Греховная принцесса

23

АЛЕКС

Смех наполняет воздух, пока моя девочка покачивает бедрами у меня на коленях, гарантируя, что мой член остается твердым и полным отчаяния.

Сейчас у меня есть все, чего я когда-либо хотел. Ну, кроме Деймона, покинувшего свою камеру пыток, чтобы присоединиться к нам. Может, Калли и помогла ему избавиться от антисоциального образа жизни, но некоторые вещи все равно умирают с трудом. Остается только надеяться, что тот урод, который сегодня окажется на другом конце его особых методов, даст нам ответы, в которых мы так отчаянно нуждаемся.

Выпивка льется рекой, все гудят, кроме Калли и Тео, которые собираются ехать обратно. Но, к моему удивлению, все в основном ведут себя хорошо.

С нашего места не видно, чем занимаются Себ и Стелла. Но по звукам, которые я слышал, догадаться несложно.

— Алекс, я только что послал тебе кое-что, — говорит Нико. — Не могу поверить, что ты, блядь, пропустил это.

Не отрываясь от Иви, я достаю из кармана телефон и обнаруживаю фотографию Нико и Бри в Вегасе. Их глаза горят счастьем, а на лицах — широчайшие улыбки.

Раньше при виде таких вещей у меня щемило в груди, но сейчас я лишь крепче прижимаю Иви к себе и молюсь, чтобы она не заставила меня отпустить ее в ближайшее время.

Я показываю ей фотографию, и она улыбается.

— Я даже никогда не выезжала из Лондона, — признается она тихо, чтобы слышал только я.

— Выезжала, — заявляю я. — Ты сейчас за пределами Лондона.

— Да? — спрашивает она, и я понимаю, что она действительно понятия не имеет, где мы находимся.

Ее доверие ко мне поражает меня.

— Да, считай, что это твой лучший отпуск.

— Лучший? — спрашивает она, вздернув брови.

— Да, черт возьми, потому что ты отдыхаешь со мной.

— Значит, не потому, что это мой первый?

Я глажу ее по шее, отчаянно желая убрать грусть из ее глаз, когда она думает о своей жизни в сравнении с моей.

— Мне чертовски нравится участвовать в твоих первых опытах, Лисичка, — признаюсь я, осыпая поцелуями ее шею. — Черт, мне действительно нужно отлить, — простонал я, когда она переместилась ко мне на колени, делая ситуацию безвыходной.

Смахнув фотографию, я бросаю телефон на подушку рядом с собой, а затем опускаю ее на нее.

Я уже поднялся на ноги и собирался сделать шаг к облегчению, когда воздух прорезал вздох Иви.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.

— Что случилось? Что… — Мои слова обрываются, когда я вижу, что она держит мой телефон и смотрит вниз на приложения на нем.

Мое сердце подпрыгивает в горле, когда одно приложение светится на экране, как маячок.

— Иви, это не…

Оторвав от экрана свои слезящиеся глаза, она смотрит на меня.

Я не знаю, заметили ли остальные, что что-то происходит, потому что все мои чувства сосредоточены на ней.

— Ты знал, — вздыхает она.

Ее рука дрожит так сильно, что она роняет мой телефон, и прежде чем я успеваю придумать, что сказать — если это вообще возможно — она поднимается на ноги и бежит в дом.

— Черт, Иви. Вернись, я… ЧЕЕЕЕЕРТ, — кричу я, опуская голову на руки.

Тишина окутывает меня, когда мой мир рушится сам по себе так, как я не уверен, что когда-либо испытывал раньше.

— Что случилось? — спрашивает Эмми, разрывая напряжение.

Опустив руки, я рискую взглянуть на своих друзей, прежде чем мои глаза находят глаза Тео.

— Просто иди и объясни ей. Все, — призывает он.

— Чего мы не знаем? — требует Эмми.

— То, что тебя не касается, Мегера.

— Она моя подруга, а он только что заставил ее убежать, плача. Думаю, это меня касается. — Она поднимается на ноги прежде, чем Тео успевает ее остановить, и бросается ко мне. — Что ты сделал? Ты должен был защищать ее.

Ее кулаки сжимаются по бокам, и я жду удара.

— Отстань, Эм, — говорит Калли. — Тео прав, тебе нужно пойти и поговорить с ней.

Я еще раз оглядываю их всех, тяжесть моей лжи давит мне на плечи.

