Гнев смертных

1000 ЛЕТ НАЗАД

Н

аконец-то жить стало легче. Деревня, которую мы обнаружили, была заполнена простыми фермерами. Они были искусны в ремеслах. Их дома были каменными и квадратными, вперемешку с сельскохозяйственными культурами, а само поселение располагалось прямо у подножия большого утеса, окруженного пышным лесом и укрытого от посторонних глаз. Это было настоящее убежище, и вскоре мы завоевали уважение людей.

Мы защищали их от вражеских племен, и любые хищники, которые подкрадывались к их детям, вскоре сожалели об этом. Через несколько месяцев они построили для нас каменный храм, достаточно большой, чтобы мы могли укрыться в тени даже от полуденного солнца. Андвари давно перестал помогать нам с облаками, так что наша жизнь протекала при лунном свете.

Я сидел на золотом троне, вертя в руках прекрасный обсидиановый клинок, подаренный мне жителями деревни.

Передо мной была крутая лестница, ведущая вниз к выходу, откуда тропа вела в деревню. В каждой части храма было по комнате, похожей на мою. По одной для каждого из нас. Четырех богов. По крайней мере, так мы теперь себя называли.

Я поднял взгляд, когда молодая женщина в тонком белом платье поспешила вверх по ступенькам, низко опустив голову. Они присылали самых красивых женщин в своем племени, как будто думали, что так они ублажат нас лучше всего. Для меня кровь была кровь. Мне было все равно, из чьей она вены.

Женщина опустилась на колени у моих ног, возложив венок из белых цветов, прежде чем положить свои запястья на мои колени в знак подношения.

Я взял ее за левую руку, разглядывая ее бронзовую кожу с намеком на желание, осветившим самые темные уголки моего разума. Прошло так много времени с тех пор, как я позволял себе побаловать себя женщиной. В отличие от Фабиана, который часто развлекался с членами племени. Или Клариссы, у которой был внушительный гарем мужчин. А Майлз иногда даже ночевал в деревне со своими любимыми людьми, но больше всего они боялись меня. Бога, который никогда не разговаривал с ними. Того, кто никогда не ходил среди их народа. Чудовища, который крался под лунным светом в тихом созерцании.

Эта женщина была красива. Молода, но не слишком. Она вышла из девичьего возраста. Я питался от нее с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать. Но сегодня я заметил, что ей за уже двадцать.

— Как тебя зовут? — Я никогда не спрашивал их об этом. Но сегодня я сделал исключение. Потому что сегодняшний день, казалось, отличался от большинства. Мое монотонное существование нарушило странное любопытство. Которое, вероятно, пройдет так же быстро, как и появилось. Хотя я мог бы потакать ему, пока оно есть.

Она удивленно взглянула на меня, а затем быстро склонила голову. Они редко смотрели на меня. Иногда это приводило меня в ярость. В других случаях это меня вполне устраивало. Но я не хотел, чтобы сегодня она была у моих ног. Казалось неправильным заставлять людей кланяться, хотя мои братья и сестра не разделяли моих чувств по этому поводу.

— Имя? — Прорычал я на ее языке. Мы быстро выучили их язык с момента прибытия. Еще один дар нашего бессмертия. То, что мы могли делать без особых усилий. Уже через несколько дней мы могли говорить с ними так же легко, как если бы всю жизнь говорили на их языке.

— Куванлелента, — прошептала она.

— Куван… прости, что? — Спросил я.

Она тихо рассмеялась, и это был самый сладкий звук, который я слышал за очень долгое время.

— Вы можете называть меня Куваной, если так проще? — предложила она, все еще не поднимая глаз.

— Кувана, — я попробовал это имя, и мне понравилось его ощущение на моем языке. — Встань, Кувана.

Она послушалась, но низко опустила голову.

— Я заметил, что женщины в твоем клане не кланяются мужчинам, так почему же ты кланяешься мне? — Спросил я.

— Вы бог, это знак уважения, — сказала она.

Я наклонился вперед, взяв ее за подбородок и заставив посмотреть мне в глаза. В ее темных локонах торчало перо, а на щеках были нарисованы полоски белой краски.

— Прекрасна, — выдохнул я, упиваясь видом ее теплой золотистой плоти. Как бы мне хотелось по-прежнему чувствовать то, что могла она: биение сердца в моей груди, прилив тепла в моих венах, сияние солнца на моей коже. Она была весьма завидным созданием, как и все они. Но от этой я хотел откусить кусочек побольше.

— Вы слишком добры, — сказала она дрожащими губами, выдавая свой страх.

Меня пронзил холод, когда я вспомнил, что она видела, когда смотрела на меня. Она считала меня богом, но богом гнева и крови. Ее ужас был вполне обоснован.

Я отпустил ее, откидываясь на спинку трона. — Тебе не нравится приходить сюда, — констатировал я.

— Конечно, мне нравится, — быстро сказала она, снова протягивая ко мне свои запястья. — Я хочу сделать вас счастливым больше всего на свете, о великий.

Я фыркнул от смеха, и она посмотрела на меня со страхом, вспыхнувшим в ее взгляде, как будто она подумала, что сказала что-то не то.

— Я не великий, — пробормотал я, хотя знал, что нарушаю правила своих братьев и сестры. Мы должны были поддерживать веру в то, что мы божества. Но я жаждал немного нормальности. Моя жизнь была одинокой и слишком тихой. Я хотел снова ринуться в бой, я хотел бегать за женщинами, посещать пиры и пить эль. Я хотел хоть раз получить удовольствие.

