Женьшеневая карамель

Глава 1. Шутка остроумной судьбы

— Шиву! — никакого отклика. — Шиву! — ещё громче зовёт брата Тэджи и начинает нервно сгребать со стола бутылки пива и пустые упаковки чипсов.

— Хорош орать, — сонно бубнит он, стоя в дверях гостиной и растирая слипшиеся глаза.

— Вы вчера с Хумином сидели на этом самом месте и клялись мне, что уберёте всё за собой, — она указывает рукой на гору крошек, которыми усыпан обеденный стол. — А что в итоге? — сокрушается она, а Шиву было собирается что-то ответить, но Джи продолжает отчитывать его, не давая шанса оправдаться. — А в итоге я сейчас сама должна убирать эту помойку, вместо того чтобы спокойно позавтракать перед первым рабочим днём! — в мусорный пакет с грохотом летит очередная бутылка.

— У нас тоже сегодня первый рабочий день, — недовольно мычит себе под нос Шиву.

Мин Шиву уже не первый год работает видеомонтажёром телепередач и успел неплохо себя зарекомендовать. Так что ему не составило труда получить работу над очередным проектом, продюсером которого по стечению обстоятельств является его лучший друг — Пак Хумин. И ещё по одному счастливому стечению обстоятельств его младшая сестра всё-таки решила выйти из своего затянувшегося перерыва после окончания университета — длиною в несколько лет — и найти «приличную работу».

Мин Тэджи закончила один из лучших университетов в Сеуле по специальности «Сценарист», но так и не смогла найти работу, которая бы соответствовала её диплому. Никто не хочет рисковать и брать в штат неопытного сотрудника. Тем более доверять ему написание сценария, от которого в немалой степени будет зависеть успех проекта. Поэтому после нескольких шаблонных фраз «мы вам перезвоним» никаких звонков, естественно, не последовало. Тэджи отчаялась и решила, что теперь пусть работа сама её ищет.

…так она стала официально безработной.

И прожила в этом статусе несколько лет, с переменными подработками и волонтёрством, которые назвать прибыльными — даже с натяжкой — трудно. Всё это ребячество продолжалось до тех пор, пока однажды вечером в дом Минов не завалился Пак Хумин с пакетом пива и острыми крылышками.

«Садись писать резюме и не задавай лишних вопросов! Пора тебе устроиться на нормальную работу!» — скомандовал он, обращаясь к Тэджи, которая тогда вышла из своей комнаты на странные звуки, доносившиеся из кухни.

В тот вечер начался её длинный путь в мир большого кино. Ну, пока не очень большого и совсем не кино. Но главное, что она под чутким руководством Шиву и Хумина всё же составила свою характеристику и написала мотивационное письмо. Как позже выяснилось, Пак Хумин занял место продюсера нового развлекательного шоу, и им в команду требовался второй сценарист. И, переборов себя, Мин Тэджи всё же отправила заявку на эту должность и прошла.

Она никогда не просила брата — а тем более его друга — о помощи в поиске работы. Хоть они все и работают в одной сфере, но Тэджи всегда казалось, что это будет наглостью — просить их «пропихнуть» её по знакомству. Она слишком гордая, чтобы обращаться за помощью, а сами парни никогда особо и не предлагали свои услуги.

И с чего вдруг Хумин решил помочь Тэджи встать на первую ступень карьерной лестницы? Она бы, может, и задалась этим вопросом, вот только сама последний год задумывалась, как бы слезть с шеи старшего брата. И раз Хумин сам предлагает помощь, то пускай — сама она, кажется, никогда бы не справилась. А тут ей буквально протянули соломинку, позволяя выбраться из вязкого болота безработицы. Совесть Тэджи абсолютно чиста.

— Да ты вообще из дома собираешься работать, — ещё больше заводится она, агрессивно собирая мусор с пола.

— Слушай, я сказал, что уберу, значит уберу, — Шиву отстраняется от дверного косяка и протягивает сестре руку, безмолвно намекая, что готов закончить уборку сам.

— Это надо было сделать ещё вечером или ночью. Или до какого времени вы тут морально разлагались? — с этими словами Тэджи едва не швыряет мусорный пакет брату, игнорируя протянутую руку. Бутылки на дне пакета звякают, и до рецепторов Шиву доносится резкий запах застоявшихся алкогольных напитков.

