Женьшеневая карамель

Глава 19. Версия себя

После возвращения на базу, Джи тут же поспешила в прачечную, проверить, не высохли ли её вещи. Конечно же, никто и не думал их забирать, так что теперь джинсы и кофта похожи на папье-маше, которое Джи с досадой вытащила из сушилки, понимая, что придётся искать утюг.

То, что случилось в супермаркете, похоже, так и осталось в супермаркете. Сындже весь вечер вёл себя как обычно. Не пытался привлечь внимание Джи, не пытался с ней уединиться и не предлагал проводить до домика. Даже как-то обидно, ведь небо за городом такое звёздное, а атмосфера — располагающая для общения, немного выходящего за пределы просто дружеского или рабочего.

Поэтому теперь Джи стоит под зонтиком, чувствуя, как струйка пота стекает по лопаткам, и буравит взглядом звёздного менеджера, обсуждающего с Хумином какие-то рабочие дела.

Всю ночь перед глазами всплывало лицо Сындже, а неловкость щекотала пятки. От этого зудящего ощущения Тэджи постоянно просыпалась, даже во сне и не давая переступить черту — ни Сындже, ни себе.

Но вот опять она смотрит на него, пока в подсознание смакует перетёртое в кремообразную массу воспоминание, так что в пот бросает не только от жары.

— Лимонад? — голос Минхёка вырывает из транса, и Джи вздрагивает от неожиданности, опуская взгляд на протянутый ей стакан.

— Да, спасибо, — сейчас бы хотелось выпить чего-то покрепче, но кислый лимонад тоже подойдёт — перебьёт приторность, с которой Сындже сказал «всему своё время».

— У тебя нет чего-то полегче? — интересуется Минхёк, скептически глядя на джинсы, которые Джи с трудом смогла закатить на середину икры.

— Кто же знал, что лето решит наступить именно сегодня? — хорошо ещё, что Джи додумалась взять запасные футболки. Но от шорт она бы сейчас точно не отказалась.

— Тоже верно, — с досадой вздыхает Минхёк, припадая губами к трубочке и делая глоток. В его чёрной одежде Джи бы вообще уже скоптилась, но Хёк выглядит вполне себе аль денте. — Как съездили вчера в магазин?

От неожиданного вопроса выжатые лимоны кажутся ещё более кислыми, а Минхёк — подозрительным.

— Зачем тебе? — удивляется Джи, прекращая цедить через трубочку лимонад.

— А это секрет? — он резко переводит на неё взгляд, отвлекаясь от наблюдения за Сындже и Хумином.

— Н… нет, — запинается Джи, делая ещё один глоток, чтобы протолкнуть вставшие поперёк горла слова. — Нормально съездили. А почему ты спрашиваешь?

Возможно, с её стороны это весьма опрометчиво — спрашивать вот так в лоб, — но Минхёку она доверяет. Так что есть надежда, что он и сам не будет утаивать от неё то, что знает. А, судя по всему, он и правда что-то знает. Потому что уголки его губ лукаво дёргаются вверх, вызывая ещё большее смятение.

— Да просто, — он пожимает плечами, как будто Джи всё показалось. — Подумал, мало ли, что могло случиться, пока вы были наедине несколько часов.

— Хёк, мы с Тэхёном каждый день сидим наедине в офисе, пока ты на съёмках, — ломает бровь Джи. — Как думаешь, много между нами случилось?

И снова эта микроскопическая улыбка, от которой под рёбрами начинает всё разгораться, будто тело Тэджи и правда сейчас достигнет температуры плавления.

Что это вообще за ухмылки? Что за странные вопросы?

Может, Тэджи слишком зациклилась на случившемся вчера, поэтому всё кажется беспощадно взаимосвязанным? Это изводит, что хочется схватить Минхёка за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы все его ухмылочки посыпались из всех карманов, точно ворованные монеты.

— Когда люди проводят много времени наедине друг с другом, то всякое может произойти, — он спокоен. Никаких лишних эмоций, никакого лукавства. Но Тэджи всё равно продолжает подозревать его в сговоре за своей спиной.

Почему ему так важны детали вчерашней поездки? Это нервирует.

— С тобой мы тоже много времени проводим вместе, — подмечает она.