— Вы все должны уйти, — требую я, прежде чем направиться в дом. Я хочу сразу же побежать за ней, но мне нужно, черт возьми, отлить.

Я забегаю в туалет на нижнем этаже, а когда выхожу, все уже направляются к машинам.

Каждый из них бросает на меня сочувственный взгляд, но единственный, кто задерживается, — это Ант.

— Ты в порядке, чувак? — спрашивает он, внимательно изучая меня.

— Великолепно. Наверное, я только что совершил неизбежное, — признаюсь я.

— Что именно? — спрашивает он, как будто это не очевидно.

— Проебал лучшее, что со мной когда-либо случалось.

— Не, чувак. Что бы ты ни сделал, она тебя простит.

Я качаю головой, потирая затылок, пытаясь поверить в то, что он говорит.

— Ты не знаешь…

— Мне и не нужно знать, Алекс. Что бы ты ни сделал, у тебя была причина. Ты хороший человек, и она это знает.

— Знает? — спрашиваю я.

— Она сейчас здесь, вместо того чтобы быть… — Меня пробирает дрожь, когда я мысленно заканчиваю его предложение.

Он протягивает руку и сжимает мое плечо.

— У тебя все получится, — уверенно говорит он. — И если тебе что-то понадобится, я всегда на связи.

Я киваю, принимая его предложение и одновременно испытывая чертовское облегчение от того, что мы не испортили все в ту ночь, и он уходит, исчезая за дверью дома.

— Будь честен. Она справится с этим, — говорит Тео, давая мне понять, что он наблюдал за происходящим.

— Я в этом не сомневаюсь. Я просто хотел бы, чтобы ей не пришлось этого делать.

— Такова жизнь, брат. Желаю удачи. — Он выходит из дома и закрывает за собой дверь. Звук замков эхом разносится по пустому пространству, и я делаю долгий, медленный вдох.

Это мало успокаивает меня или помогает понять, что, черт возьми, я должен ей сказать.

Правду…

Поднимаясь по лестнице по две ступеньки за раз, я мчусь к задней части дома и закрытой двери спальни.

Каждый мой дюйм хочет ворваться в нее, заключить ее в объятия и заставить простить меня. Может быть, добавить оргазм или два для пущей убедительности.

Но я не могу. Я знаю, что не могу, и это убивает меня.

Подняв руку, я стучу костяшками пальцев по твердому дереву.

Тишина.

— Иви, — зову я.

Ничего.

— Иви, мне очень жаль. Пожалуйста, мы можем поговорить об этом?

Слышно только мое тяжелое дыхание и громкий удар лбом о дверь.

Сердце гулко стучит в груди.

— Пожалуйста, Лисичка. Ничего страшного. Меня не беспокоит, что ты это делаешь. Пока тебя никто не трогает…

Все равно ничего.

Наверное, мне стоит оставить ее. Она явно не хочет со мной разговаривать. Но, несмотря на это, моя рука поднимается к ручке, и я дергаю ее, чтобы открыть.

Комната погружена в темноту, и поначалу я не вижу ее. Но потом перед окнами появляется ее темная фигура.

Она сидит на полу, обхватив ноги руками, и смотрит в темное ночное небо.

— Иви, — шепчу я, боясь напугать ее.

Единственный признак того, что она меня слышит, — это резкий подъем ее плеч.

— Пожалуйста, детка. Я облажалась, я знаю. Я должен был сказать тебе, что я знал. Я…

— Я не хочу об этом говорить, — произносит она так тихо, что легко можно подумать, будто мне это привиделось.

— Хорошо, — говорю я, подходя к окну и опускаясь рядом с ней, имитируя ее позу.

— Что ты делаешь? — Она отшатывается, ее глаза прожигают меня взглядом.

— Не разговариваю.

— Это не было приглашением присоединиться ко мне, — шипит она.

— Ну, может, тебе следовало быть более конкретной.

Она разочарованно хмыкает.

— От того, что ты будешь милым, ты ничего не добьешься, — предупреждает она.

Наконец я оглядываюсь, и от того, что я вижу, у меня перехватывает дыхание и болит грудь.

Лунный свет отражается от мокрых щек, а нижняя губа распухла от того, что она ее грызла.

— Черт, Иви. Я не хотел тебя расстраивать. Я просто…

— Я сказала, что не хочу говорить, — огрызается она.

— Тебе и не нужно. Тебе просто нужно слушать.