— Ты-то ладно. А Хумин какого чёрта пил? Как будто ему сегодня не вести первую планёрку для съёмочной группы, — её взгляд привлекают пустые бутылки, которые всё ещё стоят посреди гостиной, в окружении целого бамбукового леса разбросанных палочек для еды.

Видимо, парни целились в горлышки бутылок, и, судя по количеству одноразовых палочек на ковре и диване, победило коллективное косоглазие. Да, празднование первой официальной работы Тэджи слегка вышло из-под контроля. Она ушла спать раньше, а парни веселились до победного. И помимо грязной посуды с остатками вчерашних закусок, весь коридор от гостиной до двери в комнату Тэджи усеян конфетти. И где только парни взяли его посреди ночи? Это так и останется загадкой. Хотели сделать ей приятно, а получилось, как всегда.

— Хумин-хён профессионал. Никто и не подумает, что в четыре утра таксист тащил его до входной двери, — как ни в чём не бывало отвечает Шиву, с отвращением натягивая перчатки для мытья посуды.

— Во сколько? — переспрашивает Джи, щурясь и отвлекаясь от изучения содержимого холодильника.

— Почему мы пили вместе, а отчитывают только меня? — хмурится Шиву. — И вообще, вместо того чтобы быть благодарной за новую работу, ты мне настроение с самого утра портишь. У меня голова вообще-то болит! — делает акцент на последнем предложении, пытаясь показать сестре, что он тут не главный виновник, а тоже жертва.

— Интересно, из-за чего же она болит? — язвит Тэджи, морща нос.

— Наверное, из-за погоды. Вчера по радио обещали магнитные бури, — обыденно отвечает Шиву, начиная старательно оттирать присохший к кастрюле рамён.

И чего ещё можно от него ждать? Может, Джи стоит что-то ответить, но рот набит сгустком резиновой пиццы, которая уже не такая вкусная, какой была вчера. Джи лишь инертно закатывает глаза — это уже вошло в привычку.

— Я знаю, что ты сейчас глаза закатила.

— Неправда! — возражает Джи, выплёвывая несъедобный кусок прямо в ладонь. И вся эта каша отправляется в пакет с мусором, который Шиву беспардонно бросил посреди кухни, даже не удосужившись завязать ручки. Следом летит и оставшийся кусок Маргариты. — У тебя что, глаза на затылке?

— Я слишком долго живу с тобой на одной территории, сестрёнка, — оборачивается Шиву, приторно улыбаясь. — Мне не нужен третий глаз, чтобы предсказать твою реакцию.

— Да ну тебя, — фыркает она, разворачиваясь на пятках и направляясь в свою комнату.

Спальня Мин Тэджи немного специфична — как и её вкусы. Несмотря на то, что двадцать восьмой год жизни Мин Тэджи сейчас в самом рассвете, ментально она застряла где-то между тринадцатью и двадцатью годами. А Шиву вообще часто шутит, что мозгами ей до сих пор шестнадцать.

Если ей что-то нравится, то Джи посвящает себя этому целиком и полностью — так было всегда. Оригами, бойз-бенды, одноклассник с третьей парты второго ряда, оранжевый цвет. Всё, что ей когда-то нравилось всегда, оставляло свой отпечаток на повседневности. А последние восемь лет ей нравится Джинсо.

Ким Джинсо — один из самых успешных айдолов Южной Кореи. Тридцатитрёхлетний холостяк имеет не только большое количество всевозможных наград, начиная с музыкальных премий и заканчивая номинациями на звание самого красивого человека Азии. Но и колоссальное количество женских сердец в своём кармане. Пару лет назад, он решил завершить свою карьеру к-поп артиста, чем ошарашил не только поклонников, но и всю страну. Только шок длился недолго. Джинсо всегда говорил, что хочет попробовать себя в роли актёра и собирается двигаться теперь в этом направлении. И он не прогадал. Дорамы с его участием сейчас пользуются огромной популярностью, а количество поклонников увеличилось в разы.

В телефоне у каждой уважающей себя девушки — от шести и до шестидесяти — есть хотя бы одна фотография Джинсо. А так как Мин Тэджи себя очень уважает, то за годы фанатства собрала целый алтарь. И если на общей территории брат запрещает, как он любит выражаться, «гадить», то в своей комнате Джи может использовать каждый сантиметр пространства для поклонению неземной красоте господина Кима.

