Женьшеневая карамель

Глава 8. Амнезия реальности

Острое отлично помогает от похмелья, жаль, что совсем не утоляет жажду, вызванную им же. Так что, вернувшись в кабинет, Джи первым делом идёт к кулеру с водой, цивильно подставляя стакан, хотя есть большое желание наливать воду прямо в рот.

Все знают, что работа будет продуктивнее, если после плотного обеда немного полежать. И плевать, что сейчас только первая половина дня — для Джи даже час тянется вечность. В теле ощущается каждая кость, а по голове то и дело будто прилетает сосновая шишка, больно простреливая черепную коробку. Есть дикое желание уснуть на диване в кабинете, но Тэджи просто приляжет на десять минут, пока не закончился перерыв.

— Что, до сих пор мучает жажда? — неожиданно раздаётся знакомый низкий голос, и глоток воды встаёт поперёк горла, вызывая неконтролируемый кашель, отчего Джи расплёскивает воду во все стороны. — Я не пойму, тебя тошнит от жизни или от меня? — продолжает издёвки Тэхён, пока она старается откашляться.

— Ты мне мстишь, или что? — хрипит Тэджи, прочищая горло.

— Я? — наигранно удивляется он. — Да как ты могла такое подумать?

На его неприкрытый сарказм сейчас нет сил отвечать. Пускай Кан Тэхён сегодня поживёт спокойно, ведь этой ночью он уже своё отстрадал. Похоже, что первую половину дня он потратил на то, чтобы привести себя в порядок. Выглядит он намного бодрее, чем Тэджи. Может, конечно, дело в безалкогольном махито, которому он отдавал вчера предпочтение. В то время, как Мин Тэджи практически в прямом смысле пыталась выйти за пределы стратосферы, упиваясь «Полётом на Луну».

— Сегодня что, день стирки твоих пиджаков? — она переводит тему, параллельно отрывая несколько бумажных полотенец, чтобы вытереть пол.

Кан Тэхён не просто выглядит свежим — он на себя не похож. Как будто это его близнец пришёл отрабатывать, пока сам Тэхён носится по прачечным, пытаясь найти фею, способную воскресить его костюм.

Простая коричневая футболка, вместо накрахмаленной рубашки. Очки в тонкой золотой оправе, которые чертовски ему идут. Но Тэджи не даёт этой мысли выйти за грани разумного. Как бы он не выглядел, он всё ещё тот самый говнюк, хоть и проявивший к ней вчера милосердие.

— Смотрю, ты уже протрезвела, — по-прежнему язвит он.

И Джи правда старается держать себя в руках — но только сегодня. Завтра она расчехлит свой саркофаг сарказма, а сейчас лишь раздражённо закатывает глаза, сидя на корточках спиной к Тэхёну и вытирая лужу с пола.

— Не знала, что ты носишь очки, — кто-то бы принял это даже за комплимент.

— Сегодня пришлось спать в линзах, а это вредно для глаз, — он деловито поправляет тонкую оправу и вальяжно откидывается на спинку кресла, покачиваясь из стороны в сторону. — Не хватало ещё ослепнуть из-за тебя.

И снова Кан Тэхён делает её виноватой в своих проблемах. Сколько можно? Может, зря она решила сегодня придержать свой язык? А то вдруг покажется, что Джи пошла на попятную или, ещё хуже, боится.

…это он пусть боится.

— О, Тэхён! Хорошо выглядишь, — прямо с порога начинает Хумин, а Тэхён лишь закатывает глаза, зная, что ему льстят. — Мне нужно, чтобы ты отнёс исправленную версию сценария Джинсо. Она ведь уже готова?

— Да, я как раз отправил её на печать.

Избавившись от размокших бумажных полотенец, Джи наконец-то плюхается на диван, но не так расслабленно, как было в её мечтах. Хумин ведь её начальник, а при начальстве не очень культурно валяться на диване. Поэтому она лишь сдержанно сидит, подпирая висок рукой и борясь с желанием закрыть глаза, задремав. Но гул принтера и бубнёж мужских голосов действуют лучше всякого снотворного.

— Отлично. Тогда, как распечатаешь, оставь его в гримёрке Джинсо. Я уже виделся с менеджером Чоном. Можешь передать через него, если встретишь, — инструктирует Хумин, глядя на наручные часы. — Через семь минут начнётся подготовка площадки, а съёмка второго эпизода через час. Джинсо должен успеть подготовиться.

