Искупление 6 (Хлоя Уолш) читать бесплатно онлайн полную версию книги (ч. 11)

Глава 43. Одиннадцатый час.

Джоуи

По пути обратно к дому Моллой, внутри меня разгоралась внутренняя война; где две части моего разума сражались за власть надо мной.

С одной стороны, был демон, который жил прямо под поверхностью; тот ужасный чертов голос, который контролировал каждый импульс, порыв и реакцию, которые я когда-либо испытывал.

Это был тот, который уверял меня, что моя жизнь действительно пошла в жопу, без всякой возможности восстановления, и, если единственное облегчение, которое я нашел, пришло в виде наркотиков, так пусть и будет. Потому что я достаточно сделал, достаточно сражался, достаточно старался для всех остальных.

Я платил свои чертовы долги, брал достаточно дерьма, сражался достаточно, старался достаточно для всех.

С другой стороны, совсем в одиночестве и выглядящая менее привлекательно с каждой секундой, была моя совесть. Она парализовала меня вспышками воспоминаний и образов прошлого, призывая меня отступить и подумать о том, что я делаю.

От этого ничего хорошего не будет, уговаривала моя совесть, ты снова разобьешь ей сердце. Помнишь прошлый раз? Помнишь ее лицо?

Твой отец уже ее сломал, и ты дал ему доступ, шипел демон, ты хочешь видеть, как он раскрывает ее ноги, как телку, или ты хочешь забыть все плохое, что ты когда-либо видел, чувствовал и переживал? Потому что твоя совесть этого не сделает для тебя.

Ты знаешь, что сработает. Ты можешь заставить все это исчезнуть. Тебе не нужно так страдать.

– Я хочу забыть, - я выдавил, грудь поднималась и опускалась, остановившись у дома Моллой и заглушив мотор. – Мне нужно забыть.

Закрыв ее автомобиль, я вошел в ее сад и подошел к передней двери, чтобы просунуть ключи через почтовый ящик.

Я повернулся, чтобы уйти, но застопорился, не в состоянии заставить свои ноги сотрудничать.

Не делай этого, вскочила моя совесть, всё, что тебе нужно делать, это продолжать пытаться — по одному часу за раз, помнишь? Ты сможешь.

Выдыхая от раздражения, я прошел два шага к воротам, прежде чем вымолвить ругательства и повернуться в сторону их садового сарая.

Плохая идея.

Поднимаясь на крышу сарая, я сделал прыжок к стене дома, зацепившись за подоконник, очень знакомо, что должно было бы меня беспокоить.

Используя всю свою силу верхней части тела, и игнорируя ощущение жжения в ободранных костяшках пальцев, я быстро вытянулся на подоконник окна Моллой и забрался внутрь.

Ее спальня была пуста, когда я вошел, поэтому я подошел к ее кровати и сел, нуждаясь оставаться в этой комнате и воздерживаться от проблем.

Эта комната и девушка, которой она принадлежала, стали моей поддержкой.

Моим безопасным местом.

Прошло несколько минут, прежде чем ее спальня наконец открылась внутрь, и она появилась, завернутая в пушистое белое полотенце.

В момент, когда ее взгляд упал на мой, я увидел временный страх, мгновенное вспышки ужаса, потому что, как она сказала, я напоминал ей его.

– Я знаю, что ты хочешь пространства. – Медленно встав, я поднял ладони и отошел к окну, давая ей столько места, сколько смог, чтобы успокоить ее. – Я слышал тебя.

Ее щеки были красными, а ее глаза были покрасневшие и опухшие от слез, и ее милый маленький курносый нос был красным от соплей.

Прижав к себе переднюю часть полотенца, она направилась к своей кровати и села, удерживая свой взгляд на моем. Страх исчез теперь, замененный обычной любящей привычной теплотой, которую я видел, когда она смотрела на меня, но то, что он существовал в первую очередь, беспокоило меня глубже, чем я могу когда-либо объяснить.

– Но?- она шептала, перекрывая одну длинную ногу другой.

Я пожал плечами беспомощно. – Как я не мог вернуться?

– Джо. – Ее голос треснул, и она опустила голову, плечи сильно дрожали, когда она расплакалась. – Мне было так страшно.

– Прости, - я выдавил, уменьшая расстояние, между нами. – Прости. Прости, я так чертовски сожалею, малышка. – Опускаясь на колени рядом с ней, я положил руки на ее бедра, и затем отдернулся в ужасе, когда она отпрянула от моего касания.

Моего.

– Господи, прости, - снова сказал я ей, сломленный этим всем. – Скажи мне, что делать. Скажи мне, как это исправить для тебя, и я сделаю это.

Я отступил назад, чтобы дать ей место, но она подкралась поближе и схватила мою руку.

Приняв это как мой зеленый свет для того, чтобы подойти ближе, я положил руки на ее бедра.

На этот раз она не отпрянула.

– Мне никогда не следовало оставлять тебя там, - сказал я хрипло. – Я не защитил тебя, и я так чертовски сожалею об этом.

– Ты не должен был защищать меня так, - она плакала. – Ты не должен беспокоиться о том, что это происходит. Отцы не должны делать те вещи, которые делает твой отец, Джо.

Я знал это.

Конечно, я, блядь, знал это.

– Я не он, - я выдавил, нужно, чтобы она услышала меня, чтобы, черт возьми, поверила мне. – Я не он, Ифа, я клянусь. – Поднимаясь, чтобы обхватить ее лицо между моими руками, я прижал ее голову к своей и прошептал, – Я ничем не похож на этого человека.

– Я знаю, что ты ничем не похож на него, - она плакала, приближая свой лоб к моему.– Но я не похожа на тебя, Джо.

– Что это значит?

– Это значит, что я не могу просто замести это под ковер, как ты.

– Я тебя не прошу, - я поспешил сказать. – Нет, я не прошу. Я сам отвезу тебя в участок, Иф. Я больше не буду прикрываться за него, клянусь тебе, и я никогда больше не попрошу тебя об этом.

– Вот не о том я, - шепнула она. – Я имела в виду, когда говорила, что не хочу докладывать об этом.- Потряхивая, она добавила. – Ведь на самом деле он ничего не сделал. Я имею в виду, что он действительно не сделал, кроме того, что скинул мои штаны и потянул за волосы…

– Только потому, что я вовремя вошел! Не преуменьшай. Не предоставляй ему оправдание за то, что он с тобой сделал, - я прошипел, дрожа от гнева, когда мой разум мучил меня мелькающими образами того, что я увидел. – Он сделал достаточно, Ифа. Даже приближение в твоем направлении было, блядь, слишком многим.

– Но я всё равно не это имела ввиду.

– Тогда что? -Я пожал плечами, не понимая. – Что ты имела в виду?

– Как ты живешь? С чем ты живешь? Я думала, что знаю об этом. Я думала, что понимаю, но нет, Джо. Я ничего не понимаю, - она признала хриплым голосом. – У меня нет такого дома, как у тебя. Мне никогда не приходилось бояться так.

Похрапывая, она обхватила мое лицо между руками и выдохнула ломким рыданием.

– Сегодня вечером я почувствовала страх, который я никогда не хочу пережить снова.

– Я не знаю, что сказать. – Я не мог изменить свое происхождение или то, как это превратило меня в того, кто я есть. – Что ты хочешь, чтобы я сказал?

– Я просто… - Покачав головой, она выдохнула еще одним вздохом, прежде чем сказать, – Я вижу много красных флагов вокруг нас сейчас. Те, которые я никогда не видела до сегодняшнего вечера, но которые не могу выкинуть из головы.

Ошарашенный, я просто смотрел на нее, не в силах расшифровать знаки или услышать смысл того, что, черт возьми, она пытается мне сказать. – Что ты говоришь?

– Я говорю, что твоя жизнь пугает меня, и, возможно, ты был прав, когда говорил мне, что ты плохая идея для меня.

Ее слова ударили меня как пощечина по лицу, и я физически отпрянул,чувствуя, что она разрезала меня и оставила меня истекать кровью у ее ног. – Ты действительно это имеешь в виду?

– Нет? Может быть? – Покачав головой, она покачала плечами. – Я больше не знаю,что я имею в виду.

– Хорошо. – Промерзнув до костей, я смотрел на нее долгий минуты, прежде чем покачать головой. – Ладно, я должен уйти.

– Что? Нет, нет, не уходи! – Опускаясь на мои колени, она бросилась мне руки вокруг и зарыдала лицом в мою шею. – Не оставляй меня!

– Я не знаю, что ты хочешь от меня, - я признал хриплым голосом, когда волна за волной разрушения продолжала налетать на меня, чертовски меня затаптывая. – Я не знаю, что делать здесь, Иф, потому что ты говоришь мне уйти словами, и остаться своими действиями.

– Я знаю, - она плакала, качая головой, обвивая свои руки вокруг моей шеи и ноги вокруг моей талии. – Я знаю, знаю, прости, ладно?

– Ты расстаешься со мной? – Я заставил себя спросить. – Это то, что ты пытаешься сказать?

– Я не знаю, что я делаю, или как я себя сейчас чувствую.-Сцепив переднюю часть своей толстовки, она выдавила из себя самый раздирающий звук, который я когда-либо слышал. – Но я знаю, что это болит, и я не хочу этого чувствовать. – Ее губы были на моей шее, когда она закричала, – Это чувство убивает меня. Мне кажется, что я умираю здесь, и я этого не хочу.

Ну, это было совершенно не успокаивающе, и ее слова вызвали еще более сильное стягивание вокруг моего горла.

– Что тебе нужно от меня?-Я спросил у нее – я практически умолял ее показать мне, как сделать это правильно. – Что бы ты ни хотела, что бы ты ни попросила, скажи слово, и я сделаю это.

Со слезами на глазах она смотрела на меня долгое время, прежде чем выдохнуть рваным вздохом и сцепить свои губы с моими.

Я застыл, руки по-прежнему на ее щеках, неуверенный и чертовски испуганный, чтобы сделать что-то.

– Поцелуй меня, - она закричала против моих губ. – Покажи мне, как забыть об этом.

Господи.

Дрожа, я сделал именно то, что она попросила. Поцеловав ее со всем, что у меня было внутри, наши языки, зубы и губы сталкивались в беспорядочном поцелуе, который совершенно не был похож на наши обычные поцелуи.

Я понял, что этот поцелуй был отчаянием.

Это был вопрос необходимости, необходимость иметь ее рот на моем, так же сильно, как и она нуждалась в моем на ее.

Техника или изящество не имели значения сейчас, потому что необходимость утешить друг друга была чертовски сильной, чтобы думать о чем-то, кроме касания, ощущения, поцелуев, бытия…

Когда она просунула руку между нашими телами и ослабила переднюю часть полотенца, я почувствовал, как мои плечи напряглись от напряжения.

– Я не хочу этого, если ты этого не хочешь, - предупредил я, нужно, чтобы она была очень уверенной в том, что она здесь делает.

В ее голове сейчас все было в беспорядке, и, черт возьми, я не винил ее, но я не тот человек, за которого меня держат.

Я не мой отец.

Я никогда не воспользуюсь тем, что мне не предложат с открытым сердцем.

– Я серьезно, - я настаивал. – Не трахай меня, если потом будешь сожалеть.

– Ты меня не хочешь? – она дышала, протягивая руку за край моей толстовки и грубо стаскивая ее вместе с моей майкой.

– Ты знаешь, что я тебя хочу, - ответил я, когда мой член напрягся. – Но я не хочу, чтобы ты делала это, если твои мысли не в порядке.

Обводя кончик своего языка по нижней губе, она приблизилась и дразнила свой язык своим.

