Измена с молодой. Ты все испортил! (СИ)

Глава 5

Казалось, время замедлилось, давая мне возможность прийти в себя. Но было только хуже. Отвращение накатывало волнами, каждая последующая разрушительнее предыдущей.

Карен и Рита.

Мой муж, вчера утром попрощавшийся со мной долгим поцелуем, и Акопян.

Карен и его якобы сестра.

Эта мысль отозвалась болезненным спазмом внизу живота. Я до скрежета сжала зубы, пытаясь удержать рёв, вырывающийся изнутри. Рылась в сумке в поисках ключей, перевернула, вывалив на припорошенный снегом асфальт, все ее содержимое.

Кинулась на колени, ползала вокруг своей машины, в отчаянных поисках брелока с ключами. Старого, металлического, в выгравированным на нем монохромным изображением: я смотрю в кадр, Карен — на меня. Мы прячемся от дождя в ближайшей к его работе кофейне, замечаем фотобудку и одновременно залетаем в нее. С первого раза не получается сделать фото. Я сосредоточенно позирую в объектив, Карен дурачится. Мне двадцать лет, я влюблена, счастлива…

Видение растворилось, уступив место очередной волне горечи.

Всё начало обрастать новым смыслом. Их случайные касания, скрещенные взгляды, ее чертова зарплата. Ее реакции на мои появления. «Привет, сладкий!» К горлу подкатила тошнота. Как часто они прятались в кабинете Васи, что даже попугай выучил эту пошлость? А я еще решила, что это Грабовский во всем виноват. Дура. Слепая, наивная дура!

Всё оказалось до будничного просто и банально. Шеф и подчиненная. И о них знали все.

Все…

Быстрыми кадрами перед глазами возникали и исчезали взгляды мамы и Норы. Вот, они серьезно смотрят друг на друга. Затем — с улыбками на меня. Знакомыми до каждой морщинки улыбками смотрят и предают меня. И боль от их предательства не меньше. Я им верила. А они знали…

«Гог, а это кто?» — всплыла в памяти фраза свекрови, будто специально, чтобы я смогла за нее ухватиться. Может, мама не знала?

«Это ты во всем виноват!» — прозвучало в голове следом. Отец тоже знал. Господи, он тоже знал и покрывал его!

Из груди вырвался долгий стон.

Приди в себя, Ксения!

Нащупав между передним и задним колесом характерные контуры, схватила находку, поднялась на ноги. Промокшие насквозь брюки палаццо облепили голени. «В первый раз надела, и уже на выброс», — вылезло откуда-то из подсознания и тут же улетело в небытие. Всё равно. Неважно.

Больше ничего не важно.

Разблокировала машину.

Сердце билось где-то в горле. Не в силах больше удерживать рыдания, бросилась на сиденье и изо всех сил потянула на себя дверь.

Но она не захлопнулась.

— Твою мать!..

Повернула взгляд налево, сквозь пелену слез заметила искаженное от боли лицо мужа — кажется, он подставил руку в проем, и удар пришелся ему по запястью. Чуть не кинулась к нему на помощь. Мне стоило усилий удержаться от того, что казалось таким естественным. Поцеловать место, которое приняло на себя удар, облегчить боль любимого человека, взять часть ее на себя. Я бы сделала это, не задумываясь. Потому что мне было точно так же больно, когда что-то случалось с ним. Я делала это. Всегда. Но не в этот раз…

— Ксюша, умоляю…

Я молча посмотрела на любимого. Он не надел свое пальто и стоял передо мной в черной рубашке, наспех заправленной в черные брюки. Снег валил крупными хлопьями, оседал на его черных волосах. Моргнула и, прищурившись, вгляделась в его глаза. Тоже черные. Все такие же любимые. Тщетно пыталась выудить из этой черноты хоть что-то, за что можно ухватиться. Так смотрят, наверное на «Черный квадрат» в отчаянных поисках «нуля форм», начала начал…

Кому-то удавалось, и он уходил одухотворенный. Я же не нашла и так же молча закрыла глаза. Чувствовала, как льются слёзы, но не могла их смахнуть — будто силы меня покинули вместе с волей к любым движениям. Весь мой максимум остался там, снаружи, оставляя на асфальте борозды коленями. Будто вместо меня здесь валялся манекен, пустой и безвольный.

— Джана, это не то, что ты подумала!

Господи, как пошло!

— Ксюш, посмотри на меня!

Не хочу, Карен… Попробовала. Больше не хочу…

— Какого черта ты вообще сюда приехала⁈

Милый, я уже и сама не понимаю…

— Да скажи уже что-нибудь, черт возьми!

От внезапного прикосновения мужа вздрогнула и открыла глаза. Карен начал трясти меня за плечи.

