Женьшеневая карамель

Глава 11. Расцветающие чувства

— И сколько вы вчера там просидели? — сверлящий взгляд Кан Тэхёна мешает сосредоточиться.

— Часа два, пока не дали свет, — устало отвечает Тэджи, тщетно пытаясь работать.

Историю про вчерашнее происшествие она уже рассказывала в пятый раз — и это только за сегодня. Как позже выяснилось, Тэджи и Джун оказались не единственными, кто очутились запертыми на несколько часов. Почти все двери административного здания заблокировались, ограничив проходы и держа сродников в заключении.

Только в отличии от тех, кто коротал эти часы в офисах с открытыми окнами и запасами снеков, Тэджи и начальник службы охраны сидели в полной темноте и изоляции. А ещё, что более унизительное, так это то, что их пропажу заметили только Ким Джинсо и Чон Сындже, которые потеряли своего телохранителя, разделившись лишь на две минуты. Даже Минхёк не потерял Тёджи — сам он застрял в офисе в гордом одиночестве, куда пришёл, чтобы оставить забытый телефон.

Конечно, больше всего повезло тем, кто в это время оказался на улице. Все просто разбрелись по кафешкам, а кто-то даже поехал домой, не желая тратить время впустую. Самое обидное, что этим безделкам даже не предъявили никаких санкций. Как и Джун с Тэджи не получили никаких утешительных призов. Когда они наконец-то оказались на свободе, то первым, кого увидела Джи, был Чон Сындже. Он был весьма обеспокоен, что даже предложил подвезти её опять до дома, от чего Тэджи любезно отказалась.

А с Ли Джуном они разошлись на том, что он теперь её должник. Но Джи ни на что не претендует. Как и не собирается рассказывать о фобии своего нового приятеля.

— И чем же вы занимались всё это время? — щурится Тэхён, покусывая колпачок шариковой ручки.

Ему ещё не надоело пялиться? Бесит.

— У нас было много времени, чтобы познакомиться поближе, — не отрывая взгляда от монитора, отвечает Джи, медленно выходя из себя и от этого допроса, и от того, что из-за вчерашнего инцидента она не успевает доделать свою часть работы в срок.

— Насколько близко? — как-то напрягается Тэхён, что это ощущается даже на расстоянии.

Кажется, это один из самых длинных их диалогов за последнее время, если не считать обсуждения рабочих вопросов. И подобное поведение не то, что удивляет, а скорее пугает. Это как получить нехарактерное внимание от равнодушного родителя — вроде, это в порядке вещей, а вроде, почему именно сейчас? У Джи всегда были хорошие отношения и с матерью, и с отчимом. Жаль, что с одногруппниками и коллегами ей так не везёт.

— Что за допрос? — она всё же отстраняется от компьютера, поворачиваясь на Тэхёна, чем, кажется, застаёт его врасплох. — Мы просто разговаривали о всякой ерунде, чтобы скоротать время. Это так важно?

— А-а-а, — тянет он, будто обдумывая услышанное. — Разговаривали, значит. А я уже подумал…

— Ты совсем дурак? — бесцеремонно перебивает его Джи, не позволяя закончить идиотскую фразу. Она пять раз рассказывала о том, как они с Джуном сидели в коридоре, и каждый раз слышала подобную неуместную шутку. Конечно, чем же ещё парень и девушка могут заниматься, оказавшись запертыми в изолированном пространстве? Какая же у всех вокруг извращённая и скудная фантазия. — Хватит трепаться. Надо сегодня дописать этот несчастный сценарий.

— Я, может, переживал, а ты грубишь, — он корчит обиженную гримасу, а Джи закатывает глаза, скрещивая руки под грудью:

— Да, конечно. Небось одним из первых побежал домой.

— Ну-у-у, — призадумывается он, будто забыл хронологию событий. — Да, было такое. Но! Если бы я знал, что ты сидишь там взаперти, я бы забеспокоился, — самодовольства ему не занимать, но Тэджи этим не проймёшь.