– То, что я хочу… - сильно надавив на мои плечи, чтобы я упал на спину, Моллой быстро избавилась от полотенца и взобралась на мои бедра. – Я хочу, чтобы ты заставил меня забыть. – Ее пальцы следовали по татуировке на моей груди, и она приблизилась, чтобы провести язык по чернилам. –Ты можешь это сделать для меня, Джо? – Поднимаясь на колени, она потянула за пояс моих штанов. Приподнимая бедра, я позволил ей грубо стащить ткань вниз по моим ногам, вместе с трусами. – Хм? – В тот момент, как они освободились, мой член взлетел вверх, заметно напрягаясь, стремясь к ней. – Ты можешь сделать так, чтобы я забыла все, как ты забываешь все?

Она говорила все правильные вещи, делала все правильные движения, но ее глаза были не теми, ее голос был напряженным, и синяки на ее шее убедили меня, что это было не нормально.

– Я не думаю, что это хорошая идея… - мои слова прервались в шипении от болезненного удовольствия, когда ее рука обвила мой член, грубо его стягивая. – Черт.

– Тебе нравится, верно? -она дышала, протягивая свою свободную руку между моими ногами, чтобы обхватить мои яйца, пока она грубо стягивала и тянула мой член с яростной скоростью. – Тебе нравится, когда я тебя трогаю так?

– Да, - я выдавил, руки поднимались к моей голове, пока я сдерживал желание кончить прямо здесь и сейчас.

– Тебе нравятся мои сиськи, Джо? – Отпустив меня, она наклонилась близко и прижала мой член между своими обнаженными грудями. – Ты хочешь кончить на мои сиськи, Джо?

Боже мой.

– Ифа, остановись, - я пытался рассудить, в то время как мои предательские бедра двигались в ее прикосновении. – Ты пережила серьезные вещи сегодня ночью. Ты не обязана этого делать…

Ее губы охватили мой член, язык выскользнул, чтобы следовать за головкой, прежде чем она взяла меня глубоко, опускаясь до самого конца горла, и пока ей не стало плохо.

– Черт, - я стонал, закрывая глаза, когда она засосала меня глубже, ужимаясь сильнее, заставляя меня чувствовать слишком много.

– Мм, - она мурлыкала, сжимая основание моего члена и тянущая. – Мм.

– Ифа. – Бедра дергались не по моей воле, я протянул руку вниз и попытался прикоснуться к ее щеке, но она схватила мою руку и прижала к своему горлу вместо этого.

– Нет. – Качая головой, я пытался вырваться, но она удерживала мою руку там, пытаясь заставить меня сжать. – Ифа, перестань.

– Мм.

– Ифа, я сказал, перестань, - я приказал, вырывая руку, в панике, отвращении, и возбуждении, все одновременно. – Что ты, черт возьми, делаешь?

– Я тебе говорила, - мурлыкала она, когда, наконец, отпустила мой член, оставив его блестеть от ее слюны. – Я хочу, чтобы ты сделал меня такой же, как и ты.

– Я думаю, нам стоит на время остановиться, - сказал я, чувствуя дискомфорт, когда она уселась на моих бедрах и прижала головку моего члена к влажным складкам ее влагалища. – Ифа, пожалуйста, детка, просто…

– Вот что я хочу, - она задыхалась, пронзая себя на мой член с силой. – Только тебя во мне.-Из нее вырвался страдальческий стон.

– Только ты.-Слеза скатилась по ее щеке. –Только ты.

Черт.

– Подойди сюда, - уговаривал я, поднимаясь в сидячее положение, а затем притягивая ее к своей груди, с моим членом все еще полностью внутри нее. – Я здесь.

– Я хочу, чтобы это исчезло, - рыдала она, прижимаясь ко мне, обвивая руками и ногами вокруг меня. – Сделай так чтобы этого исчезло.

Я не знал, как сделать это для нее.

Если бы я мог вернуться в прошлое и изменить что-то в своей жизни, то это было бы то, что я оставил ее в моем доме.

Я бы с радостью обменял все остальное, и пожертвовал всем, чтобы избавить ее от этого.

Чтобы стереть этого ублюдка из ее разума.

– Не вынимай, - молила она, когда я попытался это сделать.

– Ифа…

– Нет, нет, нет.-Сильно дрожа, она простонала, – Просто оставайся во мне.

– Хорошо, но тебе холодно. Так что я просто подниму тебя с пола…

– Нет. – Она качала головой. – Останься во мне.

Господи.

Каким-то образом, и я был чертовски не уверен, как, мне удалось подняться на ноги, взяв ее тело с собой, и отнести нас обоих к ее постели.

– Все в порядке, - я пытался ее успокоить, опускаясь на край постели, с ее телом, по-прежнему обвитым вокруг моего, все еще соединенными со мной.

– Я здесь, Моллой.

Медленными и неуклюжими движениями я переместил наши тела, пока мы не оказались посреди ее кровати, я лежал на спине, а она сверху. – Я люблю тебя, Джо.

– Я знаю.-Выдыхая дрожащим дыханием, я потянулся за одеялом и накрыл ее дрожащие плечи. – Я тоже тебя люблю.

– Я ненавижу его.

– Я знаю. - Моя грудь стянулась так, что я не мог даже дышать. – И я тоже.

– Джо, - простонала она, прижимая свою сырую щеку к моей шее. – У тебя по-прежнему стоит. Я чувствую, как ты пульсируешь внутри меня.

– Да, - пробормотал я, каким-то образом удерживая свои бедра в узде и не сгибаясь. – Мое сердце разбито, но мой член в восторге.

Похоже, что она подумала об этом какое-то время, а затем осторожно начала крутить бедрами в сладком круговом движении.

Из меня вырвался стон боли, и ее дыхание перехватилось.

Через момент она повторила движение.

И она сделала это снова.

И снова.

Снова и снова, пока ее бедра крутились против моих в движении, которое

Заставило каждую мышцу моего тела напрячься.

– Что ты делаешь?

– Я не знаю, - она дышала, вертя своим телом на моем.

Она была такая мокрая; я чувствовал, как я погружаюсь глубже внутрь

Нее с каждым движением ее бедер.

– Иф.

– Хм.

– Ифа.

– Хм?

– Я собираюсь кончить, - хрипло произнес я, руки сжимали ее бедра в предупреждении, когда мои яйца тяжелели в предвкушении. – Ифа, ты должна остановиться, иначе я кончу в тебе, и мне кажется, ты этого сейчас не хочешь…

Прикрыв лицо ее рукой, она отклонилась назад, выпрямляя спину, качаясь и стонав надо мной, бедра дикие и безрассудные, в то время как она гналась за тем самым волнением, которое я отчаянно пытался задержать.

– Я собираюсь кончить, - закричала она, влагалище сжималось вокруг ствола моего члена до боли, захватывая мои руки и прижимая их к своей груди. – Джо, я кончаю, я…

– Черт!- Я шипел, теряя всякий контроль, поскольку волна тепла, грозившая меня поглотить, вылилась. Мои икроножные мышцы горели, мои бедренные мышцы затянулись, и я схватил ее за бедра и придавил ее ко мне, когда мои бедра дергались.

Я чувствовал, как она кончает на моем члене, сжимаясь, усиливаясь и засасывая меня глубже, и ощущение было слишком сильным, чтобы справиться с ним.

Выпустив горловой стон, мои бедра дергались и дергались, когда я испытал оргазм, кончая глубоко внутри нее.

– Боже, - сказала она, а затем ее все выражение рухнуло. – О боже.

Лицо, искаженное болью, она грубо откинула волосы через плечо и выскочила с моего члена.

Я знал, что допустил ошибку, когда она отодвинулась настолько далеко от меня, насколько позволяла ее кровать, и изо всех сил подавила стон боли.

– Что со мной не так?

– Ничего. – Тяжело дыша, я повернулся, чтобы посмотреть на нее, но она обернулась ко мне спиной. – С тобой все в порядке, Моллой, все в порядке.

– Твой отец пытался меня трахнуть! – кричала она, хватая подушку и прижимая ее к груди. – И тогда я позволила тебе трахнуть меня.

Сумасшедшее колебание ее настроения и конфликт эмоций заставили меня сесть прямо и протянуть руку, чтобы погладить ее плечо. – Нет, - прокричала она, отшвырнув мою руку.– Мне нужно пространство.

Вот опять.

Покачав головой, я обвил руки вокруг колен и просто смотрел на ее спину. – Ты это серьезно?

Я следил, как она медленно кивнула. – Мне нужно остаться одной сейчас.

– Два минуты назад ты сказала, что тебе нужен мой член внутри тебя, - я возмутился, протирая рукой волосы от негодования. – Ты говоришь мне уйти, а потом просишь остаться. Ты говоришь, что ты хочешь меня, а затем нет. Я пытаюсь уйти, и ты меня останавливаешь. Ты хочешь трахаться со мной, а затем нет, а затем снова, пока мы не делаем это, и затем, когда все заканчивается, ты решаешь, что нет. Господи. Возьми себя в руки, Моллой, потому что я не могу за тобой поспевать.

– Прости меня, ладно? – выдохнула она. – Наверное, я просто не справляюсь с травмой так, как ты. Прости меня, что у меня есть сердце, а не какой-то бот без чувств, который имеет функционирующий набор чувств. Не все такие идеальные в том, чтобы выключать свои эмоции, как ты.

– Звучит ли это так, будто у меня отключены эмоции? – Я потребовал, тон пропитан тем, что она обвинила меня. – Потому что, с той точки зрения, я весьма прозрачен со своими эмоциями, Моллой. Ты та, кто как кран, переключается между горячим и холодным.

– И теперь ты кричишь на меня.

– Я, блядь, не кричу на тебя, - кричал я. – Я пытаюсь быть здесь для тебя!

– Ну, я сказала тебе, что мне нужно пространство.

– Господи, Ифа, я не знаю, что делать с тобой. – Я провел по волосам. – Если у тебя есть что-то, что ты хочешь мне сказать, тогда ты можешь не стесняться.

Молчание.

– Ты зла на меня.

Еще большее молчание.

– Ты винишь меня.

Она не ответила, предпочтя закрыть уши руками.

– Признайся, - потребовал я, чувствуя себя бессильным и раздраженным, когда моя грудь поднималась. – Что бы ты ни хотела сказать мне, черт возьми, Моллой, просто признайся.

– Хорошо, Джоуи, хорошо! Ты хочешь знать, что я чувствую? Мне больно! – она кричала, взбираясь на колени и бросая в меня подушку. – Потому что меня почти изнасиловали сегодня вечером — мужчиной, который выглядит как ты! И я оказалась в этом положении из-за тебя! Потому что тебе было на меня насрать, чтобы поднять телефон и рассказать мне, что происходит. Потому что ты не думал обо мне, когда ушел и не вернулся!

И вот оно.

Теперь это сказано.

Она обвиняет меня так же, как и я обвиняю себя.

– Когда он схватил меня, я стояла спиной к нему, - она кричала хрипло. – Я думала, что это был ты… Я думала, что это был ты, Джоуи! Но это не был ты. Это не были твои руки на моем теле, не твой язык на моей коже или твои пальцы в моих волосах, и теперь я не знаю, что чувствовать.

Я дернулся. – Господи.

Только когда я подумал, что я не могу себя больше ненавидеть, она раскрыла рот и выдала свою правду.

С перекошенным храпом она кричала, – Итак, да, я зла на тебя, и, возможно, это иррационально, и мои эмоции все не на своем месте, но я зла и больна, и я так чертовски зла на тебя.-Ее голос треснул, и она выдохнула еще один болезненный храп, прежде чем признаться. – Потому что я была здесь сегодня вечером для тебя. Заботилась о твоих братьях для тебя. И потому что каждая ужасная ситуация, в которую я попадала в последний полтора года, была для тебя. Я продолжаю получать раны, потому что я люблю тебя!

