Греховная принцесса

27

АЛЕКС

Холод пронизывает меня, когда я отступаю в спальню, оставляя ее позади. Это последнее, что я хочу сделать, но я уважаю ее желание не смотреть на то, как она писает.

Вид скомканных простыней на полу гарантирует, что мой член останется твердым как сталь. Образы нас двоих, не так давно связанных друг с другом, заполняют мой разум, заставляя меня желать, чтобы мы немедленно перешли ко второму раунду.

Со вздохом, частично удовлетворенным, частично болезненным, я подхожу к прикроватной тумбочке и беру свой телефон.

Камера все еще работает, запечатлевая каждый момент нашего совместного времяпрепровождения. Приостановив запись, я подавляю искушение посмотреть ее прямо сейчас и вместо этого сосредотачиваюсь на кое-чем другом.

Я сглатываю, глядя на красное пятно посреди кровати.

В голове проплывает одно слово.

Моя.

Внутри меня зарождается что-то яростное и собственническое.

Пусть я и не отдал никаких денег за Иви Мур. Возможно, это был бы шанс уберечь ее. Но во всех остальных отношениях она моя. Тело, душа, сердце. Я чувствую это.

Эта связь между нами, эта постоянная тяга, эта постоянная потребность не может быть ничем иным.

Если бы все было так просто: парень встречает горячую девушку и делает ее своей.

Подняв телефон, я делаю снимок этого беспорядка и использую его в качестве ответа на целую цепочку сообщений, которые я получил за ночь от Тео.

Алекс: Дело сделано. Иви официально принадлежит мне так, как никогда не будет принадлежать ему. Давайте разберемся с этими ублюдками.

Прежде чем бросить телефон на кровать, я делаю еще одну фотографию, на этот раз с собой, запечатлевая следы на своем члене.

Это неправильно, так чертовски неправильно, но в то же время так чертовски правильно.

Пока меня не поймали.

— Какого черта ты делаешь?

Ее голос прорезает воздух, как нож, и я замираю.

Невозможно отрицать то, что я делаю. Она поймала меня с поличным, когда я фиксировал доказательства того, что мы сделали.

— Я думал, ты сразу залезешь в ванну, — говорю я, и голос мой становится пустым, как только надвигается реальность.

Время вышло, Александр. Начинай говорить правду. Всю правду.

Опустив телефон, я поднимаю глаза к потолку, надеясь, что там что-то или кто-то сможет мне помочь.

— Алекс? — спрашивает она, придвигаясь ближе.

— Иви, я…

— Не надо, — холодно предупреждает она. Это настолько противоречит тому, как она вела себя в моих объятиях всего несколько минут назад, что это похоже на пощечину. — Не смей мне врать.

Телефон вибрирует у меня в руке, и рука сама собой двигается, поднося его ко мне.

Тео: Давно пора, блядь. Те тридцать секунд, которые ты продержался, стоили того?

Весь воздух вырывается из моих легких.

Это всего лишь мужская болтовня. Это нормально для нас. Так почему же я чувствую себя таким плохим, таким грязным, когда говорю об Иви в таком тоне?

Из-за толстого ковра под ее маленькими ножками я не слышу, как она двигается. И только когда тепло ее обнаженного тела омывает мою руку, я понимаю, что она близко.

Нет. Не просто близко.

Слишком, блядь, близко.

Все ее тело напрягается в ту секунду, когда ее взгляд падает на экран, и она вскрикивает, прикрывая рот рукой.

Она отступает назад, ее глаза все еще прикованы к экрану, а в моих ушах звучит паника.

Скажи что-нибудь, Алекс. Исправь это.

Скажи ей снова, что любишь ее.

Что угодно, черт возьми.

Но я не могу.

Я не делаю ничего из этого. Вместо этого я застыл. Не в силах сделать ничего, что могло бы улучшить ситуацию.

Не то чтобы я действительно думал, что это возможно.

— Алекс, — хнычет она после долгих, мучительных секунд молчания. — Пожалуйста, скажи мне, почему ты это послал.