Тут есть всё: и плакаты, и выставка его альбомов, и атрибуты с концертов, на которые Тэджи терпеливо откладывала последние деньги, и даже «витрина» журналов с кумиром на обложке. Куча мелких безделушек известной тематики покрывают все плоские поверхности комнаты. На кровати красуется выставка подушек с изображениями Ким Джинсо, а в середине гнезда одержимой фанатки величественно располагается огромная подушка с Джинсо в полный рост — просто рай.

…или психбольница.

Там тоже есть комнаты с подушками, но только на стенах.

И все эти Джинсо наблюдают, как Тэджи залетает в спальню и, закидывая телефон в сумку, спешит обратно к выходу. Уже собирается выйти, но в последний момент останавливается, делая шаг назад и поворачивая голову к одному из плакатов на стене:

— Я буду скучать по тебе, оппа! — небрежно целует кончики своих пальцев и дотрагивается до огромного лица айдола где-то в районе уголка его идеальных губ.

Теперь она может спокойно выйти из комнаты, плотно закрывая за собой дверь — посторонним в этот храм путь заказан. И уже на ходу проверяет содержимое сумки, которую собирала вчера вечером, а значит, пьяной.

— До вечера! — кричит брату на прощание, стоя в коридоре и застёгивая новую бордовую куртку. Сегодня она официально собирается шагнуть не только за порог их квартиры, но и стать частью большой кинокомпании. Ей предстоит проводить уйму времени в новом офисе, вдали от уютного логова и без покровительства своего кумира. А ещё предстоит стать наконец-то взрослой — она ведь больше не юная девушка. Она та, чьё имя будет гордо мелькать в титрах предстоящего телепроекта. — Надеюсь, ты додумаешься проветрить квартиру и выбросить мусор? — укоризненно интересуется Тэджи, даже не пытаясь скрывать недовольства.

— Да ты сегодня уйдешь на работу или нет? — доносится из глубины квартиры, и Джи выкрикивает в ответ «до вечера», прежде чем войти в новую жизнь.

В холле перед конференц-залом уже собиралась съёмочная группа, и все ждут появление продюсера Пак Хумина. Хотя он и является лучшим другом старшего брата Тэджи, и они часто проводят время вместе, но она всё равно чувствует волнение. Во-первых, это дома за бутылкой соджу он для неё «Хумин-оппа», но на работе он «продюсер Пак» или «господин Пак». Во-вторых, Тэджи не может облажаться, ведь эта работа ей нужна. Тем более, Хумин взял её на должность сценариста под свою ответственность. Ну, и в-третьих, съёмочная группа подтягивался к первой летучке, и, судя по всему, все уже знакомы друг с другом — стоят, разбившись на компании, что Тэджи ещё больше чувствует себя не на своём месте.

Неловко переминается с ноги на ногу, то и дело проверяя новые сообщения на телефоне, которых и в помине нет. И косо посматривает в конец коридора, откуда с минуты на минуту должен появиться продюсер Пак Хумин.

— Добрый день! — незнакомый мужской голос звучит совсем рядом, и Тэджи резко блокирует экран и убирает телефон в карман джинсов. — Я Вас раньше не видел. Вы, наверное, из сценаристов? — предполагает незнакомец, вежливо кланяясь и приветливо улыбаясь.

— Прив… да… эм… — отчего-то она резко стала заикой. — Да, меня взяли вторым сценаристом, — от неожиданности Тэджи теряется, как первоклашка, и мнётся. Какой позор. Ей и правда как будто семь лет. Вдруг она не найдёт друзей в первый школьный день и останется навсегда одна? — Мин Тэджи, можно на «ты», — прочищая горло и набираясь уверенности, она расправляет плечи и кланяется собеседнику в знак уважения.

Если Джи не хочет провести следующие месяцы в роли одиночки, то стоит уже сейчас показать свою заинтересованность в общении с новыми коллегами.

— Ан Минхёк, — представляется мужчина, зачем-то кланяясь ещё раз. — Я несколько лет был ассистентом режиссёра, но подсидел его, — он усмехается, и Тэджи чуть расслабляется. Кажется, Минхёк тоже не против обзавестись новыми знакомыми. — Это мой третий опыт в качестве режиссёра.