— Побеспокойся лучше о том, чтобы закончить сегодня сценарий, — она снова разворачивается к монитору, придвигаясь ближе.

— Беспокоиться я буду потом, а сейчас время обеда, — обыденно отвечает он, откладывая ручку в сторону и поднимаясь с места.

— Ты издеваешься, что ли? — Тэджи непонимающе смотрит, как он демонстративно идёт к выходу, а перед тем, как выйти из офиса, оборачивается, наигранно маша рукой и приторно улыбаясь, что щёки будто вот-вот треснут.

Есть пока не очень хочется, а вот передохнуть вполне. Глаза уже слезятся, и Джи вытаскивает из верхнего ящика капли, капая по одной в каждый глаз. Врачи рекомендуют делать перерывы, во время работы за компьютером, но сегодня практически аврал. Вчерашние перебои с электричеством выбили из колеи съёмочный процесс, так что стоит немного поднажать, чтобы средства проекта пошли на премии работникам, а не на оплату издержек.

Но десять минут перерыва Джи всё же заслужила. И пока в офисе она абсолютно одна, то можно насладиться интервью Ким Джинсо, которое вышло сегодня утром. Так что она берёт остатки печенья, которое принёс на днях Минхёк, и устраивается поудобнее в своём кресле, надевая наушники.

Какой же Джинсо всё-таки красивый. И этот макияж лишь подчёркивает изящные линии его фантастического лица. Сразу видно, что работали профи. Не то что та барышня, вечно отвлекающаяся на Чон Сындже. Может, Джи стоит сказать об этом Хумину? Вести грязную игру она не собирается, но ведь Джинсо буквально лицо их проекта, а оно в руках такой непрофессиональной девицы.

Отдалённо слышится бубнёж мужского голоса, совершенно не стыкующийся с аудиодорожкой интервью. И Джи отрывает взгляд от телефона, глядя на входную дверь, где стоит никто иной, как надоеда Чон Сындже.

— …без обеда, — Джи резко срывает наушники, но слышит лишь конец фразы, а Сындже уже идёт в её сторону.

Сердце начинает бешено колотиться, будто она списывала на экзамене и попалась с поличным. Так что Тэджи тут же отбрасывает телефон на стол, блокируя экран и избавляясь от улик:

— Что? — переспрашивает, понятия не имея, что ему от неё понадобилось.

— Чего разнервничалась? — усмехается он, останавливаясь вплотную к столу и опираясь о него рукой, чуть склоняясь над Джи.

— Просто не ожидала тебя здесь увидеть, — оправдывается она. Но ведь и правда — его тут не должно быть. Чего так людей пугать?

На его губах поблёскивает загадочная улыбка, а рецепторы Тэджи снова щекочет аромат его одеколона.

— Я говорю, что ты тоже заслужила перерыв на обед, — поясняет он, не позволяя отвести от себя взгляд.

Очаровашка.

…почти.

Скорее сердцеед. Такие, как он, никогда не покупают низкосортные курсы по пикапу — у него это в крови. И есть категория женщин, которые вполне себе покупаются на подобный флирт.

Либо Чон Сындже специально ведёт себя так, зная, что подобная тактика работает в восьмидесяти случаях из ста. Либо он даже не подозревает о своём обаянии. Но разве Сындже может этого не знать? В его сети попадают не морские звёзды — настоящие. Воплощения ангельской крови. Лучшие представители расы человека. И Чон Сындже тоже вполне способен ослепить своей жемчужной улыбки, демонстрируя от природы белоснежные зубы.

— Ещё рано для обеда. Я пока поработаю, — Тэджи догадывается, к чему он клинит. Так что деловито елозит компьютерной мышкой, чтобы разбудить потухший монитор.

— Разве? — хмурится он, вскидывая запястье и проверяя время на часах. — А сценарист Кан сейчас так спешил за едой, что чуть не сбил меня с ног в коридоре.

— Я перекусила, — она забирает со стола опустевшую упаковку печенья, с шумом комкая и выбрасывая в урну на полу. — Всё в порядке. Я не голодная.