Я чувствовал ее духи на моей коже, ощущал ее разрушение вокруг меня, когда она смотрела мне в глаза и вырывала мое сердце из груди.

Вот что я и пытался предотвратить.

Я не хотел влюбиться в нее, но я сделал это. Я не хотел пустить ее в свою жизнь, но я сделал это. Все, чего я никогда не хотел делать, я сделал с ней, для нее, потому что я любил ее. Потому что она отказывалась принимать что-то меньшее.

Мне не было известно, что сказать, чтобы все исправить.

У меня не было слов, чтобы утешить ее в этот момент.

Я не мог отрицать или отталкивать то, что она говорила.

Сложно было это слышать, но это была правда.

Я причинил ей боль, и она причинила боль мне, именно то, что мы, похоже, и делали, но она не могла смотреть на меня, не видя моего отца, и все, что я видел в этот момент, когда смотрел на нее, было моей матерью. Мое тело сгибалось от боли. Я не мог дышать. Решив, что в этот момент безопаснее промолчать, я быстро вылез из ее кровати и пошел за своей одеждой.

– Что ты делаешь?

Я не ответил ей.

– Джоуи?

Я не мог.

Игнорируя боль, пронзающую мое сердце, давящую на мою трахею, я сосредоточился на том, что мне говорил мой разум. Выключи это. Просто перестань чувствовать. Если бы я послушал свою голову с самого начала, я бы не был здесь. Мое сердце подвело меня и открыло меня для всей этой излишней боли. С мозгом за штурвалом и моим изуродованным сердцем, размазанным по стенам ее спальни, я сосредоточился на том, чтобы надеть свою одежду. Мои движения были ригидными, почти автоматическими, когда я закончил одеваться и подошел к окну ее спальни, погружаясь в звуки ее мучительных криков.

– Нет, нет, не уходи, - она умоляла, вылезая с кровати и сокращая расстояние, между нами. – Прости, Джо. Прости! Я не имела в виду это – я просто… мне нужно, чтобы ты остался.

– Я имел в виду то, что сказал, - ответил я, отводя свою шею от ее губ, когда она попыталась меня обнять и поцеловать. – Если ты передумаешь по поводу обращения в полицию, я буду поддерживать тебя на каждом шагу.

– Не уходи.

– Прости. – Осторожно отрывая ее руки от моего тела, я поставил их на ее бока и направился к окну, нуждаясь в том, чтобы уйти как можно дальше от этой девушки, прежде чем я нанесу ей еще больше вреда. – Я люблю тебя.

– Джоуи!

– Увидимся, Моллой.

И затем я выбрался из ее окна и скрылся в ночи.

***

Некоторое время спустя я оказался перед знакомым домом, руки в передних карманах худи, сердце в клочьях, голова опущена в смирении.

Выдохнув раздраженно, я поднялся и постучал костяшками пальцев по забрызганной граффити доске, которая закрывала разбитое стекло в двери.

Когда дверь распахнулась, единственный суд, который я почувствовал, исходил непосредственно от моего совести, крича в моей голове «урод».

– Линч, - Шейн сказал, балансируя сигаретой на его губах, пока он ждал, пока я объясню свое внезапное появление.

– Мне нужно где-то перекантоваться на несколько дней, - слышал, как я говорю, заставляя себя встретить его взгляд.

– Старик снова в деле?

Я знал, что он разыскивает на моем лице обычные синяки – те, которые приводили меня забираться к нему на диван уже несколько лет подряд.

Оставаясь молчаливым, я кивнул неуклюже.

– Почему ты не перебиваешься у своей куклы?

– Это позади.

– Ну черт? – Он поднял брови и потянулся за сигаретой. – Как позади?

Я пожал плечами, сдерживая желание закричать. – В смысле, она покончила с моими глупостями. Могу я здесь остановиться или нет?

Выдыхая дым, Шейн отступил в сторону и махнул рукой, приглашая меня войти.

Просто повернись и уходи. Просто уйди.

И куда идти?

Домой?

К Моллой?

У тебя больше нет куда идти.

У тебя нет ничего, придурок.

Ты ничто.

С головой, опущенной в смирении, я вошел внутрь.

Часть четыре.

Глава 44. Мама знает лучше.

Ифа

Я пропустила несколько дней школы и не пошла на все свои смены; слишком угнетенная и растерянная, чтобы сосредоточиться на чем-то, кроме как на шторме, который стал частью моей жизни.

Все казалось ускользающим из рук, и, находясь посреди этого безумия, единственное хорошее решение, которое мне удалось принять, это признаться перед своей матерью.

С тех пор как я рассказала ей о беременности, мама была удивительной.

Когда я чувствовала себя наиболее уязвимой и действительно свободно падала в пропасть, она вошла и ухватилась за мою руку. Она дала мне опору и показала мне путь. Я знала, что она разочарована мной – для меня, как она тогда тонко выразила, - но ее присутствие рядом сделало мысль о моем неизвестном будущем почти терпимой.

Позволяя мне временно отойти от жизни, отсеивая звонки от директора и босса, не говоря уже о неожиданных посещениях Кэти и Кейси. Мама выставила свою шею за меня и вытянула руку, предупреждая мир, пока я пыталась смириться с тем, как складывается моя жизнь. Включая сопровождение меня к тому проклятому визиту к нашему семейному врачу, где мне пришлось сидеть перед врачом, который знал меня с детства, и рассказать ему, что я сделала старую ошибку, забеременев в старших классах.

Он подтвердил то, что я уже знала, провел анализ крови и дал мне примерную дату родов-20 сентября. Затем он отпустил меня с пачкой брошюр о подростковой беременности и молодых матерях, а также с сознанием того, что скоро я получу назначение на датировочное исследование в общей роддомовской больнице.

Я была так потрясена после этого, что моя мама достала из чемодана аварийную кредитную карту, о которой папа думал, что она не знает, и повела меня по магазинам. Потратив огромную сумму денег в нашем обычном салоне красоты и бьюти-баре, не говоря уже об обновлении всего моего гардероба одеждой, которую я смогу носить недолго, мама каким-то образом сделала легким и обыденным ситуацию, которая казалась всем, кроме как таковой.

Набивая меня кружками горячего шоколада и тарелками свежеиспеченных вкусностей, она водила нас по городу Корк, пока я не могла больше смотреть на распродажные полки или рыться в очередной корзине для покупок. Физически изматывая меня тем, что я любила делать больше всего, было впечатляющим достижением, и я быстро поняла, что это был метод моей матери заманивать меня в состояние изнуренной послушности.

Сидя напротив меня в парных кожаных креслах в кофейне на улице Патрика, за маленьким круглым столиком и десятком пакетов для покупок, разделяющих нас, мама поднесла свой пенящийся латте к губам и сделала маленький глоток. Выглядя как леди, с перекрещенными лодыжками и красивыми блондинистыми волосами, закрученными в свободную причёску бантом, я почувствовала знакомое раздражение. Моя мама была красива изнутри и снаружи. Она была умной и остроумной, преданной. Она держала себя в форме, у нее была прекрасная фигура, и она много работала для своей семьи. Но ничего из этого, кажется, не имело значения для моего отца, когда он продолжал повторять одни и те же ошибки снова и снова. Дело не в том, что мама перестала о себе заботиться, а папа переключил внимание на кого-то лучшего, потому что лучше не было.

– Итак, о Джоуи, - наконец, затронула тему, которую я избегала весь день. – Что происходит?

– Ничего, - ответила я, потягивая горячий шоколад из моей кружки. Я не видела и не слышала от Джоуи с тех пор, как он выбрался из моего окна спальни. Он не вернулся, и я не знала, старался ли он позвонить или написать, потому что случайно оставила свой телефон у него той ночью. Я была так отчаянна уйти из этого дома и избежать его отца, что оставила его вместе с зарядным устройством, макияжем, сумкой на ночь, и, самое главное, моим ожерельем; тем, что он подарил мне на мое восемнадцатилетние. Я сняла свои украшения перед использованием душа и забыла надеть их обратно. Они все еще лежали на его тумбочке, вместе с моим Кладдах-кольцом и серьгами. Я могла бы обойтись без всего остального, что я оставила там, но быть без телефона было катастрофой, и моя шея чувствовала себя такой голой без этого ожерелья. Я постоянно протягивала руку, чтобы потереть подвеску, что-то вроде комфортного одеяла, и чувствовала вздох беспокойства, когда вспоминала, что его нет. Мне было отчаянно его увидеть, поговорить с ним, помириться, но на фронте Линчей было радиомолчание.

– Ничего? – Мама подняла бровь. – Я не видела его несколько дней. – Я тоже.

– У него много дел. – По словам Кева, который услышал от Мака, который услышал от Алека, Джоуи числится в списке пропавших без вести. Никто не видел и не слышал о нем с выходных. Ни в школе, ни на тренировках, ни на стадионе GАА, ни в пабе. Я знала, что это не совсем правда, потому что, хоть никто в школе и не слышал от моего парня, он связался с моим отцом. Папа упомянул маме, что Джоуи позвонил ему, чтобы попросить отпуск, о чем мама позже рассказала мне. Оказывается, у его матери был поздний выкидыш второго триместра, и ему нужно было вернуться домой, чтобы помочь с детьми на неделю или две, пока она не придет в себя. Мне стало тошно, когда я услышала эту новость, быстро сложив два и два вместе и поняв, что, когда он сказал мне, что у него возникли какие-то проблемы того дня, он не просто метил мне линию. Он имел в виду это. И я больно его ранила той ночью. Мои слова разрушили его, и я пожалела о них, сразу, как только они вышли из моего рта. Я не имела в виду ничего из сказанного, но тогда я была в таком состоянии, что не могла ясно мыслить. Никогда в жизни я не испытывала такого уровня страха и унижения, как в той кухне.

Атака, отца Джоуи длилась не более чем девяносто секунд, но эти девяносто секунд были самыми ужасающими в моей жизни. Тедди Линч был самым страшным человеком, с которым мне приходилось сталкиваться, и отчаянная необходимость защитить себя от встречи с ним снова привела к тому, что я оттолкнула единственного человека, который знал, каково это – бояться этого человека. Это дало мне представление о том, какое чувство страха носил Джоуи и его братья и сестры всю свою жизнь, и мое сердце разрывалось от жалости к ним.

– Тебе нужно будет поговорить с ним об этом скоро, - сказала мне мама. – И твоим отцом и мне придется сесть и поговорить с его родителями.

– Нет, тебе не надо, - спорила я, сердце бешено колотилось при мысли о том, что моя мама подойдет к тому дому. Она не знала, что со мной случилось. Если бы она знала, там был бы совершенно другой разговор. Разговор между ней и офицером, который арестовал бы ее за убийство. – Я знаю, что мне и Джоуи нужно поговорить, и мы сделаем это. Но вам и папе не нужно разговаривать ни о чем с его родителями, мам. Его мама в ужасе, а его отец-полный…

– Придурок?

Кивнув, я выдохнула трясущимся вздохом. – Огромный.

– Ты не должна рассказывать мне о Тедди Линч, детка, - ответила она. – Я провела шесть лет средней школы, терпя этого невыносимого ублюдка.

– Ублюдок? – Мои брови удивленно подскочили. – Ты почти никогда не ругаешься, мам.

– Да, бывает, просто нет другого слова, чтобы описать его, - ответила она, улыбаясь мне. – И когда речь идет о его описании, слово ублюдок еще слишком легкое.

– Он примет это плохо, - услышала я себя признающейся, грызущей губу, когда на меня нахлынула волна тревоги.

– Тедди? – она фыркнула. – Не беспокойся о нем, детка. Твой отец и я вполне способны с ним справиться.

Я покачала головой.

Взгляд мамы смягчился. – Джоуи.