Первое впечатление о Минхёке складывается довольно приятное. Он располагает к себе, хотя чёрная свободная одежда, чёрные отросшие волосы, волнами спадающие на лицо, и подводка на глазах — кричат, что лучше не подходить с глупыми вопросами и не тратить его ценное время. Кажется, Ан Минхёк всего на пару лет старше Тэджи, а уже режиссёр. Хотя, Хумину тоже недавно исполнилось тридцать два, а продюсером он работает уже лет пять. И вообще, всем собравшимся в холле не дашь больше тридцати пяти — молодая команда, свежие идеи, яркие личности. Тэджи даже как-то неловко, что это её первая работа. В голове проскальзывает мысль, что не очень бы хотелось, чтобы все присутствующие смотрели на неё как на неопытного стажёра. Возможно, было бы не так неловко, если бы у неё был действительно стоящий опыт, а так…

Минхёк, как и все здесь, явно талантливый и перспективный, чего Тэджи точно не может сказать о себе. Из последнего, что она писала, были комментарии под интервью Джинсо. Но зато какие комментарии — самые любящие и искренние. У неё ведь раньше тоже был талант. Но может, тут как на велосипеде? Один раз научился и на всю жизнь?

— Если подружимся, то можешь называть меня Хёк, — подмигивает он. — Но, если честно, я надеюсь, что так и будет, — усмехается и прочёсывает пальцами чёлку. Тоже нервничает?

— Рада знакомству, Минхёк. Я тоже надеюсь, что мы найдём общий язык, — эта неловкость первого знакомства просто убивает. — Я тут пока никого не знаю, поэтому теперь ты мой единственный знакомый, не считая Хум… продюсера Пака, — едва не выпаливает, но вовремя исправляется. На это Минхёк удивлённо ломает бровь, и Тэджи спешит пояснить: — Он близкий друг моего сводного брата и помог мне написать резюме.

Неловко признавать, что её всё-таки «пропихнули» по блату. Но делать вид, что она лучший сценарист в Сеуле — тоже глупо. Знакомства не начинают с откровенного вранья.

— Слушай, а твой сводный брат, случайно, не Мин Шиву? — практически сразу уточняет Минхёк, и Тэджи утвердительно кивает, прикусывая щеку изнутри. — Он классный, — сразу воодушевляется Хёк, будто услышал приятные новости. — Про их дружбу с нашим продюсером я знаю. Пересекались как-то, но вместе работать пока не доводилось. В этот раз, видимо, наверстаем. Он же сегодня придёт?

Слова о том, как именно Джи попала на площадку, похоже, его совсем не волнуют. Это воодушевляет. Она будет стараться изо всех сил — другого выхода нет.

— Братишка слишком ленивый, чтобы почтить нас своим присутствием. Считает, что заниматься монтажом выпусков, можно не вставая с дивана и не отходя от холодильника дальше, чем на пять метров, — пытается шутит Тэджи, но это и не шутка вовсе. Шиву действительно не планирует особо часто посещать студию и протирать штаны в офисе. Большую часть времени он работает из дома и приходит на работу лишь в случае крайней необходимости. — Так что на съёмочной площадке мы вряд ли его увидим.

— Нам же лучше, — усмехается Минхёк. — Чем меньше людей, тем проще договориться, верно? — но этот вопрос не подразумевает ответа, так что Хёк тут же продолжает: — Ты говоришь, что никого из съёмочной группы не знаешь. А оказывается, что уже знакома почти со всеми ключевыми персонажами. Большую часть времени тебе придётся контактировать со вторым сценаристом, — он загибает один палец. — Со мной, потому что мы теперь друзья, — загибает второй. — Иногда с продюсером Паком, потому что кто-то же должен играть роль плохого полицейского и постоянно придираться, — Хёк отводит взгляд в сторону, пытаясь вспомнить, всех ли он перечислил. — Ну, и со своим братом, конечно же.

— А я уже переживала, что буду лишней в давно сформировавшейся команде, — немного понизив голос, произносит Тэджи, искоса поглядывая в сторону остальных собравшихся в холле.

— Даже не переживай по этому поводу, — отмахивается Хёк. — Часть из этих ребят операторы. С ними общаться — моя работа. Парочка гримёров, осветители, — очевидно, что Минхёк с трудом вспоминает должности коллег. — Короче, это не те люди, с которыми ты будешь контактировать на постоянной основе, — он слегка подаётся к Тэджи и шёпотом добавляет: — Если это успокоит, то ты стоишь выше по должности, чем любой из них, — усмехается он, игриво подмигивая и вселяя Тэджи надежду, что скоро она освоится и станет полноценной шестерёнкой в киноиндустрии.