Теперь она уже придвигается ближе к монитору, сосредоточенно вчитываясь в последние строчки недописанного сценария, будто её действительно отвлекли от работы. Но Сындже тут же перекрывает экран жёлтой папкой с документами, которую принёс с собой.

— Эй! — восклицает Джи, поворачивая на него голову.

— Время обеда — и это не обсуждается, — беспрекословно заявляет он. — Пообедаем вместе. Можешь считать это приказом начальства.

— Ты ведь сам говорил, что не мой начальник, — парирует она, пародируя его интонацию.

— Сейчас я начальник твоего желудка. Пошли.

И он уже тянется, чтобы взять Джи за руку и вывесить из-за стола, но она реагирует быстрее, отталкиваясь ногами от пола и отъезжая на метр, избегая прикосновения:

— Вы уже определитесь, менеджер Чон, — встаёт, забирая со стола мобильник и выдёргивая из него штекер наушников. — Вы мой начальник или мы просто коллеги?

Обходит его, держа зрительный контакт до последнего, а затем направляется к выходу, больше не оглядываясь. А Сындже криво усмехается, смотря ей в след:

— Просто коллеги, — фыркает он, будто её слова были шуткой, и спешит следом.

— Ты, наверно, хочешь что-то вроде салата?.. — когда Сындже поворачивается на Джи, то её уже нет рядом.

Фургончик с корн-догами полностью перетянул на себя её внимание, что и Тэджи уже стоит напротив него, изучая незамысловатое меню. Конечно, можно было пойти в более солидное место. Заказать пасту с гребешками и бокал вина. Но зачем? Это будет обнадёживать, а Джи не хочет давать Сындже ложные надежды, какие бы планы не строил этот Ловелас. Да и какая паста с гребешками? Джи едва сводит концы с концами — спасает лишь поддержка брата. Так что не время выпендриваться — время обедать.

— Я думал, что ты из тех, кто ест полезные салаты и следит за фигурой, — знакомый голос вынуждает отвлечься от списка соусов, с которым не так просто определиться, как может показаться на первый взгляд.

— А я думала, что ты из тех, кто обедает только в дорогих ресторанах. Но мы оба здесь, — она наигранно хлопает ресницами, как обычно делают девушки, предпочитающие строить из себя милашек, но тут же меняется в лице, отворачиваясь и возвращаясь к соусам.

— Важна не еда, а обстановка, — пожимает плечами Сындже, тоже теперь разглядывая меню, наклеенное на стекло витрины.

— Добрый день! — из окошка выглядывает приветливая женщина. — Выбрали что-то?

— Добрый день! Мне, пожалуйста, классический корн-дог с кетчупом и банановое молоко, — делает заказ Джи, решая всё же остановиться на простом вариант.

— А Вам?

В ответ Сындже лишь молча показывает два пальца, что означает — он будет тоже самое. Но едва Джи собирается приложить карту к терминалу, как её опережают.

— Я планировала заплатить сама, — хмурится она, так и стоя с банковской картой в руке.

— Я тебя вытащил, поэтому и заплатил, — обыденно отвечает Сындже, убирая карту обратно в картхолдер. — В следующий раз пойдём в дорогой ресторан, вот там и расплатишься, — усмехается он, поднимая на Джи искрящийся заинтересованностью взгляд.

— Смешно, — об её каменное лицо можно затачивать ножи.

За эту неудачную шутку Чон Сындже будет себя ругать всю следующую неделю.

Но, справедливости ради, тут Джи могла бы и подыграть. Вот только она настолько несерьёзно воспринимает менеджера Чона, что даже не задумывается о том, что ему говорит. Ранить не хочется, как и допускать мысли, что у него и правда могут быть какие-то искренние чувства. Так что Джи беззаботно стоит, ощущая лёгкую неловкость в затянувшейся паузе, пока готовится их еда.

— Ваш заказ, — улыбается женщина, протягивая поочерёдно корн-доги и маленькие баночки молока.