Я кивнула тревожно. – Он ненавидит своего отца, мам. Я имею в виду, что он действительно, по-настоящему презирает этого человека. Это правда, мам. Он настолько параноил по поводу того, чтобы превратиться в него, что это действительно пошатнуло его разум в детстве.

– Это так грустно, - ответила мама. – Джоуи совсем не похож на своего отца.

– Я знаю. Но как только я скажу ему, что я беременна – что мы будем иметь ребенка, когда мы все еще в школе – он посмотрит на нашу ситуацию и сравнит ее с родителями. – Я пожала плечами беспомощно, добавив. – Мне правда страшно, что это свергнет его с катушек.

Хотя мы никогда открыто не говорили о проблемах Джоуи, моя мама была не глупой женщиной. В течение многих лет, прежде чем мы стали парой, Джоуи работал с моим отцом и многократно бывал в нашем доме. Если я могла сказать, что он был напряжен тогда, то также могли и мои родители. Тем не менее папа так его и не уволил, а мама никогда не отвергала его у двери. Вместо этого они продолжали держать дверь открытой для мальчика, которому никогда не дали шанса на борьбу.

– Я люблю его, мам, - заявила я, голос, переполненный эмоциями, встречаясь глазами с мамой через кофейный столик. – Я люблю его так, что это ослепляет меня.

– Это тот эффект, который происходит, когда ты влюбляешься в первый раз, - она мягко ответила. – Это случается с лучшими из нас, детка.

– Я имею в виду, очевидно, что я знаю, у нас нет идеальных отношений. Мы далеки от этого. – Опуская плечи, я махнула рукой перед собой, продолжая. – Быть с ним чувствуется грязным, и сырым, и сложным, как черт, но это также чувствуется захватывающим и зависимым, и таким невероятно правильным. – Я выдохнула, пожав плечами беспомощно. – Для меня нет никого другого, мам. Я знаю это. Я чувствую это в своих костях.

– Я верю тебе, - ответила она, держа свою кружку в руках. – Ты всегда была драматической королевой.

– Эй!

– Позволь мне закончить.

– Хорошо, - я выдохнула.

Смеясь, мама попробовала снова. – То, что я пытаюсь сказать, - даже если у тебя всегда был талант к драматургии и ты можешь быть безрассудно импульсивной в своих действиях, ты никогда не была безрассудной со своим сердцем.

– Вау, - подумала я. – Это комплимент с подвохом.

– О, перестань, - хихикнула мама. – Где здесь ложь?

Ее не было.

– Хорошо, я драматична, - признала я, отмахивая ее. – Но Кев тот, кто страдает от твоего внимания.

– Ифа, - хихикнула она.

– Это правда, - легкомысленно спорила я. – Он безумно ревнует то время, которое мы в последнее время проводим вместе. Разве ты не заметила его большую ворчливую голову? Меня бы не удивило, если в его комнате была крошечная кукольная версия меня с булавками, воткнутыми в нее.

– Бедный Кев, - смеялась она.

– Бедненький Кев мой хвостик, - я подразнила, закатывая глаза. – Ты баловала его, Мам, и он не может перенести, что кто-то еще привлекает твое внимание.

– Если я баловала Кева, это потому, что он в этом нуждался.

– Уф. – Я фальшиво покашляла. – Конечно.

– Это правда. Ты никогда не нуждалась во мне так, как он. Ты всегда была моим дикой малышкой, - продолжала она. – Более сложной, чем твой брат – и более мятежной тоже. Пока Кев всегда прячется в тени, неуверенный в себе, ты, дорогая, купаешься в солнце. Ты отказываешься уклоняться от мира, предпочитая вместо этого принять все, что может предложить жизнь.

– Я не уверена, говоришь ли ты, это в хорошем плане или нет, - я признала, осторожно глядя на нее.

– Это хорошо, - хихикнула Мама. – Конечно, ты была причиной нескольких седых волос за все эти годы, и мне приходилось иногда сдерживать этот бесшабашный порыв, но ты прекрасно справляешься с тем, чтобы найти баланс между наслаждением подростковыми годами и потерей себя в этом процессе. И я так горда тобой, моя маленькая малышка.

– Угу, привет? Я беременна, Мам, - я ответила с драматизмом, указывая на маленькое выпячивание моего живота – выпячивание, которое больше походило на то, что я съела тяжелый обед, чем на что-то другое. – Скоро я сделаю тебя бабушкой до твоего сорок пятого дня рождения. Думаю, можно сказать, что я не очень хорошо справляюсь с поиском баланса в чем-то – если только ты не относишься к моей способности удерживаться на члене Джоуи, тогда в этом случае, доказательства валятся в лучшую сторону и оказываются весьма убедительными.

– Зачем ты говоришь мне такое? – Мам стонала, прикрывая лицо рукой. – Я твоя мама, Ифа. Черт возьми.

Я пожала плечами. – Пожалуй, это моя бесшабашная черта снова подняла свою грозную голову, да, Мам?

– Да, ну, я за открытый и честный разговор с моей дочерью, - она сказала с кривлянием. – Но, пожалуйста, учти, что я тебя родила и знаю Джоуи с тех пор, как он был мальчишкой двенадцати лет. Мне не нужен образ тебя, балансирующей на его половом органе, и я не хочу, чтобы ты вдавалась в какие-либо интимные подробности. Оставь это для Кейси.

– Член, - я хихикала. – Скажи член, Мам.

– Не скажу, - ответила она, покраснев. – Это ужасное слово.

– Для замечательной части тела.

– Ифа!

– Ладно, ладно.-Я подняла руки. – Я молчу.- Посмеиваясь, я глянула на маму и сказала: – Помнишь несколько лет назад, когда я сказала тебе, что никогда не позволю себе глубоких чувств к парню?

– Ах да. – Мама улыбнулась зная. – Мне кажется, я помню, как ты настаивала на том, что никогда не полюбишь Пола, или кого-то еще, и никто помешает твоему суждению.

– Уф, была я такой самодовольной дурой.

– Ты верила в это в то время.

– Да, правда. Точно.

– Ах, но Пол Райс никогда не был Джоуи Линчем, правда?

Это точно.

– Нет. – Я выдохнула дрожащим вздохом и покачала головой. – Он не бы

– Меня это раньше растраивало, знаешь ли. – Мама сделала еще глоток своего латте, добавив: – Видеть тебя с Полом, заставляя себя чувствовать вещи, которые я знала, что ты не чувствуешь, пока ты носишь такой крепкий факел к кому-то другому.

Я вздрогнула, – Это было так заметно?

– О да. – Мама кивнула. – Ты потратила четыре года своей молодости, соглашаясь на комфорт с мальчиком, с которым у тебя ничего общего, в то время как твое сердце ни разу не отклонилось от мальчика, который освещал твое лицо, когда входил в комнату. – Из ее уст вырвался меланхолический вздох. – Я никогда не видела, чтобы ты реагировала так, когда была с Полом. Твои глаза не расширялись, когда он смотрел на тебя, и твои щеки никогда не краснели, когда он подмигивал. Ты выглядела почти безнадежно, когда он заходил к тебе.

– Три с половиной года, - я выдохнула с усмешкой. – Я знаю, что Пол был надежным, Мам, и у него много денег, и перед ним большое будущее, но я никогда не была счастлива с ним.

– Если тебе нужны деньги, ты можешь заработать их сама, - ответила Мама. – Тебе не нужен мужчина, чтобы сделать это за тебя.

– Я знаю, и я полностью согласна, - я быстро сказала. – Но Кейси думала, что я сошла с ума, отпуская его. Я имею в виду, теперь она за Джоуи, но какое-то время она серьезно сомневалась в моем суждении.

– Ты знаешь так же хорошо, как и я, из какого дома Кейси, - ответила Мама нежно. – Ты знаешь, какая ее мать, Ифа. Ты видела, что эта женщина подвергла свою дочь всем этим годами. То, каких мужчин она приводила через переднюю дверь.

– Да, - я бормотала, вздрогнув от воспоминаний.

– И ты также знаешь, насколько они нуждаются в деньгах в той маленькой квартире на Элкс Террас, - продолжала Мама. – Я предполагаю, что, когда Кейси видела, что ты отбрасываешь мальчика с твердым будущим в пользу мальчика с неопределенным будущим, она паниковала за тебя.

– Пол не был удачей дня, - бормотала я. – И мы сами не богаты, Мам.

– У нас может не быть денег, Ифа, но у нас всегда были мы, - пояснила Мам. – У нас всегда была наша семейная ячейка, и это форма стабильности и уюта, которую мы обе знаем, что у молодой Кейси никогда не было.

Или у Джоуи.

– Мне повезло, что у меня есть ты, Мам.

Она подняла бровь. – Что?

Я засмеялась. – Я была искренней.

– Да, ну, я уверена, ты будешь иметь в виду это еще больше через шесть месяцев, - она хихикнула. – Когда младенец будет кричать в доме, а ты будешь по локти в какашках и рвоте, крича за своей матерью, чтобы пришла и забрала своего внука. – Явно развеселившись сама, она добавила: – По крайней мере, я твой сообщник с опытом новорожденных, потому что ты никогда не держала младенца в своей жизни.

– Я держала Шона.

– Шону три.

– Ему было всего два, когда я впервые держала его.

– Между двухлетним, которого ты можешь вернуть, и беззащитным новорожденным, полностью зависящим от тебя для удовлетворения каждой своей потребности, большая разница.

– Мам.

– Ему или ей понадобится ты, чтобы кормить, укачивать, переодевать, одевать, утешать, любить, успокаивать… все это и даже больше. Ему или ей даже придется зависеть от тебя, чтобы очистить дыхательные пути с помощью крошечного аспиратора, когда у него или у нее появится насморк, потому что ему или ей не удастся сделать это самостоятельно. Этот маленький ребенок будет полностью зависеть от своей матери для выживания. И это только новорожденный этап, который, веришь или нет, моя дорогая девочка, самый легкий этап материнства.

– Пожалуйста, перестань, - умоляла я, чувствуя головокружение от мысли. – Мне так невероятно страшно от того, что нас ожидает, что удивительно, как я могу функционировать.

– Ты сможешь справиться с этим, - заверила меня она. – Ты будешь хорошей матерью.

– Я буду катастрофой, - бормотала я уныло. – Я едва могу готовить французский тост.

– Потому что ты избалованная принцесса, которая привыкла к тому, чтобы за нее все делали, - рассмеялась Мама. – Но мы скоро научим тебя, дорогая. К тому времени, как мой внук появится на свет, ты будешь готовить шторм и готова принять вызов миру.

– Никогда меня не оставляй, хорошо, - выдавила я. – Я, возможно, на грани того, чтобы стать мамой, но это не значит, что я перестану нуждаться в своей.

– Ты застряла со мной, к сожалению, - рассмеялась Мама с подмигиванием. – Нравится тебе это или нет.

– Я не собираюсь уезжать, - предупредила я, поднимая дрожащий палец. – Я никогда не покину дом, Мам. Я останусь здесь, где опытная мать – и опытная дамская гладильная доска.

Мама снова засмеялась. – Это еще одна вещь, которую мне придется тебе научить.

– Я никогда не буду гладить.

– У тебя не будет выбора.

– Да, будет, - ответила я. – Я буду покупать только вещи без необходимости глажения для ребенка.

– И кто, будет гладить твою одежду?

Я покатила глазами. – Моя мама, очевидно.

– О, Ифа, ты действительно заставляешь меня улыбаться, - рассмеялась Мама. – У тебя все будет хорошо, дорогая. Ты действительно будешь в порядке.

– Надеюсь, ты права, Мам, - ответила я. – Мне так хочется верить.

– Джоуи тоже будет в порядке, - добавила она. – Вы оба будете. – Мама улыбнулась мне еще одним тем перспективной улыбкой. – Хочешь знать, как я это знаю?

