Измена с молодой. Ты все испортил! (СИ)

Глава 22

— За женскую дружбу. — отвечаю на вопрос Карена, стараясь звучать непринужденно, и, пока он не подошел ближе, направляюсь к кухне.

Карен несколько секунд наблюдает за мной. И идет следом.

Подхожу к духовке, выдвигаю дверцу — она выкатывается и обдает мое лицо жаром.

— Ой! — вскрикиваю от палящей волны, резко отпрядываю и врезаюсь спиной в мужа.

— Джана, осторожнее же надо! — воспользовавшись моим замешательством, он мягко разворачивает меня к себе лицом, ласково обвивает ладонями за талию и притягивает к себе. — А если бы ты обожглась?

Он смотрит мне в глаза. Хочу убрать его руки, но боковым зрением замечаю, как подруги наблюдают за нами, и медлю, не прерывая зрительного контакта.

Карен трактует моё бездействие по-своему, касается губами моего лба и прижимает к себе. Зарывается носом в мои волосы.

Я будто цепенею, прислушиваясь к своим ощущениям. Еще недавно могла бесконечно долго смотреть в его родные, любимые глаза, а сейчас это становится для меня пыткой. Могла находиться в его объятиях часами, а сейчас — хочу вырваться и уйти.

Я чувствую его рваное дыхание. Тело откликается на него учащенным сердцебиением, но мне неприятно всё происходящее. Он держит меня за скулы и тянется губами. Закрываю глаза, подставляю почти ватные от волнения руки между мной и ним и аккуратно отталкиваю:

— У нас гости. — Говорю максимально оживленно, пытаясь скрыть за маской веселья свои истинные чувства.

— Ничего-ничего! — многозначительно тянет Света. — Не обращайте на нас внимания!

— Слышишь? — улыбается мне Карен. — Гости не против. Да и что я такого делаю? Просто целую любимую жену после работы.

— Отпусти меня, — шепчу все так же, с улыбкой на лице, а у самой от напряжения внутри всё дрожит.

Хочется послать к черту и своё желание скрыть всё от подруг, и решение перед ним притворяться, что у нас всё налаживается. Но держусь.

Он смотрит на меня с прищуром, ослабляет хват вокруг талии:

— Как скажешь, джана, — улыбается и переводит взгляд на дверцу духовки. — Что ты приготовила?

— Веллингтон, — поворачиваюсь спиной, на этот раз осторожнее открывая духовку.

— Ммм, дамы, я вам завидую белой завистью, — включает обаяние Карен, понизив голос. — Когда я впервые попробовал веллингтон моей жены, понял, что не ошибся с выбором суженой. Пальчики оближешь!

— Да мы и сами себе завидуем, — смеется Ира, — увидели воочию великолепный пример, как сохранить страсть в отношениях после десяти лет брака. Или сколько вы лет женаты?

— Двенадцать.

— Двенадцать, — отвечаем одновременно.

— Тем более! Вы свои кризисы уже прошли, теперь только радоваться и наслаждаться! Любовь живет три года — это нам пытаются впихнуть психологи, как истину. Кать? Скажи?

— Действительно, — отвечает Катя. Я ставлю противень на мраморную поверхность, поворачиваюсь лицом к ней и ловлю внимательный, изучающий взгляд. — Принято считать, что после трех лет влюбленность превращается в любовь. Но это не догма. Каждые отношения особенные.

— Какие у нас интересные экономисты, — шутит муж. — И в цифрах разбираются, и в психологии отношений.

— Жизнь заставит и не в таком разбираться, — раздается голос Оли, которую практически не видно из-за спинки дивана.

— Есть такое, — отвечает Карен. — Джана, я в кабинете посижу. Позови меня, когда накроешь. Дамы?..

Карен проходит в дальнюю комнату на первом этаже, которую мы сделали кабинетом, чтобы мне было удобнее работать из дома. Я остаюсь в столовой, чтобы вернуть мыслям порядок. Схватываю волосы пружинкой и начинаю раскладывать по вазам и сервировочным тарелкам заранее подготовленные блюда.

— Ну, почему? — слышу, как вздыхает Оля, — Почему все не могут быть такими же? Почему надо обязательно изменять? Ну, разведись ты, если так плохо. И гуляй себе, сколько душе угодно. Зачем грязь в дом-то тащить?

К горлу подкатывает тошнота.

— Ты видела, сколько охотниц сейчас за надежными женатыми мужчинами? — говорит ей Света тихо. Не хочет, чтобы ее слова достигли ушей Карена. — Баба не захочет…

— У этих баб нет обязательств перед семьей женатика, — отмечает Оля. — Они никого не предают.

— Но принципы же должны быть элементарные? — добавляет Ира. — Да взять ту же брезгливость. У меня от одной мысли, что с моим мужчиной кто-то еще может спать, тем более если это его законная жена, всё желание пропадает.

— Так это у тебя. — Света осуждающе цокает языком. — А у этих… Никаких принципов. Они же не виноваты, что всех приличных расхватали. Вот и приходится сражаться за свое место под солнцем, даже если общество осудит. Господи, у меня от этих разговоров всё внутри скукожилось, девочки. Я своему Антону доверяю. А вот им — нет.

— Давайте сменим тему. — откликаюсь громко из столовой. — Помогите мне.

Возможно, мои слова прозвучали резче, чем следовало, но мне не хочется дальше выслушивать лекции про проблемы шлюх и причины мужских измен. Хватит с меня своей собственной разрушенной семьи.

Мои «особенные отношения», как выразилась Катя, переросли в любовь, спустя эти пресловутые три года, подкрепились рождением долгожданных детей, но всё равно разбились вдребезги о банальную неверность идеального во всех отношениях мужа.

