Княжна Екатерина Распутина

Глава 11 Препятствие к цели на пути Петра Емельяновича

Петр Емельянович Соловьев прибыл в златоглавую столицу с заветной целью: отдать документы своих двойняшек, Михаила и Василисы, в одну из прославленных академий. По всей Руси-матушке таких заведений не счесть, но лишь пять из них снискали славу оплотов мудрости и просвещения.

Первой среди них, словно бриллиант в царской короне, блистала Московская академия имени Романовых, где ковались будущие кадры и если повезет, то и для самого престола. Вторая, гордо возвышалась в Санкт-Петербурге, нося имя Петра Великого, и находилась под покровительством могущественного рода Михайловых. Третья, в вольном Ростове-на-Дону, была основана в честь первого ростовского князя, Константина Всеволодовича Мудрого, и по сей день управлялась великим ростовским князем. Четвертая, академия Александра Невского, раскинулась в далеком Новосибирске, под сенью вековых сибирских лесов, где продолжали править мудрые князья Невские. И, наконец, пятая — академия Ермака, легендарного покорителя Сибири, чьи потомки и поныне владели несметными сибирскими богатствами.

Баронство Соловьевых, тихим гнездом приютившееся на землях Вологодского князя, процветало. Мудрый правитель, князь, не душил подданных непомерными налогами, но железной рукой пресекал любые распри в своих владениях. И щедро осыпал милостями тех, кто отважно сражался с чудовищами, рыскавшими по окрестностям.

Перед Петром Емельяновичем встала дилемма: в какую из близлежащих академий направить своих наследников? Выбор, без колебаний, пал на прославленную академию Романовых. Во-первых, путь туда был короче, а во-вторых, даже у самых завистливых соседей не возникнет и тени подозрения, что Соловьевы ищут выгоды, отправляя чад учиться в Москву. Впрочем, Петр Емельянович давно перестал обращать внимание на ядовитые пересуды — не дураки и они, отправляют своих отпрысков в самую престижную академию, не желая отставать.

Все дело было в том, что стены академии принимали отпрысков знатных и влиятельных фамилий. В этом крылась своя выгода: вдруг, судьба улыбнется и твое чадо приглянется кому-нибудь из родовитых юношей или девиц. К тому же, в России был негласный закон — помолвки детей до совершеннолетия считались дурным тоном. Верили, что только зрелый ум способен сделать осознанный выбор и подойти к браку с мудростью и рассудительностью.

Это небольшое отступление, но главная забота Петра Емельяновича заключалась в подаче документов его двойняшек в академию. Обоим недавно исполнилось пятнадцать. Впереди ждали экзамены и проверка на наличие магического дара. И если за Василису душа его была спокойна — девочка умная, с характером, да таким, что в обиду себя не даст — то за Михаила сердце тревожно сжималось.

На первый взгляд могло показаться, что младший сын немного чудаковат, но это было не так. Просто науки не вызывали в нем ни малейшего интереса. Едва научившись ходить, он схватил палку и принялся ею лихо размахивать, словно мечом. Это оружие полюбилось ему с младенчества и с тех пор не покидало его рук. Сила в Михаиле бурлила немереная, его манили сражения и битвы с чудовищами. Ну не заставить ребенка учить то, к чему душа не лежит! Знания давались ему легко, но учиться он наотрез отказывался. Поэтому и пришлось Петру прибыть в столицу загодя, чтобы освежить старые связи и обзавестись новыми.

Судьба привела его на один из светских раутов, где он удостоился беседы с самим ректором академии, Васнецовым Романом Павловичем. Ректор оказался надменным типом, окинувшим общество взглядом свысока, но от разговора не отказался и, прикрывая хищный оскал подобием добродушной улыбки, принял подношение.