Профессионализм Ким Джинсо поражает воображение. Раньше Тэджи не имела опыта присутствия на съёмках в качестве полноценного работника. Только в студенческие годы проходила недельную практику, но это была лишь реклама навороченных унитазов — такой себе старт. Шиву тогда пошутил, чтобы Джи не смыла свою карьеру в канализацию, но сглазил — она ведь действительно чуть всё не профукала.

— Пускай Тэджи отнесёт сценарий, — неожиданно предлагает Тэхён, и Джи вздрагивает, услышав своё имя — веки были уже прикрыты. — Она от безделья уже спит на рабочем месте.

Он бессовестно кивает в её сторону, а Джи тут же садится прямо, скалясь на него, как кошка.

— Эй, — шипит она. — У меня есть ещё несколько минут законного перерыва.

— Вот и отлично, — кажется, Хумину эта идея тоже нравится. — Отнеси сценарий Джинсо, а Тэхён пока закончит вёрстку следующего эпизода.

Будь сегодня любой другой день, то Джи бы прыгала от счастья. Побывать в гримёрной кумира — это ведь мечта любого фаната. Но сегодня день, когда её будто пережевала и выплюнула сама жизнь — показываться в таком состоянии перед Ким Джинсо совсем не хочется.

— Я нехорошо себя чувствую, — нервно усмехается она, пытаясь не подавать виду, что от похмелья её совсем размазало. — Я лучше закончу вёрстку, а Тэхён отнесёт сценарий.

Из кошки Мин Тэджи резко превращается в бездомного щенка, жалостливо глядящего на прохожих, в мольбе о спасении. Но из всех здесь присутствующих, жалость можно получить только от Хумина. Только, кажется, его этими выходками не проймёшь.

— Вот как раз и взбодришься, — подмигивает ей Хумин, забирая из принтера ещё тёплые листы распечатанного сценария. — Пойдём, я покажу дорогу, — как будто Джи сама этой дороги не знает.

Делать нечего, и она плетётся следом за Пак Хуминов в коридор, напоследок бросая косой взгляд на Тэхёна. Посмотрите только, подложил ей свинью и сидит теперь, наслаждаясь музыкой в наушниках, якобы для концентрации, и создавая имитацию бурной деятельности. Эта выходка ему ещё аукнется — Джи придумает как отомстить.

— Отнеси сценарий и на сегодня можешь быть свободна, — произносит Хумин, выбивая Джи из мыслей о мести. — Отоспись, а завтра чтоб как штык к девяти утра была на площадке.

За прозрачными дверями кабинетов виднеются такие же рабочие места, как и в их офисе. В каждом уголке киностудии кипит жизнь. Кто-то занимается бухгалтерией, кто-то готовит контракты для будущих звёзд, кто-то проводит собеседования для стаффа, а кто-то точно так же потеет над сценариями различных телепроектов. Люди то и дело спешат куда-то, совсем не обращая внимания на Джи и Хумина, идущих в сторону выхода.

— Ты злишься на меня? — виновато спрашивает Тэджи, боясь поднять взгляд и увидеть разочарование в знакомых глаза.

— С чего взяла?

— С того, что ты явно заключил договор с дьяволом-Тэхёном, — она говорит без смешка, но Хумин всё равно усмехается. — Иначе я просто не могу объяснить, зачем ты отправляешь в гримерку именно меня?

— А разве не ты три года назад заливалась слезами, что разминулась кое с кем в аэропорту Токио? — он останавливается, поворачиваясь на Джи и вынуждая тоже притормозить.

— И всё-то ты помнишь, — цокает она, закатывая глаза, а на самом деле просто находит повод отвести взгляд. — Подумаешь, пару часов поплакала, — фыркает, будто для неё это ничего не значит, и скрещивает руки под грудью, потому что так чувствует себя спокойнее.

…это ведь не просто влюблённость.

— Тогда иди и отнеси ему сценарий, пока я не передумал.

Кажется, Хумин решил отмыть все свои грехи. Потому что подобная щедрость сбивает Джи с толку. И стоило бы принять его щедрый дар, если бы не одно «но»:

— Хуже, чем сейчас, я выглядела только на утро после своего двадцатилетия.