Все лавочки со столиками в сквере заняты, и Джи с Сындже идут по аллее к единственной свободной скамейке, в тени готовящейся к цветению сакуры. Конечно же, эта прогулка не могла стать ещё более неловкой — романтичнее места для обеда не найти. Но это лучше, чем сидеть на холодной траве. Тем более, что вряд ли Сындже поддержал бы подобную идею — в таких брюках, как у него, Тэджи бы вообще садиться боялась.

Иногда Джи чувствует себя настолько чужой в этом месте, что почти готова сменить гардероб. Мужчины, вроде Чон Сындже и Кан Тэхёна, одеты с иголочки, как и женщины, цокающие по коридорам офисного здания лодочками на тонких шпильках. Только «настоящие» трудяги не заморачиваются над внешним видом: осветители, ответственные за декорации и все те, кто не особо дорожит своим статусом.

Джи пока не знает, какой у неё статус. Она второй сценарист, но нет ощущения, что она действительно значимый персонаж в этом спектакле, к которому сценарий написала сама жизнь. И черновик собственной истории Мин Тэджи будто правит прямо в этот самый момент, садясь на скамейку рядом с Чон Сындже.

— Как ты? — он первым прерывает затяжное молчание, естественно, в тот момент, когда Джи делает первый укус. Она и правда уже проголодалась. — У вас с Джуном вчера выдался непростой день. Сильно испугалась?

Он был первым, кого Тэджи увидела, когда двери наконец-то разблокировались. Возможно, если бы это была романтическая дорама, то она бы бросилась ему на шею, прижимаясь всем телом и дрожа от страха. Но чёрт, жизнь паршивая сценаристка. А Мин Тэджи чувствовала себя ещё паршивее. Потная и уставшая плелась по съёмочному павильону к выходу, мечтая лишь о бутылке воды и освежающем душе. Это Ли Джуну с его фобией пришлось не легко. А она всего лишь потеряла несколько часов своего времени.

— А как мы должны были выглядеть после двух часов на полу в душном помещении без света и воды? — бубнит она, прикрывая рот ладонью, потому что уже откусила кусок корн-дога.

— Я думаю, что вы ещё неплохо держались, — поживает плечами Сындже, и мастерски втыкает трубочку в крышку бананового молока, удерживая бутылочку коленками. — Так-то у меня клаустрофобия. Не знаю, чтобы я делал.

Услышанное вызывает кривую усмешку. Звёздный менеджер Чон Сындже вообще не производит впечатление человека, у которого есть хоть какие-то страхи. Джи скорее с лёгкостью поверит, что он лично знаком с Бейонсе и десять раз прыгал с парашюта. Но никак в то, что он может чувствовать страх, когда нет выхода.

В лифте, когда они вплотную прижимались друг к другу, что Джи до сих пор чувствует мурашки на своей коже от его забытой близости, он был вовсе не похож на запуганного мальчишку. Хотя Джи и про Ли Джуна так бы никогда не подумала. Если бы лично не продержала его больше часа за руку, пытаясь отвлекать пустой болтовнёй, лишь бы он не поддавался страху и не заработал паническую атаку.

— Ты бы сидел рядом с нами и сплетничал про коллег, — с набитым ртом мычит она, попутно пытаясь переживать тесто — сосиска с первого укуса ей не досталась.

— Ага, значит, вы успели спеться и перемыть всем косточки? — вскидывает брови Сындже, припадая губами к трубочке и делая глоток, глядя искоса на Тэджи. Но в ответ она лишь улыбается, и набитые едой щёки искривляют губы, что выходит весьма неискренне. — И что же Джун успел тебе про меня насплетничать? — он снова смотрит на неё, и Джи замечает, как поблёскивает пирсинг в его правой брови.

Прежде она как-то не обращала на эту деталь никакого внимания. И это могло бы показаться дикостью, но ему и правда идёт. Может, у него есть не только пирсинг, но и под одеждой прячутся бунтарские татуировки? Теперь и правда любопытно. Но Джи пока не может приставить ситуацию, в которой Чон Сындже продемонстрирует своё обнажённое тело.

Да и хочется ли ей это вообще представлять?

