Женьшеневая карамель

Глава 22. Большие и маленькие глупости

— Нервничаешь? — интересуется Шиву, искоса поглядывая на сестру.

Сегодня они оба принарядились — официальное мероприятие, как-никак. На Шиву чёрный костюм и шёлковая рубашка, а на Джи тёмно-бордовое платье с квадратным вырезом и воздушными рукавами — ей очень идёт. В маленькую сумочку на жемчужном ремешке поместились только телефон и пудреница с помадой, да маленький гребень, чтобы поправить причёску при случае. Такой стиль Тэджи вовсе не свойственен, и для Шиву она навсегда останется младшей сестрой, но не заметить, как она сегодня прекрасно выглядит, он не может.

— С чего бы? — отвечает вопросом на вопрос Джи, не отрывая взгляда от табло этажей, стоя в лифте.

Вечеринка проходит на крыше одного из отелей Сеула. Роскошное место, прекрасный вид и вход строго по приглашениям. Но Шиву уверен, что сестра волнуется вовсе не из-за канапе на фуршете, куда они уже опоздали. Виной тому кто-то, ради кого она сегодня три часа укладывала волосы, психуя в своей комнате.

…только Шиву пока не выяснил, кто именно в этом виновен.

— Вдруг, ты зря прихорашивалась? — усмехается он, и она тут же поворачивает на него голову, хмурясь, что между бровей появляется едва заметная морщинка.

— Я так оделась, потому что был дресс-код — это, во-первых. А во-вторых, моя личная жизнь тебя не касается, — с деловым видом она вскидывает подбородок, но тут же теряется, стоит Шиву кое-что подметить:

— А я и не говорил ничего о твой личной жизни.

По её реакции и так понятно, что к чему. Шиву слишком хорошо её знает, чтобы не заметить, что в последние дни сестра стала сама не своя. Наверняка есть повод, просто Шиву об этом никто не докладывал.

— Всё, не порти вечер, — берёт себя в руки Джи, отворачиваясь. И стоит дверям лифта открыться, как она тут же выходит первой, направляясь к охраннику, сверяющему список гостей: — Мин Тэджи и Мин Шиву, — уверенно произноси она, и мужчина в костюме тут же начинает просматривать старомодный распечатанный список.

— Да, вижу вас, — подтверждает он, отходя чуть в сторону. — Проходите, — жестом приглашает войти, и Джи с Шиву поочерёдно кланяются ему, заходя в лофт.

Здесь не только съёмочная группа, но и приглашённые гости, в число которых входят некоторые актёры, айдолы, режиссёры и просто те, кому посчастливилось оказаться в списке «плюс один». Свои «плюс один» Джи и Шиву так и не использовали. Хумин с Минхёком, похоже, тоже: сидят у бара, активно беседую, а в руках виски с колой.

— А вот и вы, — улыбается Хумин, тут же спрыгивая с высокого стула и уступая место Тэджи. — Они будут тоже самое! — он взмахивает рукой, привлекая внимание бармена, и тот согласно кивает, сразу же приступая к приготовлению заказа.

— Великолепно выглядишь, — делает комплимент Минхёк, и Джи тут же смущённо поджимает губы, отводя от него взгляд.

Она ведь и правда очень старалась, но вот принимать комплименты так и не научилась.

— Было уже что-то интересное? — спрашивает Шиву, забивая с барной стойки готовый напиток и делая глоток.

— Пока ещё ничего, — отвечает Хумин, запоздало чокаясь с ним. — Но надо будет сказать пару слов, когда начнётся официальная часть, — он смотрит на Джи, явно на что-то намекая. Но она не понимает этого, сосредоточенно разглядывая толпу.

— Ещё не приходил, — наклоняется к ней Минхёк, и Джи чуть вздрагивает от неожиданности.

— Кто? — переспрашивает она, как будто вообще не понимая, о чём он говорит.

— Тэхён. Его ещё не было, — поясняет Хёк, пряча лукавую улыбку за глотком виски с колой.

— Ну и ладно, — безразлично пожимает плечами Джи, тоже припадая губами к своему бокалу. А Минхёк на секунду оборачивается, чтобы убедиться, что Шиву и Хумин уже заняты своей беседой и вовсе их не слушают.

— Не избегай его сегодня, — он снова обращается к Джи. — Он переживает, что ты можешь так поступить.

— С чего вдруг?.. — она осекается. — Откуда ты знаешь?

— А сама как думаешь? — лукаво улыбается он, а Джи вовсе это не нравится, ведь она уже догадывается, к чему он клонит.

