Измена. Бывшая любовь мужа (СИ)

Глава 14

Воздух на кухне, еще недавно наполненный аппетитным ароматом пиццы, вдруг стал густым и тяжелым, словно перед грозой. Слова Ильи повисли между нами, звенящие и нереальные, как обломки разбитого зеркала.

— И что же мы сделали? — выдавила я, чувствуя, как по спине бегут мурашки стыда и досады. Голос мой прозвучал неестественно высоко. — Немного пообнимались, да поцеловались взасос. А еще ты пытался свои шелудивые руки засунуть мне под юбку. Я до сих пор помню это противное ощущение.

Илья отпрянул, будто его ударили. Его лицо, обычно такое добродушное, исказилось обидой.

— Если честно, после того раза ты практически перестала со мной общаться, — пробормотал он, опуская взгляд. В его голосе слышалась детская укоризна, которая когда-то вызывала у меня чувство вины, а сейчас лишь раздражала.

— Мне было очень неудобно, — горячечно зашептала я, отворачиваясь и начиная лихорадочно раскладывать продукты по полкам холодильника, лишь бы не смотреть на него. Руки дрожали. — Даже говорить об этом сейчас как-то стыдно. Ведь мы были хорошими друзьями! А этот нелепый, пьяный поцелуй и твои приставания на той вечеринке… Все испортили. Начисто.

— Что испортили? — Он развел руками, изображая непонимание, но в его глазах мелькнула искорка надежды, такая же навязчивая, как и тогда.

— Наши дружеские отношения. — резко повернулась я к нему, сжимая в руке пачку масла так, что упаковка затрещала. — Они перестали быть такими после того поцелуя. Ты сам все разрушил!

— Они могли бы перейти на другой уровень, — возразил он, и в его голосе впервые прозвучала настойчивость. — Но ты сама этого не захотела.

— Я видела в тебе только друга, — выдохнула я, ощущая, как от этой бесконечной, утомительной темы сжимается виски. Я отступила к холодильнику, продолжая механически засовывать внутрь банки и пакеты, создавая видимость занятости. — Только друга, Илюш. И все.

— Я знаю, — он грустно вздохнул и тяжело опустился на один из барных стульев. Стул жалобно скрипнул под его весом. — Но я надеялся… я всегда надеялся, что однажды ты все же передумаешь.

В его словах прозвучала такая давнишняя, заезженная пластинка, что меня вдруг осенило. Я медленно закрыла дверцу холодильника и обернулась к нему, скрестив руки на груди.

— И поэтому ты подговорил свою сестру сдружиться со мной? Чтобы она действовала дальше, была твоим «агентом влияния»? Да?

— Варя, откуда? Откуда эти бредовые мысли? — возмутился он, но через секунду его лицо расплылось в виноватой, плутовской улыбке. Он икнул, и от него пахнуло пивом. — Ну… хорошо. Это правда. Янина должна была мытьем или катаньем, исподволь, воздействовать на тебя, чтобы ты в итоге… ну, ты поняла. Стала моей девушкой.

— Я раскусила ваш план, как только узнала, что она твоя сестра, — хмыкнула я, чувствуя горькое удовлетворение. Я подошла к столу, раскрыла картонную коробку с пиццей, и аромат расплавленного сыра, ветчины и свежего тела ударил в нос. Но аппетит куда-то испарился. — В любом случае, у нас бы ничего не вышло.

— Почему? — его голос прозвучал наигранно-равнодушно, но взгляд выдавал напряжение.

— Потому что уже тогда, — сказала я, отламывая кусочек горячей пиццы и глядя на тянущиеся нити сыра, — я встретила своего будущего мужа. И практически сразу же в него влюбилась. Без памяти.

— Макса Яхонтова, — прошипел Илья, и его добродушное лицо в одно мгновение исказилось ненавистью. Глаза потемнели, стали чернее грозовой тучи. — Ну да, ну да. Короля всех бабников. Вот только, насколько я знаю, Янка в то же самое время в него тоже влюбилась. И как вы делили одного мужика на двоих — уму непостижимо.

— Мы и не делили, — резко ответила я, нахмурив брови. От его тона внутри все сжалось. — Макс был моим. С самого начала. И только недавно я узнала, что…

— …что Янка с Максом были женаты, — цинично, с какой-то злобной радостью закончил за мной Илья.

В ушах зазвенело. Комната поплыла.

— Чего? — вырвалось у меня хриплым, не своим голосом. Кусок пиццы, который я только что отломила, выскользнул из пальцев и с глухим шлепком упал обратно в коробку, оставив жирное пятно на картоне. — Что ты сейчас сказал?