— Поэтому и подружились.

— С Сындже мы тоже подружились, — очевидно же, что их взаимоотношения очень походят на приятельские. И это хорошо, потому что рядом с ним Джи чувствует себя комфортно — пока он не пытается её поцеловать.

Чёрт, он ведь и правда пытался вчера это сделать, но остановился. Неужели не побоялся неловкости? Или это входит в его план по завоеванию сердца Мин Тэджи?

Погодите, а есть какой-то план?..

— А с Тэхёном? — непринуждённость Минхёка озадачивает всё сильнее.

— С Тэхёном всё сложно, ты же знаешь.

— Увы, знаю, — с тяжестью на сердце вздыхает Хёк, делая ещё пару глотков. — Мне пока не нужна твоя помощь, так что можешь прогуляться к лодочной станции. У воды должно быть прохладно.

— Точно никто не подумает, что я отлыниваю от работы? — Джи уже и сама думала об этом, но покидать место съёмок очень не хочется. Ким Джинсо сейчас одет в традиционный ханбок, который ему чертовски идёт. И только от одного взгляда на в его сторону Джи становится чуточку легче.

Концепты двух спецвыпусков и правда получились интересными — природа, ханбок, красивый Джинсо с минимальным макияжем, который он сам себе сделал, и корейские традиции. Всё, как он запланировал, а Джи — помогла проработать сценарии. Приятно видеть, как напечатанные на бумаге образы, теперь отпечатываются на реальности в настоящем времени. В такие моменты Тэджи действительно чувствует свою значимость.

— Да, иди, — одобряет Минхёк. — У меня тут полно помощников, а ты и так полдня от меня не отходишь.

Джи и правда не терпелось сделать как можно больше: поправить штатив, подержать микрофон, хлопнуть хлопушкой, сказав заветные слова — крошечные мечты, из которых складывается материя её новой реальности. Даже камеру удалось в руках подержать — ну, точно мечта.

Перерыва на обед у них не было, так как нужно успеть отснять всё до заката, но и есть тоже не особо хочется. Хочется только пить или с разбегу прыгнуть в озеро, не боясь утонуть.

Берег чистый — без высокой травы и кустарников. Поэтому, как только Джи приближается к нему, то тут же замечает чью-то фигуру на пирсе. Кан Тэхён, похоже, тоже получил одобрение на небольшой перерыв.

…или бессовестно слинял.

— Прогуливаешь? — шаги Джи глухо стучат по пирсу, но Тэхён не смотрит назад, даже когда она встаёт прямо за ним, создавая тень своим зонтиком.

— Отличники не прогуливают, — хрипит он, всё же оборачиваясь и задирая голову: — Присоединишься?

И Джи молча опускается рядом с ним, откладывая в сторону зонт. Снимает обувь и стягивает носки, ставя их рядом с резиновыми шлёпками Тэхёна. Территория обработана от клещей и паразитов, так что можно хоть босиком по газонам ходить. Но, похоже, Тэджи единственная, кто не додумался взять с собой хотя бы какие-то тапочки.

— В этом году быстро потеплело, — Тэхён упирается руками в шершавый пол пирса, запрокидывая голову к небу и блаженно прикрывая веки.

Солнцезащитные очки висят на треугольном вырезе его песочной рубашки, бежевые брюки старательно выглажены, что даже заметны стрелки, но штанины закатаны до коленей, обнажая подкаченные икры. Считанные сантиметры, и пальцы Тэхёна коснутся поверхности воды, будоража её молекулы и нарушая равновесие.

Он и равновесие Тэджи нарушил — каждый день этим занимается. Но если раньше это было ферментированная неприязнь, то теперь это больше походит на послевкусие, от которого невозможно избавиться. Оно не противное, не горькое и не сладкое. Оно просто есть, как и Кан Тэхён теперь есть в жизни Мин Тэджи. Его можно запить, перебить чем-то — или кем-то, — но надолго ли это поможет? Потому что из раза в раз Джи получает его новую порцию, освежая воспоминания.

— Я уже и не помню, когда было так тепло, — отвечает она, отводя от Тэхёна взгляд, пока её не поймали с поличным.

