Жестокии развод

24. Новый аквариум Галя

Когда новогодние каникулы заканчиваются, всегда очень сложно вернуться в привычное русло. В этом году у меня нет работы, на которую нужно ехать, но в первый день обычной жизни, я встаю рано.

В этой квартире три большие комнаты, гостиная и кухня. Толя в этом плане не скупился, хотя меня и не покидает идея о том, что он это сделал исключительно для того, чтобы произвести впечатление на будущую родственницу, ну и что. Меня это волновало – факт, и я чувствовала себя задетой, только сейчас эти ощущения как будто бы машут из совсем другой жизни. Не моей, а чужой. Моя обстоит иначе: я рада, что здесь три больших комнаты. Мне досталась угловая с видом на парк, мальчикам – самая здоровая в конце коридора с окнами во двор и небольшим балконом. Ивану – та, что ближе к кухне, с еще одним балконом. Конечно, по итогу Олег не отходит от своего отца и ночует вместе с ним, хотя вчера отрубился в гостиной, пока все они играли в видеоигры. Иван отнес его сам и уложил в кровать. Это было трогательно, пусть ничего особо необычного и не подразумевало.

– Я уложил его к вам в комнату, – сказал он тихо, когда вернулся, – Так что ты не пугайся, если что.

Артем усмехнулся и протянул.

– Я уже жил с братом в одной комнате, меня сложно чем-то напугать.

Стало тепло.

Иван пару мгновений тоже, кажется, услышал то, что услышала я: «с братом». Олег ему…брат?

Неважно.

Он коротко кивнул и добавил:

– Завтра ведь в школу. Пусть выспится, а то со мной это будет…не так-то просто.

Я невольно скользнула по его телу. И правда. С таким огромным мужиком спать, наверно, одно удовольствие. В смысле…в смысле проблематично! Да, я хотела сказать, проблематично.

Господи…

До сих пор стыдно от глупых подмен слов в моей башке. Даже за ночь я не совсем отошла, поэтому довольно долго лежу и пялюсь в потолок, с опаской ковыряясь в своей голове. Ну, как? Ковыряясь? Я за километр обхожу мысли, от которых страшно. Ни к чему мне все эти сложности.

Ладно. Становится уже неприлично так просто валяться тут под одеялом вареной сосиской. Через час встанут мальчики, нужно приготовить им завтрак, а потом мы поедем в школу.

Немного волнуюсь. Из-за Олега, конечно же, хотя Тёма обещал, что присмотрит за ним – все равно. В этой школе учится не только Артем, но и Артур, а я боюсь, что случится, когда он узнает. Трусливо надеюсь, что сегодня мы с ним не увидимся.

Господи, ну и мысли…

Стыдно от них, правда. Просто…на данный момент я не готова вывозить характер старшего сына, а Олег? Я считаю, тем более.

Встаю. Накидываю халат поверх пижамных шорт и маячки. В квартире дико жарко, так что спать в длинном или шерстяном – без вариантов. Даже если это зима.

Вздыхаю.

На мгновение замираю перед зеркалом в пол, чтобы оценить внешний вид. Такая глупость…но вдруг я встречу Ивана? Не хотелось бы выглядеть помятой курицей.

Ох, боже!

Громко цыкаю, закатываю глаза и иду до двери, мысленно отплевываясь.

Ты сумасшедшая женщина, Галина. Прекрати уже, серьезно. Пре-кра-ти.

А волосы все равно поправляю…

Дурная…

Издаю смешок в коридоре, потом поворачиваюсь и плетусь на кухню, но не дохожу. Там включен свет, а еще тянет горячим тестом и…кофе…

Пару раз моргаю. Потом моргаю еще пару раз, а потом аккуратно ступаю по полу. Хоть бы это были мальчики…

Ну, в каком-то смысле мои молитвы услышаны. Это действительно мальчик. Один. И не младший…

Иван стоит у плиты, тихо мурлыкая себе песню под нос. Рядом стопка золотистых блинчиков и чашка с ароматным кофе.

Если честно, картина – загляденье. У него на талии розовые завязочки от моего фартука, а вокруг царит спокойствие и благодать. Так по-домашнему…

Из груди вырывается невольный смешок. Его почти неслышно, но у этого человека явно развиты какие-то другие чувства – он резко поворачивается. Я от неожиданности тоже. Бьюсь плечом о стену и застываю, мысленно отбивая себе пощечину. Ну, разумеется. У него действительно чувства развиты на максимум, ведь в том месте, где он был – это залог твоей дальнейшей жизнедеятельности. Полагаю.

Мы молчим пару мгновений, пока на его губах не появляется задорная улыбка.

