Измена с молодой. Ты все испортил! (СИ)

Глава 24

Карен любил делать мне подарки. Делал это часто, продуманно и очень эффектно.

Подарил мне кольцо с предложением руки и сердца у развалин крепости Эребуни в канун Нового года.

«С этого места началась история моей страны. А теперь и история нашей семьи, любимая!»

На каждый день рождения — по изысканному ювелирному украшению с того момента, как дела нашей фирмы пошли в гору. «Моя королева должна всегда блистать!»

На каждую годовщину обручения — поездка на двоих. Почти, на каждую… В этом году он нарушил эту, им самим созданную традицию…

Ключи от дома муж мне вручил на десятилетний юбилей нашей свадьбы, под аплодисменты всех собравшихся в ресторане гостей: «Джана, обустраивай наше гнездышко по своему вкусу!»

— Подпишите еще тут и тут.

Машина была подарком на прошлое восьмое марта…

Брелок я выбросила в урну в кабинете, с трудом отцепив его от металлического кольца, надеясь, что вместе с ним смогу стереть из памяти образ себя, ползущей на коленях по той проклятой парковке…

Ключи же лежат сейчас перед невысоким мужчиной лет тридцати в футболке-поло с вышитой на груди эмблемой автосалона, куда я приехала сразу же, как смогла унять дрожь в коленях. А в ушах на повторе до сих пор звучит: «Как будто мне назло!»

Всё это время муж воспринимал все мои действия, как бунт.

Терпеливо и великодушно Карен ждал, пока у меня закончатся капризы «типичной разведенки». И всё вернется на круги своя…

Я послушно вывожу на указанных строках свою роспись и расшифровку. Мне передают ключи от нового автомобиля, который я взяла в трейд-ин взамен подаренного мужем, доплатив частично с общего счета. Карену наверняка придет уведомление об этом, но меня это не волнует.

Подхожу, сажусь, вставляю ключ.

Он не лучше и не хуже. Он другой. Не белоснежный, а черный. Не «немец», которыми восхищается муж, а «японец», который мне понравился, но был им забракован… Хочет назло — будет ему назло.

Время в автосалоне будто было поставлено на паузу — выезжаю и с удивлением замечаю, что уже вечереет.

Звоню свекрови, чтобы узнать, как дети и по привычке уточняю,не нужно ли ей чего-нибудь.

— Нора им блинов напекла и «Манюню» включила, Ксюша джан. Уже постели приготовили, через часик-полтора уложим. Карен нас предупредил, что вы будете поздно.

— Хм, — не могу сдержать ухмылку. Заботливый муж и тут решил всё до того, как сообщить мне.

— А что? — удивляется свекровь, по-своему истолковав мою реакцию. — У вас планы поменялись? Забираете детей?

Ей не за чем знать, что муж не рядом. Время, когда я могла ей обо всем откровенно рассказать, осталось в прошлом. И хотя я смогла задвинуть обиду на нее в сторону и продолжить общение, так как Вика и Гера очень привязаны к родителям Карена, то безусловное доверие, которое я чувствовала, восстановить невозможно.

— Нет, — отвечаю спокойно. — Пусть смотрят. Я утром приду.

Права была героиня легендарного фильма, о некоторых проблемах лучше думать завтра. А я и так слишком много думала в последнее время. Или всю жизнь…

«Девочки, соберемся?» — отправляю в «ДевЧат» и начинаю потихоньку выруливать в сторону центра.

Так себя, кажется, ведут обиженные разведенки? Назло мужьям идут в бар с подругами заливать печальки алкоголем и жаловаться на тяжелую женскую долю?

«Оу, есть повод?» — тут же реагирует Ира.

«Я не могу, Ксюш, муж позвал на стендап», — приходит следом от Светы.

«Я в деле», — присылает Оля, добавив танцующий эмоджи в конце сообщения.

Катя долго набирает текст, и я уже готовлюсь прочесть от нее лекцию о том, что порядочные жёны проводят вечер дня всех влюбленных в объятьях любимого мужа. Но от нее приходит коротенькое:

«Не могу сегодня».

«Место, сестра!» , — пишет Ира, и я теряюсь.