Тепло не только на улице, но и на душе. Эта весна кажется особенной. Много изменений произошло в жизни Джи, и это тоже походит на своего рода пробуждение после затянувшейся зимней спячки.

— На первом курсе, — не открывая глаз произносит Тэхён. — Когда мы заканчивали первый курс, весна тоже наступила быстро.

— Правда? — удивляется Тэджи, совсем этого не помня.

— Абсолютно точно, — усмехается Тэхён, как будто ему сейчас снится приятный сон. — Казалось, что самые сложные экзамены в жизни уже сданы, а впереди только мечта. Даже больно, как-то.

Он снова улыбается, а Джи внимательно следит за его мимикой, замечая луч грусти, едва скользнувший по его щеке.

…и правда досадно.

Той весной Мин Тэджи ещё не знала, как больно на самом деле взрослеть.

— Я забыла универ, как страшный сон, — признаётся она, всё же отворачиваясь от Тэхёна, и теперь смотрит лишь на другой берег озера, где корни деревьев цепляются за крутой склон. — Это была пытка.

— Знаешь, я с тобой даже соглашусь, — он приоткрывает один глаз, поглядывая на Джи, а она косится на него с подозрением:

— Тебе солнце в голову напекло?

— Ты опять мне грубишь, — Тэхён снова закрывает глаза, словно увиденное ему вовсе не понравилось, а смотрел он прямо на Тэджи.

— Потому что ты ведёшь себя противоречиво.

— Я? — криво усмехается он. — Противоречиво чему? Твоему представлению обо мне?

— Противоречиво себе, — поправляет она, но не так уверенно, как собиралась.

Червячок сомнения вдруг закрадывается в её мысли. Что, если в этих словах больше правды, чем ей бы хотелось? Что, если Кан Тэхён действительно не такой, каким она его считала все эти годы? Такое ведь тоже возможно — люди часто создают о себе ложное впечатление. Хотят показаться лучше, умнее или талантливее, чем есть на самом деле. Но Тэхён — какой ему тол казаться хуже, чем можно было бы представить?

— Хватит верить образам из своей головы. Это мешает тебе спокойно жить.

— Каким ещё образам? — хмурится она, и Тэхён садится ровно, глядя теперь так устало, будто Джи и правда не дала ему поспать:

— Образам, в которые ты привыкла верить, — он серьёзен, от чего кажется, что ещё немного, и набегут тучи. Но голос спокойный, поэтому у Тэджи даже не появляется желание закатить глаза, как это обычно бывает, когда Тэхён читает ей нотации. — Не обижайся сейчас, но раз зашла речь, то я всё же скажу. Ладно?

— Ладно, — сухо произносит Джи, борясь с желанием разорвать зрительный контакт.

Тэхён даёт ей ещё пять секунд на размышления — вдруг она всё же передумает. Но Джи просто смотрит на него, поэтому он начинает:

— Ты не можешь узнать человека, не пообщавшись с ним достаточное количество времени. И даже в тот момент, когда тебе покажется, что теперь ты точно его узнала — он удивит тебя. Почему? Потому что люди иногда даже сами себя не знают, а других и подавно, — он говорит не самые глупые вещи, что заставляет Джи задуматься над услышанным. — А ещё людям свойственно меняться — подстраиваться под обстоятельства, так же, как и свойственно ошибаться.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что ты слишком предвзята к людям. Делишь всех на две хаотичные группы, забывая, что система всегда будет стремиться к равновесию. Нет абсолютного зла, как и нет чистого добра.

— И к чему ты это говоришь? — Джи и правда не понимает.

— К тому, что не пытайся поддерживать баланс весов, которые уже и так сломаны.

— Ты так красиво говоришь, что я даже завидую, — отвлекаясь на метафоры, Джи теряет суть. Но Тэхён как будто даже и не ждёт, что она всё поймёт. Наверное, ему просто хочется высказаться, а дальше Джи вольна делать с этой информацией всё, что ей заблагорассудится.

— Так я же писатель, — улыбается он, а между словами проскакивает гордость.

— Правда? И сколько ты книг уже издал? — эта информация её удивляет больше, чем всё то, что Тэхён говорил до этого.

— Пока не одной.

