Жестокии развод

23. Спасибо Галя

Иван и Олег провели вместе весь день. Они закрылись в комнате и долго разговаривали, наверно, а может быть просто…не знаю, были рядом? Я не вмешивалась. Мы с Артемом посмотрели Гринча, гадать не стали, а на следующий день после того, как я приготовила на завтрак блинчики, ушли из квартиры на прогулку. Чтобы не смущать.

Решили сначала поехать в зоопарк. Мы всегда любили это место, и оно в каком-то смысле было нашим местом «силы». Нет, конечно же, просто так говорю.

И вот здесь. Прогуливаясь между вольерами и животными, пока на нас падал мягкий снег большими хлопьями, это случилось.

Я поняла, что все сделала правильно…

– Он выглядит грозно, – тихо говорит Артем.

Бросаю на него взгляд, не сразу осознав, о чем конкретно говорит сын, а когда осознаю – начинаю смеяться.

– Не думаю, что он на самом деле грозный и опасный.

– Олег про него много хорошего рассказывал, так что…наверное, тоже.

– Ты его боишься?

Артем мотает головой.

– Нет. Серьезно. Не переживай. Даже если он чокнутый, будет совсем отбитым, если начнет что-то делать против нас.

– Это точно.

Замолкаем снова, но ненадолго. Артем останавливается рядом со своим любимым вольером, в котором живет морской котик Крошик. Он как раз сейчас сидит на камне и смешно мотает головой из стороны в сторону, как будто пританцовывая под звонкую мелодию jingle bells, звучащую из киоска с яблоками в карамели. Когда Теме было лет десять, он мог часами стоять и наблюдать за морскими котиками. Они были его самыми любимыми животными, так что мне приходилось искать ему наклейки на тетрадки именно с ними. Чтобы порадовать…

А он так радовался…

Когда я приносила новую пачку, сын прыгал от счастья, а потом крепко обнимал меня. Помню, когда его любимый котик умер, Артем очень много плакал, и я заказала ему большую, мягкую игрушку, которая повторяла образ этого самого котика до малейших деталей. И пятнышки на спинке, и огромные «гусарские» усы.

– Это не то же самое, – улыбнулась я, вручая свой подарок, – Но так ты навсегда сохранишь его существование, котенок. Он будет рядом с тобой.

Глупо, наверно, но мне удалось успокоить своего ребенка, а это самое важное. Он тогда крепко-крепко обнял меня и прошептал, что я самая лучшая мама на свете…

Так тепло от этих воспоминаний, и одновременно так грустно…Мои дети давно уже не обнимают меня крепко и не шепчут подобные, нежные слова, от которых сердце на мурашки…

– Я помню ту игрушку, – вдруг говорит сын, а потом бросает на меня короткий взгляд.

Его руки сильнее сжимают забор.

Я мягко улыбаюсь.

– Я тоже.

– Как ты это сделала?

– Ну…не так сложно найти кого-то, кто шьет игрушки, Тём.

– Это же не так. Сейчас – да, окей, я могу понять. Но не тогда. Все же было в дефиците, включая ткани и…

– Тём, это неважно уже. Ты сильно расстроился, а я хотела тебя порадовать.

– Нет, это важно.

Сын вдруг начинает злиться, потом резко поворачивается, уровни брови на глаза.

– Это очень важно, мама. Ты столько делала и делаешь сейчас, а мы…мы все – неблагодарные суки!

– Артем!

– Это правда, – перебивает меня строго, – Я не говорил тебе, насколько благодарен за все. За завтраки, обеды и ужины. За то, что у меня всегда чистая одежда. За то, что есть дом, в котором тепло и куда хочется возвращаться! Я не говорил!

– Тём, это…

Он не дает мне договорить. Неожиданно шагает навстречу, а потом сгребает в охапку и крепко-крепко обнимает.

Если честно, теряюсь.

Замираю и не знаю, как себя вести. И только через мгновение на меня наваливается огромное, пушистое одеяло нежности и любви.