Отчего-то мне становится стыдно признаться им, что я настолько оказалась погружена в быт, что совершенно не знаю никаких заведений, кроме тех элитных ресторанов, куда меня водил Карен. Или тех, где мы отмечали семейные мероприятия большим составом. Или детские кафе с игровыми зонами…

Ни в одно из них не идут с подругами назло мужьям. Отвечаю первое, что приходит на ум — его название единственное всплывает в памяти, потому что попадается мне на глаза как минимум дважды в день — когда приезжаю на работу и возвращаюсь домой.

«Сахар» встречает нас приглушенным светом, легкой атмосферной музыкой и комплиментом в виде бокала Prosecco каждой гостье женского пола.

— И почему я раньше не знала об этом месте? — Ира играет бровью и подносит бокал к губам.

В отличие от того предновогоднего вечера, в этот раз в баре пока немноголюдно — несмотря на праздник, рабочий день еще не окончен. Поэтому весь зал предоставлен нескольким юношам у стойки бара, медленно танцующей у сцены молодой паре, и нам — одной убежденной холостячке и двум разведенкам. Влюбленные, закончив танец, идут к «нашему» с Кареном столику. Провожаю их взглядом, и горло давит спазмом.

— Эй, — легонько толкает меня в локоть Оля, — всё хорошо?

Смахиваю морок, киваю. Мы проходим к столам, расположенным сразу перед стойкой и занимаем один из них. Шустрый официант тут же оказывается рядом и раскрывает перед каждой из нас тонкую брошюру меню.

— Дамы, будете готовы сделать заказ…

— Да-да, спасибо, — не дает договорить юноше Оля, — мы позовем.

Он кивает, сохранив лицо невозмутимым, и удаляется.

— Это было грубовато, — надувает губы Ира.

— Еще я с официантами не любезничала, — отмахивается Оля.

— Женщина, запомни непреложную истину! — Ира поправляет на переносице невидимые очки и менторским тоном произносит: — Нельзя портить отношения с официантами до того, как принесли твой заказ! Поверь мне, их месть может быть страшна!

— Фу, Ира! — морщится Оля.

— А что «фу»? Это же правда!

— Девочки, прекращайте, — останавливаю нелепый спор подруг. — Мы собрались не для этого.

— Действительно, — соглашается тут же Ира и начинает листать меню. — Напомни, а для чего тогда?

— Да какая разница, — бордо говорит Оля, последовав ее примеру. — Я рада уже хотя бы тому, что не буду весь вечер сидеть одна у экрана и выбирать: смотреть сопливые мелодрамы или политические сводки. В соцсети даже не зайти — сплошные счастливые рожи и букеты, которые не помещаются в кадр.

— Будем мою новую машину обмывать! — говорю с улыбкой. — Как вам такой повод?

— Боже, храни Карена! — с тихим восторгом шепчет Ира. Я оставляю её реплику без реакции, но тут же в меня попадает контрольный выстрел от Оли:

— А почему с нами?

Я не спешу с ответом. Не могу решиться, признаться им, что моя семейная лодка уже на дне или продолжать притворяться? Ира, сама того не понимая, избавляет меня от сложного выбора:

— Оля, ты на часы смотрела? Наверное, он еще на встречах, а нашей куколке не терпелось похвастаться своим подарком. Это мы с вами, бездельницы, можем позволить себе такие вольности.

— Ага, — ухмыляется Оля, видимо, согласившись с аргументом подруги, — особенно ты. Бизнес-вумен ты наша запрещенограмная. Цветы, машины, поездки, салоны… Если бы я не знала, сколько ты пашешь, подумала бы, что тебя обеспечивает какой-нибудь спонсор.

— Это было грубовато, — отвечает Ира тем же упреком, ранее адресованным ей самой. — Да, я пашу, чтобы ни от кого не зависеть. Мне дарят подарки. И я их принимаю. Но могу послать любого, не задумываясь! И я сама этого добилась! Поэтому, девочки, — Ира поднимает бокал, — предлагаю первый тост этого обещающего стать культовым, вечера: выпьем за то, чтобы мы могли послать любого, и нам бы это сошло с рук!

— Да ты философ!

— Отличные слова, — соглашаюсь с Олей.

Прохладное Prosecco мягко щекочет нёбо. Я с наслаждением прикрываю глаза и делаю еще один глоток.

