Женьшеневая карамель

Глава 18. Любовная лихорадка

Как же горячий душ сейчас оказался кстати. Джи почти до скрипа вытирает распаренное тело махровым полотенцем и закутывается в халат. Конечно, упасть в бассейн — не лучшее начало их трёхдневной поездки, но пусть лучше так, чем если бы произошло что-то более глобальное. Например, если ли Кан Тэхён…

За дверью слышатся мужские голоса, и Джи осторожно выглядывает из ванной комнаты, понимая, что брат болтает с Ли Джуном.

— А мы думали, ты всё же решила утопиться, — усмехается Шиву, полулёжа расположившись на одной из двух кроватей.

Домик небольшой, но очень уютный. Тут есть всё, что необходимо для комфортного отдыха, а всё остальное Шиву притащил с собой в чемодане, который уже лежит посреди комнаты, занимая всё пространство между кроватями.

— Не правда, — пресекает его Джун, тут же поднимаясь с дивана. — Прости, что так вышло, — кланяется он, чем вызывает у Джи недоумение. — Я должен следить за безопасностью не только Ким Джинсо, но и всей группы, — отчеканивает он, будто это рапорт, всё ещё склоняя голову. — Но я подверг тебя опасности и очень сожалею об этом.

Даже неудобно видеть его таким раскаявшимся. В конце концов, ничего страшного не произошло. Джи могла упасть в этот бассейн и без его помощи.

— Да всё нормально, — она тут же машет руками, прося Джуна прекратить кланяться. — Хватит извиняться, прошу. А то мне неловко.

— Мне тоже неловко, — Джун снова собирается поклониться, но вовремя останавливает себя. — Я заварил тебе чай с женьшенем, — он тут же подходит к небольшому столику, на котором стоят стеклянный чайник и две чашки. — Он очень полезный: для иммунитета и для памяти. Моя мама сама его делает. Я всегда беру его с собой в поездки на случай, если приболею, — он поднимает одну из чашек, протягивая её Тэджи. — Выпей, пожалуйста, чтобы не заболеть.

— Спасибо, — благодарит она, принимая чай, но всё ещё чувствуя неловкость.

— Ну как? — Джун неотрывно следит, чтобы Джи точно попробовала.

— Интересный запах, — в нос ударяет аромат чего-то природного и терпкого. — И вкус интересный. Что-то напоминает, но не пойму что.

— Лечит все болезни, — улыбается Джун.

— А любовную лихорадку? — усмехается Шиву, и Джи недовольно зыркает на него, но в ответ получает лишь высунутый язык. Ему уже тридцать, а иногда до сих пор ведёт себя как пятилетка.

Тэджи садится на диван, и Джун, тоже налив и себе чай, садится с другого конца.

— Все сейчас определяются с локациями для завтрашних съёмок, — информирует он, делая глоток. — Потом по плану волейбол на пляже.

— Я точно пас, — тут же фыркает Джи. Она никогда не ладила с мячом, так что этот вид активного отдыха точно пройдёт мимо неё.

— А есть ещё альтернативы? — Шиву тоже не большой любитель спорта, хотя в школьные годы неплохо играл в баскетбол.

— Вечером будет барбекю, но есть нюанс, — Джун делает небольшой глоток. — Мы забыли купить мясо. Нужно съездить в ближайший супермаркет, но тогда есть риск пропустить обед. Тут до цивилизации далековато.

— Обед — это святое, — хмурится Шиву. — Я пас.

— Я могу съездить, — предлагает свою помощь Джи, а Джун усмехается, поворачивая на неё голову:

— А ты уже научилась водить? Автобусы отсюда не ходят. Но может, кто-то согласится побыть твоим водителем.

— Сындже точно согласится, — встревает Шиву, и Джи в очередной раз недовольно на него зыркает.

— Я спрошу его, — кивает Джун. — Я слышал, что парни хотели после обеда прокатиться по озеру на катамаранах. Так что, надеюсь, Сындже не захочет ещё раз приближаться к воде и лучше составит тебе компанию.

