Измена. Бывшая любовь мужа (СИ)

Глава 36

Несколько дней спустя в квартире царила непривычная тишина, нарушаемая лишь размеренным дыханием уснувшего в своей кроватке Артема.

За окном медленно гасли краски короткого зимнего дня, и комната тонула в уютных сумерках.

Я полулежала на диване, прижавшись к твердой, надежной груди Вардана, и вдыхала его аромат — смесь дорогой туалетной воды, свежего морозного воздуха и чего-то неуловимо мужского, родного.

Этот запах был машиной времени, мгновенно переносившей меня на десять лет назад, в ту самую беспечную юность, где существовали только первая любовь, пьянящее ощущение свободы и вечное, беззаботное лето.

— У меня больше никого не осталось, — прошептала я в складку его рубашки, и слова прозвучали так тихо, что их едва ли можно было расслышать. Но он услышал.

Его рука, лежавшая на моем плече, слегка сжала его.

— Это не так, Варь. У тебя есть я и твой сын. А еще Алия, — голос его был спокойным и успокаивающим. — Она сказала, что ты ей очень понравилась и она с удовольствием к тебе еще раз придет, чтобы повозиться с твоим сыном.

— Правда? — я приподняла голову, стараясь в полумраке разглядеть выражение его глаз. В них не было ни капли лжи, только теплое, открытое участие. Камень на душе слегка сдвинулся с места. — Мне тоже очень понравилась твоя дочка. Она невероятно мила и очаровательна.

— Она хитрюшка, но да… очаровательная хитрюшка, — он рассмеялся, и от его смеха по моей спине пробежали приятные мурашки. — И я ее безумно люблю.

— Я тоже своего сына очень люблю и ни за что не отдам его Яхонтову, — голос мой окреп, в нем зазвучали стальные нотки. Я говорила это не только ему, но и самой себе, заново укрепляясь в этой решимости. — Я очень надеюсь на твою бывшую жену.

— Дина справится, даже не сомневайся, — Вардан говорил с непоколебимой уверенностью. — Она профессионал в своей области, и если уж взялась за твое дело, то обязательно доведет его до конца. Максим не знает, с кем связался.

Его слова были бальзамом на душу, но старая, незаживающая рана все равно ныла и кровоточила.

— После того как ко мне приходила моя мать, я до сих пор не могу прийти в себя, — тихо начала я, снова и снова возвращаясь к тому мучительному разговору. — Я потом звонила отцу, а он даже трубку не брал. А потом прислал смс.

Я почувствовала, как тело Вардана напряглось.

— И что там было?

— Просил не звонить пока, потому что мать ругается, а еще ей стало плохо с сердцем. И ей вызывали скорую, — я выдохнула, и этот выдох был полон чувства вины, тяжелой и липкой, как смола. — Как подумаю, что это все из-за меня, дурно становится.

— Не бери в голову, — его рука принялась нежно гладить мою спину, будто пытаясь сгладить, размять засевшую там боль. — Ты тут совершенно ни при чём. Твоя мать не должна была говорить подобное. Ты недавно родила, у тебя еще швы не зажили, а она говорит такое. Если честно, врагу не пожелаешь такое услышать от собственной матери. Просто забудь и не вспоминай.

— Я пытаюсь, но у меня не получается, — я закрыла глаза, и снова перед ними встало холодное, надменное лицо матери. — Ее слова въелись в сердце по самую рукоятку. И теперь там незаживающая рана.

— Не знаю, чем тебе помочь, Варюша. Но я верю, что время лечит. И ещё я знаю, что многим плохим людям, которые причинили боль, возвращается то, что они сделали для других.

Его философия была простой и чистой, как родниковая вода. Я вспомнила строчку из недавно прочитанной книги.

— Нет плохих и хороших людей, есть неверно выбранная дистанция, — процитировала я.

— Хорошо сказано, — Вардан мягко улыбнулся, его губы коснулись моих в легком, нежном поцелуе, который пах утешением и обещанием. — А теперь пойдем, я уложу тебя в постельку. Тебе нужен отдых.

— А ты не останешься? — спросила я, и в голосе моем прозвучала такая незащищенность, что мне самой стало неловко.

— Ты хочешь, чтобы я тебя покачал? — он приподнял бровь, и в его глазах заплясали озорные искорки.

— Я просто хочу, чтобы ты не уходил, — жалобно, по-детски посмотрела я на него, на этого мужчину, в которого влюблялась заново с каждым его приходом, с каждым взглядом.

Он вздохнул, но кивнул.

— Хорошо. Будь по-твоему. Только чур не приставать, — он поднял указательный палец, делая строгое лицо. — У тебя еще не зажил шов, а еще ты замужем. А я с замужними дамами не сплю.

— Обещаю не приставать, — С шутливой серьезностью пообещала я. — Буду лежать рядом, свернувшись калачиком, и жаловаться тебе на свою судьбу.

— Не надо жаловаться, — он помог мне подняться с дивана и, обняв за плечи, повел в спальню. — Лучше расскажи мне какой-нибудь случай из нашей с тобой молодости. Что-нибудь эдакое, с огоньком. Типа того случая с сараем и поцелуем на свадьбе.

Я фыркнула, и по щекам разлился румянец стыда.

— Не вспоминай об этом. Мне ужасно стыдно за тот случай, и если была бы возможность стереть эти воспоминания, я бы сделала это не задумываясь.

— Ты что! — возмутился Вардан, отстранив меня и глядя прямо в глаза с комическим ужасом. — Тот случай уникальный, и я ни за что не дам стереть его из своей памяти. Хотя помню его с трудом. Какие-то бесконечные обрывки. Сено, пыль, ты в каком-то синем платье…

— Дина, если что, снова тебе о нем напомнит. Ты только попроси, — проворчала я, пробираясь к кровати.

— Ну так что, есть еще какой-нибудь забавный случай из твоей практики по обольщению меня? — не унимался он, укладывая меня под одеяло и присаживаясь на край кровати.

В темноте я улыбнулась. Один такой случай был.

— Есть один. Помнишь лесное озеро?

Он нахмурился, вглядываясь в прошлое.

— Хм… ну что-то припоминаю. Кажется, оно было довольно далеко от края леса и самой деревни. И вода в нем была просто ледяная.

— Да, — прошептала я, и перед глазами поплыли картинки того дня: густой хвойный воздух, пробивающиеся сквозь кроны сосен солнечные зайчики и зеркальная гладь темной воды. — Очень холодная. И мы с тобой там купались. Вдвоем. Голые.

Тишина в комнате стала густой и значимой.

Я чувствовала, как Вардан замер, и его дыхание на секунду прервалось. Воспоминание, как дикий цветок, вдруг распустилось в сумерках комнаты, наполнив ее ароматом хвои, вкусом свободы и жаром давно забытого, запретного стыда.