Джи не может сдержать глупый смешок, отводя на мгновение взгляд:

— И какой же ты писатель тогда?

— Знаешь, есть такая штука, как призвание и талант. А есть — диплом, — её реакция будто вовсе его не задевает. Наоборот, Тэхён словно проявляет какое-то несвойственное ему снисхождение, точно общается не с коллегой, а с ничего не знающим ребёнком.

Хотя, похоже, иногда именно такой ему и кажется Мин Тэджи — непосредственной и наивной, что привлекает его и отталкивает одновременно. Её неопытность в его глазах выглядит ребячеством.

— Поздравляю, у тебя есть и то, и другое, — она снова пытается шутить, но Тэхён почему-то не смеётся.

— У тебя тоже, но ты этим не пользуешься, — безжалостно произносит он, отрезвляя её.

Все всегда говорили, что у Джи есть талант — та самая чуйка. За всё время работы над текущим проектом, ещё никто не критиковал её. Вносились правки, менялись местами сцены, но это всё было объективно. А Джи всё равно из раза в раз боится, что кто-то не одобрит её идеи или обесценит.

Страх забивает поры, а как следствие — задыхается талант.

— Так, почему ты не пишешь книги? — этот упрёк она решает пропустить мимо ушей.

— А кто тебе сказал, что я не пишу? — лукаво улыбается Тэхён, понижая повысившееся напряжение.

— А… — только и может вымолвить Джи, отворачиваясь, будто решает подумать над своим поведением. — Так это и есть твоя мечта? Писать книги?

— Не совсем, — беззвучно усмехается он, глядя на воду у себя под ногами. — Хочу попытаться стать для кого-то значимым.

— Для кого? — тут же спрашивает Тэджи, вызывая у Тэхёна очередную неоднозначную улыбку.

То ли он смущён, то ли не знает, как бы помягче намекнуть Тэджи, что это вовсе не её дело. И когда она уже собирается извиниться и сказать, что он может ей не отвечать, Тэхён всё же произносит:

— Может, для тебя?

Прямо сейчас Джи готова спрыгнуть в воду с этого чёртового пирса и всё же утонуть. Но ощущение, что её уже окунули в кипяток — всё под кожей горит, а ведь Джи даже не обгорела.

— Это слишком, — она мотает головой, отказываясь воспринимать его слова всерьёз.

— Ты вся покраснела, — смеётся Тэхён, и Джи тут же прикладывает тыльные стороны ладоней к щекам, как будто это поможет ей ещё и тактильно нащупать пунцовое смущение. — Расслабься, ты не моя мечта, — он чуть подаётся к ней, заглядывая прямо в лицо, отчего ещё больше смущает, но тут же отстраняется. — Мечтать о ком-то конкретном — это как будто заниматься сталкерством.

— Почему?

— Ты уже забыла? — он вскидывает брови, косясь на неё. — Люди непостоянные, как и чувства к ним. Так что стремиться к определённому человеку — бестолково. Он ведь может оказаться совсем другим.

— Когда ты говоришь такими загадками, я ни черта не понимаю, — признаётся Джи, а Тэхён впервые за их диалог закатывает глаза. Вот теперь он похож на себя. Или, на тут версию себя, к которой привыкла Джи и с которой так не хочет расставаться.

— Ты спросила, о чём я мечтаю. Я хочу стать значимым — вот о чём. Но не для тебя конкретно, — буквально разжёвывает он, глядя Джи в глаза. — А в общем и целом. Если появится кто-то, для кого я буду значимым, то я буду очень счастлив.

— Любовь ищешь? — уточняет Тэджи, потому что это первым приходит в голову.

— И её тоже, но не в том понимании, в каком ты, похоже, подумала, — усмехается он, будто поражаясь её наивности.

— А что плохого в любви?

— Ничего, — продолжает улыбаться он. — Ничего плохого в ней нет. Только я её не ищу. Она сама меня находит.

— Да ты, похоже, бабник, Кан Тэхён, — качает головой Джи, понимая, что всё сказанное им сейчас — неправда.