— И что он тебе рассказал?

— Ну… Достаточно, — неоднозначно отвечает Минхёк.

— Достаточно, это сколько? — требует конкретики Джи, ведь между ними было и хорошее, и плохо, и даже несколько поцелуев, которые Джи пока не может причислить к какой-то из уже определившихся категорий.

— Достаточно, чтобы у меня больше не было сомнений на его счёт, — снова эта неоднозначность.

— В каком смысле? — не унимается она.

— Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас озвучил? — ломает брови Минхёк, опять едва поворачивая голову назад, намекая на стоящих позади Хумина и Шиву.

— Я думала, что мы друзья, — обиженно произносит Джи, не зная, что и думать теперь. Она ведь доверяла Минхёку, а они с Тэхёном, оказывается, были в сговоре.

— Мы друзья, — подтверждает он. — Как и с Тэхёном.

— Лично я с ним не дружу, — цокает Джи, делая немаленький глоток, чтобы поскорее расслабиться. Но сегодня ей главное не переступить черту дозволенного — вдруг у Кан Тэхёна опять в бардачке найдутся женьшеневые конфеты.

— Думаю, между вами кое-что другое, — улыбается Хёк, глядя на их с Джи отражение в стеклянной стене напротив. Делает размеренный глоток и полностью игнорирует то, как укоризненно на него сейчас смотрит Тэджи.

— Я устала думать о нём, — совсем тихо произносит она, надеясь, что никто кроме Минхёка её не услышит.

— Вам стоит поговорить — нормально поговорить, — он специально выделяет интонацией последние два слова. — Вы давно уже переросли старые обиды. Не нужно всё усложнять.

— Всё и так уже сложно, — тяжело вздыхает Джи, чувствуя, как алкоголь обжигает пищевод.

И даже сразу не понятно: это из-за неё самой всё так запуталось или из-за Тэхёна. Он ведь ей откровенно врал, хотя Джи просила всё рассказать. О каком доверии может идти речь после такого?

— Тэхён! — раздаётся голос Хумина, и Джи давится выпивкой, оборачиваясь и с ужасом понимая, что Кан Тэхён уже пробирается через толпу к бару.

— Ты куда? — не понимает Минхёк, удивлённо глядя, как Джи поспешно допивает виски с колой, спрыгивая со стула.

— Мне нужно срочно отойти, — а ещё лучше — испариться или стать невидимкой. Ведь после той поездки на машине они с Тэхёном больше не разговаривали. Неловкостей не избежать, но Джи всё же попытается.

Люди заполняют весь лофт, так что смешаться с толпой не представляет особого труда. Поэтому Джи тут же исчезает из поля зрения Минхёка, старательно делая вид, что ищет уборную.

— Куда она делась? — интересуется Шиву, замечая пропажу сестры, пока параллельно жмёт руку подошедшему к ним Тэхёну.

— Сбежала, — неоднозначно отвечает Минхёк, но смотрит на Тэхёна. Они оба понимают, что это значит, и как непросто будет вывести её на откровенный разговор.

— Прошу внимания! — Джинсо стоит на небольшом подиуме, держа микрофон в руке, и Джи осторожно выглядывает из-за колонны, за которой прячется уже полчаса. — Спасибо всем, кто пришёл сегодня. Этот проект оказался для меня… — интересно, он заучил речь или говорит экспромтом от чистого сердца?

Какой же он всё-таки красивый — будто и правда сошёл с одного из плакатов в комнате Тэджи. Тёмно-синий костюм, рубашка, идеально подходящая в тон, верхние пуговицы расстёгнуты, а золотые запонки на рукавах поблёскиваю, стоит лучам софитов упасть под нужным углом. Похоже, сегодня последний день, когда Джи может вот так полюбоваться на него — живого и почти настоящего. Их разговор в лесу ещё не скоро забудется, так что, какая бы широкая улыбка не сияла на его лице, Джи всегда будет держать в голове мысль, что за ней может прятаться что-то, что Джинсо просто не хочет демонстрировать.

Закрадываются мысли, что за поведением Кан Тэхёна тоже может стоять что-то, о чём Тэджи не догадывается. Очередной секрет, которым он не желает делиться? Вдруг он тоже связан с Тэджи? А вдруг она и вовсе тут не при чём?

Они ведь не виделись несколько лет. Она сама не пыталась никогда узнать, как сложилась его жизнь. Да и сомневается, что Тэхён когда-то задумывался о её судьбе до их встречи в зале для совещаний.

Если это и правда судьба, то она весьма жестока.

