Искушение

Глава 23

— Что она означает?

Мне не надо понимать, о чем спрашивает Инга. Она ведет кончиками пальцев по моей шее, по татуировке головы шакала, по Анубису, задевая сонную артерию, а потом кадык. Девушка лежит на моем плече, закинув бедро на мои ноги. Мы голые, ничем не прикрытые, в моей комнате.

Где-то на полу, в углу за шторами валяется ночник, который мы уронили. Специально принес Ингу сюда, чтобы брать на своей кровати, на своей территории, чтобы постельное белье пропахло ее запахом, ее оргазмом, ее удовольствием. Я буду вдыхать его ночами и сходить с ума.

— Так что она означает?

Голос тихий, слегка хриплый, от него каждый волосок на моем теле встает дыбом. Инга очень сексуальная, даже когда просто спрашивает о какой-то ерунде, прижимаю ее к себе, веду ладонью по плечам, поворачиваю голову, заглядываю в глаза, а в сердце начинает колоть, словно туда кто-то вбивает шило.

Она уже там, в моем сердце. Вонзилась острым концом, и если вырвать, то начнет кровоточить и не заживет. Никогда.

— Это Анубис.

— Я знаю. Он проводник между миром живых и миром мертвых. Ты так стремишься туда попасть?

— Нет. Я хочу заглянуть. Я не знаю, что там. Он поможет, отведет и вернет обратно.

— Ты думаешь, что это так работает? Ты веришь в мифы и легенды?

— Не знаю. Почему нет?

— Думаю, оттуда назад дороги нет.

Я, конечно, сочиняю сказку. И да, Анубис выбран неслучайно, но я сейчас не хочу говорить об этом. Мне почему-то так приятно с Ингой молчать. Слушать ее дыхание, чувствовать ее рядом, вдыхать аромат. Во мне обострены все чувства. Рецепторы работают в миллион раз сильнее.

И мне не нужна скорость. Мне не нужен драйв. Мне не нужно кого-то бить на ринге. Мне не нужна драка и не нужна боль. Все это заменяет она.

Наш секс в ванной и нельзя было назвать сексом. Я дал Инге разрядку, она кончила два раза. На моих пальцах, потом на моем члене. Расстегнув платье и его спустив к ногам, оставил ее лишь в одном белье. Отодвинул трусики в сторону, оттянул лифчик вниз, лаская грудь, целуя при этом нежную кожу на шее под волосами.

Она набухала и становилась мокрой под моими пальцами. Тихо постанывала, выгибалась, прижималась. Инга отпустила себя, уже не противилась неизбежному. Зачем сопротивляться собственному удовольствию, тому, которое я ей готов доставлять, но приправляя его немного острой болью?

Первый раз кончила на моих пальцах, сжимая столешницу раковины до побелевших костяшек и кусая губы. Инга была прекрасна в отражении зеркала, на щеках румянец, над верхней губой капли испарины, с припухшими сосками, которые я прищипывал.

Снял футболку, хотел чувствовать ее кожу своей. Приспустил джинсы, член уже был налит возбуждением, провел по нему несколько раз теми пальцами, которыми трогал Ингу. Вошел во влажное лоно медленно и глубоко, натягивая на себя.

Девушка вскрикнула, я все еще чувствовал ее оргазм, как она сжимала мой член мышцами влагалища, орошая своей влагой. Начал двигаться, Инга наклонилась вперед, оперлась о зеркало руками, расставив пальцы. Это было невероятно красиво.

Грудь дрожала, я слышал, как с ее губ срываются стоны, ее кожа стала горячей под моими ладонями. Кончила снова через несколько минут, стиснув бедра, сжимая пальцы в кулаки. А я держал себя, чтобы не последовать за ней, хотел растянуть это удовольствие.

Медленно вышел из нее, развернул к себе, сжал волосы на затылке пальцами, оттягивая голову наверх. У Инги были закрыты глаза, а из них по щекам текли слезы. «Дьявол, какая же ты красивая. Ты мое безумие, мое искушение», — сказал это вслух и поцеловал, впиваясь в губы.

Подхватил на руки под ягодицы, она оплела ногами мою талию. Чуть не упал, запутавшись в джинсах, наступил на них, снимая. Широкими шагами унес ее в свою комнату, продолжая целовать. А там уже бросил на кровать и содрал с нее остатки нижнего белья.