Из груди Хумина вырывается кислый смешок:

— Это ты ещё вчера себя не видела.

— Лучше не напоминай, — память возвращается лишь частично.

Может, Джи и не помнит все события вчерашней ночи, но ноющее тело и предательское чувство стыда не позволяют абстрагироваться полностью.

— Всё, не трать время зря, — отрезает Хумин и разворачивает Джи за плечи в нужную сторону. — Просто сделай это, — подталкивает её вперёд, будто отправляет в дальний путь, но Тэджи настойчиво не двигается с места:

— А если кто-то будет меня искать? — оборачивается через плечо, всё же глядя Хумину в глаза. — Это разве не будет выглядеть подозрительно?

Сплетни расползаются быстро, и Джи очень боится стать их главной героиней.

— Ну, вот кто тебя будет искать? Начальство здесь, и оно даёт тебе добро ехать проспаться домой, — Хумин снова пытается сдвинуть Джи с места, но она сопротивляется, глядя на него в упор через плечо:

— Я не хочу, чтобы потом все за спиной считали меня алкоголичкой.

Секунды зрительного контакта достаточно, чтобы Хумин заметил блеск фальшивой соли в чужих глазах.

— Так. Всё. Перестань! — он никогда не выносил девичьих слёз. — Если кто-то спросит, то я отправил тебя помочь с монтажом пилотного эпизода. И — о чудо — наш главный по склейке живёт с тобой в соседней комнате.

— Но тебе с этого что?

— Не понял, — кажется, он даже на секунду теряется, будто оттягивая время, чтобы придумать отмазку.

— Зачем тебе так настойчиво уговаривать меня отнести сценарий? — хватка на плечах чуть ослабевает, но Джи этого не замечает. — Там подстава какая-то? — щурится, пытаясь докопаться до правды. Из-за Кан Тэхёна под боком она теперь стала слишком мнительной.

— Нет никакой подставы.

— А что тогда? — сейчас в коридоре никого, так что Джи со спокойной совестью может позволить себе чуть больше фамильярности.

Вроде, Хумин даже собирается что-то ответить — правдоподобное или нет, так и останется неизвестным. Из-за поворота выходят несколько операторов, которых обычно редко можно встретить в стенах офисного здания — наверное, спешат в отдел кадров или ещё куда-то — и Хумин тут же отступает в сторону, чуть прочищая горло:

— Когда отнесёте Ким Джинсо сценарий, отправляйтесь проконтролировать монтаж пилотного эпизода, — таким профессиональным тоном Пак Хумин вещает только на утренних совещаниях. — Так что, до завтра.

Операторы едва косятся в их сторону, но продолжают обсуждать что-то, проходя мимо. А Хумин подмигивает Джи, вселяя уверенность, что никаких неприятностей не будет.

Вдоль длинного коридора тянутся двери: служба охраны, гримёрная Ким Джинсо, костюмерная. Джи останавливается напротив второй — таблички нет, только эмблема звезды. Съёмочная группа и так знает, кому принадлежит гримёрная, а остальным это без надобности. Вереница дверей ползёт вдоль стены дальше по коридору, будто стоя на перекличке, и Джи смотрит по сторонам, словно опасаясь быть замеченной.

Нужно просто зайти, отдать сценарий и выйти — ничего сложного. А даже если сейчас кто-то заметит, как она заходит в гримёрку Джинсо, то ничего страшного — это тоже часть её работы.

Красный светлячок камеры наблюдения на мгновение привлекает внимание, и по спине пробегает зудящий холодок — Ли Джун точно узнает, что Джи была здесь. Но это не беда. Уже пора перестать себя накручивать. Если бы Мин Тэджи представляла реальную угрозу по мнению службы охраны, то её бы отстранили сразу же.

Два стука звучат увереннее, чем Джи ощущает себя на самом деле, когда по ту сторону двери раздаётся приглушённое «войдите».

Ей ещё никогда не доводилась бывать в гримёрке звезды. Наверное, там точно должно быть массажное кресло и шоколадный фонтан. И, например, стол для бильярда с небольшим баром, чтобы Джинсо мог расслабиться в перерывах между съёмками. А учитывая, что в кабинете его менеджера был мини-гольф, Джи уже морально готова к изобилию вычурной роскоши. Вот только стоит переступить порог, как все эти радужные фантазии тут же развеиваются, будто пары аэрозоля фиксирующего лака для волос, которым одна из стилисток сейчас закрепляет укладку Джинсо.

