Гнев смертных

З

а последние несколько часов мое тело было избито, изломано, покрыто синяками, но никакая физическая боль никогда не сравнится с этой.

Тысяча богов не смогли бы удержать меня сейчас от Монтаны. Может, Келли и позволяла это, но я никогда бы не позволил ее сестре умереть, когда у меня была возможность спасти ее. Все сводилось к соглашению или борьбе, и, к счастью, на этот раз это было первое.

Я вытащил Монтану из рук ее сестры и осторожно опустил на землю, зная, что всего несколько часов назад поклялся никогда не обращать ее. Но я не понимал, что будет со мной, если я увижу ее на пороге смерти, я не знал, какие опасности подстерегают ее в будущем. Я думал, что смогу защитить ее от всего, какой бы хрупкой она ни была. Я считал себя достаточно сильным, чтобы сохранить ей жизнь, несмотря ни на что. И все же я был здесь, с ее изломанным телом в своих объятиях, и как бы я ни был зол на богов за то, что они вынудили меня сделать этот выбор, я обнаружил, что другого не дано. Монтана должна жить, даже если ее сердце больше не будет биться, даже если это означало наложение на нее этого проклятия. Потому что я не мог ее потерять, независимо от того, насколько эгоистичным это делало меня, или насколько сильно она будет презирать меня за то, что я сделал этот выбор за нее.

Но если я не смогу вернуть ее, моя жизнь уже закончена. Я был призраком, которому предстояло покинуть этот мир. Я не стал бы цепляться за него дольше, чем нужно. Куда бы она ни ушла, я пойду за ней.

Черт, почему она прыгнула? Или ее заставили? Андвари сделал это с ней в качестве еще одного жестокого наказания для меня?

Я опустился на колени рядом с ней, ее тело было искривлено раздробленными костями, под ней растекалась кровь. Боль обожгла меня при виде ее такой, а чувство вины образовало твердый комок в моем горле. Она была здесь из-за меня. Из-за войны, в которую она никогда не должна была ввязываться. Теперь все это казалось таким бессмысленным. Что такое ненависть по сравнению с любовью?

Губы Монтаны были розово-красными, в пятнах крови, ее лицо было слишком неподвижным, а глаза закрытыми. Мое сердце обуглилось и почернело, сгорая в огне, который, я знал, вызвала наша любовь. Это было причиной, по которой мы никогда не должны были быть вместе. Потому что смертные умирают в компании монстров.

Я вскрыл себе руку клыками, прижимая рану к ее мягкому рту.

— Пей, бунтарка. — Чтобы это сработало, в ее теле должно было остаться достаточно жизни. Если она сможет проглотить мою кровь, это запустит процесс. Но если ее уже нет…

Я взял ее за запястье, проведя большим пальцем по тому месту, где должен был биться пульс.

Ничего.

Паника угрожала захлестнуть меня, но я подавил ее, заставив себя сосредоточиться. Я должен был закончить это. Я не мог сдаться.

Я опустил голову, крепко зажмурив глаза, когда запах ее крови воззвал ко мне из ее вен.

— Прости меня, — выдохнул я, нарушая все свои обещания, данные ей, зная, что предаю все, о чем она когда-либо просила меня. Затем я вонзил свои клыки в ее бархатную кожу так нежно, как только мог, впуская яд в ее кровь, отчаянно желая, чтобы этого было достаточно. Я позволял проклятию проникать в нее все глубже и глубже, презирая себя за это, но зная, что это был единственный способ удержать ее. И будь я проклят, если позволю богам украсть ее у меня.

Когда это было сделано, я отстранился, вглядываясь в ее лицо в поисках каких-либо признаков бессмертной жизни. Ее кожа была почти прозрачной, такой бледной, что она уже напоминала мне подобных.

Я приложил ухо к ее сердцу, и до моих ушей донесся глухой стук.

Раз. Два. Тишина.

Тишина затягивалась. Ей нужно было умереть, чтобы обратиться, но это была агония — знать, что в эти несколько секунд ее здесь больше нет, что она тянется к загробной жизни. Но я не мог отпустить ее. Ее время еще не пришло. Она должна взять от жизни гораздо больше. Я думал обо всем, что я ей покажу, обо всем, что я ей дам, обо всем, кем я буду для нее. Я построю новый мир, которым она будет гордиться. В котором она захочет жить. Если только она вернется.

— Не бросай меня, — приказал я, беря ее за руку. — Ты должна остаться. Мне ненавистно накладывать на тебя это проклятие, но, клянусь всеми звездами на небе, я разрушу его. Я никогда не хотел этого так сильно, как сейчас. Я не остановлюсь, пока это не будет сделано. Я вырву богов с небес и буду убивать их одного за другим, пока они не снимут проклятие с твоего тела. Просто вернись ко мне, Монтана.

Я обхватил ладонями ее ледяную щеку, пока отчаяние сверлило мою грудь.

Я не могу потерять тебя.