— А тебе есть чего бояться? — отвечает вопросом на вопрос, делая новый укус.

— Мне? — смеётся он. — У Джуна на меня ничего нет, — он театрально поправляет невидимый галстук, без которого две верхние пуговицы не могут сдержать воротник, а V-образный вырез визуально удлиняет и без того красивую шею Сындже. — Я идеальный.

Его самоуверенность комом встаёт поперёк горла Тэджи, вместе с куском корн-дога, которым она давится:

— Пятно от кетчупа с тобой не согласится, мистер идеальный, — она взглядом указывает на пятно у него на груди и поспешно втыкает в крышку бутылочки трубочку, делая глоток бананового молока.

Уверенность Сындже как рукой снимает. Сначала он не знает, куда пристроить свой корн-дог, а после того, как Джи любезно предлагает его подержать, достаёт из кармана старомодный платок, начиная тщетно растирать свою идеальную репутацию.

— Лучше не трогай, — качает головой Джи, видя, что становится лишь хуже.

— Да я уже почти всё отмыл.

— А-а-а, — тянет она. — Ну, раз так… — собирается закончить предложение колкой шуткой, которая так и вертится на языке, но не успевает:

— Ты когда-нибудь присутствовала на профессиональной фотосессии? — неожиданно спрашивает он, продолжая растирать пятно кетчупа по шёлковой чёрной ткани.

— Только не вздумай сказать, что я похожа на знаменитость, и мне стоит подумать о карьере модели, — не скрывая своего сарказма, закатывает глаза Джи.

Это было бы точно безумием. Чон Сындже ведь не собирается предложить ей карьеру модели или типа того, чтобы запудрить голову и затащить в постель? Потому что ходят слухи, что именно этим обычно занимаются продюсеры и менеджеры. Хотя Джи никогда не слышала от Хумина подобных историй. Так что клишированная статистика тоже имеет свои исключения.

…может, Сындже тоже одно из них.

— Вообще-то, у Джинсо на следующей неделе будет фотосессия для промо к шоу, — он наконец-то оставляет в покое свою рубашку, поднимая взгляд на Джи, которая озирается по сторонам. По пальцам стекает вязкая капля кетчупа, а салфеток под рукой нет. — Я подумал, что тебе это может быть интересно, — он непринуждённо тянется к её руке и вытирает излишки соуса с девичьих пальцев чистым краем своего тканевого платка. Вот так просто — не брезгуя, не насмехаясь. — Но если ты хочешь попробовать себя в роли модели, то я мог бы сделать пару звонков…

Ступор, вызванный его действиями, сбивает с толку. Почему в этот момент между ними нет неловкости? Почему он ведёт себя так, будто Джи действительно для него что-то значит? Забота, с которой он дотрагивается до её пальцев клетчатой тканью платка, вовсе неподдельная.

Чёрт, неужели он и правда искренен с ней? Неужели влюблён?

Да быть этого не может. Джи ничего такого не делала, чтобы пробудить в нём подобные чувства. И стоит ли сейчас что-то предпринять, чтобы пресечь на корню даже малейшую возможность разгореться этой искре?

— Не нужно никаких звонков, — перебивает его Джи, медленно отнимая руку. — Но на фотосессию я с удовольствием бы посмотрела, — натягивает почти детскую улыбку, протягивая Сындже его недоеденный корн-дог.

Он ведь наверняка знает, что она фанатка. Не глупый, да и Ли Джун, скорее всего, об этом уже сказал ему. Но доверяет, раз позволяет посетить такое мероприятие, где сценариста точно быть не должно.

— Отлично! — тут же приободряется Сындже, расправляя плечи. — Тогда я сделаю пропуск для вас с Хумином, — как иногда просто сделать человека счастливым.

— Круто, — смущённо улыбается Джи, опуская взгляд на бутылочку бананового молока, которая стоит на скамейке между ними.

— Хёк, подожди! — окликает его Тэхён, и Минхёк оборачивается, продолжая жевать свой кимбап с тунцом и овощами. Времени на нормальный обед сегодня не представилось. Так что приходится перебиваться тем, что не нужно долго ждать и что можно съесть на ходу. — Как успехи? — интересуется он, наконец догоняя.