Слева от входа стоит длинная вешалка с одеждой, которую, по-видимому, подготовили стилисты для сегодняшних съёмок, а вдоль стены красуется экспозиция обуви, которую любовно расставляет ещё одна стилистка. Кажется, Джи уже видела её на вечеринке — одна из тех, кто собирался в караоке.

Никакого бильярда или шоколадного фонтана. По правую сторону стоит чёрный кожаный диван, на котором вальяжно развалился звёздный менеджер, разговаривая по телефону и поедая фрукты из вазы. А на стеклянном журнальном столике перед ним на горе бумаг стоит открытый ноутбук. Тут явно кипит работа.

Сам Джинсо сидит спиной ко входу, пока ему в четыре руки делают макияж и причёску. От едкого запаха лака для волос хочется откашляться, но Джи сдерживается, лишь морща нос и встречаясь взглядами с визажисткой. Девушка бросает небрежный взгляд на только что вошедшую Тэджи, продолжая набирать продукт на кисть. Но практически моментально теряет всякий интерес, переключая внимание снова на Джинсо.

Интересно, чтобы постоянно быть в тесной близости со знаменитостями, обязательно быть стервой? Потому что именно такая энергетика исходит от этой визажистки. Джи ловит себя на этой мысли и едва сдерживает усмешку — она уже мыслит, как Сындже. Какая ещё к чёрту энергетика?

Щелчки пальцев привлекают внимание, и Джи видит, как Сындже подзывает её, указывая на свадебное кресло рядом с собой. А сам будто находится в мыльном пузыре неотложных рабочих вопросов:

— Да, я Вас понимаю, но давайте будем соблюдать условия, прописанные в контракте, — он продолжает разговор по телефону, пока Джи закрывает за собой дверь и проходит к указанному месту. И стоит ей опуститься в кресло, как Сындже тут же кивает на вазу с фруктами, стоящую на подлокотнике дивана. — А я ещё раз Вам повторяю: если Вы не будете соблюдать наши условия, то нам придётся разорвать контракт. — Джи выдавливает из себя лёгкую улыбку, мотая головой в знак вежливого отказа, но Сындже тут же протягивает ей полупустую коробку конфет: — Наш телефонный разговор не имеет смысла, пока Вы не соблюдаете своих обязательств, — он будто здесь и не здесь. Смотрит на то, как Тэджи снова молча отказывается от предложенного угощения, и протягивает ей бутылку воды.

И хоть Джи с самого утра мучает жажда, она отказывается и от этого презента. Очень мило, что Сындже пытается задобрить её всем съедобным, что попадается под руку, но это лишнее. Визажистка и так уже косо смотрит в их сторону, и Джи невольно ловит на себе стрелу её неприязни. Ауч! Кажется, кто-то ревнует? Похоже, что

Сындже только что подкинул Тэджи не сладость, а кислую конфету чужой ревности.

Лучше бы эта особа столько внимания уделяла макияжу глаз. Из-за неё Джинсо может выглядеть на камере косоглазым. Как же непрофессионально.

И новый презренный взгляд для Тэджи уже не оказывается неожиданностью — ждала этого, выжидала. И теперь с вызовом смотрит на «соперницу». Точнее, она вовсе не соперница — она вредительница. Ей доверили практически святое — лицо самого Ким Джинсо. А эта мадам только и делает, что отвлекается, переживая больше о своей личной жизни.

…насколько дёшево.

— Как же некоторые люди любят тратить впустую чужое время, — тяжело вздыхает Чон Сындже, завершая разговор и кладя телефон на столик рядом с ноутбуком. — Прошу прощение за ожидание. Ты что-то хотела? — его внимание теперь целиком и полностью принадлежит лишь Тэджи, но ей до этого будто и дела нет. Тут идёт настоящая война в гляделки. И Джи не собирается отвлекаться: ни от работы, ни от этого боя. — Тэджи? — окликает он, и она едва не подскакивает на месте, приходя в себя:

— Простите, Вы мне? — переспрашивает, понятия не имея, что он сказал чуть раньше. Совсем не слушала.