Забавно получается: уже второй раз я отмечаю в этом баре праздник, который много лет до этого проводила только с мужем. И снова поводом становится желание спрятаться от него, не видеть…

Слова подруги заставляют задуматься: а могу ли я сама послать, если не любого, то хотя бы одного конкретного Карена без перспективы нажить себе сложностей? Смогу ли я одна и детьми заниматься в той степени, в которой они привыкли, и работать, чтобы сохранить нынешний уровень жизни, и не превратиться при этом в загнанную лошадь?

Эмоциональную составляющую разрыва я намеренно не включаю в список. Потому что до сих пор только это занимало мои мысли. Но ведь с разводом жизнь не заканчивается. По крайней мере, не моя. У меня есть, ради чего и ради кого продолжать.

— Жаль, я раньше до этого не додумалась, — задумчиво произносит Оля, и я понимаю, что она тоже, как и я, размышляет над прозвучавшим тостом. — Столько лет потеряла с этим придурком. А всё потому, что боялась… Что потом пожалею… Что дочь не простит, что семья осудит… И что мы имеем в сухом остатке? И возраст — не возраст, и дочь, которая совсем скоро в подростка превратится, это такие нервы мне нужны будут… А у меня? Ни нормальной карьеры — просто маркетолог в агентстве недвижимости, ни личных сбережений… Квартира, и та — совместно нажитое с Богдановым имущество. Отказывается теперь уходить, а я и выгнать не могу — закон на его стороне.

В этот момент вся драма Оли мне видится, как искаженное отражение того, что может произойти со мной, если я не доведу всё до конца.

— Уходи тогда сама, — советую ей.

Или себе?

Ведь не дойти несколько шагов до цели хуже, чем ничего не сделать.

— Ага, а квартиру ему оставлю?.. Знали бы вы, как я устала… — подруга уныло подпирает щеку кулаком, упираясь локтем о стол. — Давайте заказывать, что ли?

Мы согласно киваем, и жестом зовем официанта. Он запоминает наш выбор, озвучивает его для проверки и уходит.

Помещение постепенно наполняется посетителями, и уже буквально через каких-то четверть часа не остается ни одного свободного столика.

— Дорогие гости, добрый вечер, — раздается неожиданно из динамиков. — С минуты на минуту в нашем баре начнется мастер-класс по правильному поеданию устриц! И вы убедитесь, что они идеально сочетаются с Prosecco в ваших бокалах! А каждой влюбленной паре на память о приятном вечере — фото на Polaroid в подарок!

По залу проносится гул одобрения. Я отмечаю, что девочки подмигивают друг другу и в предвкушении трут ладони. На сцене появляется ведущий, чей голос, очевидно, звучал ранее. Официанты начинают сервировать столики специальными вилками.

— И правда, а хорошее место. — выносит вердикт Оля.

— И место хорошее, и контингент весьма… — Ира, прищурившись, делает паузу, смотря куда-то за наши с Олей спины. — Скажи мне, Ксюша, любишь ли ты устрицы так, как люблю их я?

— Если совсем откровенно, девочки, то я к ним равнодушна, — признаюсь шепотом.

— Ты просто не умеешь их «поедать», — с широкой улыбкой пародирует высказывание ведущего Оля.

— Не знаю насчет несчастных моллюсков, — Ира лукаво переводит взор на нас, — но нас с вами уже минут десять поедает глазами один оч-чень интересный мужчина.

Музыка ускоряется, отбивая басами ритм сердцебиения. Мы с Олей одновременно разворачиваемся к стойке в поисках таинственного наблюдателя. Прищуриваюсь, ослепленная светом от софитов над барной стойкой.

И нахожу. Цепкий, пристальный взгляд.

Он смотрит на меня.

Внимательно.

Не моргая.

Сначала хмурится.

Затем его губы раскрываются в улыбке. И она кажется мне не дружелюбной, а…

Хищной.

Собственнической.

Это пугает и волнует одновременно.

— Вы знакомы? — уточняет Ира, заметив мое смятение. Её голос возвращает к реальности.

— Да, — киваю, повернувшись к ней, и чувствую, как покалывает кончики пальцев на руках.

— Тогда ты просто обязана и нас познакомить.