– Сильно ударилась?

– Ты меня напугал, – немного обиженно говорю, но снова отбиваю себе пощечину и добавляю, – Я не в том смысле. Если что.

Гордо задираю нос и захожу на кухню. Иван тихо посмеивается, бросает косые взгляды: то с меня, то на блинчик.

Я присаживаюсь на стул.

Молчим.

Недолго…

– Тебе необязательно это делать, – говори тихо.

А мне, конечно, необязательно заполнять паузы, но я просто не могу иначе. От неловкости готова лезть на стену…

Иван коротко смотрит на меня и жмет плечами.

– Мне несложно. Или ты не уважаешь блинчики?

– Почему это?

– Ну…не знаю. Фигура, все дела.

– Хочешь сказать, что я толстая?

Господи. Что ты несешь. Куда тебя несет! Почему я так резко воспринимаю каждое его слово и реагирую настолько глупо?! Будто мне лет пятнадцать. Успокойся уже!

Пока Иван тихо смеется, я думаю, как бы извиниться, но это и не нужно. Он снова смотрит на меня, а потом вдруг дергает бровями и выдает:

– У тебя потрясающая фигура. Если тебе интересно мое мнение…

Боже…

У меня краснеют даже уши. И хорошо, что он сжалился и отвернулся, потому что я совсем не готова разделить с ним этот момент.

– Пойду…умоюсь.

Встаю и сбегаю трусливо до невозможности, а перед зеркалом…ругаю себя за резвость и абсолютную неуместность моей резкости.

Что ты творишь? Зачем? Дура…

Нет, я понимаю. Правда. Все понимаю. Это из-за того, что я забыла о существовании «мужского внимания», поэтому теперь веду себя, как дикая, рядом с представителем противоположного пола. И да, он симпатичный. Очень. И он, возможно, тебя привлекает, но это ничего не значит. Возьми себя в руки наконец-то, прекрати дергаться и дыши.

?Ды-ши.

Все дело в том, что ты слишком давно не чувствовала себя женщиной рядом с мужчиной, который о тебе заботиться. Да и с ним…мы с ним – это что-то из разряда «без вариантов», просто…он ведь действительно заботится, вот ты и поплыла. Успокойся.

Выхожу через десять минут собранной и отстраненной. Иван на прежнем месте, но сразу слышит мои шаги и оборачивается улыбаясь.

– Будешь?

– Пока не хочу, мне бы кофе.

– Могу сделать.

– Нет, я сама.

Подхожу к кофемашине, достаю пару капсул и засовываю их внутрь. Иван молчит. Да и я не стремлюсь завязать беседу. Воздух напрягается…

Черт…

Он смотрит.

Делаю вид, что этого не замечаю. Шумит машина.

– Я не мог заснуть, – вдруг звучит тихое признание, и я невольно поворачиваю на него голову.

Теперь Иван делает вид, что этого не замечает, переворачивая блинчик.

– Волнуюсь, если честно.

– По поводу?

– Олега, конечно же. Сегодня первый день в новой школе, а она, насколько я понял, крутая. Вдруг…

Моментально все мои оковы рассыпаются, и я становлюсь собой. Эмоциональной, сострадающей натурой, которая так хочет его успокоить…

– Эй, – чуть нагибаюсь, чтобы словить его взгляд, а потом дарю ему улыбку, – Все будет хорошо. Школа крутая, конечно, но у тебя умный сын. И он может за себя постоять.

– Я знаю, что он умный и может за себя постоять, но дети жестоки. А дети, у которых есть деньги? Тем более.

Он прав.

Выпрямляюсь, кусаю губу пару мгновений, но потом уверенно киваю, нащупав то, что может его успокоить.

– Во-первых, мы купили ему все, что потребуется, и никто не будет его дразнить. Во-вторых, Артем обещал, что будет за ним присматривать. В-третьих, директор – моя, можно сказать, подруга. Я много помогала школе и не засовываю Олега невесть куда. Она следит за тем, чтобы в стенах ее учреждения не было буллинга. Ну, и в-четвертых. На каникулах мы с Олегом занимались, так что у него не будет пробела в знаниях. А в остальном? Он замечательный. Веселый, умный, симпатичный. Подожди еще. Отбиваться от поклонниц будем и…

Обрываюсь на полуслове. Это мое «будем» звучит слишком по-семейному, и меня это внезапно дико смущает. В смысле…ой, да вы же поняли, в каком смысле.

