Искушение

Глава 34

Прижимаюсь лбом к входной двери, опираясь о нее ладонями, делаю медленный вдох, выдыхая через нос.

Я не знаю, дома Максим или нет. Не посмотрела на парковку и не спросила у консьержа, который странно на меня посмотрел. После встречи с адвокатом и Иваном вышла на проспект, вызвала такси, я не хотела думать о том, что произошло, я хотела уйти.

Шла, ничего перед собой не видя, делая машинальные движения, мозг был сосредоточен на том, что нужно попасть в квартиру, собрать вещи. Только самое необходимое, что может понадобиться в первое время. Уехать в бабушкину квартиру, которую теперь можно полноценно считать своим домом.

Другого у меня нет.

И вот, оказавшись перед дверью, я больше всего боюсь, что Максим сейчас дома. Он может не отпустить меня, а я могу оказаться не такой сильной, как нужно. Пока ехала, поняла, что мне очень легко сейчас прощаться с тем, что у меня было в жизни. Квартира, тот загородный дом, лучшая подруга, бывший муж, который предал и умер для того, чтобы быть с другой женщиной.

Чтобы растить другого, от нее родившегося ребенка, он оставил меня поднимать его бизнес, приглядывать за его сыном. Мне этого ничего не надо. Ни квартиры, ни дома, ни бизнеса. Абсолютно ничего.

Страшно будет прощаться с Максом.

За эти дни мое сердце раскрылось после двух лет скорби, после всего, что я пережила. Я снова начала смеяться, улыбаться. Я была до такой степени с ним раскрепощена, что позволяла ему многое и давала столько же. Наверное, так и должно быть в отношениях между мужчиной и женщиной, которые друг другу доверяют.

Безграничное и абсолютное доверие. Но это только в сексе. Я не знаю, какой Макс в жизни. Точнее, знаю, но с другой стороны. Каким он будет мужем, отцом, как он будет вести себя с женщинами? Уважать их, ценить? Либо так же презирать, как его отец?

Этого я не знаю, не могу сказать. Я жила с ним здесь и сейчас. Чувствовала, наслаждалась эмоциями, я утопала в них. И сейчас, чувствуя, как по щекам вновь льются слезы, я понимаю, что мне будет больно с ним прощаться.

Вставляю ключ в замочную скважину, медленно поворачиваю, слышу щелчок, открываю дверь, захожу в прихожую и замираю на пороге. Я прислушиваюсь к тому, что происходит в квартире — очень тихо. Смотрю вниз, не хватает одной пары кроссовок белых, самых любимых, которые Максим любит носить, не хватает кожанки.

Его нет дома. Из груди вырывается вздох облегчения. Закрыв дверь, разувшись, сняв пальто, иду в свою комнату, не оглядываясь по сторонам. Мне обо всем этом надо забывать. Мебель, интерьер, все это надо вычеркивать из памяти, из своей жизни. Но я знаю, что не получится. Может быть, когда-нибудь, со временем, но не так быстро.

Ухожу в свою комнату, смотрю на незаправленную кровать, кто-то в ней спал. Даже боюсь предположить, кто, но думаю, что Максим. Я так безумно устала, до такой степени, что нет сил даже сделать несколько шагов. Нет сил пойти в ванную, умыться, достать полуразобранный чемодан, тот, что еще лежит в гардеробном углу после приезда из командировки.

Даже хорошо, что я его не разобрала полностью. Осталось покидать туда нужные вещи, достать спортивную большую сумку, положить что-нибудь в нее. Все-таки не хочется тратить деньги на одежду. Те сбережения, которые у меня есть, а их вполне достаточно, чтобы хватило на ремонт и на новую технику, не хочется тратить на пустяки.

А еще обязательно найти документы на машину, потому что ее я не отдам, нет. Единственная компенсация за мой труд, потраченные нервы и пролитые слезы, пусть будет она, мне надо на чем-то передвигаться.

Подхожу к кровати, сажусь, а потом медленно ложусь, поджимая колени к груди. Утыкаюсь лицом в подушку и чувствую запах Макса, его парфюм, смешанный с ароматом геля для душа. В горле образуется огромный ком, стараюсь выровнять дыхание, чтобы не сорваться снова в слезы и в истерику, но не получается.