Человек, которого Джи любит беспрекословно — никогда не будет ей принадлежать. Он даже сам себе не принадлежит — его жизнь принесена в дар фанатам. Тот, к кому невыносимо тянет — играет с ней в кошки-мышки. А тот, кто похоже, влюблён по самые уши — для неё просто хороший друг. И Джи не уверена, что после того, что ей предстоит сделать, они всё ещё смогут общаться как раньше. С её стороны это было бы высшим проявлением эгоизма — Джи не хочется быть для него такой.

— Пожалуйста, давайте похлопаем нашим замечательным сценаристам, которые помогли воплотить мою идею в жизнь! — голос Ким Джинсо прошибает, как удар молнии, а в следующую секунду Джи уже морщится от яркого света, как будто на неё несётся грузовик.

Люди в зале аплодируют и расступаются, позволяя Тэджи пройти к микрофону. Она очень не хочет этого делать, но всё равно идёт, скромно улыбаясь и кланяясь каждому, с кем случайно пересекается взглядами. Кан Тэхён уже стоит рядом с Джинсо и жмёт ему руку, а Джи чувствует неловкость, когда Хумин помогает ей подняться на подиум. Он ведь предупреждал её, что нужно будет сказать несколько слов, но Джи думала вовсе не об этом. А теперь она нерешительно протягивает Джинсо руку, которую он осторожно берёт в свои мягкие ладони, пожимая и улыбаясь ей так искренне и широко, что сложно не улыбнуться в ответ.

— Я буду очень банальным, потому что нас никто не предупредил, что нужно подготовить речь, — Тэхён проявляет инициативу, подходя к микрофону, который Джинсо установил обратно на стойку. Из зала тут же доносятся смешки, а Джи взглядом ищем среди собравшихся своего брата или Минхёка. — Возьму на себя смелость сказать от нас двоих, — он немного оборачивается на Джи, и та кивает, с огромной радостью уступая ему слово. — Хочу поблагодарить за доверие, оказанное нам. Это был ценный и незабываемый опыт, который навсегда останется в наших сердцах. И в Ваших, я надеюсь, тоже. Спасибо!

Помещение снова взрывается аплодисментами, а Тэхён спускается вниз, уже протягивая Джи открытую ладонь. И чтобы оттянуть этот момент, Тэджи всё же подходит к микрофону, произнося скромно: Спасибо за оказанное доверие». Собственный голос, звучащий из динамиков, кажется абсолютно чужим, но, может, это только от волнения. Она буквально чувствует, как начинают подкашиваться колени, когда Тэхён осторожно берёт её за руку, помогая спуститься с подиума. Но когда все снова обращают внимание на Джинсо, продолжающего говорить о важности работы каждого из членов съёмочной группы, Тэхён не расцепляет руки, а ведёт Джи куда-то в конец зала, где не так людно.

Что сейчас Джи нужно сделать? Попытаться вырваться или позволить Тэхёну совершить задуманное? Только о его планах она не имеет ни малейшего понятия — собственный тоже катится коту под хвост.

— Подождите! — окликает незнакомый женский голос, и Джи охотно останавливается, вынуждая Тэхёна тоже притормозить и обернуться. За ними спешит девушка лет тридцати пяти, которую Тэджи раньше ещё не видела. — Меня зовут Ли Данби, — представилась она, приветливо улыбаясь и кланяясь, а Джи кланяется в ответ. — Я продюсер из… — поясняет она, а Тэджи лишь краем уха слушает, понимая, что Тэхён продолжает держать её за руку, как ни в чём не бывало. — Вот моя визитка, — Ли Данби протягивает ей фиолетовую карточку с переливающимся золотым шрифтом. — Позвоните мне на следующей неделе. Думаю, моё предложение может Вас заинтересовать.

— Хорошо, — нерешительно кивает Джи, забирая визитку.

— Тогда больше не буду вас задерживать, — улыбается Ли Данби, поглядывая на Тэхёна. — Вы очень красивая пара. Приятного вечера.

— Мы не… — Джи тут же отвлекается от визитки, но Ли Данби уже спешит куда-то вглубь толпы, возможно, собираясь переманить к себе ещё кого-то из присутствующей съёмочной группы.

— Не хочешь поговорить об этом? — ровно произносит Тэхён, и Джи едва прикусывает нижнюю губу, поворачивая на него голову.

— Не думаю, что сейчас подходящее время, — честно признаётся она, осторожно высвобождая свою кисть, как будто лишь для того, чтобы убрать визитку в сумочку. Но Тэхён знает, что не только поэтому, и даже не пытается больше удержать её.

