Измена. Сквозь осколки прошлого (СИ)

Глава 1

Виктория

Я смотрю на монитор, где бьётся чужое сердце — увеличенное, со сбоящим ритмом, скоро оно остановится, если я не вмешаюсь. Ещё два часа до операции. Пациент уже в предоперационной, анестезиолог готовит коктейль из препаратов, который погрузит человека в искусственную смерть, чтобы я могла вернуть его к жизни. Я обожаю эту работу. Обожаю каждую секунду, когда держу в руках скальпель и понимаю: я — бог. Маленький, уставший, в мятом хирургическом костюме, но бог.

Телефон вибрирует. Даша. Я сбрасываю — сейчас не могу, солнце, прости. Но она звонит снова. И снова.

— Мам! — голос десятилетней дочери звенит от паники. — Я забыла форму на физкультуру! Меня не пустят на урок, поставят двойку!

Я закрываю глаза. Дышу. Считаю до пяти.

— Дашенька, я на работе. Операция через два часа. Попроси папу, хорошо?

— Папа не отвечает! Я звонила миллион раз!

Я смотрю на часы. Одиннадцать утра. Денис должен быть в офисе, но телефон при нём всегда — финансовый аналитик не может позволить себе пропустить звонок. Странно.

— Хорошо, — слышу я свой голос, слишком резкий. — Скажи учителю, что принесу. Двадцать минут.

— Спасибо, мам! Ты лучшая!

Она сбрасывает, и я смотрю на экран, где продолжает биться больное сердце моего пациента. Ему шестьдесят три. Трое внуков. Жена ждёт в коридоре, молится, наверное. А я сейчас поеду домой за спортивной формой, потому что мой муж не отвечает на звонки.

Я пишу Денису: "Даша звонила. Забыла форму. Почему не отвечаешь?"

Сообщение уходит. Одна галочка. Не доставлено.

Что-то холодное шевелится в груди, но я игнорирую. Говорю ассистенту, что отлучусь на полчаса, сажусь в машину и еду домой.

Мы живём в десяти минутах от клиники — хорошая квартира в новом доме, три комнаты, панорамные окна, вид на парк. Я выбирала этот район, потому что рядом школа и моя работа. Денис хотел ближе к центру, к его офису, но я настояла. Кажется, это было четыре года назад. Или пять? Я плохо помню — тот период размыт бесконечными операциями и защитой докторской.

Открываю дверь. Квартира пуста, тихо. Денис на работе, Даша в школе, я должна быть в клинике. Всё правильно. Всё по расписанию.

Иду в комнату Даши, беру форму из шкафа — синие шорты, белая футболка, кроссовки. Засовываю в пакет. Оборачиваюсь уходить — и замечаю, что дверь в нашу спальню приоткрыта. Я закрывала утром. Точно закрывала.

Или нет?

Захожу. Постель заправлена — я встаю в шесть, Денис в семь, он обычно застилает. Всё на своих местах. Но что-то не так. Я осматриваюсь, не понимая, что именно. Воздух? Запах?

Иду в ванную — мне нужно умыться, вернуть себе контроль. Включаю воду, наклоняюсь над раковиной — и вижу.

На полочке, среди моих кремов и тоников, лежит помада. Яркая, дорогая — я узнаю бренд, тысяч пять за штуку. Оттенок тёмно-красный, почти бордовый. Не мой. У меня нюдовые тона, я не ношу яркое — не идёт к моим светло-русым волосам и бледной коже.

Я беру помаду. Она тяжёлая, настоящая. Не галлюцинация. Откручиваю — использованная, стёрта наискосок. Кто-то красилась этим. Недавно.

Кто?

Я ставлю помаду обратно. Руки дрожат. Оборачиваюсь — и вижу на краю ванны длинный тёмный волос. Он лежит на белой эмали, почти чёрный, волнистый. Мои волосы короткие, до плеч, светлые. Это не мой волос.

Я поднимаю его. Он скользит между пальцами, живой, чужой.

Мир начинает качаться.

Возвращаюсь в спальню. Смотрю на постель. Подхожу. Откидываю одеяло. На подушке — ещё один волос. Длинный. Тёмный.

Я сажусь на кровать. Дышать трудно. В голове вакуум.

Кто-то был здесь. В моей постели. Женщина. С тёмными волосами и дорогой помадой.

Когда?

Сегодня? Вчера? Денис пришёл поздно вчера — сказал, аврал на работе, отчёты квартальные. Я не стала расспрашивать, я устала после двух операций, просто кивнула и заснула.

А он?

Телефон в кармане халата. Я достаю, набираю Дениса. Сброс после второго гудка. Пишу: "Перезвони. Срочно."

Жду. Минута. Две. Ничего.

Пишу снова: "Денис, я дома. Нам нужно поговорить."

Доставлено. Прочитано. Нет ответа.

Я смотрю на экран. На заставку — наше фото с Дашей, три года назад, море, улыбки. Счастливая семья.

Ложь?

Я встаю. Иду к его тумбочке. Открываю ящик — носки, ремень, зарядка от старого телефона. Ничего. Захожу в гардеробную. Его костюмы, рубашки, всё аккуратно. Проверяю карманы пиджаков — ничего, кроме чеков из кофеен.