Ее полные слез глаза встречаются с моими, и это разрушает все, что удерживало меня в неподвижности.

Бросив телефон на кровать, я поднимаю руку, чтобы убрать волосы со лба.

— Иви, это не…

— Клянусь Богом, Алекс, если с твоих губ сорвутся слова «все не так, как кажется», я…

— Что? — вспылил я, придвигаясь ближе, когда она отступила назад. Мои эмоции за долю секунды сменились страхом потерять ее на гнев.

— Скажи мне, — требует она. — Кто этот человек, о котором ты говоришь?

Мое сердце бешено колотится в груди, когда я продолжаю приближаться к ней.

Она знает. Я вижу это в ее глазах.

Она увидела это сообщение, фотографию и сразу же сделала правильный вывод.

— Иви, — умоляю я.

— Нет, Алекс. Время быть милым и пытаться выкрутиться прошло. Ты уже солгал мне о приложении для съемок. Что еще ты от меня скрываешь?

— Я никогда не собирался ничего скрывать, — возражаю я.

— И что, от этого должно стать лучше? — взвыла она.

— Нет. Очевидно, что нет. Но это факт. У меня были все намерения рассказать тебе все, когда я вернусь сюда, но ты придумала свою собственную историю, как только увидела меня, и…

— И? — переспрашивает она, в ее тоне нет ничего, кроме яда.

— И я предпочел твою идею реальности, поэтому позволил тебе в нее поверить. Я потираю затылок, сожалея о случившемся.

— Так ты солгал?

— Чтобы защитить тебя.

— Чушь собачья, — обвиняет она. — Это не имело никакого отношения к защите меня. Ты думал только о себе. Пытался выставить себя большим героем, который делает все, что нужно. Но все это время ты лгал мне в лицо.

Ее грудь вздымается, когда мы стоим в двух шагах друг от друга. Она так близко, что если бы я протянул руку, то мог бы коснуться ее, притянуть к себе. Но я этого не делаю. Не могу. И это, блядь, убивает меня.

Это все моя вина.

Все это… все это моя вина.

Все, чего я хотел, — это чтобы она продолжала смотреть на меня, как раньше. Знать, что здесь, со мной, она чувствует себя в безопасности. Что я могу быть именно тем, кто ей нужен.

Это было глупо. Я знал это тогда и, черт возьми, знаю сейчас.

— Сейчас у тебя есть шанс, Алекс. Посмотри мне в глаза и расскажи правду обо всем этом. — Она разводит руки в стороны. — Обнажись передо мной, как и я перед тобой, снова и снова.

Ее слезы опасно балансируют на ресницах, и я прошу их не останавливаться. Не уверен, что смогу выдержать, глядя, как она сейчас плачет.

И все из-за меня.

Подняв обе руки к волосам, я вцепился в них с такой силой, что, уверен, некоторые из них вырвались, когда я слегка наклонился и прорычал: «ЧЕРТ».

— Скажи мне, Алекс. Я справлюсь с этим.

— Я знаю. Черт, я знаю. Я просто не хочу, чтобы тебе пришлось это делать, — яростно говорю я, поднимая глаза от пола и пробегая ими по ее обнаженному телу.

Черт, она такая красивая. Ее гнев, огонь в глазах и напряженные мышцы делают ее еще более соблазнительной.

Она — мой гребаный криптонит.

— Это не тебе решать. Это моя жизнь, Алекс. Моя гребаная жизнь. И я застряла здесь, посреди Бог знает чего, с человеком, способным убить меня без раздумий, который лгал мне все это время. Подожди… — говорит она, поднимая руку, когда ее осеняет мысль.

— Неужели все это было ложью? То, как мы встретились? Как ты все время находил меня?

— Что? Нет, Иви, — я делаю шаг ближе, но ее вторая рука поднимается, чтобы остановить меня. Меня чертовски выводит из себя то, что она хоть на секунду подумала, что все это было не по-настоящему. — Я постоянно находил тебя, потому что не мог перестать думать о тебе. С той самой первой ночи ты залезла мне под кожу, и что бы я ни делал, я не мог тебя вытащить.