— В смысле? — Илья с искренним, пьяным недоумением уставился на меня. — Ты что, правда, не знала? Они по пьяни переспали в общаге, а утром, недолго думая, подали заявление в ЗАГС. Их поженили сразу же, в тот же день. Янка потом взахлеб рассказывала, как Макс придумал дурацкую историю, будто он типа при смерти и им надо срочно пожениться. Даже какую-то липовую справку из больницы принес. Умора, да и только. Вот что значит, когда очень хочется.

— Не может быть… — это был даже не шепот, а предсмертный хрип. Ноги подкосились, и я медленно, как в замедленной съемке, опустилась на ближайший стул. Деревянная поверхность была холодной, и этот холод пронзил меня насквозь. — Но когда? Когда это было? Год, месяц, число? Илья! Говори же, черт тебя дери!

— Да не помню я! — отмахнулся он, наливая себе в стакан воду. Руки у него тряслись. — Давно это было. На втором курсе, кажется.

— Я… я встречалась с Максом в это время? — голос мой дрожал. — Встречалась, Илья? Отвечай!

— Кажется, да, — он пожал плечами, избегая моего взгляда. — Вроде он встречался с вами обеими параллельно. Но вот женился-то на Янке. Факт.

Мир перевернулся. Почва ушла из-под ног, и я летела в бездну.

— Значит… значит, я встречалась с женатым мужчиной и не знала об этом? — я говорила, словно сквозь вату, сама не веря своим словам. — Встречалась, спала с ним, строила планы… и была счастлива. А он в это время был официально женат на другой? Так, что ли, получается?

— Я знаю одно, что их брак был недолгим, — Илья сделал большой глоток воды. — Год где-то, может, меньше. Потом они развелись и разбежались.

— А следом… следом Макс Яхонтов женился на мне? — я опустила голову на сложенные на столе руки. В висках стучало, в глазах потемнело. Из груди вырвался тихий, бессильный стон. — Поверить не могу… Не могу поверить, что мой муж… тот, кого я считала любовью всей жизни… мог так подло, так низко поступить…

— Янка тоже сильно переживала, — с непроницаемым видом продолжал Илья, добивая меня. — Она часто плакалась мне в жилетку, говорила, что любила Яхонтова до безумия и не хотела с ним разводиться. А он… он взял и бросил ее. Ради тебя. Бросил беременную жену.

— Почему я ничего не знала? — ошарашенно покачала я головой, чувствуя, как на глаза наворачиваются новые, горькие слезы. — Мы же с Яной дружили! Делились секретами, ходили по магазинам, болтали ночами! Но я понятия не имела… ни об их отношениях с Максом, ни о свадьбе, ни о… беременности.

— Она взяла академ и уехала в наш родной город, к родителям, — бесстрастно констатировал он. — Там выносила Маришку и родила. Потом уже доучилась.

— Это похоже на какой-то бред! — не выдержала я. Гнев, горячий и слепой, вскипел во мне, сметая отчаяние. Я резко поднялась со стула, и он с грохотом отъехал назад. — Какой же он козел! А?! Какой же мудак беспринципный! Получается, он обманывал и меня, и Яну. Крутил шашни с обеими, женился на обеих и сделал нам обеим детей! Бык-осеменитель, чертов! Кобель безродный.

— А я всегда вам обеим говорил, что он мудак! — внезапно крикнул Илья, тоже вскакивая. — Только вы ведь меня не слушали. Ни ты, ни Янка. Словно шоры были на ваших глазах, розовые и красивые. Вы видели только вашего несравненного Максима Яхонтова, а других мужиков вообще не замечали. Так вам и надо! — выпалил он с пьяной, злобной откровенностью.

С этими словами он допил воду, поставил стакан со стуком и направился к выходу. Его фигура в дверном проеме казалась вдруг чужой и неприятной. Но на пороге он обернулся. Его взгляд, мутный от выпитого, упал на меня, и в нем читалась странная смесь обиды, злорадства и давней, невысказанной боли.

— А ведь я любил тебя, Шуйская, — произнес он тихо, и имя мое в его устах прозвучало как оскорбление. — И после той ночи… я всерьез собирался сделать тебе предложение.

В голове была каша из шока, гнева и боли. Я не понимала.

— Какое предложение? — растерянно переспросила я.

Он усмехнулся, коротко и язвительно.

— Руки и сердца, дура! — бросил он в пространство и, развернувшись, вышел за дверь, громко хлопнув ею за собой.