— Алекс, нет. Я…

— Пожалуйста? — умоляю я, отводя взгляд от ее профиля, чтобы всмотреться в темноту перед нами.

Когда она не отвечает, не встает и не уходит, я воспринимаю это как согласие.

"Все нормально, что ты это делаешь. Я понимаю.

Последнее, чего я ожидаю от нее, — это смех.

— Как это нормально? Как ты можешь понять? — спрашивает она, ее голос на несколько октав выше.

— Потому что это так, и… я понимаю. Ты хочешь исследовать свою сексуальность в безопасности собственного дома и при этом заработать немного денег. Что в этом плохого? Это ведь лучше, чем торчать на улице, продавая свое тело или наркотики, верно?

Ее рот то раскрывается, то закрывается, пока она пытается найти нужные слова.

— Все мужчины в мире могли бы наблюдать за тобой, Иви. Но есть только один, который получит тебя.

— Я раздеваюсь для них, Алекс. Ублажаю себя для них. Как ты можешь…

— Я знаю, что ты делаешь, Лисичка. Это так горячо, так…

— О Боже, — задыхается она, вскакивая на ноги и прикрывая рот рукой, отступая от меня.

— Детка, — говорю я, вставая в полный рост и следуя за ней.

Она качает головой в растерянности. Она выглядит такой маленькой и уязвимой, когда останавливается у стены и сворачивается калачиком.

— Ты наблюдал за мной, — всхлипывает она, и слезы снова льются ручьем.

— Лисичка, ты самая сексуальная, самая горячая, самая невероятная женщина, которую я когда-либо встречал. Ты распаляешь меня одним лишь взглядом, одним лишь прикосновением. Ты красивая и добрая, самая невероятная сестра. Тебе абсолютно нечего стыдиться.

— Мне не стыдно, — плачет она. — Я убита. А я-то думала, что когда твоя мама держала меня за руку… — Она прерывает себя, покачав головой. — Ты смотрел и ни разу не упомянул об этом. Когда? — требует она.

Я наклоняю голову, потирая рукой челюсть.

— После обеда перед вечеринкой в Ловелле, — тихо признаюсь я.

Весь воздух стремительно покидает ее легкие. Она смотрит на меня так, будто не узнает, и это меня чертовски огорчает.

— Это был ты. В приватном чате?

— Детка. — Я тянусь к ней, а она пытается стать еще меньше, как будто хочет, чтобы стена у нее за спиной поглотила ее целиком.

— Нет, не надо со мной нянчиться, — тихо говорит она. — Ты заплатил за то, чтобы наблюдать за мной? Неужели ты не понимаешь, насколько это хреново?

— Мне это чертовски понравилось.

С ее губ срывается горький смешок. — Не сомневаюсь. Черт возьми, Алекс. Она встает чуть выше, откуда-то черпая силы.

— Я был на работе. Мы охраняли «Империю», и мне пришло уведомление, что ты в сети. Я молча наблюдал, как ты накладываешь макияж. Я был заворожен. Чертовски заворожен. Не успел я сообразить, что делаю, как запросил приватный чат. Ты была мне нужна. Мне нужно было все твое внимание.

— Я отошел и заперся в туалете для инвалидов. — Я покачал головой, не гордясь тем, что делал в стенах того туалета. — Мне было так хорошо с тобой, Иви. Все, что я говорил, все, что я делал. Это была правда.

— Ты спросил меня, почему я это делаю?! — шепчет она. — Ты спрашивал… Господи, Алекс, ты спрашивал о себе, копал информацию. Ты сказал, что не против делить меня с… с кем? С самим собой? На что ты надеялся? Что я признаюсь, что влюбилась в тебя, и пообещаю перестать участвовать в съемках?

Ее глаза суровы, полная противоположность тому, что я чувствую. Услышав эти слова, сорвавшиеся с ее губ, мое сердце заколотилось, и оно до сих пор колотится, как проклятое.

Не думаю, что я когда-либо осознавал, насколько сильно хотел их услышать. И хотя она, возможно, не сказала этого как следует, сам факт того, что она пришла к этому, дает мне хоть что-то.

Она поставила меня и любовь в одно предложение. А ведь до любви осталось совсем немного пройти и допрыгнуть, верно?

— Нет, это не то, чего я хотел. Я просто хотел услышать твой голос, и это были первые вопросы, которые пришли мне в голову.

— Чушь.