Прямо вот так, я внутри салона, а он ногами снаружи а верхней частью тела просунулся внутрь, взял обеими руками меня за плечи и, немного развернув к себе, тряс и требовал, чтобы я что-то сказала. Я уперлась взглядом в его плечо, на котором ядовитой змеей извивался тонкий светлый волос, оценила чувство юмора провидения и хмыкнула. Затем еще раз. И еще, пока не перешла на истерический смех, сотрясавший мое тело похлеще терапевтической тряски от мужа.

Блондинка.

Крашеная!

Всё бы ничего, но я тоже блондинка! Самая натуральная. Хотя и успела об этом забыть, воспринимая регулярные подкрашивания корней в темный просто рутинным уходом за внешностью. Больше десяти лет. Но не потому, что не нравилось, как на меня смотрели все прохожие, когда мы прогуливались с мужем по вечерним аллеям. И даже не потому, что устала от шуточек его друзей о «беляночке, которую он украл с казармы».

Я чувствовала, Карену подобное не нравилось, хоть он и не демонстрировал этого. Пока однажды, во время очередного юбилея очередной друг отца громко не пошутил: «Карен джан, как тебе повезло, что не пришлось далеко ездить за своей белоснежкой. Я же помню, какой ты в детстве был ленивый». Все посмеялись, а муж улыбнулся мне: «Ксюш, да перекрасься ты уже в темный, а то от моей репутации ничего не останется».

Слезы так и продолжали капать с глаз, а я продолжала смеяться над фарсом, в который в одночасье обернулась моя идеальная сказка о любви.

В памяти возродилась фраза из прошлого, задвинутая подсознанием в дальний угол.

«Мужчина не тот, кто не изменяет, сын, а тот, кто даже если изменил, жена об этом не узнает».

Карен всегда был хорошим сыном и ценил советы отца.

Сколько же он мне изменял?

— На что ты смотришь?

Голос мужа вернул меня из воспоминаний. Осознала, что все это время не сводила глаз с этого проклятого волоса на его рубашке. Я только сейчас почувствовала, как крепко он держал мои плечи. Вжимая в кресло. Так, что я не могла двинуться.

— Карен, отпусти меня.

— Не отпущу, пока мы не поговорим, джана.

— Не смей, — дернулась, пытаясь смахнуть с себя его руки. — Не смей так меня больше называть!

— Не психуй, Ксюш!

— Отпусти меня! — закричала изо всех сил! — Как ты мог!

— Не ори, тут люди ходят!

— Как ты мог, Карен? — повторила я, послушно понизив голос. От осознания того, как я была зависима от его замечаний, в груди стало тесно.

Он наконец отпустил мои плечи.

Я посмотрела в переднее окно. Действительно, за прошедшие несколько минут парковка перед отелем заполнилась почти полностью. Люди спешили на праздник. У людей новогодние корпоративы…

— Ксюш не драматизируй, ничего не произошло.

— Ничего не произошло…

Слова мужа эхом отозвались в голове голосом его отца. Он тоже так думал…

Я смотрела и будто впервые по-настоящему видела своего мужа. Без розовой дымки, все эти годы мешавшей разглядеть его.

— Дай мне сесть. Поедем домой.

Я смотрела и не понимала, как он может так спокойно со мной говорить? Будто не его семья только что разрушилась?

«Ничего не произошло!»

Карен был уверен, что с нами ничего не произошло, в то время как у меня будто выбили почву из под ног. Будто всё, что я считала незыблемым, превратилось в зыбучие пески и с каждым моим вдохом и выдохом все глубже засасывало меня в пучину. Он сядет за руль моего авто, а на его машине вернется в город его протеже, получается?..

— Ксюша, бл*ть, очнись уже и пересядь! Мы поедем домой! Уложим детей, а потом в нашей комнате обо всём поговорим спокойно!

Семья.

Дети…

Перевела взгляд на приборную панель. Дети уже давно должны быть дома. Мы собирались вместе поужинать, а вместо десерта окружить себя всякими вкусностями и, накрывшись яркими пледами, смотреть «Санта-Клауса».

Да, они не одни, а в окружении любящих людей. Но без мамы и папы рядом с ними.

Меня охватила злость.

Злость на себя, что поддалась своей гребаной импульсивности и поехала сюда.

Злость на мужа, который довел нас до этой точки.

Злость на его родителей, которые скрыли от меня похождения своего сына. Как долго они его покрывали?..

И теперь я, как примерная армянская жена, уступлю мужу место у руля, а сама сделаю вид, что ничего не произошло?..

Я глубоко вдохнула и кивнула. Карен ожидаемо истолковал это как мое согласие пересесть и шагнул вправо, выпуская меня из машины.

Протянула руку, быстро закрыла дверь, заблокировала изнутри и завела машину.

Карен яростно стукнул кулаком по боковому стеклу. Что-то кричал. Полез в карман за телефоном.

Вспомнила, что на моем телефоне уже почти час нет зарядки, и я не могу пробить обратную дорогу на навигаторе.

Выдохнула.

Покрепче сжала руль.

И нажала на газ.