имя, исключив возможность мошенничества и зафиксировав все магическим слепком. Но это не касалось случая, при котором я сгину не от ее рук. Так она будет чиста перед законом и останется самым близким родственником, что получит наследство, отгуляв траур.

— Ну, знаете ли! — рыкнула целительница, чью руку я обливала слезами, не в силах вымолвить больше ни слова. — Я вызываю магических дознавателей и буду свидетельствовать на суде против тех тварей, что у вас в школе заправляют. Нужно остановить безобразие.

— Нет! Если начнется шумиха, у школы будут проблемы. Тогда нас всех могут уволить! — возмутился некромант, поглядывая то на меня, то на валькирию, в которую превратилась миловидная блондинка.

— И поделом. Таких, как вы и ваши коллеги, нужно скопом сажать, раз вы замалчиваете беспредел, потакая малолетним преступникам, — поддержал ее мужчина-целитель.

Отойдя от нас на метр, он сжал в руке кулон, вызывая следователя. Говорил он сбито, но его явно услышали и поняли с первого раза.

Пока еще оставался шанс, некромант попытался сбежать. Но я не хотела упускать его и заприметив одного из любопытных призраков, дернула его на себя, заставляя сбить с ног учителя. Выглядело это так, словно он просто неудачно споткнулся и рухнул. К нему тут же подоспел понявший все еще один целитель и отключил сознание неудавшегося преподавателя, погрузив в его сон.

— Так надежнее будет, и никто не успеет скрыться из школы, зачистив до конца место преступления. Основное эти крысы уже должны были спрятать, но следователи не дураки, — произнес он ободряюще, посмотрев на меня. — Ты не трясись, девочка, мы не боимся знатных, потому что именно к нам они попадают со своими нагулянными болячками. Больница у нас лучшая и самая тактичная. До поры до времени.

— Думай, чему ребенка учишь! Нечего на нее их грязь вываливать, — возмутилась моя заложница, шикнув на товарища.

Переведя взгляд на меня, она улыбнувшись, погладив меня по щеке.

— Ты поспи немного. Силы тебе сейчас больше всего нужны, а как появятся следователи, мы тебя разбудим.

Кивнув и все еще всхлипывая, я закрыла глаза и уснула под ее теплыми пальцами, что нажали на мой висок, посылая волну своей магии.

Проснувшись, я начала давать показания следователям, отвечая на вопросы лишь одного из них. Они располагались странно. Один присел на стул у моей кровати, а второй подпирал стену, сложив руки на груди.

Ленивая, нарочито расслабленная поза напрягала меня. Казалось, я раздражаю его одним своим существованием. Он рассматривал вместе с коллегой меня слишком внимательно. Первый подозрительно уточнял детали и переспрашивал по нескольку раз одно и то же. Словно пытался поймать на лжи.

— Вы не верите мне? — спросила, когда уже не знала, про что рассказывать.

Я утомилась повторять, как все произошло и с чего началось. Раз за разом.

— Ты говоришь чистую правду, хоть она и ужасна, — признался следователь, стоявший у стены, кивнув обернувшемуся к нему коллеге.

Они явно прощупывали меня ментальной магией, но действовали крайне аккуратно. Совершенно незаметно для меня.

— Тогда почему вы хмуритесь и сомневаетесь?

Пожав плечами, я скривилась от боли в мышцах. Судороги не прошли бесследно для меня.

— Как твое имя, девочка, и как имя твоих родителей? — спросил он.

Я удивилась. На кровати висела медицинская карточка со свей подробной информацией. Но они, и правда, не спрашивали моего имени. Недругов, мучителей, учителей, что не помогали, но не мое собственное имя.

— Селена Йорго. Я дочь Фаины и Юата Йорго, — ответила без пояснений и гордости.

Вся радость от того, что мои родители герои, давно улетучилась, оставив меня сопротивляться всему миру в одиночку.

— Твоя тетя — родня со стороны отца, и при этом не помогает тебе. Не защищает тебя. Почему, кстати?

— Папа и мама разругались с родней, что хотели заключить иные браки. Более выгодные и, конечно, договорные. Хотели за их счет поправить материальное благосостояние обеих семей. Они любили друг друга, но их выбор никто не поддержал. Просто постарались забыть о бунтарях и продолжили жить дальше. Когда я осталась одна, меня впихнули тете, не спрашивая ее согласия. Приказ короля не обсуждается. Она пыталась отдать меня в мамину семью. Не вышло.

Милый экскурс в историю моей семьи уложился в пол минуты, а трагедия затронула уже два поколения, если считать меня и родителей.

— Святые стихии, — простонал тот, что задавал вопросы, и провел рукой по лицу. — Он ведь просил меня позаботиться о тебе, очень давно. Боялся чего-то похожего, из-за непростых отношений с родственниками. Я знал твоего отца, девочка, и многим ему обязан. Даже своей собственной жизнью.

Я испытала к признавшемуся следователю сильное презрение, но оно быстро потухло. Слишком поздно требовать объяснений, спрашивая, почему не помог, раз обещал?

— А вы этого не сделали, — пожала я плечами, снова морщась.

Я полу сидела, опираясь на подушку, что мне подложили под спину целители, прежде чем оставили нас наедине.

— Это нормально, что я никому не нужна. Уже привыкла. Просто можно мне в детский дом попасть, а не к тете?

— Ты думаешь, тебе там будет проще? Там тоже бьют и издеваются. Может, тебя не станут сильно избивать после подобного, ведь слухи все равно пойдут. Дети, которых ничего хорошего не ждет за стенами приюта, ненавидят тех, у кого есть перспективы. А у тебя они хорошие, — подал голос второй следователь, отлепившись от стены.

