Я подняла розу и приложила её к губам, не сводя взгляда с мужа.
Слёзы сами собой навернулись на глаза, и я, не в силах сдержать их, прижалась губами к лепесткам розы, вдыхая её нежный аромат, который казался мне символом былой любви и утраченного счастья.
Сделав глубокий вдох, я медленно отстранилась от цветка и, не оглядываясь, направилась в свои покои.
Я поднялась по лестнице, ступень за ступенью, словно несла на плечах не только своё тело, но и тень прошлого.
Открыв дверь, я сглотнула. То же кресло у камина. Тот же портрет в раме. Но всё — чужое. Всё — пропитанное болью и воспоминаниями. Я сделала несколько шагов вперёд, чувствуя, как холодный воздух комнаты обволакивает меня, как будто пытался удержать от того, чтобы снова погрузиться в воспоминания.
Мне показалось, что кто-то открыл в комнате окно.
Я подошла к окну. Чёрный бархат штор, тяжёлый и мрачный, словно траур по утраченной любви, не пропускал ни единого луча солнечного света. Я видела, что шторы слегка покачиваются.
Я почувствовала, как моё сердце сжалось от желания увидеть мир за пределами этой комнаты, но в то же время я боялась, что это станет предательством его памяти.
На мгновение я замерла. Потом — медленно раздвинула шторы, чтобы проверить, закрыто ли окно и почему так дует.
Сад был окутан плотным туманом, словно огромное белое одеяло, наброшенное на землю. Воздух был пропитан прохладой, и капли росы мерцали на траве, как маленькие бриллианты. Фонари у ворот особняка горели тускло, их свет дрожал, словно последний вздох.
И вдруг — я увидела.
Он шёл прочь.
Не мимо.
Не издалека.
От самых ворот особняка.
От места, где только что сыграли свадьбу.
Человек в длинном плаще двигался медленно, его походка была лёгкой и уверенной. Я узнала бы эту походку среди тысячи других.
Фигура, словно воскресшая из воспоминаний, стремительно направлялась к воротам.
Я не успела подумать. Не успела испугаться.
Сердце — дрогнуло.
Не как от страха. Не как от боли.
Оно дрогнуло, как тогда, когда он стоял у двери, поцеловал меня и пообещал: *«Я вернусь»*.
То же самое ёканье в груди, та же вспышка тепла в пустоте, тот же мгновенный, безумный, невозможный шёпот души: *«Он. Это он»*. Я не могла поверить своим глазам. Не могла поверить, что тот, кого я оплакивала, действительно здесь.
Человек в плаще остановился на мгновение, будто почувствовал мой взгляд. Но потом поспешил дальше.
Я рванула штору с крепления, и бархат тяжело рухнул на пол, обнажив окно, за которым простирался туманный сад. Холодный ветер ворвался в комнату, заставляя меня вздрогнуть. Я стояла у окна, сжимая кулаки, и смотрела в пустоту, словно надеясь увидеть там ответ на мучивший меня вопрос.
Но я знала. Я чувствовала.
Он был здесь. На свадьбе. В тени. Смотрел. Слушал. И не вмешался.
А потом — просто ушёл.
И теперь, стоя у разорванного окна, с дрожащими руками и разбитым сердцем, я задала себе вопрос, от которого кровь застыла в жилах:
Если это был мой муж… почему он не остановил меня?