А еще его взгляд…господи, как же он на меня смотрит. Тепло…нежно. Клянусь, я не помню, когда на меня в последний раз так смотрели, и как же мне это нравится…не только это, конечно же. Отношения Ивана к сыну…такое ласковое и бережное, что от него идут мурашки. А еще, он с такой легкостью признается в своих слабостях. Толя? Ни за что в жизни не сказал бы того, что здесь сейчас прозвучало. Он считает, что это «не по-мужски». Ныть. И готовить…

Снова перевожу взгляд на сковородку и вздыхаю, нервно усмехнувшись.

– Тебе действительно необязательно готовить. Я встала как раз для того, чтобы сделать завтрак…

– Мне действительно несложно.

Поднимаю глаза и чуть хмурюсь. Не спрашивай…

Поздно.

– А тебя это…не унижает?

Иван выгибает брови.

– В каком смысле?

– Ну…это же не мужское дело и все такое.

Блинчик начинает непорядочно шипеть, пока он лупит глазами. Я готова провалиться под землю, поэтому снова пытаюсь перевести тему.

Сегодня у меня с этим, кстати, явные проблемы…

– Блинчик непорядочно шипит. Позвать Олега за помощью?

Иван, наконец, отмирает и начинает смеяться. Блинчик с подгорелой попкой летит в мусорку, он набирает еще теста, выливает его на сковородку, профессионально распределяет и смотрит на меня в упор.

– Какую же тупость ты только что сморозила, красивая. Нет, меня это не унижает. Как может унизить забота о своей семье?

Я густо краснею. Он касается взглядом моих щечек и улыбается еще более обворожительно.

– Нет, если тебе так нравится…

Он неожиданно приближается и пару раз дергает бровями.

– Ты мне только скажи, я всегда готов.

От такой наглости немею. Сейчас похожа на рыбку, которую вытянули из привычного болота. Она хлопает глазами, ртом, и совсем ничего не понимает…

Хотя по факту ее словно переместили в максимально комфортный, чистый аквариум, просто…до нее пока не дошло.

– Ты…как…я…

Иван издает смешок и кивает, а потом выпрямляется во весь свой исполинский рост, снимает чашку с кофе и поворачивается с ним к столу. Ставит. Обходит меня по дуге, берет тарелку и кладет на нее пару блинчиков.

– Завтрак подан…хозяйка?

Резко дергаю головой.

– Обалдел?

– А что? Я же так себя должен чувствовать? Каблуком или…рабом? М?

– Это совсем несмешно! Я же просто…я просто так спросила!

Он усмехается, возвращается на свое место и кивает.

– Знаю, шучу всего лишь, красивая. Ты забавно психуешь. Я не чувствую себя, кстати, униженным или оскорбленным. Не люблю эти тупые разделения. Мужская работа, женская…херь. Как по мне, все должно быть пополам. Заработать деньги, прибить что-то, приготовить или убраться. В чем разница? Это все о заботе. Тем более, я сейчас не могу работать, что мне еще делать? Лежать на диване и тобой командовать? Кушай. Хочу услышать твое мнение.

И да. Я могла бы говорить себе дальше об успокоении души, но…каждое его слово – точно в цель. Он сказал, что не верит, что я реальна? А он сам? Такие разве существуют?! Честные, открытые. Красивые…

Медленно подхожу к столу и присаживаюсь. Пару раз моргаю. Щечки продолжают гореть, а на губах играет какая-то глупая улыбка.

Я беру блинчик, сворачиваю его и отправляю в рот.

Клянусь, такие блинчики я ела только у одного человека – у мамы. Они тают во рту, а еще будто бы пропитаны заботой и любовью…и сразу на душе теплее.

Снова смотрю Ивану в спину и спрашиваю себя: ты реальный? Или я попала в кому на фоне нервного срыва?

А вслух говорю:

– Очень вкусно. Спасибо большое…

Он поворачивается и улыбается.

– Я рад. Знала бы ты, сколько блинчиков я когда-то выбросил…

Веселым голосом Иван рассказывает о том, как учился их готовить, потому что Олег очень любил так завтракать.

– …Его с блинчиками познакомила мама моего друга. Горе на мою голову! Я абсолютно не умел их готовить, а он каждое утро глаза пучил вместе с губой, ну и что? Какой у меня был выбор? Я…

Иван не понимает, да и не видит, потому что продолжает орудовать лопаткой, поварешкой и сковородкой, но каждое его слово оседает в моем сердце мягкой периной. Лечит раны. Возвращает мне частичку души…

Я начинаю осваиваться в новом аквариуме, где нет толстых стен, пахнущих тиной. Где тебя никто не притесняет, где тебя не воспринимают, как что-то должное. В этом аквариуме с тобой делятся сокровенными историями, а еще здесь вкусно пахнет жареным тестом, маслом и детством. Любовью…