Она качает головой. Как будто пытается заставить себя не верить моим словам.

Но потом она делает паузу и смеется.

Мои брови сходятся в замешательстве.

— Что?

— Это просто забавно, — говорит она, и голос ее звучит совсем не весело. — Когда Блейк впервые узнала о том, что между нами произошло, она была полностью за то, чтобы я отправилась на поиски тебя и начала новую жизнь.

Прошла секунда, прежде чем ее слова дошли до сознания.

— Она хотела, чтобы ты играла со мной? Ради чего… денег?

С губ Иви срывается еще один горький смешок.

— Я начинаю задумываться, почему я не согласилась, ведь для тебя все это было не более чем игрой. С таким же успехом я могла бы.

— Нет, — рычу я, разворачиваясь и ударяя кулаком в стену рядом со мной.

Боль пронзает мою руку, но этого недостаточно. Ее чертовски мало, чтобы подавить гнев, раздражение, неверие, которые бурлят в моих венах.

Она задыхается, ее взгляд падает на брызги крови, которые мои разбитые костяшки оставили на стене.

— Это была не гребаная игра, Иви. Я влюбился в тебя. Я, блядь, люблю тебя, — рычу я, и мой голос эхом разносится по комнате.

— Тогда скажи мне правду, — кричит она, и слезы наконец скатываются вниз, а ее нижняя губа дрожит.

— Я не покупал тебя, — пробурчал я. — Я опоздал. К тому времени, как Тео нашел твое объявление в даркнете, ты уже была продана.

Из ее легких вырывается весь воздух, и она прижимается спиной к стене.

— Мы прячемся здесь от Дерека и остальных не только потому, что мне не суждено было купить тебя. Мы прячемся, потому что я украл тебя.

— О Боже, — пробормотала она, прикрывая рот рукой. — Как?

Я делаю пару медленных вдохов, чтобы успокоиться.

Я установил маячок в твой телефон в ту ночь в «Империи», чтобы мне больше никогда не пришлось тебя искать. Дерек был достаточно наивен, чтобы оставить его при тебе, когда они везли тебя в свой комплекс.

— Как только Тео нашел твое объявление, я отследил его, и мы послали команду, чтобы перехватить тебя.

— Тот мужчина, милый, — шепчет она.

Я киваю.

— Он работал на нас, а не на них. Он привез тебя сюда для меня.

Ее рука опускается к животу, прижимаясь к нему.

— Я не собирался позволить кому-то другому заполучить тебя, Иви. Они купили тебя восемнадцатилетней девственницей. Ничего хорошего из этого не выходит, и я готов на все, положить свою гребаную жизнь, лишь бы тебе не пришлось это пережить, — честно говорю я.

Она смотрит на меня, а я настороженно наблюдаю за ней.

— Мы не знаем, кто он. Но он заплатил за тебя кучу денег, Иви. Он не остановится, пока не найдет тебя. Люди, с которыми мы имеем дело, не любят, когда у них крадут.

Слезы потекли быстрее, тихие хрипы захлестнули ее горло.

— Но мы найдем его — их — первыми. Обязательно.

— А если не найдете? — шепчет она.

Тишина.

— Они не победят, Лисичка. Что бы ни случилось.

Ее дыхание учащается, уверен, что она на грани гипервентиляции.

Она ничего не говорит, просто смотрит сквозь меня, обдумывая мои слова.

— Блейк и Зей в опасности, — наконец вырывается из ее уст.

— Вот почему они с моим отцом.

— Этого недостаточно, — торопливо говорит она. — Посади их на тот шикарный самолет, на котором ты летал в Вегас, и отправь их куда-нибудь. Куда угодно. Если с ними что-нибудь случится… — При этой мысли из ее горла вырывается громкий всхлип, и я бросаюсь вперед и заключаю ее в свои объятия.

— С ними ничего не случится. Мы их защитим.

Она фыркает.

— Но, Зей. Школа.

— Ш-ш-ш, — успокаиваю я, поглаживая одной рукой ее по волосам. — Доверься нам.

Блядь, не то сказал.