Выдавливаю из себя громкий всхлип, утыкаюсь в подушку лицом, прижимая к себе ее руками, и начинаю плакать. Господи, ну когда же отпустит? Когда это прекратится? Когда я научусь? Когда я привыкну к этой боли? А ведь когда-нибудь это случится.

Я же привыкла ко всему остальному, что было у меня в жизни. К тому, что со мной сделали те парни, мои соседи. К тому, что моя мать все время мной пренебрегала. Это стало моей привычкой, уже не вызывало бурных эмоций. Это было нормой, в которой я жила.

А сейчас я знаю, что можно жить по-другому. Что миллион людей живут не так, как я. Что есть женщины, которых любят, к которым относятся иначе. Взять хотя бы того же Семена, о котором я забыла. Он пишет, звонит, я не отвечаю, но он наверняка хороший человек. И он не поступил бы так, как Иван, нет. Или поступил бы?

А Макс? У него все впереди, в нем столько огня, но столько же и боли. Ребенок, который был один, не хуже меня, предоставленный сам себе. Специально изводящий всех вокруг истериками и проблемами, которые он сыпал на взрослых, привлекая к себе внимание.

А ему была нужна любовь. Любовь матери, которая рано ушла, любовь отца, который никогда не умел любить, а только использовал. Может быть, его полюбит какая-нибудь девочка хорошая, с которой он будет счастлив.

А вот от этой мысли стало еще хуже. Я ревновала. Бешено, дико, страшно ревновала. Я страшно ревновала к тому, что он будет к кому-то прикасаться точно так же, как ко мне, кого-то целовать так же.

Говорить такие же слова, отпускать откровенные шутки, катать на байке по ночному городу, играть в прятки в заброшенном доме. Брать жадно и страстно на любой поверхности, в любом укромном месте.

Я ревновала. Хотя мне этого нельзя делать. Это запрещено. Он не мой. Он чужой. Он лишь искушение, которому я поддалась и которое надо забывать. Вычеркнуть, вырвать из своего сердца, спрятать в самые укромные и далекие уголки памяти и сознания.

— Не думать… Забыть… Не думать… Забыть… Не думать… Забыть.

Слезы теперь просто так текли на подушку, закрыв глаза, лежала, стараясь ни о чем не думать, просто шепотом повторяла эти слова и не заметила, как заснула. Как провалилась в какую-то вязкую топь, где было холодно, темно и страшно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Где я была одна.

Я не понимала, кто я и где, но это была невесомость, пустота, одиночество, от которого мне было физически больно. А потом кто-то неожиданно берет меня за руку, куда-то тянет, я упираюсь в чье-то твердое тело. Мне спокойно, меня обнимают, прижимают к себе, что-то говорят, я не разбираю ни слова.

От тембра голоса человека в груди разливается тепло, оно идет по всему телу. Я ловлю себя на мысли, что счастлива, вот сейчас, в данный момент, мне хорошо и спокойно. Хочу, чтобы было так всегда.

Прижимаюсь со всей силы к этому человеку, чувствую биение его сердца и понимаю, что он будет рядом, он не предаст, он не сделает больно. Я не знаю, как это происходит и почему я так решила. Но это будет именно так, я уверена.

Я уверена в нем, как и в том, что я больше не буду страдать.

Меня целуют, трогают лицо пальцами, я обнимаю этого человека в ответ, не хочу, чтобы он уходил. Никогда.

— Милая моя, хорошая… девочка моя, я так соскучился, ты не представляешь, я умирал без тебя. Я совершил много глупостей, прости меня… прости, пожалуйста.

Эти слова проникают в самую душу, я тоже совершила много глупостей, но я прощу, я обязательно прощу. Меня целуют, руки ласкают тело, мне жарко, я боюсь открыть глаза и узнать, что это всего лишь сон, что это мне все снится, и я опять окажусь в страшной, отвратительной реальности с окружающими меня предателями и с болью вместо этого бесконечного счастья.