На следующей неделе Джи будет сидеть с продюсером Ли Данби в одной из кофеин Каннами, пить за её счёт любимый айс-американо и внимательно слушать условия сотрудничества. Ведь Ли Данби предложит ей поработать над сценарием для дорамы о первой любви, а Джи не сможет устоять.

— Для разговора или для нас? — серьёзно спрашивает он, и Тэджи виновато смотрит ему в глаза, зная, что причиняет боль не только себе, но и ему:

— Для нашего разговора, — а для «них» как будто никогда не будет подходящего времени.

…так может, лучше не ждать его?

Тэхён смотрит в упор — то ли укоризненно, то ли с досадой, — но не настаивает. Кивает, как будто даже с пониманием, хотя Джи уверена, что это вовсе не то, на что он рассчитывал.

…он уходит.

Не устраивает ожидаемых истерик. Не пытается ещё раз взять Джи за руку.

…ничего.

Просто идёт в сторону бара, словно собирается напиться и наделать глупостей, но Джи знает, что он не из таких. Почему-то ей кажется, что Кан Тэхён способен на много, но точно не на это.

Они поговорят — Тэджи даже сама будет готова сделать первый шаг. Но сейчас есть то, что действительно стоит сделать именно сегодня, а не когда-либо ещё.

— Скучаешь? — над ухом раздаётся мужской голос, и Джи уже знает, что это Сындже.

— А тебе не говорили, что вот так подкрадываться нехорошо? — усмехается она, оборачиваясь. — Можно и в нос получить.

Хорошо, что он сам её нашёл — можно будет быстрее с этим покончить.

— Сочту за честь, если ты разобьёшь мне нос, — улыбается он, а Джи боится, что про разбитое сердце он такого точно не сможет сказать. — Тут есть терраса, не хочешь подышать воздухом? — предлагает он, и, секунду поколебавшись, Джи согласно кивает.

…судьба всё же ужасно жестока.

Они приходят в самое романтичное место, которое только можно придумать, а Тэджи собирается всё испортить. Гирлянды полосуют безоблачное сеульское небо, на котором редко можно увидеть звёзды даже в ясную погоду. За прозрачным ограждением простираются венозные сосуды бессонного города, а из лофта доносится музыка — вечер продолжается. Если бы это была обычная вечеринка, то на террасе уже бы целовались бесстыдные парочки, расположившись на плетёных креслах.

…но тут только они вдвоём.

— Я могу сказать глупость? — интересуется Сындже, опираясь локтями об оперила.

— Попробуй, — позволяет Джи, вставая рядом.

— Ты мне нравишься.

…пауза.

— Могу я тоже глупость сказать? — ей стыдно смотреть ему в глаза прямо сейчас.

— Конечно, — усмехается он, поворачивая на него голову.

— Я знаю.

Оба молчат какое-то время, как будто ещё раз перематывая в голове этот неловкий диалог — вдруг получится всё переиграть.

— И? — не выдерживает Сындже, всё ещё глядя на её профиль.

— Прости, — выдыхает Джи, на секунду прикрывая веки. — Прости, но я не могу ответить тебе взаимностью.

Для них тоже сейчас неподходящее время, да и вряд ли когда-то наступит. Джи очень жаль, что всё так получилось, но она ничего не может с этим поделать. Если Сындже её после этого возненавидит, то она его поймёт — он имеет на это право.

Но вопреки её ожиданиям, он улыбается — даже как будто усмехается услышанному, словно Джи сейчас рассказала забавный анекдот.

Она даже поворачивает на него голову, глядя недоумевая — вдруг ей это показалось.

— Раз уж мы делимся глупостями, то я скажу ещё одну, — продолжает улыбаться он, но уже скорее лукаво, а не радостно. Отворачивается, разрывая зрительный контакт, и как будто набирает в лёгкие побольше воздуха, чтобы собрать мысли в кучу. — Я знаю это, — произносит уже без усмешки. — Решил признаться сейчас, чтобы не питать ложной надежды потом. Поэтому спасибо, — он снова смотрит на неё, теперь уже абсолютно серьёзным взглядом. — Спасибо, что искренна со мной. Это разбивает мне сердце, но именно этого я и добивался.

— Получить отказ? — удивляется Джи.

— Ага, — пожимает плечами он. — Чтобы двигаться дальше.

— Какой ужас, — нервно усмехается Джи, отворачиваясь.

— Почему? — смеётся Сындже, похоже, тоже не в состоянии совладать с эмоциями. — Разве не лучше быть откровенными?