— Из-за вчерашней аварии у нас там аврал, — возмущается Минхёк, запивая рол спрайтом. Знала бы его мать, чем питается единственный сын, то прилетела бы с Чеджу следующим же рейсом. — Я еле вырвался на десять минут перекусить. Думал, сознание там потеряю от голода.

— А подружку свою где потерял?

— Тэджи, что ли? Не успел за ней зайти. Слишком мало времени, — он осторожно смотрит на наручные часы, стараясь не выронить начинку из кимбапа, который держит в левой руке.

— Предупреждай в следующий раз. Я б её с собой позвал, — как-то с обидой произносит Тэхён, и Минхёк вопросительно ломает бровь, глядя на него исподлобья:

— Ты заболел?

— К чему вопрос? — не понимает он.

— Да так, просто, — Минхёк подавляет лукавую улыбку, за глотком газировки. Мыслей много, но озвучивать их он не торопится. Тем более, что, кажется, Кан Тэхён зря распереживался о своей напарнице: — Похоже, она нашла себе компанию и без нас, — он кивает куда-то за спину Тэхёна, и тот растеряно оборачивается, чтобы посмотреть. — А ты переживал, что она без обеда осталась.

Видимо, Джи нашла общий язык с Сындже. И видимо, Кан Тэхён не очень доволен такому раскладу, раз прямо сейчас сжимает в руке батончик с мюслями. Интересно, он его себе на перекус купили или…

— Это что, менеджер Чон с ней? — ощущение, что Тэхён ждёт, будто его разубедят в увиденном.

— Похоже на то, — пожимает плечами Минхёк, будто ему всё равно. Но сам очень пристально следит за реакцией Тэхёна, подмечая, как сжимаются его челюсти.

— Когда они успели подружиться? — он больше не смотрит в сторону парочки, теперь буквально испепеляя взглядом Минхёка, будто ожидая от него объяснений — какого чёрта вообще происходит?

Со стороны и правда кажется, будто они флиртуют во всю. Но Минхёк уверен, что смех этот вызван какой-то нелепостью. Мин Тэджи и флирт — вещи несовместимые. Но в глазах Тэхёна всё, скорее всего, выглядит так, будто Джи веселится там с его конкурентом.

…бедняга, как же он ревнует.

— Понятия не имею. Опять ревнуешь? — сложно не подколоть, и Хёк не сдерживается.

— Айщ, — шипит Тэхён. — Угомонись ты уже. — Собирается пройти мимо, но стоит Минхёку вскинуть руку и выкрикнуть имя Джи, как он тут же съёживается, будто пытаясь исчезнуть. Тэхён перехватывает его запястье, что Минхёк едва не роняет свой недоеденный обед. — Что ты делаешь? — произносит полушёпотом, будто с расстояния тридцати метров их кто-то может услышать.

— Нас заметили. Нужно подойти, — как ни в чём небывало отвечает Минхёк, уже собираясь направиться в сторону скамейки под сакурой.

В этом году тёплая весна, и вишни вот-вот зацветут. Прекрасное время года, полное надежды и любви, просыпающихся после зимней спячки. Ведь как бы не было сыро и слякотно на душе, рано или поздно придёт весна и зацветут сады.

Может, в этом году зацветут ещё и спящие годами чувства?

— Ты разве не опаздывал на съёмку? — сквозь зубы цедит Тэхён, насильно разворачивая Минхёка за плечи в другую сторону.

— Без меня не начнут, — отмахивается он и чувствует, как его настойчиво толкают в спину, не желая сбегать в одиночку. Какой же Кан Тэхён нелепый, когда смущается своих расцветающих чувств, которые, кажется, сам пока полностью не принимает. — Я думал, тебе будет интересно узнать, как они подружились.

— Мы там сейчас лишние, — то ли себя утешает, то ли пытается разубедить Минхёка в его же догадках. — Сам потом спросишь и мне перескажешь.