— Всем доброе утро! — знакомый голос Хумина тут же привлекает внимание всей съёмочной группы. — Вижу, что почти все уже в сборе, — он смотрит по сторонам, проходя к двери, ведущей в переговорную, и лишь на мгновение задерживает взгляд на Тэджи, едва заметно улыбаясь уголком губ.

И как только Хумин заходит в кабинет, все тут же скапливаются у двери, торопясь занять места за длинным овальным столом. А Хёк и Тэджи пропускают всех вперёд, садясь ближе всех к продюсеру. С этого дня Пак Хумин будет вести каждое собрание, так что Тэджи не так сильно волнуется. Но если бы на его месте был кто-то другой, то она бы постаралась сесть как можно дальше и быть предельно незаметной.

После того, как каждый из присутствующих представился, продюсер Пак Хумин, на правах руководящего лица данного мероприятия, начал объяснять концепцию шоу, вокруг которого слишком оказалось много интриги. Как сценаристу, Тэджи могли хотя бы намекнуть, что именно требуется. Но Хумин ещё дома заверил, что это шоу будто создано для того, чтобы она написала к нему сценарий.

И пока Хумин распинается о конфиденциальности предстоящей работы и серьёзном подходе каждого из съемочной группы, Минхёк то и дело наклоняется к Тэджи, чтобы отбросить смешной комментарий. Кажется, им двоим стоило сесть на самые дальние места и не мешать остальным слушать — двоечники.

— Буду рад ответить на ваши вопросы, — завершает свой монолог Хумин, делая жадный глоток воды из бутылки.

— Когда будет известен ведущий? — спрашивает кто-то с противоположного конца стола.

— Переговоры ведутся не одну неделю, — отвечает он, закручивая крышку. — Менеджер нашего главного кандидата хочет увидеть сценарий пилотного эпизода, прежде чем принять окончательное решение.

Что он сейчас сказал? От Тэджи будет зависеть будущее шоу? Ведущий — это ведь сердце программы. Но кажется, его нужно запустить дефибриллятором. А Мин Тэджи не настолько уверена в собственных силах, чтобы вершить судьбы. Хоть бы второй сценарист оказался опытнее. Вот только в переговорной Джи его так и не вычислила — никто не представился её напарником, зато целых семь операторов в сборе. В школе обычно заставляли писать объяснительные за опоздания.

Взгляд Хумина теперь обращён прямо на Тэджи, и она нервно сглатывает, боясь услышать его вопрос. Но дай бог здоровья тому, кто прямо сейчас стучит в дверь, переманивая на себя внимание:

— Извините за опоздание, — раздаётся низкий мужской голос с приятной хрипотцой. — У меня возникли проблемы с проходом на территорию.

— Секретарь предупредила на Ваш счёт, сценарист Кан, — кивает Хумин, указывая рукой на свободное место за столом. — Мы как раз остановились на обсуждении сценария пилотного эпизода. Прошу, представьтесь официально, — просит он, всё ещё глядя на опоздавшего.

— Кан Тэхён, сценарист, — чеканит опоздавший.

Так, стоп. Что? Тэджи чувствует, что дефибриллятор сейчас понадобится ей самой. Она ещё не отошла от новости о значимости своего писательского таланта для будущего шоу, поэтому до этого момента просто сидела спиной к двери и переваривала информацию. Весь диалог с опоздавшим прошёл мимо ушей, но его имя разблокировала в памяти всё то, что Тэджи так старательно пыталась забыть. И она с ужасом оборачивается, наивно молясь о том, чтобы это было лишь банальной шуткой её остроумной судьбы.

Мужчина вежливо кланяется, глядя в пол, а Тэджи уже по его макушке понимает, как крупно влипла. И едва Кан Тэхён выпрямляется, поднимая взгляд на присутствующих, как тут же впадает в неконтролируемый ступор, глядя Джи прямо в глаза.

…он её узнал.

Мгновение зрительного контакта для них обоих длится нескончаемую вечность. Голос Хумина звучит будто за пределами вакуума, а в мыслях этих двоих лишь сверкают молнии, громовыми раскатами сотрясая пространство, где всё вопит — какого чёрта?