Измена. Сквозь осколки прошлого (СИ)

Глава 15

Виктория

Я сижу в приёмной на втором этаже больницы и смотрю на табличку: "Кабинет психологической помощи. Алина Сергеевна Морозова". Рядом Денис. Молчит. Мы оба молчим уже минут десять. С тех пор как сели на эти жёсткие пластиковые стулья.

Я не хотела идти к психологу. Категорически. "Мне не нужна помощь", — сказала я профессору Кузнецовой вчера, когда она в третий раз настаивала. Кузнецова посмотрела на меня усталыми глазами: "Виктория Сергеевна, за три месяца лечения Даши вы потеряли двенадцать килограммов. Спите по четыре часа в сутки. Дважды теряли сознание в коридоре от гипогликемии. Вы — на грани. И это влияет на дочь. Она чувствует ваше состояние".

Я согласилась. Не для себя. Для Даши.

А Денис... Денис просто кивнул, когда я сказала, что психолог хочет видеть нас обоих. "Семейная терапия, — объяснила я. — Для стабильности Даши". Он не задал вопросов. Просто: "Хорошо. Когда?"

Дверь кабинета открывается. Выходит женщина средних лет, вытирает глаза платком. За ней — психолог. Не Алина Сергеевна, как я ожидала. Мужчина лет пятидесяти пяти. Седые волосы, умные глаза за очками, мягкая улыбка.

— Виктория и Денис Ларины? — смотрит в блокнот.

— Да, — отвечаю я.

— Проходите. Алина Сергеевна заболела, я её замещаю. Игорь Владимирович.

Входим. Кабинет небольшой: два кресла напротив дивана, книжный шкаф, окно с видом на больничный двор. На стене — диплом Московского института психотерапии. Пахнет лавандой — аромалампа в углу.

— Присаживайтесь, — Игорь Владимирович указывает на диван. — Чувствуйте себя свободно.

Мы садимся. Я — справа, Денис — слева. Между нами полметра пустого пространства. Игорь Владимирович замечает, записывает что-то в блокнот.

— Итак, — он садится в кресло напротив, — профессор Кузнецова попросила провести с вами сессию. Рассказала вкратце ситуацию: ваша дочь Дарья проходит лечение от лейкоза, сейчас в ремиссии после трансплантации костного мозга. Но есть напряжение в семье, которое может влиять на её восстановление. Правильно понимаю?

— Да, — говорю я.

Игорь Владимирович кивает:

— Хорошо. Прежде чем мы начнём, хочу объяснить правила. Всё, что вы скажете здесь, останется между нами. Конфиденциальность абсолютная. Я не сужу, не осуждаю, не принимаю чью-то сторону. Моя задача — помочь вам услышать друг друга. И себя. Вопросы есть?

Мы молчим. Игорь Владимирович продолжает:

— Тогда начнём с простого. Виктория, Денис, что привело ваш брак к кризису?

Тишина. Я смотрю в окно. Денис — в пол. Никто не хочет начинать.

— Денис изменил, — говорю я наконец. Голос ровный, без эмоций. Факт. — Год. У него был роман с коллегой. Я узнала три месяца назад. Подала на развод. Потом Даша заболела. Развод отложили.

Игорь Владимирович кивает, записывает.

— Денис, вы согласны с этой формулировкой?

Денис поднимает голову. Смотрит на психолога:

— Формально — да. Я изменил. Это факт. Но... не всё так просто.

— Поясните.

— Виктория работала по двадцать часов в сутки. Последние пять лет. Я чувствовал себя... невидимым. Мы перестали быть парой. Стали соседями по квартире.

Игорь Владимирович смотрит на меня:

— Виктория, вы согласны?

Я сжимаю руки на коленях.

— Я работала много. Да. Но это не оправдывает измену.

— Я не спрашиваю, оправдывает ли. Я спрашиваю: согласны ли, что вы перестали быть парой?

Пауза. Долгая, тяжёлая пауза.

— Согласна, — выдавливаю из себя.

Игорь Владимирович кивает:

— Хорошо. Итак, мы имеем два факта. Первый: измена Дениса. Второй: эмоциональное отдаление до измены. Давайте копнём глубже. Денис, когда вы почувствовали себя ненужным? Конкретный момент, если можете вспомнить.

Денис закрывает глаза. Думает.

— Пять лет назад, — говорит медленно. — Виктория стала заведующей отделением. Большое назначение, она гордилась. Я тоже гордился. Мы отмечали дома — шампанское, торт. Она была счастлива. А потом... она ушла в работу полностью. Уезжала в шесть утра, возвращалась в одиннадцать вечера. Выходных не было. Отпуск отменили — некогда. Я пытался говорить. "Вика, давай съездим куда-нибудь?" — "Не могу, дежурство". "Давай поужинаем в ресторане?" — "Устала, лучше дома". Год я пытался. Потом сдался.

— Что значит "сдался"?

— Перестал просить. Обижался молча. Начал задерживаться на работе сам. Не потому что нужно было — потому что дома не было смысла. Виктория либо в больнице, либо спала.

Игорь Владимирович поворачивается ко мне:

— Виктория, вы помните этот период?