— Мы уже договорились общаться неформально, — напоминает он, морщась, услышав обращение на «вы». — Чёрт, как же он любит подливать неловкость в и так пылающий костёр некомфортной обстановки. — Ты к нам по делу или просто решила порадовать своим присутствием? — усмехается он, вальяжно откидываясь на спинку дивана и перекидывая ногу на ногу.

— А, ой! — тут же спохватывается Джи, подрываясь с места и протягивая ему папку: — Я сценарий принесла.

— Талантливая девушка не должна подрабатывать курьером, — улыбается звёздный менеджер, забирая сценарий и небрежно швыряя его на диван рядом с собой.

Сто процентов визажистка сейчас прожигает в затылке Тэджи дыру — она буквально чувствует это, хоть и не оборачивается.

— Не буду больше тратить ваше время, — теперь Джи обращается ко всем присутствующим, кланяясь и звёздному менеджеру, и стилисткам, и Джисо, который до сих пор сидит с закрытыми глазами, пока ему доделывают макияж, и, кажется, спит.

Пора валить отсюда и как можно скорее. Поэтому Тэджи поспешно покидает гримёрную, стараясь больше ни с кем не встречаться взглядами. Какой-то сумасшедший день. Хорошо, что Джинсо всё же не увидел, в каком помятом состоянии находится Тэджи. Зато мерзкая визажистка увидела. Небось ещё и позлорадствовала.

— Тэджи, подожди! — окликают сзади, и Джи оборачивается, так и не успев покинуть коридор. — Ты так быстро убежала, что я чуть не забыл отдать тебе это, — Сындже спешит к ней, протягивая плотный конверт.

— Что это? — не понимает она, принимая конверт без единой надписи.

— Джинсо просил передать тебе лично в руки. И попросил сказать, чтобы ты держала его подальше от жидкостей, — видит вопросительный взгляд и добавляет: — Не смотри на меня так, я не знаю, что он имел ввиду.

— Оке-е-ей, — она тоже не имеет понятия, что может быть внутри.

Протягивает руку, чтобы принять конверт, но Сындже не отпускает его, продолжая смотреть Джи в глаза и не отпуская свой край, даже когда она ещё раз тянет его на себя.

— Ты ещё что-то хотел? — напряжение этого дня явно достигло предела, что вот-вот выбьет пробки.

— Ты любишь самгёпсаль?

Если бы Тэджи видела господина Чона в первый раз, то могла бы подумать, что он сам стесняется этого разговора и жалеет, что его начал. Но это, чёрт возьми, звёздный менеджер. Он лично работает с самим Ким Джинсо. О каком стеснении может идти речь?

— А кто-то не любит? — какой-то глупый вопрос. Все корейцы обожают свежеприготовленное мясо.

— Я знаю неплохое место, — Сындже опускает взгляд на конверт, который они до сих пор держат с разных сторон: — От студии можно дойти пешком. Мне кажется, тебе там должно понравиться.

Смотрит на неё исподлобья, словно смущается или боится отказа, а у Джи в голове полнейший диссонанс, вызванный его поведением.

— Ты мне на что-то намекаешь? — так себя может вести только влюблённый парень. Либо, манипулятор, желающий казаться простачком. И Джи относит Чон Сындже ко второй категории — лучше тоже притвориться дурочкой.

— Не подумай ничего. Я просто хотел, чтобы мы снова собрались компанией, которой были вчера в клубе, — нервно смеётся Сындже, будто и в мыслях не было звать её на свидание. — Поэтому решил поинтересоваться, вдруг ты не любишь жареное мясо. Но судя по твоему ответу, вопрос был глуповат.

Он больше не держит конверт и отходит на шаг назад, как будто боясь обжечься.

Да, день не мог закончиться ещё более неловко.

Пока что Тэджи не готова повесить окончательное клеймо на Чон Сындже — он отлично притворяется. Только ещё не совсем понятно, в чём именно: в своей симпатии или в своей уверенности.

— Думаю, можно как-нибудь собраться, — пожимает плечами Джи, не решаясь отказать. Тем более, вдруг Сындже опять платит. — Я всегда не против поесть мяса.