В уголках глаз собираются слезы…

Так давно не было простых, теплых объятий, что сейчас…они меня на части разрывают. Не в плохом смысле, конечно же, а в бесконечно трогательном…

– Мам, я так тобой горжусь, – шепчет сын на ухо, – Я так…так горжусь, что ты моя мама! И мне так стыдно, что я не ценил. Олег…он показал, что может случиться все, и…это так жестко на меня навалилось. Я не хочу, чтобы ты не знала, как сильно я тебя люблю и ценю все, что ты для меня делаешь. Спасибо тебе большое за то, что ты есть. За то, что ты такая прекрасная, теплая, нежная. Спасибо за то, что ты – лучшая мама на свете!

У меня спирает дыхание от сбивчивой, тихо исповеди моего младшего сына. Мурашки бегут по телу, и я не могу пошевелиться, роняя слезы на его куртку…

– Мам, ты молодец, что все это делаешь, – говорит он, отстраняясь от меня и быстро стирая свои щеки.

Выдавливает тихий смешок.

– Я горжусь тобой. Ты помогаешь людям, которые достойны всех твоих усилий.

Когда Артем смотрит мне в глаза, он уверенно кивает.

– Я уверен, что Иван – нормальный мужик. Другой не смог бы воспитать такого сына, поэтому не переживай. И я совсем не переживаю. Все будет хорошо.

***

Мы с Артемом сходили на каток, где очень громко смеялись, пока звучали старые песни о главном. Особенно четко отпечаталась из «Служебного романа». Помните? Чтобы найти кого-то…

Поэтому мы четко решили, что придем домой и посмотрим этот фильм. Конечно, он не совсем новогодний, хотя почему? У меня и он плотно ассоциируется с праздниками. Только зайдя в квартиру, мы замерли и переглянулись.

Во-первых, рядом с дверью стоял огромный, мусорный мешок. Во-вторых, очень вкусно пахло жареной курочкой.

– Ну наконец-то вы пришли! – заявил Олег, как только вышел из-за угла.

Мы с Артемом переглядываемся, а через мгновение начинаем смеяться.

– Что?

– Важный ты, вот что, – Тёма ерошит ему волосы, и пока Олег недовольно их поправляет, кивает на пакет, – Это мусор?

– Ага, я сейчас вынесу и…

– Забей, я сам.

Легко подхватывает и смотрит на меня с улыбкой.

– Придумай оправдание для начальника, пока я буду ходить. Обещаю, поддержу каждое твое слово.

?С тихим смехом пихаю сына вбок, а потом начинаю раздеваться.

– Чем это так пахнет?

– Мы с папой убрались, а потом решили приготовить ужин, – с гордостью заявляет мальчик.

Я не могу насмотреться на него. Олег – никогда не был особо забитым, но был сильно закрыт от внешнего мира. Иногда казалось, что он пребывает в вечной обороне, а сейчас…такие разительные перемены. Он будто бы ожил, и я, конечно же, знаю почему.

Это «почему» тоже выходит из-за поворота, и я на мгновение замираю. Всего сутки, а под глазами у Ивана пропали синяки. Цвет его лица тоже изменился, стал более розовым и живым. А глаза…глаза как будто сильнее зажглись, и эти метаморфозы…если честно, заставляют меня зависнуть на пару слишком долгих мгновений.

Резко краснею, когда понимаю, что слишком долго его разглядываю. Опускаю глаза на сапоги, расстегиваю их и бурчу.

– Нашли одежду?

Иван усмехается.

– Нашли? Я думал, что мы перешли на «ты», красивая.

Сука…

От его голоса у меня по коже бегут мурашки, и это раздражает. Дергаю плечами, чтобы их сбросить, потом прищуриваюсь и снова смотрю на него. Еще чего не хватало! Бояться…

– Когда ты меня взбесил? Да, пожалуй. «Вы» там было бы неуместно.

– Оно неуместно и сейчас.

Иван чуть подталкивает Олега в сторону кухни и говорит ему:

– Проследишь за курицей, малой?

– Ага. Я понял. Вам надо поговорить. Мог бы не придумывать оправданий…

«Взрослые» в лице Ивана и меня тихо усмехаются, а мальчик важно уходит, забрав у отца лопатку.

Остаемся вы тишине.