Я мягко потряс ее, и рыдания ее сестры наполнили воздух, но я не мог повернуться лицом к горю Келли. Если я приму это, оно станет реальностью. Монтаны не станет. Моего спасения. Моей жизни. И я не отпущу ее.

— Твое сердце крепче железа, — прорычал я, внезапно рассердившись на свою жену. Она была моей бунтаркой. Она боролась сильнее всех, кого я когда-либо знал. И она сдавалась. Бросала меня. Она не боролась, черт возьми.

Мой голос гремел, когда я продолжил, молясь, чтобы мои слова вернули ее ко мне. — Твое сердце крепкое, вечное, непобедимое. Ты не умрешь здесь, слышишь меня? Это мой последний приказ тебе, бунтарка. На этот раз не смей меня ослушаться.

Это было самое долгое ожидание в моей жизни. Вечность на земле показалась мгновением по сравнению с этими несколькими секундами, каждая из которых балансировала на острых, как бритва, гранях.

Я прижался своим лбом к ее, решив не сдаваться. Ее тело было так сильно повреждено, и я никогда не обращал никого с таким количеством травм. Но, возможно… просто, может быть…

Ее рука дернулась в моей, так слабо, что я почти подумал, что мне это показалось, но затем ее пальцы снова согнулись, и я издал хриплый смешок, сжимая ее руку в ответ.

Я взглянул на ее сестру на руках Магнара, и ее глаза заблестели, когда я кивнул. Она спрыгнула с его колен, подползла к Монтане и протянула дрожащую руку, чтобы коснуться лица своей близняшки.

— Келли… — Магнару, казалось, было больно смотреть на Монтану, и гнев свободно прокатился по мне.

— Что теперь будет? — Келли спросила меня, игнорируя его. — Когда она проснется?

— У нее много травм, ей может потребоваться некоторое время, чтобы исцелиться, — пробормотал я, пристально глядя на нее. — И она будет ужасно голодна, когда проснется. Будет лучше, если я заберу ее отсюда, куда-нибудь подальше от запаха твоей крови.

Келли встретилась со мной взглядом, когда поняла, что я имел в виду. Монтана может попытаться убить их в ту же секунду, как проснется. Она ничего не сможет с собой поделать.

— Ты должна позволить ему, — тихо сказал Джулиус, и выражение его лица было серьезным, как будто Монтана действительно умерла. От этого зрелища у меня закипела кровь. Это было лучше, чем смерть, как он мог этого не видеть?

Его брат беспокойно заерзал. — Это неправильно, — прорычал Магнар, но не приблизился, чтобы остановить меня.

Келли оглянулась на него, выглядя сломленной. — Это лучше, чем потерять ее навсегда.

Магнар сердито посмотрел на нее, явно не соглашаясь, но больше не стал озвучивать свои мысли.

Тихая слеза скатилась по щеке Келли, когда она прижалась губами ко лбу Монтаны. — Мы разгадаем пророчество. Ты недолго будешь одной из них, Монти. Я обещаю.

Я подхватил Монтану на руки. Ее кожа уже казалась более фарфоровой, а неподвижность тела делала ее похожей на куклу. Но когда она проснется, то будет совсем не хрупкой.

Надежда пробила себе дорогу из глубин моей души, распространяя облегчение до самых костей.

Нахмурившись, я посмотрел на обезглавленное тело Фабиана в золотой клетке, понимая, что не могу оставить его здесь.

Магнар поднял голову, казалось, что-то почувствовав, пробежал трусцой через обломки и подобрал три больших меча. У меня неприятно сжался живот, но он быстро вложил два из них в ножны и передал другой своему брату. Джулиус поморщился, беря его, потому что кровь все еще текла из следов укусов на его шее.

Наш бой был окончен. Было видно, что они смирились с этим, но я не верил, что кто-то из них не вонзит один из этих клинков в сердце моего брата.

Келли подошла ближе ко мне, и истребители последовали за нами по разбитому бетону, оставаясь в пределах безопасности силы кольца.

— Вы позволите мне забрать моего брата домой, — прорычал я, поворачиваясь к истребителям.

— Я притащу этого ублюдка, — объявил Джулиус, когда мы подошли к клетке, очевидно, не готовый к спору, который я ожидал встретить по этому поводу.

— Будь с ним осторожен, — предупредил я, свирепо глядя на истребителя, когда он перекинул тело Фабиана через плечо и схватил его голову за волосы.

— Я всегда осторожен. — Джулиус ухмыльнулся, направляясь к выходу из клетки, раздался звук «донг», когда голова Фабиана ударилась о прутья. — Упс. Это был досадный несчастный случай.

Магнар усмехнулся, когда Джулиус приблизился, пошатнувшись под весом Фабиана, его раны явно все еще давали о себе знать. Я был удивлен, что он вообще стоит на ногах после того, что я с ним сделал, но я догадывался, что его дары истребителя работали, исцеляя его сейчас. Магнар взял тело Фабиана у него из рук и бесцеремонно перекинул его через плечо.