Джи уверена, что ему этот разговор тоже даётся нелегко, учитывая, что Сындже, оказывается, всё и так знал.

…мазохист.

— Но разве не проще сделать вид, что ничего не было, и ждать, пока всё само утрясётся и забудется? — она так рассуждает, как будто смогла забыть не только пьяный поцелуй в машине, но и всё, что было годами ранее.

— Такое не забывается, — качает головой он. — Так что, каждый раз, когда я буду бороться с желанием набрать твой номер, то буду вспоминать этот наш диалог.

— И много раз ты уже хотел мне позвонить? — любопытство развязывает язык.

— Честно? — искоса смотрит он, вскидывая бровь. — Да почти каждый день с тех пор, как была фотосессия. Может, если бы Хумин тогда не пришёл, я бы набрался смелости и признался тебе прямо там.

— Хумин всё испортил, — почти обижено произносит Джи, а Сындже опять усмехается:

— Не думаю, что это бы что-то изменило. У меня как будто никогда не было шанса.

— Вокруг тебя столько девушек — сплошные шансы, — подмечает Джи, но Сындже продолжает смотреть так, как будто она сейчас говорит самые большие на свете глупости.

— Это совсем другое, — не соглашается он, делая небольшую паузу. — Давай как-нибудь встретимся? — видит немой вопрос в глазах Джи и поясняет: — Я сам напишу, когда буду уверен, что окончательно счастлив.

— Чтобы похвастаться?

— Чтобы узнать, что у тебя тоже всё хорошо, — грустно улыбается он, опуская взгляд на шумную улицу где-то у подножья здания.

— Я завидую твоей вере в счастливое будущее, — признаётся Джи, глядя на мерцающую вдалеке башню Намсан. — Если у меня опять всё будет плохо, то я откажусь от встречи.

— У тебя всё будет хорошо, — успокаивает Сындже, и уверенность в его голосе вызывает ещё больше зависти. — Давай пообещаем друг другу быть счастливыми, — он выпрямляется, протягивая Джи руку с выставленным мизинцем, на который она скептически косится:

— Тебе десять? — усмехается она.

— Немножко за тридцать, — пожимает плечами Сындже. — Давай! Чтобы обязательно сдержать обещание.

Кажется, Джи ничего больше не остаётся. Она закатывает глаза, глупо улыбаясь, и обхватывает его мизинец своим, сжимая, что есть силы. Мгновение длится вечность для них обоих, и Сындже первым отнимает руку, снова отворачиваясь к ограждению, словно больше не желает никого видеть.

— Наверное, я пойду, — сейчас и правда стоит оставить его одного.

— Я побуду здесь ещё немного, — кивает Сындже, но не оборачивается, хотя Джи ещё несколько секунд ждёт, что он посмотрит на неё и улыбнётся так, как всегда это делает.

Но он смотрит лишь в темноту весенней ночи, игнорируя отдаляющиеся шаги. И даже когда на несколько секунд музыка становится громче — Джи открывает дверь, чтобы вернуться к вечеринке — он всё ещё не оглядывается. Тоска разъедает изнутри, и хочется выжечь её горькой сигаретой, только вот курить здесь запрещено.

Всё же, он принял правильное решение — пытаться удержать её рядом было бы очень глупо. Он понял это, когда увидел их с Тэхёном целящимися в беседке. Сделать вид, что он не заметил, было непросто. Ведь в тот момент пришло осознание — он проиграл. Добровольно упустил свой шанс, когда они с Джи были в супермаркете. Мог ведь наплевать на принципы и захлопнуть ловушку, но не стал.

Кривая усмешка появляется на его лице, а уголки рта вдруг становятся солёными. И Сындже тут же вытирает лицо ладонями, не желая придавать значения непослушным слезам.

Холодные ветер прожигает влажные дорожки на его щеках, и Сындже с силой сдавливает стеклянный поручень, не боясь, что тот может треснуть. Он сам трещит изнутри, но это только сегодня — завтра ему обязательно станет легче.

— Ты как? — Минхёк усаживается на соседний стул, подавая бармену знак, чтобы сделал тот же напиток, что и у Тэхёна.

— А по мне не видно? — ядовито усмехается Тэхён, болтая на дне бокала жидкую бронзу виски, но уже без колы.

— Видно, — тяжело вздыхаем Минхёк. — Поэтому и пытаюсь понять степень паршивости.

— Мне паршиво. В логарифмической степени.

— Обожаю, как ты описываешь свои чувства, — Минхёк кивает бармену, забирая свой виски и придвигая его ближе к себе.