Пока они допивают чай, то ещё какое-то время болтают ни о чём. Но у Джуна вибрирует электрический трекер на запястье, так что он вежливо прощается, направляясь на поиски попутчика для Тэджи. Ей дают полчаса на сборы, и этого вполне хватает, чтобы высушить уже и так подсохшие волосы и нанести лёгкий макияж.

— А я знал, что так будет, — недовольно ворчит Шиву, швыряя сестре тёмно-синее худи, в котором приехал.

— Так это ты всё подстроил? — Джи ловит кофту, тут же натягивая её поверх чистой футболки. Её мокрые вещи сейчас коптятся в сушилке где-то в прачечной, куда Шиву любезно их отнёс. Мокрые кроссовки загорают на солнышке, стоя на веранде домика, а Джи ничего не остаётся, как надеть пижамные штаны в персиковую клетку и резиновые шлёпки брата поверх носков.

— Я знал, что ты будешь клянчить мои вещи, — закатывает глаза Шиву, глядя в монитор ноутбука, который достал, видимо, чтобы поработать.

— Так и будешь тут сидеть? Подыши лучше воздухом. Когда мы ещё приедем в такое место?

— Не хочу заработать рак кожи, — безразлично хмыкает он.

— И толку, что ты припёр с собой весь шкаф? — фыркает Джи, вытаскивая из своей косметички солнцезащитный крем, и швыряет его брату. — Намажься и выходи. Отсиживаться здесь — неприлично.

— Слушаюсь и повинуюсь, — драматично склоняет голову Шиву, складывая перед собой руки в молящем жесте.

Тэджи лишь криво усмехается и выходит из домика, снова морщась от солнца. Погода и правда чудесная — весна в самом разгаре, да и лето не за горами. Трава сочная, а на ветках деревьев шуршат перламутровые листья.

— Ты как? — идиллию портит знакомый голос, и Джи тут же поворачивает голову на Тэхёна.

— Давно тут стоишь? — не понимает она, спускаясь с веранды.

— Не выдумывай, — закатывает глаза он. — Мимо проходил.

— Ты разве не играешь в волейбол? — удивляется Джи, прекрасно помня, что в университете Кан Тэхён принимал активное участие во всех спортивных мероприятиях.

— Мы забыли взять воду, — пожимает плечами он, следуя рядом Тёджи. — Не присоединишься?

— Без меня.

На секунду кажется, что Тэхён грустнеет, но эта мысль тут же испаряется:

— Модный прикид, — вскидывает брови Тэхён, и Джи отчётливо слышит в его словах сарказм.

— Если будешь издеваться, то получишь в глаз, — косится на него Джи, но Тэхён лишь усмехается, вовсе не страшась её угроз. — Что было, то и надела.

— Почему ты всегда так остро воспринимаешь мои слова? — он смотрит на неё в упор, не давая возможности проигнорировать.

Солнечные лучи заплетают его волнистую чёлку в мелкие косички, а и без того медовая кожа кажется уже загорелой. Он одет в простые шорты и кофту, но даже в этой одежде выглядит стильно. Да, кто-кто, а Кан Тэхён может позволить себе дружески пошутить над кем-то по поводу стиля. Но чёрт, не над Тэджи же, в конце концов — она ведь пострадавшая.

Этот придурок просто стоял и смотрел, как она тонет, а теперь ещё и издевается.

— А почему ты всегда пытаешься меня уколоть?

— Это не правда, — он отрицательно качает головой. — Но ты продолжаешь делать вид, что я враг народа.

— У тебя мания величия, — цокает Джи, отворачиваясь. — Если это твоя манера шутить, то это — моя манера разговаривать.

— Ясно, — фыркает Тэхён, а Тэджи хочется схватить его за шиворот и хорошенько встряхнуть.