– Расскажи, сенсей.

– Потому что отец твоего ребенка может быть таким упрямым и упертым, как и ты, когда дело доходит до признания своих чувств, но его сердце ни разу не отклонилось от тебя тоже.

– Нет, - я покачала головой. – Ты не знаешь этого, Мам.

– Я знаю, - она поправила в мягком тоне. – Помимо того, что я наблюдала, как вы оба росли, и имела личный опыт тех качеств, которыми обладаете вы оба, у меня тоже есть пара глаз – и ушей – своих собственных, которые находятся в полном порядке.

– Что это значит?

– Это значит, что, когда ты снимаешь все слои и отношений Джоуи, убирая флирт, неистовые гормоны и физический аспект из уравнения, там есть крепкое основание, - сказала она мне. – Основанное на дружбе, уважении и доверии. – Улыбаясь с любовью, она снова перекрестила ноги, переключив их, и наклонилась вперед в кресле. – Он – твой друг, Ифа, и ты – его. Забудь о любви друг к другу, это легкая часть, ты и Джоуи любите друг друга. Вам нравится находиться вместе, и я могу пообещать тебе, что все эти замечательные аспекты ваших отношений, все эти легкие разговоры, которые ты часто ведешь с ним, или все те моменты молчания, проведенные вместе, только укрепят твою способность выдерживать испытание временем. И, что более важно, испытание материнства.

– Ты действительно так думаешь?

– Да, - ответила она, поддерживая меня уверенной улыбкой. – И помни: мама знает лучше.

Глава 45. Думай о своем будущем.

Джоуи

– Джоуи.

Туп. Туп. Туп.

– Джоуи.

Туп. Туп. Туп.

– Джоуи.

Туп. Туп. Туп.

– Джоуи!

Издав болезненный стон, я медленно моргнул, просыпаясь, чувствуя ненормальный вес, давящий на середину моей спины, когда я уткнулся лицом в мой матрас. Груз продолжал подпрыгивать вверх и вниз по моей спине, и я медленно осознал, что это мой младший брат. – О-э-э. О-э-э.

– Бля, Шони-бу, - простонал я, вытаскивая руку из-под головы и двигая подушку.

– Перестань прыгать на моей спине, малыш. Я умираю здесь. – Прикрыв затылок подушкой, я попытался заглушить шум, атакующий мои чувства со всех сторон, но не смог.

– Шон, спустись вниз и поиграй с Олли. – Знакомый мамин голос пронесся в моем сознании, и я напрягся, тело сжалось от напряжения. – Мне нужно поговори со твоим братом.

Шон сделал еще три хороших удара по моей спине, прежде чем услужить нашей матери и уйти.

– Не начинай, - проворчал я, перекатываясь на спину. – Что бы это ни было, просто оставь это.

– Я не собирался ничего начинать. – Закрывая дверь в спальню, мама, подошла к моей кровати и села рядом. – Я просто хотел посмотреть, все ли в порядке?

Тяжело вздохнув, она протянула руку, чтобы убрать волосы с моего лица, и этот небольшой акт привязанности заставил меня забраться на дальний конец кровати и, как можно дальше от нее.

– Ты хотела проверить, в порядке ли я, -скептически повторил я, откинувшись на спину, и прислонившись к стене, пристально посмотрел на нее. – С каких это пор тебя волнует, в порядке ли я?

– С того дня, как ты родился.

– Хм? -я растерянно нахмурил брови. – Скрывается ли социальный работник внизу или что-то такое, о чем я не знаю?

– Нет, Джоуи, - вздохнула мама, ее голубые глаза были полны печали, глядя на меня, и я наблюдал за ней с настороженным недоверием. – Это был настоящий вопрос.

– Я искренне не понимаю, - невозмутимо сказал я. – Что ты хочешь?

– С чего ты взял, что я чего-то хочу?

– Потому что ты в моей комнате и спрашиваешь, как я себя чувствую, - ответил я, плечи напряжены. – Так что давай, заканчивай.

– Мне ничего от тебя не нужно, Джоуи.

Я молчал и ждал, пока она перейдет к делу.

Это не была спонтанная проверка моего эмоционального благополучия.

– Ты не был в школе на этой неделе, - наконец сказала она. – Мистер Найхан звонил дважды.

– И? Шэннон тоже.

– Да, - согласилась мама. – Но в это время Шэннон осталась дома и не ходила в школу неделю, чтобы помочь мне.

– В отличие от меня, придурка, который ни разу в жизни тебе не помог?

– Нет, я совсем не это говорю.

– Тогда что ты говоришь? – Я ответил в ответ. – Что ты хочешь?

– Я беспокоюсь за тебя.

Полная чуш. Я скрестил руки на груди. – С каких пор?

– После того, что произошло на прошлых выходных, - ответила она усталым тоном.

– О, ты имеешь в виду, когда мой отец пытался изнасиловать мою девушку? – Я откусил, снова дрожу от гнева. – Нет, нет, я в полном порядке, мам. Это совсем не сводит меня с ума.

– О, Джоуи. – Мама судорожно вздохнула. – Мне очень жаль.

– Почему? – Я был невозмутим. – Я не знал, что ты тоже пыталась трахнуть мою девушку?

– Джоуи.

– Ой, подожди, это правда, ты не пытался трахнуть Ифу. Нет, в место этого, ты просто взяла ее потенциального насильника в свою постель.

Мама вздрогнула. – Как Ифа? С ней все в порядке?

– Понятия не имею, - ответил я жестко. – Я ее не видел.

– Почему нет?

– Потому что она не выносит моего вида, - сказал я ей. – Я ей напоминаю моего отца, самого ублюдка-насильника.

– Он ее не насиловал.

– Он изнасиловал тебя.

Еще одно вздрагивание. – Это другое.

– Потому что он надел кольцо тебе на палец, когда ты был еще достаточно молодой и играла в куклы.Это дает ему автоматическую власть над твоим телом?

– Джоуи. – Она тяжело вздохнула. – Мне бы хотелось, чтобы ты понял.

– Если вы имеешь в виду свою извращенную одержимость на этом мужчине, то можешь забыть об этом, - сказал я ей. – Потому что я никогда не пойму.

– Я не хочу с тобой ругаться.

– Кто ругается?

– Ты, Джоуи, - сказала она со вздохом. – Каждый раз, когда я пытаюсь связаться стобой, каждый раз, когда я пытаюсь уделить тебе хоть какое-то внимание, ты тут же продолжаешь атаку.

– Может быть, я бы не стал, если бы этот опыт не был мне чертовски чужд.

Она грустно покачала головой. – Вот и снова.

– Господи, я не могу поступать правильно в твоих глазах, не так ли?

– Хочешь узнать, чего, я не понимаю?

– Не совсем. – Я пожал плечами. – Этот список такой длинный, что нам пришлось бы здесь провести недели.

– Я не понимаю, как парень, который ненавидит своего отца так, как ты ненавидишь своего, может следовать за ним прямо по пути в зависимость.

– Я не алкоголик.

– Хуже, ты наркоман! – закричала она хрипло.

– Нет, - я выговорил, качая головой. – Я им не являюсь.

– Да, ты таков, - закричала она, протягивая руку за мою. – У тебя проблемы, детка.-Выдохнув дрожащим вздохом, она добавила: – Да, я знаю, ты вернулся к своим старым трюкам. Я нашла пустые пакеты в твоих джинсах.

Я насмешливо прищурил глаза. – Ты далеко от реальности.

– Чушь, Джоуи, - отрезала она. – Я чувствую запах травы на твоей одежде.

– Так и что, я закурил. Большое, чертово дело.

– И что еще?

– И больше ничего, - отрезал я. – Так что, не лезь ко мне, мам.

– Тогда что это? – требовательно спросила она, протягивая руку в карман, чтобы извлечь треснувшую пластиковую ручку.

Мой желудок опустился, но я придержал свои эмоции, слишком чувствуя стыд от себя, чтобы признать что-либо, и тем более перед этой женщиной. – Мне кажется, что это сломанная ручка.

– Правда? Потому что мне кажется, что это самодельная трубочка! – взревела она, бросив ее на кровать. – И, может, я не самый умный человек в мире, но я хорошо знаю, что для травы тебе такая не нужна.

Я неопределенно пожал плечами. – Не знаю, что сказать, мам.

– Может быть, начнешь с того, чтобы объяснить, куда исчезло мое лекарство? – умоляла она, слезы наполняли ее глаза. – Ты был таким хорошим так долго. Месяцы, Джоуи, месяцы! А теперь что? Мы вернулись в точку отсчета? Почему ты делаешь это себе, Джоуи, почему?

– Когда я когда-либо прикоснулся к тебе?- требовал я, сердце бешено колотилось в груди, когда я оттянул свою руку назад. – Или к Шэннон? Или к мальчикам, кстати?

– Я не говорю о том, можешь ли ты причинить вред другим людям, Джоуи, - ответила мама. – Я говорю о вреде, который ты причиняешь самому себе. Я не понимаю, как ты можешь бросать свою жизнь на привычку, которую ты знаешь, разрушает жизни.

– Что ты хочешь от меня, а?!- требовал я, на пределе раздражения. – Ты оставила этого ублюдка, зная, что он пытался сделать с моей девушкой, поэтому я ухожу. Затем ты мне пишешь, через три дня, умоляя вернуться и спасти тебя от него, поэтому я возвращаюсь и делаю именно это. Теперь ты в моей комнате, допрашиваешь меня по поводу пропуска школы, обвиняешь меня в холодности к тебе и называешь меня чертовым наркоманом? – Я качнул головой. – Я здесь, когда не хочу быть, когда я предпочел бы быть где угодно на этой планете, включая гроб, но я здесь, потому что ты позвала. Потому что ты нуждаешься во мне. Потому что они нуждаются во мне. Несмотря на то, что быть в этом доме заставляет меня хотеть содрать свою кожу. Я здесь, черт возьми. Если это не говорит тебе все, что тебе нужно знать, тогда я не знаю, что сказать, правда не знаю.

– Я хочу, чтобы ты полюбил себя настолько, чтобы перестать разрушать себя.

– Как ты вообще ожидаешь, чтобы это произошло, когда тот самый человек, который меня родил, не может меня полюбить?

Мама отшатнулась, как будто я ударил ее, и возможно, я и сделал это, но правдой.

– Это не так, - закричала она, отталкивая волосы назад. – Ты не можешь действительно верить в это.

– Как угодно. – Покачав головой, я тяжело встал с кровати и направился к своей одежде. – Я не буду обсуждать это с тобой сейчас. У меня есть куда-то идти.

– Куда? К дому Шейна Холланда?

Оставаясь молча, я повернулся к ней спиной, надел штаны и натянул худи.

– Не делай этого, - умоляла она, следуя за мной, когда я спрятал телефон и кошелек в карман и направился к двери. – Думай о своем будущем.

– У меня его больше нет.

– Да, у тебя есть.

– Нет. – Я покачал головой и рванул ЗА дверь. – Он забрал ее у меня.

***

С сигаретой, держащейся между губ, я провел на ступеньках перед полицейским участком украшенное количество времени, умоляя себя просто встать и войти внутрь.

Просто войти внутрь и предоставить им свои показания.

Предоставить им свою правду.

Мой отец должен быть за решеткой за то, что он сделал с Моллой, и ненависть, которую я чувствовал, снова имея свои руки связанными с любимой мной женщиной, которую я был отчаянно готов защитить, мешала моей голове больше всего.

В ту ночь я достиг своего предела и ошибся, но я не чувствовал и половины сожаления за употребление, как чувствовал за молчание.

За то, что позволил ему избежать наказания за то, что он сделал.

Он избивал и насиловал мою мать.

Меня вынуждали молчать.

Он избивал мою сестру.