Но не в глобальном смысле — Тэхён вряд ли обманщик. А вот мозг Мин Тэджи тот ещё пройдоха. И сейчас всё в её голове вопит — не верь ему. Только Тэджи смотрит на Тэхёна и будто не узнаёт. Даже нет — она его вообще не знает. И это борьба с сортировкой человеческого мусора в её голове, похоже, так просто не закончится.

— А ты — тупишь чаще, чем следовало бы, — щурится он, едва подаваясь ближе к Тэджи. — Пойдём? — он поднимается на ноги, небрежно надевая свои резиновые тапки. — Мне кажется, ты сегодня слишком мало пялилась на своего красавчика.

На вечер тоже запланированы съёмки. Поэтому, поймав последние капли мандаринового заката, съёмочная группа перешла в последнюю локацию. Джи мысленно уже визуализирует, как будет пахнуть мясо, которое Джинсо пообещал приготовить для всей съёмочной группы. Вчера он тоже готовил для них, и это было восхитительно. Но он, наверное, так устал — как же он будет жарить мясо?

Однако, даже несмотря на плотный рабочий день и лишь мимолётные перекусы покупными сэндвичами, силы всё равно откуда-то есть. У Джи даже ощущение, что она может прямо сейчас пробежать по всей территории и ни капельки не устать. Все остальные тоже не выглядят измученными — скорее, удовлетворёнными. Но есть подозрения, что всех мотивирует лишь ужин и выпивка — Джи тоже ими замотивирована.

К моменту, когда они начали собирать аппаратуру, Хван Мингю любезно подготовил решётку для барбекю и разжёг угли. Джи очень не хотелось отходить от Джинсо ни на секунду, но к вечеру температура заметно опустилась, так что пришлось отлучиться в домик, чтобы надеть тёплую кофту. А парни как будто и не заметили её отсутствия, потому что, когда Джи вернулась, то они уже открыли пиво и оживлённо беседовали.

— Плед? — предлагает Хумин, когда Тэджи ёжится, чувствуя, как ночная прохлада забирается под толстовку.

— Да, спасибо, — она тут же заворачивается в мягкую ткань, оставляя лишь голову неприкрытой.

— Ты похожа старую на перечницу, — усмехается Тэхён, сидя в одной из двух кресел, которое успел занять, и попивая пиво из горлышка.

— Эй! — возмущается Джи, вскидывая подбородок. — Получишь сейчас!

— Недовольная такая, — щурится Тэхён. — Ну, точно перечница, — он подаётся вперёд, упираясь локтями в широко расставленные колени, и делает размеренный глоток, не сводя с Джи взгляда.

Хочется его ударить — сильно хочется. За то, что позволяет себе быть таким… Дружелюбным? Простым? Джи даже замахивается, чтобы стукнуть его по плечу, но замирает, теряясь в блестящих радужках его глаз, в который очаровательно отражаются светлячки уличных гирлянд.

Каждая перекладина деревянной беседки подсвечивается тёплыми огоньками искусственных светлячков. Повсюду раздаётся смех и звяканье бутылок, смешиваясь со стрекотанием неугомонных цикад. Пахнет жаренным мясом, и слюна наполняет рот сама собой.

Вот только Джи смотрит вовсе не на мясо и даже не на закуски и нарезанные фрукты, которые сама же ранее поставила на стол. Она смотрит прямо на Тэхёна, чувствуя что-то помимо голода.

Что-то, что так же скручивает живот, будто внутри всё сейчас коллапсирует, и Джи вот-вот провалится в саму себя — в самое нутро, в самое сердце. Застрянет в грудной клетке, как и сердце, которое бьётся всё сильнее с каждым ударом, будто пытаясь вырваться на волю.

— Подвинешься? — вдруг над ухом раздаётся голос Минхёка и Джи вздрагивает, не понимая, сколько они с Тэхёном пялились друг на друга.

— Да, конечно, — она сдвигается на край скамейки, чтобы рядом свободно могли сесть ещё два человека, и случайно задевает коленом ногу Тэхёна.

Бедро пропускает токовый разряд, и статическое электричество тут явно не при чём.

— А вот и еда! — объявляет Хумин, возвращаясь в беседку, а в руках у него уже огромный казан.

— Осторожнее, — предостерегает Минхёк, расчищая свободное место на столе и поспешно подкладывая подставку для горячего.