Немного давит его общество, и я совсем не знаю, куда деть руки. Молчу. Жду. Что еще?! Очередной бред сейчас бахнет?! Поиграем в жертвенного ягненка?! Или что?! Ну, что?…

Иван откашливается и указывает взглядом на свою футболку.

– Спасибо за шмотки. Мне Олег показал и…спасибо, Галя.

– Не за что. Все подошло?

– Нормально.

Снова замолкаем.

Неловкость разливается по пространству, как кисель. Я прикусываю губу, изучая носки своих тапочек.

– Вы убрались?

– Да, хотелось сделать для вас что-то в ответ. Надеюсь, ты не против?

Издаю смешок и заправляю волосы за ухо. Если честно, для меня это совсем что-то новое. Толя никогда не помогал по дому, чтобы облегчить мою жизнь. Он говорил, что это не мужское дело, а Иван совсем не видит в этом ничего зазорного.

Трогает.

Боже…

Новая волна мурашек бежит по коже, и я так хочу это все остановить! Вообще! Почему ты сравниваешь их?! Сумасшедшая…

Иван делает неожиданный шаг на меня, и я резко вскидываю взгляд. Его -пробирает до самого нутра, а мой…наверно, слишком растерянный и наивный, раз на его пухлых губах появляется такая обаятельная улыбка, а голос падает до шепота.

– Не бойся, красивая. Не укушу.

Если не попросишь.

Как будто бы звучит, и я дико краснею, но сказать что-то в ответ не могу…

Иван не ждет.

– Я хотел…сказать тебе спасибо, Галя.

– Ты уже говорил.

– Этого недостаточно, чтобы описать то чувство, которое я испытываю. Олег много про тебя рассказывал, и ты…спасибо, что позаботилась о моем сыне, а теперь заботишься еще и обо мне. Я очень благодарен и, наверно, никогда не смогу сделать ничего, чтобы это выразить, но обещаю, что до конца дней буду стараться. Ты всегда можешь на меня положиться.

Неожиданные, правильные слова бьют наотмашь. В глазах снова встают слезы, а потом срываются из уголков. Иван чуть сильнее хмурится, а потом вдруг поднимает руку и смахивает их большим пальцем.

Такое короткое прикосновение…

А я от него задыхаюсь.

Божебожебоже!!! Что творишь?! Что происходит!?

Ты не можешь…не имеешь никакого права! Не имеешь!

Возвращаю взгляд обратно в пол, но не могу сдержать улыбки.

– Мой сын сегодня сказал, что гордится мной.

Иван молча ждет продолжения. Вздыхаю и киваю пару раз.

– Это для меня самое важное. Чтобы он мной гордился…

Снова смотрю на Ивана и чуть хмурюсь.

– Это не значит, что Олег для меня ничего не значит или…ты и ваше будущее. Просто…его слова – моя главная награда, Иван. Мне больше ничего не нужно.

Пару мгновений помолчав, Иван тихо усмехается.

– Кто ты такая?

– В…смысле?

– Не могу поверить, что ты реальна. Иногда мне кажется, что кто-то долбанул меня по башке, и я вот-вот проснусь в лазарете, а потом снова отправлюсь в камеру.

– Этого не будет. Хочешь, могу ущипнуть, чтобы напомнить о реальности?

С его губ срывается еще один смешок, а потом голос падает до хриплого шепота.

– А тебе так нравится?

Честно. Я не имела в виду ничего такого! И я почти забыла, сколько наглости в этом огромном мужике…спасибо. Вспомнила.

Сначала теряюсь, потом меня топит возмущение, но ответить я не успеваю. Артем возвращается.

Замирает на пороге, по очереди смотрит на меня, потом на Ивана. Я краснею сильнее, ведь внезапно до меня доходит, что мы стоим слишком близко…

Безумно хочется как-то оправдаться…

– Я…

– Эй, ну вы уже скоро?! Папа, курица непорядочно шипит!

Артем начинает смеяться, а Иван отходит на шаг и вздыхает.

– Надо помочь, раз непорядочно шипит. Давайте к столу.

Мне удается вернуть себе контроль, а точнее, спрятать смятение от сына. Только в ванной комнате я позволяю ему полноценно придавить меня сверху.

Что это было?…