Снова меня эмоционально шантажировали, чтобы я молчал.

Но Моллой?

Моллой, я быстро понял, была моей Ахиллесовой пятой.

Когда он положил руки на нее в ту ночь, он направил стрелу прямо в мою слабость, и когда она меня отвергла, когда она сравнила меня с ним, эта стрела полетела, поразив меня прямо в пятку.

Кровоточа и раненный, я отказался от дальнейших притворств о перелистывании страниц и новых началах и сразу вернулся к единственному, что я знал, что поможет мне заглушить шум.

Заглушить этот чертов ад все вокруг.

Потому что правда была в том, что я больше не хотел лгать.

Я не хотел скрываться.

Мне совсем не хотелось иметь дело с этим бредом, и, если это делает меня паршивым сыном и ужасным братом, так и пусть.

Потому что старик вытащил наружу что-то внутри меня в ту ночь.

Правду, которую я не осознал в себе, пока он не заставил меня столкнуться с этим.

Это потрясло основы моего существования, чтобы признать это, но правда заключалась в том, что что-то изменилось внутри меня в этот последний год, мои приоритеты поменялись. Я осознал, что Ифа Моллой стала самым важным человеком в моем мире.

Как бы странно ни было это признание, я был готов на все, чтобы защитить ее. Даже если это означало бы противостоять всей своей семье, чтобы сделать ей добро.

Потому что, независимо от последствий для остальной части моей семьи, я был готов пойти против всего, что мне было запрограммировано защищать, чтобы защитить ее. Даже если это означало пойти против каждого волокна моего существа и молчать о моем отце, потому что именно это от меня требовалось.

Конфликтный и яростный, я остался там, на ступеньках перед полицейским участком, пока небо не потемнело, и моя ярость не ушла, уступая место моей депрессии.

И черт возьми, если депрессия не была хуже.

Умирая внутри и горя снаружи, я глядел на шрамы на своих костяшках пальцев и заставлял себя притворяться, что со мной все в порядке.

Что все это не болит.

Что мне все равно.

Наконец, когда я подчинил боль, я встал, стряхнул пыль с себя и пошел прочь, чувствуя тяжесть мира на своих плечах с каждым шагом, который я делал, удаляясь от совершения правильного поступка.

Глава 46.Что ты принял?

Ифа

Когда наконец я вернулась в школу в следующий понедельник утром и заняла свое место на уроке, то обнаружила пустой стул рядом с моим, за партой, которую мне было назначено делить с Джоуи с начала учебного года.

– Аааааа! – закричала Кейси, стоя в дверях нашего класса и глядя на меня с ужасом. – Где черт тебя возьми носило, и что ты сделала со своими волосами? – требовала она, указывая обвинительным пальцем на меня. – О, боже. – Ее глаза расширились от ужаса, когда она отпустила свой рюкзак с плеча и побежала за моим стулом, чтобы получше рассмотреть.

– Их нет.

– Я тоже рада тебя видеть, Кейс, - хихикнула я, проводя рукой по волосам длиной до плеч. – Что касается твоего первого вопроса, я была дома. Мне нужно было несколько дней, чтобы разобраться со своей головой. Что касается второго, - мне нужна была перемен. – Нет, мне нужно было избавиться от памяти о руках этого человека, и это стоило мне восемьдесят евро, но ей не нужно было об этом знать.У меня все еще была достаточная длина, чтобы завязать их в небольшой хвост, но недостаточно длинные, чтобы подвергнуть меня уязвимому положению, когда мужчина смог бы удержать меня за них.

– Тебе нравится?

– Нет! – она заорала, в ужасе, поднимая свой рюкзак.

– Вау. – Я повернула глаза. – Спасибо, что так добры.

– О, заткнись, ты все равно полный кайф, - ответила она, глядя на мои волосы,потянув одну свисающую прядь. – У тебя были волосы Рапунцель, с тех пор как мы были в детском саду. – Поднимая брови, она добавила: – Я пыталась позвонить тебе раза сто, кстати.

– Мой телефон у Джоуи, - сказала я ей. – И люди меняются.

– Да, я думаю, приближающееся материнство может изменить девушку.

– Скажи это громче, почему бы тебе это не сделать?- Я шипела, оборачиваясь, чтобы сердито посмотреть на нее, когда она прокралась за стол за моей спиной. – Боже.

– Извини. – Она нахмурилась и подняла руки. – Какие новости по этому поводу, кстати?

– Я рассказала маме.

Ее голубые глаза расширились. – Как она восприняла это?

– Лучше, чем я,- признала я с мучительным вздохом. – На прошлой неделе она пошла со мной к врачу.

Ее глаза расширились. – И что?

Я кивнула. – 20 сентября.

– Твой срок? – Ее глаза расширились. – Это через два дня после твоего девятнадцатого дня рождения.

– Тсс, - предупредила я, а затем неохотно кивнула. – Да, это мой срок. Я получила приглашение из больницы – на первое УЗИ.

– На когда?

– В эту пятницу.

– Во сколько? Потому что мы заканчиваем школу в двенадцать перед праздниками Пасхи, и я могу прийти с тобой, если..э

– Я благодарю за предложение, но нет, - ответила я, качая головой. – Мама уже предлагала, но я не хочу, чтобы она там была тоже.

– Почему?

Потому что мне нужен только Джоуи.

– Потому что, - я выдохнула раздраженно. – Просто потому, что.

– Так, как он это воспринял? – спросила она, глаза полные сочувствия. – Плохо, предполагаю, учитывая, что его не было в школе на прошлой неделе.

– Я ему не сказала.

– Все еще? – Ее глаза расширились. – Ифа.

– Знаю, знаю, - бурчала я, чувствуя, как мое горло сжимается при мысли о том, что ему неизвестно, почти так же сильно, как и придется ему сказать ему. – Угх.

– Когда вы оба не появились в школе, я убедила себя, что ты ему рассказала, - предложила Кейси, нахмурив брови. – Я решила, что ты не вернешься до после пасхальных каникул. – В этот момент прозвенел звонок, громко прервав наш разговор, и я видела, как класс начал медленно наполняться, закатывая глаза, когда Даниэль и Пол вошли в класс, обняв друг друга. – Угх, - вставила Кейси, притворяясь, что засовывает палец в горло. – Что она думает, что произойдет, если она не приковывает его к себе на весь урок?

– Что его унесет, судя по всему, - предложила я, поворачиваясь на своем стуле, чтобы опереться на ее парту. – Да пофиг, ей можно.

– Да, ты, конечно, впечатляюще обновилась, - подметила Кейси, затем ухмыльнулась, глаза перемещаясь за моей спиной. – Кстати…

Она указала в сторону двери класса, и я повернулась, чтобы вовремя увидеть, как Джоуи входит в класс.

В тот момент, как мой взгляд упал на него, мое сердце дико забилось в груди, мгновенно узнав своего спутника. Его волосы были уложены так, как он обычно их носил, бритые коротко сзади и сбоку, с кучей наверху. Без своего учебного свитера серая рубашка была неаккуратно засунута в пояс, а его школьный галстук был халтурно переброшен. Рукава рубашки были подвернуты до локтя, обнажая впечатляющий письменный стиль черной краски, которую он аккуратно добавлял с четвертого класса, и теперь она покрывала обе его предплечья.

С его обычным в жопу весь мир выражением мира, запечатленным на его лице, он

Подошел к столу учителя, передав то, что, как я знал, было поведенческой

Картографической книгой – иначе известная как ужасная красная книга.

Это был буклет типа табеля успеваемости, предназначенный для самых деструктивных учеников.

С наихудшими проблемами отношения и должен быть подписан каждым учителем

По прибытии на занятие и в конце. В конце каждого дня директор хотел, чтобы каждый студент с красной книжкой приходил в офис, чтобы любые комментарии, полученные в их книгах, проверялись им лично.

Как вы можете себе представить, Джоуи получил больше, чем положенную долю красных книг, сквозь все годы.

Обычно студенту, как бы плохо он ни вел себя, оставалось только носить красную книгу максимум неделю. Напомните, у Джоуи был один на весь второй и третий год без

Перерыва.

Он выглядел совершенно не впечатленным тем, что говорила мисс Лейн.

Когда она указала на красную книгу на своем столе, Джоуи просто протянул ей ручку,

И скрестил руки на груди, ожидая подписи.

И затем он выбрал именно этот момент времени, чтобы окинуть взглядом все вокруг комнаты. Я почувствовала тяжесть его взгляда, как только он остановился на мне.

Воздух вокруг меня был заполнен, из-за чего мне действительно было трудно дышать. Дрожа от напряжения, я выдавила легкую улыбку.

Как еще можно было поприветствовать мальчика, которого ты любила годами?

Мальчик, чей отец пытался приставать к тебе.

Мальчик, которому ты вырвала сердце, когда видела его в последний раз.

Господи.

Я видел, как Джоуи напрягся, его глаза загорелись и полностью сосредоточились на мне.

Он не улыбнулся.

Он не помахал рукой.

Он просто смотрел на меня.

Это было слишком.

Это было чертовски много.

Было так много невысказанных слов, так много вопросов без ответов, висящих в воздухе, между нами, обоими.

Я знала, что он тоже это чувствует.

Выражение его лица ничего от меня не скрывало.

Он показывал все это прямо сейчас, каждую унцию замешательства, боли и раздражение.

В конце концов учитель вернул Джоуи красную книгу, и я наблюдал, как он

Подошел к нашему столу, все еще глядя на меня и не улыбаясь.Бросив сумку на землю возле стола, он отодвинул стул и опустился на свое обычное место рядом со мной.

В ту минуту, когда он сел, свежий и до боли знакомый запах Lynx и мыла затопило мои чувства, заставив меня дрожать.

– Джоуи, - прохрипела я, настороженно наблюдая за ним, не зная, как реагировать из-за того, как мы расстались в прошлый раз, когда разговаривали.

– Моллой, - произнес он, касаясь моего плеча, поправил свое стул, отодвинул его назад, чтобы освободить себе больше места для ног.

– Милая рубашка, - прошептала я, подталкивая его плечо к своему плечу, держа себя в руках и ждал его ответа.

Скажи это.

Пожалуйста, скажи это.

Два слова.

Это все, что мне нужно.

Вздох, который он выпустил, был настолько глубоким, что его плечи заметно поникли.

Поднимаясь и опускаясь, прежде чем он покачал головой, казалось, не охотно сдаваясь.

– Классные ножки.

Спасибо Господи.

– Я надеялась, что ты сегодня будешь здесь.

– Где еще мне быть?

– Тебя не было в школе на прошлой неделе.

– У меня было много дел.

Да, с его матерью. – Как твоя мама?

Он уклончиво пожал плечами и полез в карман своих школьных брюк, достал телефон и положил его на свою сторону стола.

– Ты оставила это.

– Да, я, э-э, я знаю. – Глубоко сглотнув, я быстро схватила телефон и положила его в карман. – Спасибо, что вернул.

В ответ он коротко кивнул мне. – Без проблем.

– Я также оставила там свою цепочку, - прошептала я. – В твоей комнате. Та, что ты подарил мне на день рождения в прошлом году.

– Я верну это тебе.

– Спасибо, - выдохнула я, ненавидя преграду, между нами. – Итак, с тобой все в порядке?

Сухо кивнув, он не сводил глаз с двери перед нами. – А ты?

– Ага. – Я слабо пожала плечами. – Я имею в виду, я так думаю.

– Это хорошо. – Его челюсть сжалась, и я увидел, как он глубоко сглотнул. – Я рад. Я беспокоился о тебе.

– Я беспокоилась о тебе. – Дрожа, я протянула руку под нашу парту и положила руку на его твердое, мускулистое бедро. – Боже, Джо, как ты мне не хватал.