Все начинают суетиться, рассаживаясь по местам, передавая друг другу тарелки, чокаясь, смеясь и оживлённо обсуждая сменяющиеся с бешенной скоростью темы. Стол пустеет, как и запасы алкоголя, а в голове Джи всё больше мыслей.

— Что ты делаешь? — удивляется она, глядя, как Тэхён кладёт ей в тарелку два последних кружочка маринованной редьки.

— Ты пока в облаках летать будешь, тут всё закончится, — спокойно говорит он, перекладывая ей ещё и несколько кусков мяса прямо из своей тарелки.

Он выглядит не настолько пряным, как её брат, который уже сидит в обнимку с Хумином, развлекая Минхёка и Сындже.

Джинсо и его телохранитель ушли спать раньше — выпили тоже не много. Джинсо сказал, что ему стоит следить за состоянием своей кожи, а Джуну завтра за руль. А вот Хумин, похоже, проспит до полудня. Либо, кому-то другому придётся сесть за руль — завтра пора домой.

— Я не хочу есть твою еду, — хмурится Джи, перекладывая мясо из своей тарелки обратно в тарелку Тэхёна.

— Это просто еда, ешь, — он снова возвращает ей эти несчастные кусочки.

— Почему сам не ешь? — Джи возвращает их обратно.

— Потому что я для тебя их отложил, — настаивает он, а Джи уже собирается снова отказаться, как до неё доходит смысл его слов. И в них нет никакого раздражения или колкости. Есть лишь забота, которую Кан Тэхён почему-то к ней проявляет, а Джи в очередной раз отвергает его.

— Эй! — чужие палочки нагло лезут к ней в тарелку, и Тэджи поворачивается на Минхёка, ворующего её мясо и редьку.

— Ты же всё равно не хочешь, — бубнит он с набитым ртом, продолжая запихивать в рот чужое мясо. — А больше ничего не осталось.

— Хёк! — возмущается Тэхён. Собирается ещё что-то добавит, как неожиданный грохот тут же привлекает к себе внимание всех присутствующих, разгоняя посторонние мысли.

— Шиву! — вскрикивает Джи, тут же подрываясь с места и подбегая к брату, который пытался неудачно встать из-за стола, зацепился джинсами за скамейку и рухнул на пол.

Хумин протягивает ему руку помощи, но сам едва не падает, пытаясь помочь ему.

Ну и зачем было так напиваться? Эти двое иногда совсем не знают меры и пьют, в прямом смысле, до упаду.

— Ты как? — Сындже выпил меньше, поэтому без труда выбегает из-за стола, чтобы помочь Шиву подняться, уже наклоняясь над ним.

— Кто поставил тут эту скамейку? — ворчит Шиву, не без труда складывая звуки в нужные слова. — Кто-то же может упасть.

— Ты уже упал, идиот, — сокрушается Джи, чувствуя стыд за брата.

Наверное, если бы она выпила больше, то ей бы было так же смешно, как и Хумину, который всё ещё сидит на лавочке и заливается смехом, точно умственно отсталый. И, кажется, он слишком увлёкся, ведь стоит ему чуть сильнее отклониться назад, как Пак Хумин летит спиной на пол, падая прямо под ноги Шиву, которого уже держат под руки.

— Переверните черепаху, — смеётся Шиву, глядя на опешившего Хумина.

— Оппа! — вскрикивает Джи, а Сындже тут же отпускает Шиву, чтобы помочь теперь Хумину.

— Так, кажется, пора расходиться по кроватям, — встаёт из-за стола Минхёк. — Хён, — он кивает Тэхёну, и тот сразу же понимает намёк, поднимаясь следом.

Без лишних слов он подходит к Тэджи, перекидывая размякшую руку Шиву через плечо. Минхёк помогает Сындже, и вместе они буквально выволакивают Хумина из беседки, так как самостоятельно идти он уже не в состоянии.

— О-о-о, Кан Тэхён, — Шиву тянет каждый звук, поворачивая голову на Тэхёна и растекаясь в пьяной улыбке.

— Да, привет, — кивает Тэхён, внимательно глядя под ноги, чтобы в полумраке тропинки, ведущей к домику номер одиннадцать, они все втроём не завалились в кусты.