— Может и так, но я изменилась после всего случившегося. Теперь я не буду молчать и стану калечить тех, кто посмеет меня тронуть. Еще раз предоставить шанс врагам причинить мне подобную боль я не позволю.

Сжав ладони с яростью, я ощутила всех призраков в больнице и за ее стенами. Пока магия, дарованная Смертью, не слушалась меня полностью. Следует как можно быстрее начать тренироваться.

Мой ответ был жестким, они явно не ожидали подобного.

— В каком смысле калечить? Чем? У тебя же начертательный дар, а он почти бесполезен в бою, — чуть подался вперед старый друг отца.

Скрывать что-либо смысла я не видела и потому ответила чистую правду:

— Сегодня я говорила с самой Смертью. Шесть раз говорила, и она меня даже поцеловала. Заставила понять очень важную правду. Я сама виновата во всем. Что не остановила маму и моих обидчиков, решив убеждать себя, что все нормально. Не боролась никогда. Больше этого не произойдет. Я обещала так Смерти, понимаете? Давать отпор, как получится: кричать, драться или калечить. В последних двух случаях мне поможет дар папы.

— Ты еще и серый маг? — удивленно привстал первый, пробуя найти отметку на моем теле, что обычно несет дар необычной стихии.

— Да, на правой ступне, на пятке есть подтверждение. А холод идет от левой, где закрепился поцелуй Смерти. И мои призраки смогут убить за меня, если я того пожелаю. Нужно только потренироваться и они подчинятся мне. Они станут моим оружием и я смогу даже заключать с ними контракты. Так обещала сама Смерть.

— Если кто-то пострадает и попадет к целителям, об этом сообщат нам. Тогда тебя посадят в тюрьму, — предупреждающе проговорил второй. — Вредить окружающим запрещено законом.

Выразительно так смотря на меня, вскинул одну бровь, словно предупреждая ничего не предпринимать.

— И что? Тюрьма такое же государственное учреждение, как и школа. Там тоже люди и маги живут на полном обеспечении. Забрать способность к управлению призраками, дарованную самой Смертью, вы не сможете, а меня будут бояться и, наконец, перестанут трогать.

Я не была уверена в своих словах. Но Смерть не часто целует не своих некромантов, а о возможностях такого подарка никто не распространяется. Вот и я решила стать монстром, раз внешность меня подвела. Она у меня ангельская, как говорил папа. Что же делать, раз на нее слетаются всякие твари?

— Давай не будем забегать вперед. Пока ты будешь лечиться, мы разберем всю ситуацию и потребуем суд с присутствием самого короля. Выше него никого в нашей стране нет, а он справедливый и помнящий своих героев.

Усмехнувшись, я промолчала. Кроме пособия от короны, я уже давно ничего не получала. Хотя, оно должно было быть не малым, раз тетка помалкивала и не попрекала меня крохами, на которых и прокормить меня не выходит.

— А потом ты вернешься в школу…

— Я не хочу туда больше, — отрицательно покачала я головой. — Можно перевести меня в другое место? Я готова хоть в более худшие условия, но чтобы учителя не отворачивались, когда такое происходит. Чтобы любые, даже самые ужасные поступки знатных не считались детской шалостью.

— Я попробую помочь тебе, но у тебя две стихии. При регистрации на новом месте за одну точно придется отрабатывать в будущем, служа короне, — намекнул следователь на непосильный налог, что взимала корона с одаренных.

Он был намного больше, чем у тех, кого магия одарила одной стихией.

Одну стихию можно было указать в любом документе при поступлении, и за нее никто и монетки на брал, а все, что свыше, считалось дополнительным источником дохода в будущем. Вот одаренных и загоняли в долговую кабалу со школьной скамьи. Не непосильная, но значительно ощутимая нагрузка.

— Я все сделаю, как нужно. Дайте мне лишь шанс. Пожалуйста, хотя бы попытайтесь перевести меня в другое учебное заведение. Ради памяти моего отца, пожалуйста, — умоляюще попросила я,

Он отвел взгляд, а потом сглотнул и заставил себя снова посмотреть на меня.

Его кивок я восприняла, как обещание попытаться. Следователи ушли, а я осталась гадать, помогли ли мои просьбы изменить мою судьбу или я сделала все только хуже.

Ну, по крайней мере, я смогу тут выспаться и попрактиковаться хватать арканом призраков. Если все-таки вернут обратно в школу, смогу хоть оплеух призрачными руками надавать или уронить обидчика, как того же учителя-некроманта. Не знаю, что еще я могу научиться делать с их помощью, но пока неоткуда черпать информацию.

Еще через два дня и еще две подобные беседы, я второй раз в жизни использовала призрака, чтобы защититься от новой угрозы.

Недовольный отец Кристофера Донгора попытался заставить меня замолчать, схватив за горло. Он не душил, а шипел мне в лицо угрозы, обещания страшные муки, если я не заткнусь, забрав свои заявления назад.

Я снова боялась и одновременно злилась, поэтому и магия поддалась моей воле легко и с первого раза.

Подчинившийся с первого раза призрак оттолкнул его к стене с такой силой, что на ней остался кровавый след от разбитого затылка. Получив свободу, я закричала, привлекая внимание. Прибежавшие на поднятый мной шум целители увидели валяющегося без сознания знатного мужчину и мое горло с наливающимися на нем синяками. Вызванные следователи, уже знакомые мне, утащили моего врага в участок для полноценного дознания.

А я ликовала!

Помня завет Смерти, я справилась и почувствовала себя уверенной в собственных силах. Отныне Селена Йорго больше не безмолвная жертва. Я смогу дать отпор любому магу с особым даром.