Через него прошла глубокая дрожь, но он не проявил никаких движений в ответ или не вернул физического внимания. Вместо этого он наклонился вперед, оперся локтями на парту, опустил голову в руки и бормотал что-то неразборчивое под нос.

– Ты так и не вернулся, - услышала я себя, глаза устремлены на его спину.

– Ты хотела пространства, - был его плоский ответ.

– Я хотела, чтобы ты вернулся.

– Как я должен был знать об этом?

– Ты не должен был, - вздохнула я. – Просто… неважно.

Между нами установилось ужасное молчание, которого я отчаянно хотела избавиться.

– Джо?

– Хм?

– Мы можем поговорить?

– Мы и говорим, - был его автоматический ответ, почти роботизированный, когда он опустился на парту, голова в руках.

– Правильно, - уговорила я, выпрямляясь. – Наедине.

С вялостью он пожал плечами, выдавив мучительный вздох, но не ответил.

– Можем ли мы провести время вечером?

– Мне нужно работать. Я уже пропустил неделю. Я не могу больше пропускать.

– А завтра?

Он не ответил.

– Я хотела узнать, есть ли у тебя планы на обед в пятницу? – Я услышала себя хрипло, ладони потели, когда паника охватила меня. – Потому что есть место, где мне нужно быть, и я, эм, ну, я действительно надеялась, что ты сможешь пойти со мной.

Больше молчания.

– Джо?

Поднимаясь вверх, он посмотрел вокруг, кажется, испуганным, прежде чем опять опуститься на локти. – Хм?

– У тебя есть планы на пятницу?

– А-а, я не знаю, - пробормотал он, звуча больше изнуренного. – Не уверен.

– Ну, а ты занят сегодня днем? – Я попробовала снова. – То есть, у тебя тренировка или что-то вроде этого? Потому что мне действительно нужно поговорить с тобой наедине кое о чем.

– Я не хочу говорить наедине, - тихо ответил он. – Не сегодня, Моллой.

– Но ты даже не знаешь, о чем я хочу с тобой поговорить, - выдавила я. – Это важно.

– Что бы это ни было, я не хочу обсуждать это прямо сейчас.

– Почему?

– Потому что я чертовски устал, Моллой.

– Ты должен знать, что я не имела в виду, - я буркнула, обращаясь к слону в комнате.

– Вся эта дрянь, которую я высказала в последний раз, когда мы были вместе? Это был не я, Джо.

Он напрягся.

– Я не имела в виду этого, хорошо? – Поднимаясь, я положила руку ему на спину, нахмурившись, когда почувствовала тепло, излучающееся от его тела. Господи, он был раскален. – Клянусь, Джо. Ни слова из того, что я сказала, не было правдой.

– Да, ты сказала. – Мускулы на его спине сжались тугим узлом под моим касанием.– И это нормально. Я тебя не виню.

– Я не виню тебя в том, что произошло, Джо, - сказала я ему, чувствуя себя мучительно уязвимой в этот момент. – И я не хочу пространства. Я никогда не хочу пространства от тебя.

– Я тоже, - тихо ответил он. – Но просто потому, что мы не хотим чего-то, не значит, что нам это не нужно.

Тревога кипела внутри меня. – Что это значит?

– Это значит то, что значит, Моллой.

– Посмотри на меня.

Он этого не сделал.

– Джо.

– Просто отпусти, Моллой.

– Джо Линч, тебе лучше посмотреть на меня.

Выдыхая мучительный вздох, он откинулся на спинку стула, опер ладони на колени и неохотно посмотрел на меня.

Вдруг все стало ясно.

Сонливость.

Вялость.

Пылающая горячая кожа.

Глаза, чёрные, как уголь.

– О боже. – Я вдохнула острым вздохом. – Что ты принял?

– Ничего.

Он попытался отвернуть лицо, но я схватила его подбородок между пальцами и заставила посмотреть на меня. – Что ты принял?

– Ничего, - он спорил, прежде чем выдохнуть стоном. – Сегодня.

– Вчера?

Он медленно кивнул.

– А позавчера?

Ещё один кивок.

Моё сердце разбивалось ещё сильнее.

– Когда это началось?

Тишина.

– Когда это началось?

– После того как я ушёл из твоего дома.

О боже, нет…

– Так что, речь идёт о неделе?

– Примерно.

– Что это было?

Я заставила себя спросить. – Что ты принял?

– Не то, о чём ты думаешь.

– Что ты взял, Джо?

– Не то.

– Я не спрашивала, что ты не принял, - шипела я, разбитая и яростная. – Скажи

Мне, что ты принял, черт побери.

Его глаза застыли на моих, и остались там, фокусируясь на мне настолько, насколько это было возможно, учитывая, что он явно был под чем-то. – Просто несколько таблеток и так далее.

– И так далее? – Я нахмурилась на него. – Из чего состоит так далее? Потому что я достаточно долго была с тобой, чтобы знать, что, когда ты говоришь слова «таблетки и так далее», твоё значение может сильно варьироваться.

– Моллой.

– Так о чём идёт речь? Трава, порошок или чертов шприц?

Показалось, что меня перенесло назад во времени в место, которое мне не хотелось бы повторно посещать. – О боже. – Я замерла, дыхание застряло в горле. – Почему, Джо, почему?

– Почему ты думаешь? – он шептал, разбито, всё так же подчиненно удерживая взгляд на мне, пока я держала его подбородок в руке. – Я сломал тебя.

– Нет, Джо, ты не сломал меня. – Я покачала головой и моргнула, отгоняя слёзы, жалящие глаза. – Ты сломал себя.

– Это моя вина. – Он отвёл взгляд, освобождая своё лицо. – То, что случилось с тобой, по моей вине.

– Ты ничего не сделал не так.

– Я привёл тебя в тот дом, - шипел он, снова переводя взгляд на меня.

– Я оставил тебя в опасности, и опасность тебя настигла.

– Я в порядке, - выдавила я, протягивая руку, чтобы коснуться его щеки, но почувствовала ощущение отторжения, когда он отклонился от моего прикосновения. – Не делай этого. Не выбрасывай всё, над чем ты так тяжело работал.

– У меня ничего нет, Моллой, - был его безжизненный ответ. – И никогда не было.

– У тебя есть я, - я вздохнула, грудь поднимаясь и опускаясь быстро, борясь с собой в классе, окружённой сверстниками. – У тебя все еще есть я, Джо. Я не виню тебя, хорошо? Нет.

– Я он.

– Нет, ты не такой.

– Да, я такой. – Он пожал плечами. – Ты сама сказала.

– Это была боль моего сердца, - выдавила я. – Я не имела в виду.

– Это был твой разум, - он поправил. – Это была твоя правда.

– Джоуи, ну давай же.

– Я не могу.-Я видела, как вновь по нему прошла дрожь. – Я не могу это сделать сейчас,Ифа.

– Не могу что? – Я вырвала из себя, щеки полыхали, когда мой пульс подскочил. – Не можешь поговорить со мной? Не могу посмотреть на меня? Не можешь быть со мной? Что?

– Я не могу этого сделать, - сказал он, выражая свое раздражение, проводя руками через волосы. – Да, я определенно не могу этого сделать, - бормотал он, отталкивая стул и схватывая свою сумку с пола, поднимаясь на ноги. – Я ухожу.

– Сядь, Джозеф, - приказала мисс Лейн со своего стола. – Урок начинается.

– Да, без меня, - ответил он, направляясь к двери класса.

– Даже не думай выходить из этого класса, - приказала она, поднимая руку в предупреждении. – Ты уже на красной книге. Не ухудшай себе положение.

– Как и то, что я скажу, идти к черту, не ухудшило бы? – насмешливо сказал он, ударив ладонью по двери, заставив ее распахнуться с шумом. – Ну, вот, кажется, я это сделал, а?

– Джозеф!

– Иди к черту, мисс, - крикнул он через плечо, и затем исчез, удаляясь.

– О Боже. – Опустив голову в руки, я сдерживала желание бежать за ним. Мне удалось продержаться целых три минуты, пока я не поддалась, выбежав из-за стола и направившись к двери, как если бы от этого зависела моя жизнь.

– Куда ты думаешь идти, Ифа?

– Думаю, она собирается потрахаться, мисс, - предложил Алек с хихиканьем. – В буквальном смысле, на этот раз.

– Язык, - предупредила мисс Лейн Алека, прежде чем вернуть свое внимание ко мне.

– Это не урок драмы, Ифа. Нет нужды в переигрывании сцены из Бонни и Клайда. Вернись на свое место.

– Но…

– Сейчас, Ифа.

– Ах, мисс, не будьте злючкой, - вмешался Алек, поощряемый классом парней. – Вы видели большую бычью голову Линча? У вас всего лишь один урок с ним; остальные из нас будут под прицелом весь день. Пусть она пойдет и разберется с ним. Он будет в намного лучшем настроении на оставшийся день.

– Ты можешь выйти из моего класса, - приказала мисс Лейн, сверкая гневом на Алека.

– Прямо в офис, чтобы забрать свою красную книгу.

Решив, что это была моя идеальная возможность сбежать, я побежала к двери.

Игнорируя смех, который доносился за моей спиной, не говоря уже о голосе нашего классного руководителя, когда она кричала за мной, и последующих словах Алека всегда пожалуйста, я поспешила из класса, оставив свою сумку позади, доверяя, что Кейси упакует ее за меня в конце урока.

Мой первоначальный план был направиться к задней части зала для физкультуры, зная, что это одно из мест, где предпочитал пребывать Джоуи, и если это не сработает, то я бы попробовала старые сараи школы. Но мой план быстро рухнул, когда я достигла фронтального входа в школу и мои глаза увидели Мэри Линч, выходящую из кабинета директора.

– Ифа. – Как только она заметила меня, она двинулась в моем направлении, направляясь к выходу, к которому я отчаянно пыталась добраться. – Пожалуйста, можем ли мы поговорить?

Мои ноги неохотно замедлили шаги, прежде чем резкое остановилось, в то время как моя голова говорила мне продолжать движение. – Что ты здесь делаешь?

– У меня была встреча с директором, - сказала она, когда она сократила расстояние, между нами, встретив меня у дверей. – Я знаю, что я последний человек, с кем ты хочешь разговаривать.

– Предпоследний.

– Прошу прощения?

– Ты предпоследний человек, с которым я хочу разговаривать.

У нее был достойный вид. – Да, ты не против пройтись со мной, мне нужно с тобой поговорить. – сказала она, проходя через двойные двери, – Пожалуйста. Это важно.

Решив, что мама Джоуи, это человек, которого я не могу избежать навсегда, я жестко кивнула и последовала за ней на улицу, угрюмо вступив в шаг рядом с ней.

– Как у тебя дела?

– Хорошо, - ответила я, сохраняя напряженный тон.

– Ты уверена?

– О чем ты хочешь поговорить, Мэри?

Когда она поняла, что она не получит ничего из этой линии вопросов, она тяжело вздохнула и потерла лоб своей маленькой ладошкой. – Я беспокоюсь о Джоуи.

– Да, и я тоже. Почему?

– Думаю, что он снова впадает в плохие привычки.

– Да, - вздохнула я. Плотно обхватив себя руками, мы продолжали идти, игнорируя ливневый мартовский дождь. – Я заметила.

– Так что он здесь? – Облегчение наполнило ее глаза. – Он пришел в школу?

– Он был здесь, - поправила я тоном без эмоций. – Он покинул класс практически сразу после прихода.

– О Боже, вот чего я боялась, - задыхаясь, она произнесла. – Не знаю, что делать с ним, Ифа. Я действительно не знаю. – Она покачала головой. – Не знаю, как ему помочь.

– Без обид, но вам невозможно помочь ему, когда вы источник его боли.

Она подала знак того, что она почувствовала укол от моих слов, но не поспорила.