В одну секунду она погружается в мои объятия, а в следующую уже борется за то, чтобы отстраниться от меня.

— Довериться вам? — кричит она. — Доверять ТЕБЕ? Парню, который лгал мне с тех пор, как ты появился здесь? Почему, черт возьми, я должна доверять всему, что выходит из твоих уст? Сейчас я даже не знаю, тот ли ты, за кого себя выдаешь.

Ее сомнения во мне грозят сломить меня.

Боль, какой я никогда раньше не испытывал, пронзает мою грудь, и я отступаю назад, мои колени начинают подгибаться под тяжестью ее подозрений.

— Иви, — вздыхаю я, не позволяя ей сделать это. Отталкивать меня, когда она рушится быстрее, чем я. — Пожалуйста.

— Что еще? — прорычала она.

Я смотрю на нее, мой пульс бьется так сильно, что я чувствую его до самых пальцев ног.

— Я спрашивала тебя вчера вечером, есть ли что-то еще, о чем ты мне не рассказал. Так… что еще ты скрываешь?

Я зажмуриваю глаза, делая признание, которое ей так необходимо.

— Черт возьми, Алекс.

Я открываю глаза, когда ее голос отдаляется.

Когда я нахожу ее, она натягивает одну из моих футболок через голову, прикрывая свое прекрасное тело.

В следующее мгновение она уже держит в руках мои боксеры и швыряет их в меня.

— Скажи мне, — требует она, когда я ловлю их без особых усилий.

— Иви, — предупреждаю я.

Ее глаза сужаются, когда я стою с боксерами в руках, не делая никаких попыток прикрыться. Если она собирается вскрыть мне грудь и наблюдать, как я истекаю кровью, она вполне может получить максимальный эффект.

— Нет, — прошипела она, указывая на меня. — Ты не можешь говорить мне, что любишь меня, и ожидать, что все это не будет иметь значения. Ты лгал мне, Алекс. Ты лжешь мне. Скажи мне правду, или я выйду за эту дверь и отдам себя в руки судьбы. Может быть, именно там мне и суждено было оказаться все это время.

— Нет, — кричу я, подаваясь вперед, готовый физически помешать ей уйти.

— Тогда. Расскажи. Мне. Все.

Она смотрит на меня, ее зубы стиснуты, а челюсть выпирает от злости.

— Я не какая-то слабая девочка, которая не может справиться с тяжелым дерьмом, Алекс. Если ты хочешь, чтобы я тебе доверяла, то и ты должен доверять мне.

Мы снова так близко, что наши дыхания смешиваются, а жар наших тел сжигает пространство между нами.

Мои пальцы дергаются, чтобы потянуться к ней, почувствовать мягкость ее кожи на своей. Ее изгибы на фоне моих твердых плоскостей. Но я не могу.

Сейчас я нужен ей не ради моего тела. Она хочет меня самого.

После многих лет использования моего тела, чтобы получить то, что я хочу, мне потребуется некоторое время, чтобы понять, что кто-то может хотеть большего.

— Моя работа, — признаюсь я, закрывая глаза, когда образ за образом безликих целей, которые были у меня за последние пару лет, мелькают в моем сознании.

— Разведка, — размышляет она. — Это то, чем, как ты мне сказал, ты занимаешься.

— И это правда, — заверяю я ее, по-прежнему отказываясь смотреть ей в глаза.

— Хорошо, значит…

— Тебе нужно знать, как я это получаю.

Она не говорит ни слова, просто ждет меня. Заставляя меня произносить слова, которые я никогда раньше не произносил.

Парни, возможно, знают, чем я занимаюсь, но я не стал их усаживать и рассказывать. Это просто часть моей жизни — часть их жизни. Нам всем приходится делать то, чего мы не хотим. Это то, что мы должны принять, если хотим быть частью мира, в котором родились.

— Я… я вытягиваю это из них, — тихо говорю я.

Иви хмурится, ее дыхание все еще учащенное, но, к счастью, слезы прекратились. Пока что.