— Не болтай, а поднимай ноги, — стонет Джи, понимая, как завтра будет болеть спина.

— Тэ-Тэ? — как будто даже удивляется Шиву, теперь обращая внимание на сестру. — А вы что, с женихом один теперь вместе? — шепчет он, и капельки его слюны долетают до щеки Тэджи.

— Поосторожнее со словами, верблюд, — цокает она, игнорируя идиотский вопрос.

— Но мы же согласовали жениха номер два, — он даже будто обижается. — Почему тогда Кан Тэхён? — Шиву опять переходит на шёпот, наклоняясь ближе к лицу сестры.

— Что он там тарахтит? — спрашивает Тэхён, судя по всему, не расслышав и слова.

— Пьяные бредни, — закатывает глаза Джи, поправляя чужую руку у себя на плечах.

— А это у вас семейное, похоже, — абсолютно спокойно произносит Тэхён, а Джи моментально вытягивает шею, чтобы посмотреть в его бесстыжие глаза:

— Ты мне весь остаток жизни будешь об этом напоминать?

— А разве я могу об этом забыть? — он смотрит на неё, и Джи сейчас очень рада, что между ними мотыляется лохматая голова Шиву.

Есть в этом взгляде что-то такое, от чего в пот бросает, хотя ночью прохладно. И Джи не знает, должна ли она пошутить в ответ или задать наводящий вопрос. Поэтому просто смотрит, с грустью понимая, что в этом полумраке нельзя разглядеть его лица. Лишь заметны тени эмоций, что скользят по его скулам, стекая к едва приподнятым уголкам губ.

Она всё же собирается что-то сказать, как Шиву спотыкается о плитку, заваливаясь вперёд и увлекая за собой Джи.

— Не-е-ет! — вскрикивает она, боясь, что они сейчас всё же упадут. Но Кан Тэхён ловко подхватывает Шиву за пояс, возвращая в вертикальное положение.

— Зятёк, — усмехается Шиву, поворачивая на него голову. — А ты знал, что она тебя ненавидит?

— Заткнись! — Джи впивается в кисть брата короткими ногтями, пытаясь остановить. — Это уже не правда, — она снова вытягивает шею, чтобы увидеть Тэхёна.

— Уже догадываюсь, — мельком смотрит на неё Тэхёна, а Шиву продолжает:

— А ты знаешь, почему она тебя ненавидит?

— Шиву! — повышает голос Джи, встряхивая его плечо. — Не слушай его! — снова обращается к Тэхёну.

— Раз молчишь, значит не знаешь, — усмехается Шиву. — Но так и быть — я расскажу тебе, — он ещё ближе подаётся к Тэхёну, прислоняясь к его лбу своим. — Это так иронично, что ты будешь смеяться, — криво лыбится он, но сил, чтобы открыть глаза и посмотреть на собеседника у него уже нет.

— Да, обхохочешься, — фыркает Джи, пытаясь ускориться, чтобы поскорее дойти до домика.

— Всё нормально, он же пьяный, — снисходительно вздыхает Тэхён, даже не надеясь, что у Шиву хватит заряда на последние за этот день слова.

Его шея больше не может нормально держать голову, да и идти нормально он тоже уже не в состоянии. Джи торопливо достаёт ключи из его кармана, не с первого раза попадая в замочную скважину. И широко открывает дверь, позволяя Тэхёну самостоятельно завести Шиву в дом. Даже не замечает, как брат всё же шепчет ему что-то на ухо, прежде чем окончательно отключиться.

— Вот туда, — она указывает на нужную кровать, и Тэхён послушно тащит его туда, со звяканьем болтов под матрасом практически роняя Шиву поверх покрывала.

Джи стягивает я него кроссовки, а Шиву даже не шевелится, что Тэхён решает проверить, а дышит ли он вообще, подставляя два пальца ему под нос.

— Тише, — прикладывает палец к губам Джи, и кивает в сторону входной двери.