Раз он такой неравнодушный, то какого чёрта просто стоял и смотрел, как она идёт ко дну? Почему не прыгнул в воду раньше Сындже? Почему не протянул руку, помогая выбраться из бассейна? Почему не обнял, когда она так ждала этого?

Почему? Почему? Почему?

Какого чёрта она вообще об этом так сильно переживает? Она всё ещё ненавидит его — уже совершенно по другому поводу, — но всё же ненавидит. И эта ненависть концентрируется где-то под рёбрами, что от спазма в грудной клетке становится больно вдохнуть.

— Тебе не хорошо? — хмурится Тэхён, замечая, как Джи прикладывает руку в груди.

— Всё нормально, — фыркает она и сильнее отворачивается, не желая, чтобы Кан Тэхён продолжал изучать её лицо. — Просто спазм. Сейчас пройдёт.

— Если что, у меня есть с собой спазмолитик, так что…

— Твоя забота мне не нужна, — отрезает Джи, всё же снова поворачиваясь к нему. — Поэтому не надо делать вид, что тебе не всё равно и всё такое.

— Но мне не всё равно, — бесцветно отвечает он, глядя на неё в упор, чем вызывает неловкость.

— А должно быть всё равно.

— Запрещаешь мне? — он вскидывает брови, будто и правда удивлён.

Да, чёрт возьми, запрещает. Джи запрещает ему стараться быть милым. Проявлять заботу и неравнодушие. Обнадёживать, а потом самолично топить эти надежды в мутной воде их общего прошлого.

— В этом поедешь? — из летней кухни выходит Сындже, тут же замечая приближающихся Джи и Тэхёна.

— А что, в супермаркете есть дресс-код? — усмехается Джи, прибавляя шаг, чтобы оторваться от Тэхёна.

— Мы дадим взятку охране, если не будут впускать, — шутит Сындже, и она не может сдержать смешок, прикрывая рот рукой.

— Вы куда-то собираетесь? — не понимает Тэхён, глядя коллегам в след. Они идут в сторону небольшой парковки, где стоят два минивэна, на которых приехала съёмочная группа, и внедорожник хозяина турбазы. Никто не даёт Тэхёну ответа, а он не может сдержать возмущения: — Алло! Вы куда? — и снова никакого ответа. Тэхёна распирает от негодования и обиды, за которыми прячется ревность. Так что он, мгновение поколебавшись, выругивается себе под нос и спешит догнать парочку. — Вы куда? — голос сбивается, но не от бега, а от непонятно откуда взявшегося волнения.

— Мы взяли всё для барбекю, кроме мяса, — усмехается Сындже, оборачиваясь на Тэхёна, пока сам обходит капот внедорожника.

— И? — не понимает Тэхён.

— Кто-то должен съездить в магазин, — устало поясняет Джи, открывая себе дверь переднего сиденья.

— Почему именно вы двое? — Тэхён выставляет руку, закрывая дверцу обратно и тут же ощущая на себе недовольный взгляд Тэджи:

— Хочешь меня заменить? — сквозь зубы шипит она, глядя на Тэхёна снизу верх. Он всё ещё преграждает ей дорогу, поэтому Джи только и остаётся, что смотреть на него, мысленно проклиная.

— Я бы мог заменить его, — так же полушёпотом хрипит он, взглядом указывая на Сындже, уже севшего в автомобиль.

— Зачем ты мне? — цедит она.

— А он тебе зачем?

— Не твоё дело, — отрезает Джи, отворачиваясь от Тэхёна и решительно дёргая ручку. Только дверь опять не поддаётся, потому что Тэхён не позволяет её открыть. — Убери руку, — непонятно откуда взявшееся терпение не позволяет сорваться.

— Если ты сядешь в машину, то… — он не успевает договорить:

— То что? — перебивает Джи, снова глядя ему в глаза. — Обидишься? Перестанешь со мной разговаривать? — она правда не понимает, к чему эти пустые угрозы. — Иди играй в волейбол и катайся на катамаране. Люди там от жажды помирают, пока ты нас задерживаешь.