Стоп.

Чек из ресторана. "Панорама", дорогое место в центре. Дата — неделю назад, четверг. В четверг я оперировала до десяти вечера, пришла домой в одиннадцать, Денис уже спал. Сумма на чеке — восемь тысяч. На двоих. Я смотрю на позиции: устрицы, стейки, вино.

Мы не ходили в "Панораму" месяца три. Я предлагала на годовщину, но Денис сказал, что устал, давай просто дома. Мы заказали суши.

Восемь тысяч. На кого-то другого.

Я складываю чек обратно. Руки не слушаются.

Телефон звонит — клиника. Ассистент.

— Виктория Сергеевна, пациент готов. Анестезия через сорок минут.

— Еду, — слышу я свой голос. Чужой. Механический.

Я выхожу из квартиры, сжимая пакет с Дашиной формой. Еду в школу. Отдаю охраннику — передайте дочери, четвёртый класс. Он кивает. Я возвращаюсь в машину.

Сижу. Смотрю в лобовое стекло.

Чужая помада. Чужие волосы. Чек из ресторана.

Денис не отвечает на звонки.

Я завожу машину. Еду в клинику. Переодеваюсь в операционной. Мою руки — две минуты, по протоколу, каждый палец. Натягиваю перчатки. Захожу в операционную.

Пациент на столе. Анестезиолог кивает — готов. Ассистент подаёт скальпель.

Я делаю разрез. Уверенно. Точно. Кожа, мышцы, грудина — пила визжит, расщепляя кость. Расширитель. Сердце перед глазами — живое, бьющееся, больное.

Я работаю. Шунтирование коронарных артерий, три анастомоза, всё по учебнику. Руки не дрожат. Голос ровный, когда отдаю команды. Я — машина. Идеальная, холодная, безупречная.

В семнадцать ноль-ноль снимаю зажим с аорты. Сердце вздрагивает. Останавливается. Я жду. Анестезиолог смотрит на монитор.

— Фибрилляция, — говорит он.

— Разряд, — говорю я.

Бьём током. Раз. Два. Три.

Сердце вздрагивает — и начинает биться. Ровно. Правильно.

— Синусовый ритм, — говорит анестезиолог.

Я закрываю грудную клетку. Накладываю швы. Механически. Ассистент смотрит с восхищением — он молодой, третий год ординатуры, для него я богиня.

Если бы он знал, что богиня мертва внутри.

В девятнадцать ноль-ноль я выхожу из операционной. Переодеваюсь. Иду к машине. Телефон молчит. Ни звонка от Дениса.

Я пишу ему: "Ты придёшь домой сегодня?"

Ответ приходит через десять минут: "Поздно. Не жди ужинать."

Я смотрю на сообщение. На эти восемь слов.

Он не спросил, как дела. Не спросил, как операция. Не спросил, почему я писала "срочно".

Я еду домой. Забираю Дашу от бабушки — она делала с ней уроки. Мама смотрит на меня внимательно.

— Ты бледная. Что-то случилось?

— Устала, — говорю я. — Тяжёлая операция.

Ложь даётся легко.

Дома я кормлю Дашу ужином. Она рассказывает про школу, про подругу, которая принесла хомяка на урок природоведения. Я киваю. Улыбаюсь. Внутри пустота.

В двадцать один ноль-ноль укладываю Дашу спать. Целую в лоб.

— Мам, а папа придёт?

— Поздно придёт, солнце. Работает.

— Он всегда работает, — недовольно говорит она.

Я глажу её по волосам.

— Спи.

Выхожу из детской. Иду в спальню. Смотрю на постель.

Чужой волос я убрала утром, не помня как. Помаду оставила в ванной — вещественное доказательство. Чего?

Я ложусь на кровать. Смотрю в потолок.

Денис изменяет мне.

Я произношу это вслух — и слова повисают в пустой квартире, реальные, осязаемые.

Мой муж изменяет мне.

Пятнадцать лет брака. Десять лет дочери. Тысячи вечеров, завтраков, разговоров ни о чём.

Когда это началось?

Как я не заметила?

Я встаю. Иду на кухню. Наливаю воды. Пью. Холодная вода обжигает горло.

Телефон показывает двадцать три ноль-ноль. Дениса нет.

Я возвращаюсь в спальню. Ложусь. Закрываю глаза.

Но сон не приходит. Я лежу в темноте и слушаю, как бьётся моё сердце. То самое, которое я чиню другим людям каждый день.

А своё — разбитое — починить не могу.

В полночь слышу ключ в замке. Тихие шаги. Денис раздевается в прихожей, идёт в ванную. Душ шумит.

Он смывает её запах.

Я продолжаю лежать. Не двигаюсь. Не открываю глаза, когда он ложится рядом. Кровать прогибается под его весом. Он устроился на краю, не касаясь меня.

Мы не касались друг друга месяцами. Я не помню, когда в последний раз мы занимались любовью.

Я не помню, когда в последний раз я была женой, а не функцией.

Денис засыпает быстро — дыхание становится ровным. А я лежу и смотрю в темноту.