— Жаль, что только тебя мои чувства и привлекают, — вздыхает Тэхён осушая бокал. — Повторите, пожалуйста! — просит он бармена и закидывает в рот дольку лимона.

— Вы ведь не поговорили.

— Откуда знаешь? — косится на него Тэхён.

— Если бы поговорили, то ты бы тут не сидел, а она бы не ехала сейчас домой в одиночестве, — как будто безразлично произносит Минхёк, хотя Тэхён знает, что ему точно не наплевать.

Стоит отдать Минхёку должное — тайны он хранить умеет. Как и даёт отличные советы. Хотя, сейчас Тэхёну кажется, как будто он всё же поторопился с поцелуями. Джи явно сбита с толку, а теперь и у него слишком много сомнений.

— Она давно уехала?

— Да нет, — пожимает плечами Минхёк, делая размеренный глоток. — Я только что встретил её по пути к лифту. Если пойдёшь сейчас, то ещё можешь успеть её перехватить. — Тэхён колеблется, игнорируя выставленный для него на барную стойку напиток, и Хёк поворачивает на него голову, заговорчески приподнимая один уголок губ: — Упустишь последний шанс?

Как будто сейчас нет правильного и неправильного решения. Есть лишь только желание тут же сорваться и побежать к парковке такси, которое наверняка пытается поймать Тэджи.

— К чёрту всё! — Тэхён делает жадный глоток виски, морщась от жжения в гортани, и спрыгивает со стула, тут же направляясь к выходу.

— Удачи! — выкрикивает ему в след Минхёк, усмехаясь.

Лифт как на зло едет слишком медленно, и Тэхён нетерпеливо притопывает ногой, проверяя секундную стрелку на наручных часах, словно пытаясь отмотать назад время.

Что он ей скажет? Как заставит поговорить, если она снова пытается сбежать?

Он ведь уже получил один отказ сегодня, но чёрт — если он хотя бы ещё раз взглянет на неё, то и этого будет достаточно. Как же она прекрасно — и сегодня в этом очаровательном платье, и в рваных джинсах, и в режущем роговицу мандариновом костюме. Тэхён точно нехило ударился головой, но не когда упал с гольф-кара, а когда почему-то решил, что ему не нужна Мин Тэджи.

Нужна, ещё как нужна. Поэтому он первым выбегает из лифта, извиняясь перед остальными пассажирами, и спешит к стеклянной вертушке на входе, которая вертится тоже слишком медленно. Бордовый бархат платья переливается в свете вечернего Сеула, и Тэхён переходит на бег, отчаянно пытаясь догнать такси, которое отъезжает практически сразу же, как только Джи захлопывает дверцу.

Её профиль по ту сторону наполовину затонированного стекла на несколько секунд искажается отражением самого Тэхёна, но таксис игнорирует какие-либо попытки его остановить. Джи тоже не смотрит никуда, кроме своего телефона, в который тут же утыкается, как только пристегивает ремень безопасности.

…дурёха, её ведь опять укачает.

— Лови следующее! — доносится чей-то голос, и Тэхён сразу же оборачивается, замечая Чон Сындже с сигаретой, зажатой между пальцами. — Возле дома она точно от тебя не убежит.

— Я её уже упустил, — качает головой Тэхён, оставляя попытки погони. Подходит ближе к Сындже, стоя на границе зоны для курения, и запускает руки в карманы тёмно-серых брюк в мелкую вертикальную полоску.

— Могу поспорить, что нет, — Сындже делает последнюю затяжку, туша окурок о край металлической пепельницы. А как только избавляется от него, то вытаскивает из кармана совсем новую пачку, протягивая Тэхёну: — Сигарету?

— Не курю, — отказывается тот, не переступая границу.

— Я тоже, — криво усмехается Сындже, зажимая фильтр между зубов. — Но вечер выдался паршивым, так что… — он замолкает, поджигая бумажный край, который лишь на долю секунды вспыхивает, будто кончик бенгальского огня, но тут же гаснет, начиная лишь медленно тлеть.

— У меня уже несколько дней такие, — вздыхает Тэхён, наблюдая, как Сындже выдыхает сизый дым через ноздри.

— Догадываюсь из-за кого, — произносит он и тут же делает следующую затяжку.

…похоже, ему тоже паршиво.

— А у тебя? — интересуется Тэхён. Они всё никак не могли найти с Сындже общий язык, но вдруг смогут разделить общую печаль?