Сказанные слова ржавым гвоздём чёркают дверцу внедорожника и два изнывающих сердца. Тэхёну обидно от услышанного, а Тэджи — противно от сказанного. Но извиняться она не собирается, как и не собирается слушать Кан Тэхёна. Дерзко открывает дверь автомобиля, и больше никто ей не препятствует. Не рассчитав силу, дёргает ремень безопасности, который тут же блокируется, выводя из себя ещё сильнее.

— Всё в порядке? — осторожно интересуется Сындже, глядя на Тэхёна, всё ещё стоящего возле машины. — Вы поссорились?

— Нет, мы не ссорились, потому что никогда не мирились, — огрызается Джи, понимая, что Тэхён продолжает на неё пялиться через боковое стекло. — Можешь его переехать, когда будешь отъезжать?

— Боюсь, что нет, — вздыхает Сындже, похоже, сочувствуя, что у коллег теперь испорчено настроение.

— Очень жаль.

Она смотрит только вперёд, игнорируя взгляды обоих парней. Но как бы сильно ей не хотелось уничтожить Кан Тэхёна, никто ей в этом помочь не может. Сындже осторожно выруливает с парковки, выезжая за пределы территории, а Джи постепенно остывает, чувствуя теперь лишь неловкость.

Обещала ведь держать себя в руках, но вот так просто сломалась. Тэхён сам виноват, что нарвался. Он, как хитрый кот, всё лез ей под ноги, чтобы потом оказаться жертвой. Но только Тэджи здесь жертва, а он — паразит, не дающий ей спокойно жить.

— Может, включим радио? — предлагает Сындже, а голос его звучит, как обычно, непринуждённо.

— Давай, — выдыхает Джи, самостоятельно протягивая руку к передней панели, но тут же вздрагивает, едва касаясь пальцев Чон Сындже.

Неловко. Но не из-за какого-то тока под кожей или искр в солнечном сплетении. Нет, просто неловко от того, что Джи случайно дотронулась до руки постороннего человека. И пусть они с Сындже уже хорошо знакомы, но всё же — не так близки, как ему, возможно бы хотелось.

— Оставь, — просит он, когда Тэджи практически равнодушно перелистывает радиоволну, где играет песня Джинсо.

— Я подумала, что будет неуместно слушать его сейчас, — усмехается Джи, но всё же возвращает предыдущую радиостанцию.

— Почему? — удивляется он. — Или ты думаешь, что я стесняюсь твоих вкусов?

— Вот этой неловкости я и пыталась избежать, — улыбается она, отворачиваясь к окну и пряча лукавую улыбку.

Но скорее делает это лишь из-за того, что сейчас играет одна из её любимых песен, и как же чертовски хочется сделать как можно громче и петь во весь голос, словно никто не слышит.

— Вы ведь не из-за меня поссорились? — внезапно интересуется Сындже, тут же вынуждая Джи обернуться.

— С чего взял? — она вообще не понимает, из-за чего началась эта ссора и кто её зачинщик. Но от неё до сих пор остался неприятный осадок, хотя внедорожник уже отъехал от базы отдыха на приличное расстояние.

— Да мне просто показалось… — он немного мнётся, поворачивая голову на Джи, но тут же снова отворачивается. — Ладно, забудь, — как ни в чём не бывала, Сындже смотрит на дорогу, но всё же нервно поглаживает руль, будто жалеет, что вообще поднял эту тему.

— Если ты думаешь, что Кан Тэхён такой злюка из-за тебя, то прекрати, — советует Тэджи. — Он сам себе на уме. Я ещё ни разу за время съёмок не видала, чтобы он пришёл на работу в приподнятом настроении. Он такой, какой есть, и с этим нужно просто смириться и не придавать его колкостям особого значения.

— Тогда почему ты сама смириться не можешь? — спрашивает банальную вещь Сындже, но от этого вопроса Тэджи внезапно хочется отстегнуть ремень безопасности и выпрыгнуть из машины прямо на полном ходу.