Потому что она знала так же хорошо, как и я, что она сыграла огромную роль в том, чтобы ее сын сорвался с пути.

Снова.

– Я заслуживаю это.

– Это не о том, что ты заслуживаешь, Мэри, - я отрывисто сказала. – Это о правде.

– Он сказал мне, что ты попросила его дать тебе пространство, - она неуверенно уточнила. – Что ты не хочешь видеть его больше.

Паника охватила меня. – Я сказала ему много вещей, которые я не имела в виду. Но почему ты рассказываешь мне об этом?

– Тогда у нас есть что-то общее, - она грустно ответила. – Мы обе виноваты в направлении своей злости и боли на неверного человека.

– Почему ты говоришь мне об этом? – Я резко остановилась, когда мы добрались до края автостоянки, и мой взгляд упал на машину ее мужа. С самим мужем за рулем.

О Боже.

Сам вид этого человека заставил меня физически дрожать, и я отступила на шаг назад.

– Что ты от меня хочешь?

– То, что я тебе сказала, когда мы впервые встретились, - она вырвала, вступив передо мной, предположительно пытаясь защитить меня от его вида. – О том, как я думала, что тебе нужно держаться подальше от моего сына? Ну, я ошиблась.

Мои брови нахмурились. – Ты ошиблась?

– Ты нужна Джоуи, - продолжала она, голубые глаза были полны одиночества и искренность, а настойчивость в ее тоне росла. – Большую часть своей жизни мой сын так стремился уйти от своего разума, что он никогда не думал о том, чтобы уничтожить себя в этом процессе. Но с тобой, с тех пор как мой сын с тобой, он другой. Это не только то, что он присутствует, но и то, что он хочет быть. Ты успокаиваешь что-то внутри него, что мы, его отец и я, ответственны за разрушение, и я не хочу видеть, как это отнимают у него снова.

– Почему ты это говоришь? – спросил я, переводя взгляд с ее лица на машину.Я могла видеть через ее плечо. Тревога грызла меня изнутри, и потребовалось все мое мужество, чтобы стоять на своем и не убегать.

– Потому что я совершила ошибку, Ифа, - ответила она дрожащим тоном. – Я

Совершила много ошибок, когда дело касалось моего сына, но я надеюсь, что именно эту я могу исправить. Затем она посмотрела мне в глаза, умоляя меня услышать ее,когда она сказала, – Не отказывайся от него, Ифа. Пожалуйста, не отказывайся от моего мальчика.

Искренность в ее голосе поразила меня, и мне потребовалось несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями, прежде чем я смогу ответить.

– Ничто из того, что ты сказала о Джоуи, для меня ничего не изменило, - услышал я себя.

– Я знаю, что твой сын достоин любви, стоит того, чтобы его спасти, даже если остальной

Мир не может этого увидеть.

Даже если он сам этого не видит. – Я знаю, кто он, Мэри…какой он человек – и я знаю ему цену, так что можете быть уверены, что ничего ты, — я остановилась и с отвращением посмотрел в сторону их машины. Прежде чем продолжить, – твой муж или кто-либо еще, если уж на то пошло, когда-либо сказанное или сделанное было близко к тому, чтобы подорвать мои чувства к нему.

Несмотря на то, что мое отношение к ней было ехидным, и мой тон был явно стервозный, я наблюдал, как его мать заметно обмякла от облегчения.

– Спасибо, - прошептала она. – За любовь к моему сыну. Я знаю, что это не так временами легко.

– Любить своего сына легко, - прервала я ее, убирая влажные волосы с моих глаз.

– Сложнее всего заставить его полюбить себя.

Конечно, ее муж решил, что сейчас идеальное время, чтобы опустить окно машины и крикнуть: – Мэри, прекращай это к черту.У меня есть места, где нужно быть.

Страх затопил женщину, и я видела, как она заметно отпрянула перед тем, отпрянуть, пожав плечами.

– Мне жаль за то, что он пытался с тобой сделать, - прошептала она. – Так жаль.

– Ты меня услышала, женщина? – рявкнул он. – Я сказал, тащи свою дырку сюда, или

Ты пойдешь обратно в дом.

Его внимание переключилось на меня, и в его глазах мелькнуло признание.Ощущение, будто у меня по коже побежали мурашки от одного его взгляда на меня, но

Отказываясь отступать, я прищурился в ответ на его гневный взгляд своим собственным и идеально отполированным средним пальцем.

Именно в этот момент Джоуи решил появиться из-за

Зал физкультуры, и, как я могла только предположить, это был конец совместной игры между его губы.

Сделав последнюю затяжку дыма, он бросил окурок на землю и выдохнул из легких впечатляющее облако дыма, когда его мутный взгляд приземлился на нас.

Моргнув в замешательстве, Джоуи перевел взгляд с матери на меня, а затем на его отца припаркованного неподалеку.

Растерянность в его глазах быстро переросла в ярость.

– Какого черта!

– О боже, нет, - задохнулась его мать, чувствуя потенциальную опасность ситуация. – Нет, Джоуи, нет!

– Что я тебе говорил насчет того, чтобы смотреть на нее?

– Джо, подожди. Все нормально.

– Что я тебе говорил насчет того, чтобы приближаться к ней?

– Джоуи, пожалуйста.

– Выходи из этой чертовой машины, старик!

Двигаясь полностью инстинктивно, я обошла Мэри и побежала прямо на ее сына, когда он бросился к их машине.

– Нет. – Перехватив Джоуи до того, как он добрался до отца, я положил рукина его груди. – Нет.

– Двигайся.-Все его тело вибрировало от напряжения, когда он напрягся, внимание было сосредоточено на его отце. – Прочь с дороги.

– Нет, - отрезала я, а затем, прежде чем он успел ответить, я сдвинула свои руки ему на грудь, не останавливаясь, пока я крепко не схватила его за шею. – Я сказала нет, - повторила я, грубо притягивая его лицо к своему. – Посмотри на меня и положи свой рот на мой.

– Что? – Он разочарованно покачал головой, когда на нас полил дождь. – Нет,

Моллой, мы не можем просто черт…

Что бы он ни собирался сказать, оно было проглочено, когда мои губы разбились.

Против своего.Прижавшись губами к его и сжав в кулак перед его школьной рубашкой, я протянул другую руку и направил одну его руку к себе на бедро, прежде чем положить другую себе на задницу.

Напряжение, исходившее от него, было немного пугающим, но я знал, что с этим мальчиком мне ничего не угрожало.

Через несколько тревожных моментов неподвижности я почувствовала перемену в нем, когда он неохотно отпустил свой кулаком сжатый в гневе и ответил на мою ласку. Звук заведенного двигателя и скрипящих шин наполнил мои уши, и я слегка осела в облегчении. Он ушел.

Погружаясь в наш поцелуй, его рот двигался против моего, как наши губы раскрывались, и наши языки боролись между собой с враждебностью. Джоуи был ранен, и он давал мне знать об этом в уничтожающем, карающем поцелуе, который бросил мои гормоны в полный беспорядок. Напрягая свою руку на моей заднице, он усилил хватку на моем бедре, грубо таща мое тело к себе, забирая от моего тела все, что ему было нужно в этот момент, чтобы стабилизироваться и приземлиться.

Нуждаясь в нем с такой же отчаянностью, я взбиралась на кончики пальцев, зацепившись за его шею, и возвращала губами все, что он предлагал мне. Одним мгновением он был здесь, а в следующем его не было; отдаляясь от меня, как будто мой поцелуй вызвал у него физическую боль.

– Не поступай так со мной, - предупредил Джоуи, тяжело дыша, вытирая остатки блеска для губ своим большим пальцем и насмехаясь на меня. – Не играй с моей головой.

– О чем ты говоришь? – задыхаясь, я была полностью сбита с толку его реакцией. – Я не пыталась играть с твоей головой.

– Поцелуй, - рявкнул он, отступая на несколько шагов. – Манипулирование моими чувствами, Моллой. У меня этого хватило на целую чертову жизнь.

– Ты серьезно? – Я узко прищурила глаза в ответ. – Как поцелуй может быть формой манипуляции?

– Это манипуляция, когда ты используешь мои чувства к тебе против меня, - он ответил, непоколебимый. – Ты сделала это той ночью, и ты делаешь это снова.

– Ты винишь меня в том, что случилось?

– Нет, я виню себя в этом! – он рычал, яростно проходя рукой по волосам. – Я виню себя за то, что слишком сильно забочусь о том, что ты хочешь, и позволяю своим чувствам к тебе ослепить меня, чтобы не сделать правильное.

– Я сказала тебе, что хочу забыть об этом.

– И я сказал тебе, что я сделаю все, что ты захочешь. – Вена пульсировала на его шее, когда он смотрел на меня. – Но это не значит, что молчание меня не поедает.

– Джоуи, не позволяй ему разрушить нас. – Я приблизилась к нему и потянула его за руку. – Не дай ему победить.

– Ты ведь понимаешь, Моллой? – Джоуи вырвал руку из моей и отступил. – Ему всегда удается побеждать.

Наблюдая, как Джоуи отступает и уходит от меня, я поняла, что какой-то важный кусок его был погашен той ночью, и, если я отпущу его сейчас, я, возможно, не смогу его снова достичь.

– Я люблю тебя, - услышала я саму себя кричащей, и я видела, как напряглись плечи Джоуи, и его шаги замедлились.

Двигаясь инстинктивно, я сократила расстояние между нами и вырвала его руку, не желая отпустить его второй раз. – Я влюблена в тебя, и это нечто, что он никогда не сможет у тебя отнять.

Дрожь прошла сквозь него. – Моллой.

– Ему не удалось победить, Джо. – Не останавливаясь, пока я не оказалась плотно прижата к его груди, с кулаками, вогнанными в переднюю часть его школьной рубашки, я крепко дернула за ткань, радуясь, когда он уступил и опустил лицо к моему. – Ты победил.

Издав стон от боли, когда мои губы столкнулись с его, на этот раз он меня не оттолкнул; вместо этого он обвил меня своими руками и прижал меня ближе. Наши губы слились вместе, мы неуверенно двигались в сторону здания, прежде чем исчезнуть за задней частью спортзала. Мгновение спустя моя спина ударилась о стену, за ней последовало его массивное тело, врезавшееся в меня.

– Я больше не знаю, где я для тебя, - признался он, перебивая мои губы, толкая бедрами вперед и опустив руки к себе на бока. – Твои перепады настроения сводят меня с ума.

– Я знаю, жеребец, - Я шептала, протягивая руку, между нами, чтобы быстро расстегнуть его ремень и отпечатать пуговицу на его серых школьных брюках. – Я в беспорядке.

– Я Тоже, - он хрипло произнес, голос густой от желания, глядя, как я освобождаю его член из тесных черных трусов. – Я облажался, королева. Я снова тебя подвел.

– Все в порядке, - я выдохнула, протягивая руку под юбку, чтобы быстро сбросить трусики по ногам. – Мы разберемся.

– Твои волосы, - вместо ответа он изучал меня глазами, расширенными почти до черного. – Их нет.

Меня охватила внезапная тоска, и я быстро прижалась к нему, губами, пытаясь избежать разговора о том решении.

– Черт, - издавая стон боли, он схватил мои бедра и поднял меня в одном движении. Обвивая ноги вокруг его талии, я провела рукой между нами и направила толстую головку его члена внутрь меня.

– Ты снова отправишь меня прочь? – спросил он в том, нестерпимо уязвимом тоне, погружаясь глубоко внутрь меня. – Скажи мне сейчас, чтобы я был готов.

Мое сердце пропустило удар.

– Нет, Джо. – Обхватив его щеку с щетиной, я приблизила губы к его губам. – Я больше никогда не отправлю тебя прочь.