Начал целовать, как голодный. Словно и не было у нас вчера ничего в загородном доме. Облизывая соски, затягивая их в рот, спускаясь ниже, разводя бедра Инги шире, скользя языком по припухшим половым губам и промежности. Она вздрогнула, но расслабилась еще больше, позволяя мне это делать с собой.

Уже не зажималась и не стеснялась. Раскрытая максимально, сладкая. Отдавалась открыто, откровенно, сводя меня при этом с ума. Становясь моим адреналином, моей зависимостью, моей женщиной, а не просто мачехой, которую я раньше хотел трахнуть.

Приподняв под ягодицы, сгибая ноги в коленях, вошел в Ингу на всю длину члена. Вдоль позвоночника стекал пот, он же бежал по вискам, мои волосы были мокрые. Я брал ее снова и снова, сейчас, как и в прошлый раз, без защиты.

Совсем о ней не думал. Мне она была не нужна, я хотела ее чувствовать. Чувствовать вживую, а не через какой-то кусок латекса. Менял позы несколько раз, постельное белье промокло под нашими телами. Инга хрипела, царапалась, насаживалась на меня сама, терлась, кусала, облизывала шею, линию скул. Запрокинув голову, требовала сама поцелуев.

Кончили одновременно, когда она сидела на мне, а я, опершись о кровать, прижимал к себе ее стройное тело и чувствовал, как она дрожит. Хрипел, стонал, каждая мышца в моем теле была напряжена от удовольствия, воздуха не хватало.

Долго отходили от этого оргазма, не нарушая тишину. Лег, потянул Ингу с собой, уложил на грудь, пытаясь выровнять дыхание, прикрыл глаза. А вот через несколько минут она заговорила, касаясь татуировки на шее, обжигая дыханием кожу.

— Когда мама заболела, мне было двенадцать, год прошел как в аду, она не победила болезнь, я видел, как она угасала, страдала, как мучилась от боли и все-таки ушла. Отец, как обычно, пропадал на работе, якобы он так спасался от горя, но я-то знал: ни хрена он не страдает, и не было между ними любви, ругались часто, скандалили, мама думала, я ничего не вижу, постоянно таскала меня по кружкам и секциям. У него были другие женщины, я их видел, не удивляйся, ты не первая, кто утешил Ивана Самойлова, — почувствовал, как Инга напряглась, хотела отстраниться, но я не дал, прижал к себе сильнее. — Дело не в этом, ты задала вопрос.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Если не хочешь, то не надо… не отвечай.

— В какой-то книжке еще подростком прочел про Анубиса, решил, что он может отвести меня к маме. Она была классная, но слишком добрая, это ее и погубило, отцу она все прощала, но страдала. Да, глупо, детский бзик, но я этого хотел, и я его сделал.

— Прости.

— Тебе не за что просить прощения, это надо делать отцу.

Плотно сжал челюсти, внутри вновь начала нарастать чернота, обволакивать меня, сжирать.

— Пойдем, давай одевайся.

— Куда? Макс? Что случилось?

Соскочил с кровати, потянул Ингу. Мне надо было что-то сделать, как-то отвлечь себя, нужна была скорость или спарринг. Засуетился, начал искать одежду.

— Макс, Максим, постой, подожди. Куда ты? Остановись. Да остановись ты!

Инга крикнула, взяла за руку, заставила посмотреть на себя, я завис, мы так и были голыми друг напротив друга, она взяла меня за лицо, обхватив его ладонями, заглядывая в глаза.

— Мне жаль. Мне очень жаль. Макс, ты понимаешь? Мне жаль, что так случилось с твоей мамой.

Инга плакала, крупная слеза скатилась по щеке, а я понял, что не хочу видеть ее слез. Мне от них больно. Стер их пальцами, чувствуя, как в груди клокочет сердце, и пульс стучит в висках. Сжал челюсти, сам обхватил ее лицо, несколько секунд смотрел в глаза.

Я бы сейчас точно сорвался, чтобы хапнуть своего адреналина на дороге, но сейчас у меня в руках другой наркотик.

— Тогда в душ! — подхватил на руки.

— Макс!

Мне нравится ее смех.