— Круто, — приободряется он, прочёсывая чёрную чёлку пальцами, а сам будто хочет вытереть невидимый пот со лба. — Тогда, надо выбрать незагруженный день и вперёд!

— Но больше никакой выпивки за твой счёт. Только самгёпсаль, — ставит условие Джи и видит лёгкую растерянность в глазах звёздного менеджера.

— А что такого? Ты разве плохо вчера отдохнула?

— Не знаю, как остальные, но я отдохнула так, что мне теперь понадобится отдых от отдыха, — вскидывает брови Джи, давая понять, что у щедрости тоже должна быть мера.

…как и у халявной выпивки.

Может, и хорошо, что Тэджи мало помнит события минувшей ночи. А вот Чон Сындже знает меру выпитому алкоголю, так что не страдает амнезией. И если бы Джи знала, что он всё видел, то больше никогда бы не показалась на глаза Сындже.

— Я тебя понял, — до него быстро доходит, к чему она клонит, так что тему дальше не развивает. — Никакой выпивки, только самгёпсаль и приятная компания.

— Спасибо, — какое облегчение. — А то мне придётся искать другую работу, — нервно усмехается Джи, уже собираясь открыть дверь и выйти из коридора в павильон.

— Ты выглядишь очень мило, даже когда переборщишь с коктейлями, — произносит Сындже ей вслед, моментально вгоняя в краску.

— Не правда! — обернуться — смерти подобно. И Джи поспешно семенит к выходу из павильона, слыша, как сзади скрипит медленно закрывающаяся дверь.

— Правда! Я всё видел! — успевает выкрикнуть Сындже, пока дверь окончательно не захлопывается.

Ага, мило. Джи бы посмотрела, как бы он заговорил, выверни её на его брюки.

Середина дня, и в автобусе есть свободные места. За окном мелькает новорождённая весна, а в голове Джи проносятся непослушные мысли.

Всё, что случилось за последние сутки, не даёт покоя. Когда Джи была безработной, то жизнь казалась намного спокойнее.

…сейчас сплошной стресс.

Радует, что про Кан Тэхёне она больше не вспоминает. Теперь лишь поведение Чон Сындже не даёт жить спокойно.

Почему он проявляет такое повышенное внимание? Конечно, не стоит отбрасывать вероятность, что он так со всеми общается. Но по взгляду визажистки в гримёрной не трудно догадаться, что она очень завидует Тэджи. Эта девушка бы точно не отказалась от фруктов и конфет из рук звёздного менеджера. А может, и ещё кое-чего — даже передёргивает.

От Джи ему явно ничего не светит. Так зачем он тратит своё время? Любит трудности? Мазохист? А может, у него просто нет вкуса?

Слишком много вопросов, о которых Джи просто не может не думать.

В присутствии Чон Сындже она чувствует себя неловко. Будто не должна получать такого внимания. Ухаживания и свидания вовсе не для неё. Сердце Мин Тэджи давно принадлежит лишь Ким Джинсо — другим мужчинам не стоит даже пытаться.

Осуждать Сындже просто, а вот принять то, что Джи сама мазохистка — не так легко.

Она выбрала практически лёгкий путь — влюбилась в того, кто не сможет разбить ей сердце. Потому что Джи и так знает, что они никогда не будут вместе. Но пойти на эту жертву, кажется, так просто. Если знать, что и так ничего не светит, то будто есть возможность держать ситуацию под контролем. А пойти на свидание с кем-то, о ком ничего не знаешь — сумасшествие.

Вдруг он ей понравится? Вдруг Тэджи позволит себе влюбиться не в обложку журнала?

…а вдруг ей разобьют сердце?

Джинсо ведь точно не сможет её уничтожить, а вот невзаимная любовь к реальному парню — да.

…или его любовь.

— Я дома! — выкрикивает Джи, заходя в квартиру.

— Так рано? — из глубины квартиры доносится голос Шиву. — Тебя что, уже успели уволить?

Джи закатывает глаза, стягивая ботинки и оставляя их в прихожей:

— Поручили поехать и проконтролировать, как продвигается монтаж отснятого материала, — с напускной важностью заявляет она, заходя в гостиную, совмещённую с кухней.

— А смысл сейчас что-то монтировать? Всё равно часть материала ещё не снята, — беззаботно отвечает Шиву, снимая кастрюлю приготовленного рамёна с плиты. — Ещё успеется.