— Из-за того же, — усмехается Сындже, находя ситуацию вполне карикатурной. О своём негласном соперничестве они оба были в курсе. А теперь стоят здесь — в курилке их истлевших чувств, давясь сигаретным дымом с привкусом отвержения. — Любишь гольф? — резко переводит тему Сындже, туша недокуренную сигарету.

— К чему вопрос? — Тэхён ещё как любит, но отвечать не спешит.

— Есть одно предложение, — Сындже отводит взгляд в ту сторону, где среди шашечек автомобильных огней скрылось такси Тэджи. — Ты, я, выпивка и мини-гольф, — он возвращает взгляд на Тэхёна, игриво вскидывая брови. — Как тебе такое завершение вечера?

— Признай, что сжульничал, — требует Сындже, разваливаясь на одном из кресел для гостей у себя в кабинете. Тэхён сидит напротив, занимая его рабочее место, и лениво очерчивает круги по краю бокала, из которого они пьют скотч.

Речь идёт вовсе не о последней партии в мини-гольф, которую выиграл Кан Тэхён. Всё дело в игре, где правила менялись прямо в процессе, а победителей так и не осталось.

— Прости, но я не сдержался, — Тэхёну не стыдно, что он первым поцеловал Джи. Он бы и сейчас это сделал, если бы была возможность.

— Говнюк, — фыркает Сындже, не стесняясь в выражениях. Проект закончен, да и в самом Сындже сейчас столько алкоголя, что многое простительно. — Завидую я тебе.

— Я всё испортил, так что завидовать нечему, — Тэхён обновляет бокалы, с шумом ставя практически пустую бутылку скотча обратно на стол.

— Чувак, я почти плакал перед ней, — признаётся Сындже, как будто нехотя поднимая бокал и чокаясь с Тэхёном. — Хуже уже просто некуда.

— Поверь, есть куда хуже, — Тэхён делает глоток, уже не чувствуя ни высокого градуса, ни горечи напитка. Рецепторы атрофировались — вот бы и с чувствами можно было бы так же. Сындже заинтересованно смотрит на него, подпирая щеку кулаком, а Тэхён и не против рассказать всё с самого начала. — Ты знал, что мы учились вместе? — Сындже отрицательно мотает головой, и Тэхён продолжает: — Ну, короче, мы учились вместе. Она мне нравилась, а я ей… — он мнётся, потому что не знает, правильно ли верить пьяным словам Шиву или нет. Перед тем, как вырубиться, он всё же успел промямлить Тэхёну куда-то в шею: «Она была влюблена в тебя, ты знал?» Конечно же, он не знал. Не знал, поэтому и наделал кучу больших и маленьких глупостей, а теперь сидит здесь — топит свою никчёмность в алкоголе, изливая душу своему главному сопернику. — Я потерял стипендию. Совмещал подработки, чтобы оплачивать учёбу, спал по пять часов, не имея выходных. Это была каторга.

— Сочувствую, — грустно вздыхает Сындже, искренне проникаясь болью Тэхёна.

— Сейчас ты заберёшь свои слова назад, — он смачивает горло алкоголем и продолжает: — У нас была компания в универе: мальчики, девочки, ну, ты понял. И одна из девчонок — Лим Юри — да, кажется, это была именно она, сказала мне, что подслушала в раздевалке, как кто-то говорил, что Джи сжульничала на экзамене. А потом и все из нашей компании это обсуждали, — Тэхёну отвратительно об этом вспоминать, но раз он уже начал… — Короче, уже кто-то из парней сказал мне, что якобы Джи вертелась вокруг нашего декана… — договорить он не может, так как рука автоматически подносит бокал скотча ко рту.

— Реально ходили слухи, что она спала с ним? — Сындже, похоже, не может поверить в услышанное. А вот Тэхён в то время почему-то охотно поверил. Наверное, именно поэтому ему было так обидно — проще всего возненавидеть того, к кому хорошо относишься. От любви до ненависти один шаг, и Кан Тэхён сам толкнул на него Тэджи. — Я превратил её жизнь в ад.

…он себя никогда за этого не простит.

— Почему мне хочется ударить тебя? — устало бубнит Сындже, но даже не двигается с места.

— Потому что я бы сам себя избил, если бы мог, — он допивает алкоголь за два глотка и снова тянется к бутылке, наполняя бокал практически наполовину. Собирается подлить и Сындже, но тот прикрывает свой бокал ладонью, ведь ещё предыдущую выпивку не осушил. — Мне никогда не стать знаменитостью, потому что я даже не скрываю, что я издевался над Мин Тэджи все оставшиеся годы учёбы.