Она прикусила губу, казалось, не зная, как ответить.

— Ты замужем? — Спросил я.

Она кротко кивнула. — Да, за старым воином. Он довольно занудный.

— Он сейчас там? Расскажи мне о нем, — настаивал я, и постепенно она начала рассказывать мне об этом болване, который просил ее стать его невестой. Я знал этого человека, он много раз приходил ко мне, восхваляя мое имя и прося одарить город. Он молил о дожде для своего урожая, о том, чтобы его животные откормились, и о том, чтобы вражеские племена держались подальше. В те несколько раз, когда на деревню нападали, мы вчетвером отгоняли их. Это было просто. Мы были их защитниками, и поэтому они нам поклонялись. Но я очень устал от этого поклонения.

— Садись. — Я похлопал себя по коленям, и Кувана встревоженно покачала головой. По правде говоря, я всего лишь хотел снова почувствовать тепло ее кожи. Я хотел откусить кусочек от жизни. И единственный способ, которым я мог это сделать, — это подобраться к ней как можно ближе. — Но только если ты сама того желаешь, — добавил я, и она мгновение поколебалась, прежде чем опуститься ко мне на колени.

Я притянул ее к себе, проводя пальцем по линии ключицы и вдыхая ее землистый аромат. Она дрожала, пока я разглядывал ее, вбирая в себя оттенок солнечного света на ее плоти, и запах жизни на ней. Я хотел большего. Я хотел, чтобы ее сердце билось жизнью в моих собственных венах, чтобы она подарила мне еще один миг человечности.

— Мой бог, вы великий и добрый, но я также боюсь вас, — сказала она, ее теплое дыхание коснулось моей шеи и опьянило меня.

— Не бойся. Я бы никогда не причинил тебе вреда. — Солгал я. На что она легко купилась благодаря моей соблазнительной ауре, которая всегда действовала, чтобы заманить мою жертву.

Я закрыл глаза, наклоняясь ближе, чтобы послушать биение ее сердца. Во рту у меня пересохло, когда во мне поднялась жажда крови, и мои руки сжались вокруг нее, — ее жизнь была заключена в моих объятиях. Я мог забрать ее так просто. Сломать ее шею или укусить слишком глубоко.

Она начала ласкать меня, ее руки неуверенно скользнули в мои волосы, и наши глаза встретились, а похоть заставила ее губы приоткрыться от желания. Но я больше не был уверен, чего я жажду. Ее жизни, ее тела или ее крови. Однако мое вожделение к ней уже угасало, и жажда возвысилась над всем этим. Мимолетное желание к ней ушло, и снова воцарилась скука. Никто никогда не привлекал моего внимания надолго.

— Извини, брат, — голос Фабиана вывел меня из транса. Он вышел из двери справа от моего трона, без рубашки, с длинными распущенными волосами и красными отметинами на груди. Ему нравилось участвовать в жизни деревни, и его роль здесь идеально подходила ему. Не могу сказать, что я чувствовал то же самое.

Кувана спрыгнула с моих колен, опустившись на колени и распластавшись на полу. Фабиан прошел мимо нее, ведя себя так, словно ее здесь вообще не было.

— У нас проблема, — прорычал Фабиан, и я почувствовал напряжение в его позе, которое обеспокоило меня.

Я щелкнул пальцами, обращаясь к Куване. — Иди, — приказал я, и она умчалась прочь, бросившись вниз по золотым ступеням в разгорающийся свет зари.

— Что случилось? — Спросил я, поднимаясь со своего трона.

Фабиан размеренно вздохнул, и в его карих глазах отразилось горе. — Истребители приближаются.

Мгновенная тишины.

Я растерялся, схватив Фабиана за плечи, когда мир накренился на своей оси. — Откуда ты это знаешь?

— Последние три дня несколько жителей деревни ловили рыбу в море. Они вернулись всего несколько минут назад и говорят о большом флоте, направляющемся в нашу сторону. Говорят, на нем плывет свирепое племя воинов. Они боятся за свои собственные жизни, но меня больше беспокоят наши.

— Как они могли нас найти? — Спросил я, и беспокойство заскребло меня изнутри.

— Богиня, конечно. Без сомнения, Идун привела их прямо к нам. — Фабиан положил руку мне на плечо, пристально глядя на меня. — Мы встретимся с ними вместе, брат.

— И мы проиграем, — прорычал я. — Если Андвари не поможет нам, мы не сможем победить их сейчас, когда они одарены силой Идун.

— Тогда ты должен поговорить с Андвари, — умолял Фабиан. — Ты единственный, кого он слушает.

Я кивнул, пораженный его словами. Интересно, сколько у нас времени до прибытия проклятых варваров. Без сомнения, Магнар Элиосон и его брат будут среди них. Они жаждали моей смерти как безумцы. Если бы только они могли видеть, какую власть над ними имела Идун. Что они были ее рабами, как мы были рабами Андвари.

— Пойдем в священную Киву, у шамана есть панель из полированного стекла. Мы можем использовать ее, чтобы поговорить с Андвари.

Фабиан кивнул, затем внезапно обнял меня, застав врасплох. Я похлопал его по спине, а он — по моей. — Мы всегда будем защищать друг друга, не так ли?

— Конечно, — поклялся я. Несмотря на наши различия, наша связь никогда не ослабевала за все триста лет дружбы. — Не существует времени, когда мы не были бы вместе, как братья.