Девочки подходят к столу. Я все ещё занимаюсь нарезкой и прошу их помочь с сервировкой — жестами показываю, где брать тарелки, приборы, стаканы и бокалы…

— Это что, шейкер? — восклицает внезапно Ира, заметив в углу одной из полок стеклянный прибор узнаваемой вытянутой формы. — Только не говори мне, что ты и коктейли умеешь смешивать?

— Не скажу, — ухмыляюсь, убирая в холодильник контейнеры с заготовками. — это золовка забыла.

Шейкер остался на моей кухне после одного из первых субботних обедов в новом доме.

— Она к нам присоединится? — интересуется Света.

— Нет, я ее попросила присмотреть за детьми сегодня.

— А жаль… — тянет Оля. — Я бы сейчас не отказалась от «Секса на пляже».

— Ира, так ты же на курсы ходила. — кивает Света. — Продемонстрируй нам свое мастерство!

— Я могу, — смеется Ира. — Если хозяйка дома не против.

— Моя кухня в твоем распоряжении, — развожу руками и показываю, где у меня бар. — Секса на пляже не могу обещать, но что-нибудь точно можно придумать.

Ира начинает рассматривать бутылки с алкоголем, крутить в руках, читать этикетки. Света и Оля, быстро справившись с сервировкой, наблюдают за ней, сидя за столом.

— У тебя тут неплохая коллекция, Ксюш. — серьезно выдает она через пару минут, неся к столу бутылку белого рома.

— Всё в твоем распоряжении, — повторяю, подмигивая воодушевленной Ире. — В холодильнике есть соки. И льдогенератор.

— Так точно, капитан. — Она открывает дверцу холодильника и начинает изучать содержимое.

— Ир, садись уже за стол, — говорит Оля. — На десерт будешь смешивать свой коктейль.

Ира не реагирует на слова подруги. Оглядываюсь по сторонам в поисках Кати и снова замечаю её у картины Кутюра.

— Кать, — подхожу к ней, — идем?

Она поворачивается ко мне.

— Ксюш, если тебе хочется поговорить…

— А мы разве не говорим? — шучу, распуская волосы и возвращая пружинку на запястье.

— Я думаю, ты понимаешь, о чем я, — смотрит на меня подруга, слегка наклонив голову.

— Нет, — хотя прекрасно понимаю, к чему она снова ведет.

— О тебе и Карене, — в подтверждение моих мыслей, произносит она.

— У нас всё в порядке, Кать. — отвечаю с нажимом, давая понять, что ей не о чем волноваться.

— Я весь вечер на тебя смотрю, Ксюш. Я чувствую, что тебя что-то гложет… — тихо произносить она с тревогой.

Мне становится душно.

Оборачиваюсь к столу: Оля со Светой раскупорили новую бутылку, не дождавшись остальных. А Ира все же решилась замешивать напиток.

Она энергично трясет шейкером, двигая рукой вверх и вниз, и о чем-то оживленно говорит девочкам. А я будто переношусь в предновогодний «Сахар», где Артём, тогда еще безымянный бармен, точно так же размешивает чей-то коктейль, не переставая наблюдать за мной — пьяной, преданой, несчастной, слушать мои жалобные причитания, придвигать поближе салфетницу, третью или четвертую за ночь…

Как сквозь туман вижу его, бережно несущего меня на руках к моей же машине, не оставляя попыток узнать адрес, чтобы довезти домой, к мужу и детям. И после долгого сопротивления наконец сдается, снова аккуратно берет меня на руки, и мы медленно идем к его авто. Точнее, идет он, а я ватными руками обвиваю его шею, только усложняя человеку ношу, потому что не могу удержаться на ногах. Как наяву ощущаю аромат амбры, ванили и чего-то терпкого, дымного… Табака.

Вижу, как усаживает на пассажирское сиденье, защелкивает через меня ремень, накидывает на меня своё то ли пальто, то ли парку и заботливо убирает за ухо растрепавшийся локон. И я чувствую себя в абсолютной безопасности.

До этой секунды ни одна деталь той ночи не всплывала в памяти, заглушенная болью и мощным действием его жгучей смеси напитков. Я смирилась с этим.

Но чувство, нахлынувшее на меня с этой волной воспоминаний, разливается теплом и пушистым, обволакивающим спокойствием. Да. Посреди бури и разрушения он умудрился мне подарить несколько минут умиротворения.

Медленно вдыхаю, кладу руку на Катино предплечье:

— Не волнуйся за меня.

Возможно, она замечает во мне какие-то изменения, но её взгляд тут же смягчается. Катя кивает, положив ладонь на мою руку, переводит взгляд в столовую и громко говорит:

— Ты только посмотри на этих ведьмочек! Без нас решили продолжить?

— А нечего по углам шушукаться! — тут же реагирует Света на выпад Кати, а потом обращается ко мне: — Позовешь мужа? Он же там голодный сидит, ждет.

Карена я, конечно же, зову. И он отлично дополняет вечер в нашей компании, блистая искрометным юмором. Вспоминает фрагменты из нашего с ним прошлого. Рассказывает забавные ситуации из практики. Делает комплименты коктейлю Иры. Приглашает девочек провести следующую встречу обязательно у нас и обязательно с мужьями и детьми.

Весь вечер я улыбаюсь, наслаждаюсь отменным вином, вкусной едой и обществом подруг. Мне действительно хорошо. И даже не напрягает присутствие Карена — я восприняла это, как что-то безусловное, на что я пока не могу повлиять.

А когда дверь за подругами захлопывается, он устало садится в кресло, оттягивает галстук, снимает его через голову и, кинув на подлокотник, произносит:

— Только давай это не будет превращаться в традицию.