В Корее очень дорожат репутацией, а Кан Тэхён свою уже давно испортил.

— Так в итоге, спала она с ним? — интересуется Сындже, похоже, переживая лишь об этом.

— Нет конечно, — фыркает Тэхён. — Когда мы отмечали полученные дипломы, та самая Лим Юри напилась и начала вспоминать, как вторая девчонка из нашей компании — Ким Саран — сделала это. Представляешь?

— Ну, они и стервы, — хмурится Сындже, делая глоток. Похоже, сон его одолевает со страшной силой, но звёздный менеджер сопротивляется изо всех сил.

— Я им тоже самое сказал перед тем, как уйти из бара, — криво усмехается Тэхён, а Сындже поднимает свой бокал в его честь, как будто сейчас был сказан какой-то очень щедрый тост.

— Джи до сих пор обижается?

— Думаю, что это одна из причин, по которой она меня избегает, — Тэхён делает ещё один глоток и откидывается на спинку кресла, раскидывая руки по подлокотникам. — И знаешь, даже узнав правду, я решил ей ничего не говорить. Подумал, что само утрясётся.

— Чёрт, да вы созданы друг для друга, — с неподдельной завистью шипит Сындже, как будто был бы безмерно счастлив оказаться на месте Кан Тэхёна. — Ваши игры в молчанку вас до добра не доведут.

— Да знаю я, — тяжело вздыхает Тэхён. — Но я же весь такой гордый. Хотел, как лучше, а получилось…

— Дерьмо какое-то, — перебивает его Сынджде, и Тэхён слышит, как край бокала звякает, небрежно ударяясь о передние зубы звёздного менеджера.

— Ещё какое дерьмо, — он запрокидывает голову, глядя на идеально-белый потолок, медленно раскачиваясь из стороны в сторону.

Если Чон Сындже завидует придурку Тэхёну, то сам Тэхён завидует его чёртовому потолку. Такому идеально ровному, без единого недостатка. Хотелось бы ему быть таким же в глазах Мин Тэджи — тем, к кому хочется прикоснуться, а не тем, на кого больно смотреть.

— Она тебе сильно нравится? — спрашивает Сыдже, самостоятельно пытаясь налить себе ещё немного скотча, но промахивается, проливая алкоголь мимо бокала на стол. — Гадство, — шипит себе под нос, безразлично вытирая лужу рукавом своей рубашки, которой теперь точно понадобится химчистка.

— Пиздецки, — даже не пытается преуменьшать Тэхён.

— Так чего ты напиваешься здесь со мной, а не едешь к ней домой, петь серенады под окнами.

— Она сказала, что сегодня не время для нашего разговора, — с досадой произносит Тэхён, чувствуя, как голова начинает кружиться сильнее, чем пять минут назад.

— Так уже ведь завтра? — Сындже смотрит на свои наручные часы, не замечая, как выливает на пол скотч, ведь кисть он поворачивает, всё ещё держа в ней наполненный бокал.

— И?

— И значит, что сегодня уже закончилось. Теперь оно вчера, а сейчас уже наступило завтра, — его язык путается, но он продолжает говорить уверенно, хоть и не совсем складно, что Тэхён волей не волей начинает проникаться его словами, садясь на кресле ровно.

— Мне поехать к ней? — спрашивает он, как будто ждёт разрешения.

— Да! Прямо сейчас! — Сындже резко поднимается с места, выпуская из руки опустевший бокал, который падает на ковёр к его ногами, чудом не разбиваясь. — Надо ехать немедленно! — пошатываясь, он обходит стол, хватая Тэхёна за локоть и дёргая на себя.

— Так я еду? — Тэхён уже стоит, но ходить как будто разучился.

— Да! Вперёд! — подбадривает его Сындже, наваливаясь всем корпусом, чтобы обнять, как делают лучшие друзья.

Но похоже, это становится их главной ошибкой за сегодня. Ведь Кан Тэхён тоже едва стоит, и стоит Сындже оступиться, как они оба падают вниз, чудом не задевая стол.

Резкий подъём на ноги, сигаретный дым, бесчисленное количество бокалов и откровения — делают своё дело моментально. Тэхён совершает лишь одну попытку снова подняться на ноги, но она срывает с такой же скоростью, с какой он сам проваливается в сон.

Тревоги отступают, глупые обиды становятся незначительными, а Тэхён с Сындже сладко спят до самого утра, пока секретарь не придёт на работу. И она сильно удивится, найдя своего начальника, лежащего под столом в обнимку с его заочным врагом.