Это слишком простой вопрос, чтобы на него можно было бы с лёгкостью ответить. Поэтому Джи так и застывает с приоткрытым ртом, не зная, что сказать. Наверное, виной тому старая обида, которую она до сих пор таит в себе. А может, непонятно чувство, от которого в животе щекочет, будто сама природа насмехается над ней.

— Я не сдержалась, — признаётся Джи. — Прости, что ты увидел это. Но иногда он меня так бесит, что я готова придушить его на месте, — она уже активно жестикулирует, сдавливая пальцами воздух, будто репетирует сцену удушения Кан Тэхёна.

Сындже ничего на это не отвечает. Лишь грустно улыбается, высовывая руку в открытое окно и позволяя ветру ласково себя утешать.

Похоже, поехать за продуктами было правильным решением. Джи уже давно так звонко, долго и по-дурацки не смеялась, как с уморительных шуток Сындже. Может, конечно, всё дело в стрессе, отчего так сложно контролировать свои эмоции. Но вот Сындже берёт сразу четыре киви и начинает ими жонглировать, а в следующую секунду они уже разлетаются в разные стороны — как же глупо.

…но мило.

— Ты же понимаешь, что нам теперь придётся их купить, — смеётся Джи, подбирая с пола упавшие фрукты.

— Купим, — беззаботно хмыкает Сындже, отрывая пакет, который любезно открывает, чтобы Джи сложила в него киви. — Положи ещё несколько штук, чтобы всем хватило, — он кивает на прилавок и замечает сочный виноград. — И виноград возьми, — тут же просит он, нетерпеливо завязывая пакет с киви и отправляя его в продуктовую корзину.

Они приехали сюда только за мясом, но уже успели набрать всякой ерунды. Всё же, нельзя ходить за покупками голодными. В животе неприятно урчит, и Джи тут же резко прикладывает к нему ладонь, мысленно прося заткнуться.

— Держи, — окликает её Сындже, вынуждая обернуться. — Мы ведь остались без обеда.

Он протягивает ей уже вскрытую бутылочку бананового молока.

— Ты что? — глаза Джи тут же округляются, и она подлетает к Сындже, прикрывая руками вскрытую пачку. — Нас оштрафуют.

— Если не забудем заплатить, то не оштрафуют, — улыбается он, но Джи всё ещё накрывает его руки своими, не позволяя демонстрировать распечатанную бутылочку.

— Мне не удобно, — шепчет она, чувствуя неловкость, хотя в супермаркете практически нет людей.

Разгар рабочего для, да и сам магазин находится на окраине города. Наверняка в выходные здесь не протолкнуться, но сейчас, как после ядерной зимы.

— А кто сказал, что ты будешь есть в одиночку? — хитро улыбается Сындже. — Банановое, правильно? — Джи всё же принимает у него молоко. — Кимпаб с говядиной или омлетом? — он отворачивается к ветрине с готовой едой, изучая ассортимент.

— С говядиной.

— Я тоже люблю больше с говядиной, — усмехается он, беря упаковки «две по цене одной». — И банановое молоко, кстати, тоже.

— Ты запомнил, — неловко улыбается Джи, принимая у него из рук кимпаба и глядя, как Сындже наклоняется к тележке за ещё одной бутылочкой молока.

— Конечно, — как само собой разумеющееся произносит он, протыкая крышку трубочкой и делая первый глоток. — Я такой голодный, что, пожалуй, возьму ещё и с омлетом, — он ещё раз оборачивается к прилавку, хватая два ролла.

— Не перебей аппетит перед барбекю, — усмехается Джи, наблюдая, как Сындже жадно откусывает сразу половину ролла.

— За меня не переживай, — бубнит он, прикрывая набитый рот рукой. Но, скорее, не чтобы показаться более культурным, а чтобы еда попросту не вывалилась у него изо рта.