— Т-ты… — Я вижу момент, когда кусочки головоломки складываются в ее голове. — То есть ты спишь с ними, чтобы развязать им язык? — спрашивает она. Ее голос холоден и отстранен, и, клянусь, я чувствую, как связь, которая была между нами все это время, рвется по краям.

— Э-э… — Я потираю затылок, стыд жжет меня насквозь.

— Думаю, это объясняет, почему ты так хорош, — рассеянно бормочет она.

Она смотрит в пол, отказываясь смотреть мне в глаза, чтобы я мог увидеть, что она чувствует.

— Иви, пожалуйста. Скажи что-нибудь, — бесстыдно умоляю я.

Наконец она расправляет плечи и поднимает взгляд. Ее глаза пронзают меня насквозь, разрезая на две части.

Это должно быть предупреждением, чтобы подготовить меня к тому, что будет дальше. Но этого не происходит.

— Так ты шлюха? Тебе платят, чтобы ты трахал женщин ради информации?

Мой подбородок опускается, слова пляшут на кончике моего языка, чтобы возразить, но ни одно не находит выхода.

— О, подожди, это ведь не только женщины? Ты и из мужчин вытряхиваешь информацию. Может, одновременно? — спрашивает она. По тому, как она поднимает брови, может показаться, что она заинтригована, но я вижу больше. Я вижу темные тени, клубящиеся в ее голубых глазах.

У меня сводит челюсть, кулаки сворачиваются, но слов все нет.

— Когда именно ты собирался сказать мне, что мне придется делить тебя с… ну, кто знает?

— Нет, Иви. Я не…

— Полагаю, для тебя все сложилось как нельзя лучше, когда я сказала, что мне было бы интересно разделить тебя, если бы это был правильный человек.

— Нет, Лисичка. Пожалуйста, это не…

— Убирайся, — жестко потребовала она.

— Что?

— Убирайся. Убирайся. Или ты покинешь эту комнату, или я выйду из коттеджа и попаду прямо в руки человека, которому я действительно принадлежу, — угрожает она.

Как бы мне ни хотелось оставить ее одну прямо сейчас, угроза того, что она совершит какую-нибудь глупость, заставляет меня действовать.

Но я не поворачиваюсь к двери, не сразу.

Вместо этого я иду прямо к ней. Взяв ее за подбородок, я прижимаю ее спиной к стене и поднимаю ее голову, чтобы у нее не было выбора, кроме как посмотреть вверх.

Но, как ни странно, она не поддается мне, продолжая смотреть на окно рядом с нами.

— Иви, — мрачно прорычал я. — Посмотри на меня.

Проходит несколько секунд, и моя хватка слегка ослабевает, но в конце концов она подчиняется приказу.

— Я сделаю, как ты говоришь, но только потому, что твоя безопасность сейчас для меня важнее всего на свете. Но не смей думать, что мой выход за дверь означает, что все кончено. Это не так. Мне плевать, кто подписал этот чек за тебя. Его деньги ничего не значат. Его право собственности ничего не значит. Ты моя, Иви Мур, и была таковой с той первой ночи, когда ты встала передо мной на колени.

— Можешь угрожать сколько угодно — черт, можешь даже попытаться выбежать прямо через парадную дверь, если очень хочется, — но будь уверена. Я найду тебя и заберу то, что принадлежит мне.

Ее дыхание вырывается из слегка приоткрытых губ при виде моей угрозы, а глаза темнеют от жара, несмотря на гнев.

Я мог бы доказать ей это прямо сейчас, если бы захотел. И она, блядь, мне это позволит, я знаю. Но то, что у нас есть, — это нечто большее. Это больше, чем просто моя власть над ней. В кои-то веки не я контролирую ситуацию, не я веду игру.

Это делает она.

А я всего лишь раб ее потребностей. И прямо сейчас ей нужно, чтобы я ушел.

— Если я тебе понадоблюсь, я буду внизу.

Отпустив ее, я отступаю назад и, схватив с кровати телефон, выбегаю из комнаты.

Не успеваю я захлопнуть за собой дверь, как ее голос прорезает воздух.

— Ты мне не нужен, Алекс. Никогда не нуждалась и не буду нуждаться.