Я перевел взгляд на Монтану, прижимая ее к груди, словно защищая, и направился к катеру. Келли шла в ногу со мной, держа в руке клинок истребителей и с беспокойством глядя на свою сестру. Золотой нож все еще был испачкан моей кровью, а дыра в моем плече болела от глубокого ранения, которое она мне нанесла. Я надеялся, что мы сможем не обращать внимания на наши разногласия достаточно долго, чтобы я смог увезти Монтану отсюда.

— Мне нужно отвезти ее на берег, а потом ты сможешь забрать лодку, — хрипло сказал я, и она посмотрела на меня с подозрением.

— Прекрасно, — коротко ответила она.

Я вошел в воду по направлению к катеру и осторожно опустил Монтану на борт. Забравшись внутрь, я уложил ее на одно из кожаных сидений, убрав прядь волос с ее щеки. Она не выказывала никаких признаков шевеления, но я был уверен, что пройдет совсем немного времени, прежде чем она проснется, и тогда, скорее всего, начнется настоящий ад. Келли запрыгнула в лодку, села рядом с ней, прикоснулась к руке Монтаны и поморщилась, почувствовав, что она холодная.

Раздался громкий удар, когда Магнар бросил тело Фабиана на палубу, затем истребитель помог Джулиусу подняться, и я заметил голову моего брата, зажатую у него под мышкой.

— Отпусти его, — приказал я, раздраженный отсутствием у истребителей приличий.

Джулиус протянул голову, приподняв брови. — Как пожелаешь.

Он отпустил ее, и она стукнулась об пол, а Магнар разразился грохочущим смехом. Я нахмурился, хватая одеяло из-под сиденья и набрасывая его на Фабиана и его отрубленную голову. Я не думаю, что это была хорошая идея — позволить моему брату воскреснуть сейчас; это вызвало бы гораздо больше проблем, чем того стоило.

Джулиус опустился на сиденье, зажимая раны на шее. — Все еще голоден? — он подстрекал меня.

— Я был не в своем уме, когда укусил тебя, — пробормотал я. — Кроме того, ты на вкус как грязная помойка.

— Лжец, — пробормотал Джулиус. — Я на вкус как радуга. — Его шутка несколько не удалась, так как смех заставил его поморщиться, а на меня накатила волна вины, которая привела меня в замешательство.

Я повернул ключ в замке зажигания, выводя нас в гавань и разгоняя лодку до предела, пока она прокладывала путь по волнам. Я взглянул на Монтану, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, и обнаружил, что Келли держит ее голову у себя на коленях. Я нахмурился, обеспокоенный тем, что если она проснется, то может попытаться покормиться от своей сестры. Магнар смотрел на нее так, словно ожидал, что она в любой момент набросится на Келли, и я почувствовал, что странное соглашение, которое мы заключили, было хрупким, как стекло.

Я перевел взгляд на береговую линию, сокращая расстояние и, наконец, добираясь до суши. Быстро двигаясь, я снова поднял на руки Монтану и, нахмурившись, оттащил ее от Келли.

Она сморгнула слезы, сжимая руку Монтаны, прежде чем перевести взгляд на меня. — Поклянись, что позаботишься о ней.

— Я буду защищать ее ценой своей жизни, — поклялся я, и Келли твердо кивнула, похоже, наконец-то поверив в это.

— Пусть она позвонит мне на телефон Джулиуса, как только проснется, — сказала она, коротко коснувшись моей руки, прежде чем поняла, что сделала, и отдернула руку.

— Она так и сделает, — натянуто сказал я, направляясь к лестнице, которая вела на пирс над нами. Я перенес Монтану на него, прежде чем вернуться за Фабианом, но он оказался у моих ног, когда Магнар выбросил его за борт. Джулиус швырнул голову в мою сторону, и я раздраженно зарычал, поймав ее. Я завернул брата в одеяло, прежде чем поднять его и мою жену на руки.

— Ты не удержишь ее, — крикнула мне Келли, в ее глазах было бушующее море. — Это временно, кровосос. Не забывай об этом.

Я не ответил, глядя вниз на лодку истребителей. После всего, что произошло, мне действительно нечего было сказать, поэтому я просто опустил голову и ушел. И так быстро, как только мог, я побежал к машине, которую припарковал всего несколько часов назад.

С чувством вины я положил Фабиана в багажник, слегка обеспокоенный тем, что кто-то увидит его в нынешнем состоянии. Но прямо сейчас, я не смогу справиться с его настроением — он будет очень зол, когда проснется.

Я уложил Монтану на заднее сиденье и, наклонившись к ней, поцеловал в губы.

Она пробормотала что-то бессвязное, и мое сердце воспряло. У меня оставалось не так много времени. Мне нужно было отвезти ее в безопасное место. Туда, где я смогу присматривать за ней. И туда, где я смогу дать ей то единственное, чего она будет жаждать больше всего на свете.