Забавно за ним наблюдать в неформальной обстановке. Если совсем забыть о том, что перед Тэджи стоит звёздный менеджер Чон Сындже, то можно подумать, что он обычный парень, с обычной работой, который пришёл в супермаркет со своей девушкой, посреди недели, потому что у них совпали выходные. Чёрт, от этих мыслей становится неловки, и Джи пытается заесть их кимпабом, чувствуя, как поперёк горла встаёт плохо пережёванный рис. Кашель сдержать очень трудно, поэтому Джи продолжает давиться, пока Сындже не хлопает дважды по её спине, приводя в чувства.

— Ты такими темпами точно не переживёшь эту поездку, — смеётся он, разглядывая раскрасневшееся лицо Тэджи.

— Я не специально, — хрипит она, запивая молоком остатки еды.

— Точно? — вопросительно ломает брови Сындже. — Потому что я уже в этом не уверен, — шутит он, за что получает локтем под рёбра, наигранно вскрикивая: — Эй! Ты чего дерёшься?

— Ты заслужил!

— Я спас тебе жизнь — даже дважды, — Сындже широко расправляет плечи, за что получает ещё один удар. — Да хватит, — скручивается он, и Джи понимает, что, похоже, менеджер Чон боится щекотки. — Ты должна благодарить меня, а не избивать.

— Благодарности хочешь? — она перекладывает в одну руку кимпаб и молоко, начиная щекотать Сындже свободной рукой, отчего тот скручивается пополам, не имея возможности сопротивляться. В руках он до сих пор держит еду, так что не может ответить Тэджи тем же.

— Хватит, прошу, — скулит он, извиваясь, как тритон. — Умоляю, хватит, — заливается смехом Сындже, кое-как откладывая недопитое молоко и остатки кимпаба в тележку. — Ты сейчас доиграешься, — он смеётся, поэтому Джи даже и не подозревает, что ей может что-то угрожать.

Но ещё несколько мгновений этого спектакля, и Сындже ловко изворачивается, что Джи даже не успевает сообразить, как он перехватывает её руки. Она делает интуитивно несколько шагов назад, но с ужасом понимает, что больше отступать некуда — в спину упирается стеллаж с сухими завтраками, а руки Сындже крепко держат её запястья возле головы.

Так близко, что у Джи возникает практически дежавю. Тот же запах мужского одеколона и та же непристойная близость. Вот только они больше вовсе не незнакомцы. Но кое-что всё же не изменилось с из первой встречи — Чон Сындже всё так же в ней заинтересован.

Можно чуть ли физически ощутить невесомые прикосновения его взгляда к её лицу.

…щекотно.

Хочется смотреть в ответ и отвернуться одновременно. Улыбки медленно сползают с их лиц, и Джи с ужасом понимает, что если она так и продолжит стоять, притворяясь скульптурой, то нарывается на то, что художник может влюбиться в своё произведение.

…если ещё не влюбился.

И как только эта мысль проскальзывает у неё в голове, лицо Сындже будто приближается, а воздух между ними — накаляется.

Тэджи даже не даёт себе отчёта, как отворачивает от него голову, сразу давая понять — за эту черту переступать не стоит. А когда она снова смотрит на Сындже, то он уже отпускает её, возвращаясь к их брошенной тележке.

— На этот раз тебе повезло, — усмехается он. — Но в следующий… — он достаёт из тележки своё недопитое молоко. — Пощады не будет.

— Угрожаешь мне? — вскидывает брови Джи, хотя сама сейчас чувствует себя не такой уверенной и дерзкой, какой пытается казаться, ведь всё тело буквально лихорадит.

— Просто всему своё время, — неоднозначно улыбается он, уже толкая тележку в сторону кассы и попутно допивая банановое молоко.

Неловкость поедет с ними обратно на базу отдыха, и вряд ли быстро исчезнет. Тэджи постарается не думать об этой сцене, а Сындже, возможно, никогда её не сможет забыть, ещё много раз прокручивая в голове события этой поездки и гадая, могло ли что-то измениться, позволь он себе переступить эту грань.