Свой долг, как сестра, Тэджи выполнила. А теперь нужно поблагодарить Тэхёна за помощь. Так что они отходят к двери, осторожно выходя на улицу, чтобы не разбудить наконец-то угомонившегося Шиву. Свет в домике Джи оставляет включенным — всё равно Шиву уже спит, а иначе проснётся. Мягкий свет из окна освещает веранду, но его тут всё равно недостаточно, чтобы Джи могла хорошо разглядеть лицо Тэхёна.

— Спасибо за помощь, — непонятная неловкость вьётся вокруг перил веранды и поджидает на ступеньках. Тэхён стоит напротив, а Джи смотрит ему в глаза, почему-то сожаления, что придётся сейчас разойтись.

— Расплатишься, когда я напьюсь до такого же состояния, — усмехается Тэхён, запуская руки в карманы штанов. Хочется как-то пошутить в ответ, но мысли отказываются принимать форму осязаемых слов. Поэтому Тэджи просто улыбается, думая обо всём и не о чём. — Спать не собираешься? — вскидывает брови Тэхён, так и не дождавшись ответа.

— Жду, пока он покрепче уснёт, — и правда, стоит немного подождать — ещё десять минут, и Шиву настолько провалится в сон, что не проснётся до утра, даже если Джи начнёт кардинальную перестановку мебели. — Ты можешь идти, — спохватывается она, указывая рукой в сторону первого домика. — Я тут немного посижу и тоже пойду спать.

Она обходит Тэхёна, садясь на верхнюю ступеньку веранды. Лучше, конечно, было бы сесть в одно из плетёных кресел, но тогда она бы не увидела звёзды — сегодня так ясно, что почти видно Млечный путь.

— Не замёрзнешь? — интересуется Тэхён, всё ещё стоя сзади.

— Нет, всё нормально, — отвечает она, но всё же ёжится, пряча кисти в длинные рукава, как в муфту. Не оборачивается и не видит, как Тэхён закатывает глаза, снимая с себя кофту, и садится на корточки, чтобы накрыть ей плечи, пугая: — Боже! — дёргается Джи, резко оборачиваясь и сталкиваясь нос к носу с Кан Тэхёном.

Когда он так близко, то ещё больше похож на мираж. Ведь только в своих непослушных фантазиях Мин Тэджи могла очутиться с ним настолько близко.

— Спокойной ночи, — тихо произносит Тэхён, и от этого мурлычущего голоса просыпаются мурашки.

Светлячки звёздных веснушек путаются в его волнистых волосах, а мысли Джи разрывают повисшую тишину, когда приоткрытых в удивлении губ касаются чужие. Щекочут, будто шепча что-то безмолвно, и обжигают, точно настоящие звёзды. Перед глазами мерцают искры, а внутри будто взрываются пузырька шампанского, которое Джи сегодня даже не пила — странное чувство, но такое приятно.

Поцелуй такой ленивый, что и правда похож на сон — может, Джи сейчас просто спит? Веки тяжелеют сами собой, а с закрытыми глазами реальность и вовсе растворяется в полумраке. Есть лишь нежность чужих прикосновений и участившийся пульс собственного сердца. Тэхён отстраняется, но не настолько, чтобы Джи не смогла разглядеть его лицо, когда открывает глаза.

— За что? — почему-то совсем тихо произносит она, до сих пор чувствуя привкус его нежности.

— Считай, что это вместо расплаты за помощь, — так же тихо произносит Тэхён, фантомно улыбаясь. — Не хочу ждать.

— Но ты не пьян, — она непонимающе качает головой, отчего ещё больше начинает клонить в сон.

И к большому удивлению, ей не было противно с ним целоваться. Наоборот, даже понравилось — такая версия себя ей тоже пока не знакома. Остатки алкоголя делают своё дело, но Джи не настолько пьяна, чтобы абсолютно не давать отчёта своим действиям. Скорее, это полублаженное состояние лишь способствует раскованным мыслям, которых Джи так старательно пыталась избегать всё это время.

— В этом и смысл, — он снова сокращает расстояние, целуя смазано и нагло, будто ставя жирную точку на их прошлом.

Отстраняется так же быстро и решительно спускается по ступенькам, а Джи чувствует вибрацию его шагов во всём теле. Сидит и растеряно смотрит ему вслед, пока тёмный силуэт и вовсе не пропадает из виду, тая, как последний кристаллик льда в её трепещущем сердце.