— Знаю я твоё «успеется». Потом опять сутками спать не будешь, — фыркает Джи, швыряя конверт на диван, по пути к своей комнате.

…совсем забыла о его содержимом.

— У меня всё под контролем, — заверяет Шиву, осторожно переставляя кастрюлю на подготовленную подставку для горячего, которую заранее положил на стол. — Один день всего прошёл, не гони лошадей.

— Да мне-то что, делай как знаешь, — хмыкает Джи, скрываясь за поворотом.

— А что в конверте? — спрашивает ей вслед Шиву, но ответа не получает. А его любопытство сильнее чувства голода. Так что он тут же подходит к дивану, забирая с него конверт и с лёгкостью вскрывая крафтовый край: — Да ну, серьёзно, что ли? — удивляется он, заглядывая внутрь. И Джи просто так бросила такую драгоценность?

Тут же забывая о рамёне, Шиву уже спешит в комнату сестры, заходя без стеснения и стука.

— Эй! — Джи оборачивается, сидя за туалетным столиком и закалывая волосы в удобный пучок. — Мы же договаривались без стука не входить.

— А ты обещала не разбрасывать свои вещи в общей комнате, — в своей манере бубнит Шиву, протягивая сестре номер того самого журнала с Джинсо на обложке.

Сбоку в углу — надпись, добавленная чёрным маркером от руки: «Жасминовый чай полезнее чёрного кофе. Бодрит лучше и отмывается проще». А под надписью красуется размашистый автограф Ким Джинсо, за который любой фанат душу может продать.

— Это что? — не понимает Джи, поднимая на брата растерянный взгляд. — Откуда?

— Ты в конверт вообще не заглядывала? — ответ на его вопрос Джи лишь отрицательно качает головой. — Кто тебе его дал?

— Менеджер Чон, — произносит нерешительно, будто если сделает что-то не так, то журнал может раствориться в воздухе, точно мираж. — Я думала, там сценарий с корректировками.

— Корректировки вижу, а вот твоей радости почему-то нет, — усмехается Шиву, всё ещё протягивая сестре номер журнала.

Ей как будто нужно было его одобрение, чтобы наконец-то позволить себе принять реальность. Так что Джи выхватывает журнал, в очередной раз перечитывая написанные рукой Джинсо слова:

— Он такой внимательный, — шепчет она, не до конца веря, что её кумир действительно подписал для неё обложку.

— Менеджер Чон? — морщится Шиву. Он всё ещё скептически относится к нему. Всё же, сестру не каждый день коллеги подвозят до дома.

Хотя нет, в последнее время — слишком часто.

…сначала Чон Сындже, потом Кан Тэхён.

— Да причём тут менеджер Чон? — Джи с презрением смотрит на брата исподлобья. — Джинсо сам для меня это написал, вот видишь, — разворачивает журнал обложкой к Шиву, тыча пальцем в автограф. — Он это специально для меня сделал! В нашу первую встречу я испортила точно такой же журнал, а он увидел и запомнил. Он удивительный, — тараторит она, буквально захлёбываясь счастьем. — Как жаль, что я не могу об этом никому рассказать.

— Так, я понял: менеджер Чон увидел, как ты портишь журнал и… — но договорить ему не дают:

— Ничего ты не понял! — перебивает Джи, поднимаясь с места и бережно кладя на туалетный столик журнал. — Всё! — уже не так осторожничает, снова обращаясь к брату: — Иди, ешь свою лапшу!

— Так что там с менеджером Чоном? — не унимается Шиву, даже когда Тэджи уже буквально выталкивает его из своей спальни.

— Да забудь ты про него, — шипит она, продолжая толкать его в спину по направлению к двери.

— Да ты только о нём и твердишь, — смеётся Шиву, оборачиваясь на неё и получая колоссальное удовольствие от издевательств над младшей сестрой. Такая милашка, когда бесится из-за того, что не может совладать со своими чувствами.

Но будет ли Шиву пытаться наставить её на путь истинный? Конечно, нет. Она уже взрослая, так что, пусть сама разбирается со своими ухажёрами. А Шиву проследит, чтобы никто из них не переступил черту дозволенного.

— Приятного аппетита! — выкрикивает ему в лицо Тэджи, демонстративно захлопывая дверь.