Я прижимаюсь к ней еще ближе, задерживаю взгляд на ее глазах, молясь всем, кто будет слушать, чтобы она увидела в них правду.

— Нет, Иви. Не чушь.

Она замирает, когда я поднимаю руку и провожу пальцем по ее щеке, прослеживая линии ее слез. Ее кожа такая теплая и мягкая, что мне приходится бороться за то, чтобы не притянуть ее в свои объятия и не ощутить каждый дюйм на себе.

— Я хочу знать о тебе все. Я хочу каждый твой дюйм. Это твое тело, Иви. Только тебе решать, что с ним делать. Не я и не общество. Если камера делает тебя счастливой, то в этом нет ничего плохого. Так же, как в танцах, стриптизе, в чем угодно.

Мой палец проводит по ее нижней губе, и мой рот наполняется желанием наклониться вперед и втянуть ее в рот, пробуя на вкус.

— Я хочу тебя, Иви. И я хочу, чтобы ты была счастлива и уверена в себе.

— Тебе нужно остановиться, — шепчет она, ее нижняя губа дрожит.

— Это правда, — говорю я, наконец приблизившись настолько, что жар ее тела обжигает меня.

— Но ты солгал мне. Ты был на другом конце и выдавал себя за кого-то другого.

— Я облажался, Лисичка.

Ее глаза закрываются, прерывая нашу связь.

— Ты назвал меня так в нашем чате. Я должна была догадаться.

— Это твое имя пользователя. Мне нравится думать, что я вдохновил тебя.

Она учащенно вдыхает. Это весь ответ, который мне нужен. Она открывает рот, чтобы заговорить, я полагаю, чтобы подтвердить мои подозрения, но выходит совсем не то, чего я ожидал.

— Ты изменил меня, — говорит она. — Я никогда не должна была быть танцовщицей, заниматься всем этим. Я никогда не должна была быть у твоего отца в тот вечер. Блейк была больна, а Дерек выходил из себя, и я согласилась заменить ее.

— Я никогда в жизни не делала ничего подобного. Я была в ужасе. Как я не уронила все подносы с напитками, которые несла, — уму непостижимо. Все мое тело дрожало от страха. Было стыдно.

— Но потом я увидела тебя. В твоих глазах было что-то такое, что сделало всех этих жутких парней, которые косились на меня, терпимыми.

— Я не знаю, что это было, я не понимаю этого и по сей день. Но там что — то было, какая-то…

— Связь, — закончил я за нее. — Я тоже это чувствовал.

— Это должно объяснить, почему ты был таким добрым и гостеприимным, — промолвила она.

К большинству из тех девушек я бы и близко не подошел. Я судил о тебе, как и о них, из-за твоего присутствия, и я ошибался. Я признаю это. И я буду вечно извиняться за это, если ты мне позволишь.

— Но это же не помешало тебе избить этого мерзавца до полусмерти ради меня, правда?

— Видеть его руки на тебе… — Я стиснул зубы, представив себе тот самый момент, когда я увидел все в красном цвете. Не иначе, как в ночь драки, когда я увидел его с Иви через плечо Ксандера. — Черт. Я сошел с ума.

— Ты бы сделал это для всех девушек? — спрашивает она.

— Если бы они явно не хотели этого, то да, я бы вмешался. Хотя не уверен, что зашел бы так далеко ради них. Но ты…

— Потом ты поймал меня на попытке украсть твои часы и решил, что я такая же, как они.

Я сглотнул, ненавидя то, куда завели меня мысли, когда я нашел ее той ночью.

— Я должна была возненавидеть тебя, когда ты толкнул меня на колени и ворвался в мой рот.

— Я не должен был этого делать, — с сожалением шепчу я.

— Может, и нет, но я рада, что ты это сделал. Это изменило для меня все. Открыло мне путь к тому, чего я раньше и не подозревала. Если бы не ты, я бы не начала танцевать или сниматься. И хотя многие этого не понимают, наличие этой работы и денег, которые к ней прилагались, сделали невероятное для моей семьи.

— Ты невероятная, — честно говорю я. — И мне жаль, что я не сказал тебе, что знал. Я просто… я не хотел…

Мои слова обрываются, когда она наклоняется вперед и смыкает пространство между нами.

— Я понимаю, — шепчет она, прежде чем прижаться своими губами к моим.

Нет, Лисичка. Ты действительно, действительно не понимаешь. Но, как и положено слабаку, я возьму это, пока ты предлагаешь.