Я киваю. Комок в горле.

— Помню. Я... я думала, что Денис понимает. Что карьера для меня важна. Что он поддерживает.

— Поддерживал ли он?

— Не знаю. Он не жаловался. Не скандалил. Я думала — значит, всё нормально.

— А спрашивали ли вы, всё ли нормально?

Молчание. Я смотрю в окно. Нет, не спрашивала.

— Нет, — говорю тихо.

Игорь Владимирович записывает.

— Виктория, когда вы перестали видеть в Денисе партнёра? Когда он стал для вас... как вы сами сказали... соседом по квартире?

Вопрос болезненный. Я чувствую, как сжимается грудь.

— Не знаю точно. Постепенно. После назначения заведующей... я была погружена в работу. Новая должность — новые обязанности. Административные дела, отчёты, совещания. Плюс операции. Я приходила домой как выжатый лимон. Хотела одного — тишины. Денис пытался разговаривать, я отмахивалась. "Завтра, дорогой. Я так устала". Но завтра было то же самое.

— Что вы чувствовали в тот момент?

— Раздражение. — Слово вырывается само. Я вздрагиваю от собственной честности. — Раздражение, что он не понимает. Что мне нужно пространство. Тишина. Покой.

— А что чувствовал Денис? Вы задумывались?

Я поворачиваюсь к Денису. Он смотрит на меня. В глазах боль. Старая, глубокая боль.

— Нет, — шепчу. — Не задумывалась.

Игорь Владимирович наклоняется вперёд:

— Денис, что вы чувствовали, когда Виктория отмахивалась от разговоров?

Денис сглатывает:

— Обиду. Сначала обиду. Потом злость. Потом... пустоту. Я понял, что не нужен ей. Что она выбрала работу, а не меня. И смирился. Перестал пытаться. Мы стали жить параллельными жизнями. Она в больнице, я на работе. Встречались только вечером — молчаливый ужин, каждый в своём телефоне. Потом спать. Утром — снова разбежались. Даже секса не было. Месяцами.

Я вздрагиваю. Об этом мы не говорили. Никогда.

— Сколько месяцев? — спрашивает Игорь Владимирович.

— Последний раз занимались любовью... за полгода до того, как я встретил Ингу. Полтора года назад.

Цифра повисает в воздухе. Полтора года без секса. Я не заметила. Была так погружена в работу, что не заметила.

— Виктория, вы осознавали, что между вами нет физической близости?

— Осознавала, — голос дрожит. — Но думала... мы оба устаём. Это нормально. Пройдёт.

— Говорили ли вы об этом?

— Нет.

— Денис, вы говорили?

— Один раз. Год назад. Я сказал: "Вика, мы давно не были близки. Может, тебе к врачу?" Она ответила: "Денис, я врач. У меня всё в порядке. Просто устаю". Я не настаивал. Обиделся молча.

Игорь Владимирович откидывается на спинку кресла:

— Итак, что мы имеем. Эмоциональное отдаление. Отсутствие коммуникации. Отсутствие физической близости. Виктория уходит в работу, Денис — в обиду. Оба молчат. Молчат годами. А потом Денис находит Ингу. Женщину, которая слушает, даёт внимание, секс, лёгкость. Побег. Правильно?

Денис кивает:

— Правильно.

Игорь Владимирович смотрит на меня:

— Виктория, вы злитесь на Дениса за измену. Справедливо. Но злитесь ли вы на себя — за то, что создали условия, при которых измена стала возможной?

Удар в солнечное сплетение. Я открываю рот, но слов нет. Злюсь ли на себя?

— Не знаю, — выдавливаю наконец.

— Давайте разберёмся. Денис изменил — это его выбор, его ответственность. Но вы, Виктория, выбрали работу вместо брака — это ваш выбор, ваша ответственность. Оба выбора привели к разрушению. Согласны?

Слёзы наворачиваются. Я сжимаю челюсти.

— Согласна.

— Денис, вы выбрали побег вместо борьбы. Вместо того чтобы сказать жене: "Мне плохо, нам нужна помощь, давай пойдём к психологу", — вы нашли любовницу. Согласны?

Денис опускает голову:

— Согласен.

Игорь Владимирович делает паузу. Мы сидим в тишине. Слышно только тиканье часов на стене.

— Виктория, что вы чувствуете сейчас?

Я поднимаю глаза. Слёзы текут по щекам.

— Вину. Огромную, тяжёлую вину. Я разрушила наш брак своей работой. Я вытолкнула Дениса из дома. К другой женщине.

— Денис, что вы чувствуете?

Голос Дениса ломается:

— Стыд. Я трус. Вместо того чтобы бороться за жену, за брак, я сбежал. К молодой, доступной. Лёгкий путь.

Мы плачем. Оба. Впервые за три месяца — плачем вместе. Не от злости друг на друга. От боли за нас. За то, что потеряли. За то, что разрушили своими руками.

Игорь Владимирович протягивает коробку салфеток. Мы берём, вытираем лица. Он ждёт, пока мы успокоимся. Потом говорит мягко:

— То, что вы сейчас сделали, — огромный шаг. Вы признали не только вину партнёра, но и свою. Это редкость.