Пятьсот тысяч — такова цена спокойствия, чтобы при поступлении его отпрысков в академию ни у кого не возникло лишних вопросов. И это лишь начало — щедрое содержание ректора станет ежегодной необходимостью. Стыда он не испытывал: разве он первый прибегает к подобным уловкам? Увы, не всем дано постигать мудрость своим умом. Можно было, конечно, отдать документы и в академию их захолустного вологодского княжества, но то было бы потерей лица. Там обучались дети оскудевших боярских родов, да порой и простолюдины, в коих, неведомо как, пробудился дар. Впрочем, чего тут неведомого? Не умеют держать в узде свою похоть иные бояре. Петр был не из их числа. И хотя не чурался иногда приподнять подол служанке, всегда помнил о зельях от зачатия. Ни к чему плодить бастардов — своих законных наследников более чем достаточно. А если уж совсем невмоготу — можно и еще одну жену взять. Не каждому по карману содержать целый гарем, но Петр мог себе это позволить. На том же вечере, окидывая взглядом хоровод юных девиц, он вдруг с горечью ощутил бремя своих лет.

Нет, старым он себя не ощущал. В глубине души клокотала молодость, рвущаяся навстречу новым победам. И он не смог отказать себе в мимолетном флирте с пленительной баронессой Анастасией Ошаниной. Аппетитная особа с формами, словно выточенными рукой скульптора, — именно в его вкусе. Голубоглазая русоволосая нимфа, едва перешагнувшая двадцатилетний рубеж. Ростом, правда, почти с него, но рядом с ней Петр словно сбрасывал годы. А ее заинтересованный взгляд пробуждал в нём не только игривое настроение, но и давно забытое волнение внизу живота.

Казалось, все чувства притупились, стало пресным и обыденным. Первая жена, Надежда, уже лет десять не вызывала в нем былого трепета. Она была умна и красива, их первые годы брака в постели были полны страсти, но после рождения первенца вся ее нежность обратилась к сыну, и ему показалось, что она отдалилась.

Тогда он и женился во второй раз. Увы, Софья, поначалу будоражившая его воображение, оказалась холодной и неприступной, словно лед. Чувства к обеим женам угасли, а с Анастасией, за эти месяцы, Петр почувствовал себя юношей, парящим на крыльях любви. Не медля, он открыл свои чувства девушке. И пусть она годилась ему в дочери, что сердце ведало возраст? Она не отвергла его, а предложила приехать в их поместье и обсудить его предложение с родителями. Это воодушевило Петра. На следующий день он посетил дом Ошаниных и официально попросил руки Анастасии. Они заключили предварительную помолвку, назначив свадьбу через полгода.

Род Ошаниных не бедствовал, владея скромными землями и ведя неспешное сельское хозяйство, разводя скот. Не в масштабах богатых вотчин, но с достатком. Несколько лавок в Москве, принадлежащих семье, благоухали свежим мясом и колбасами.

Гордость Петра взыграла с новой силой — род его процветал. Помимо крестьянских забот, у Соловьевых имелась дружина, что промышляла охотой на тварей, выползающих из разломов меж мирами. Ингредиенты, добытые из чудовищ, а порой и целые туши, шли нарасхват у алхимиков и аптекарей. Но ничто не могло сравниться с сафирами, рождающимися в недрах этих существ. Редчайшие, огромные, источающие силу, они уходили с молотка на аукционах за баснословные миллионы. Один из таких самоцветов Петр преподнес своей невесте, в знак пылкой страсти и самых искренних намерений.

Ошанины, ошеломленные щедростью подарка, застыли в немом изумлении. Петр же, наблюдая за ними, ликовал. Пожалуй, лишь он один до конца осознавал смысл этого жеста. Теперь Анастасия точно не сможет отказать. Дело молодое, вдруг за эти полгода повстречает на пути какого-нибудь щеголя, а тут — сафир. Обратного пути не будет.

Несомненно, Ошанины продадут камень, а вырученные деньги пустят на приданое дочери, на роскошные наряды и драгоценности. Они ведь прекрасно понимают, что участь третьей жены — не сахар. Внимание боярина будет приковано к молодой избраннице, что неминуемо вызовет ревность и колкости со стороны старших жен. Впрочем, Петру не было никакого дела до их распрей.

Все шло безупречно. Петр Емельянович, завершив дела, уже предвкушал скорый отъезд, когда лакей склонился с серебряным подносом. На нем, словно застывший осколок льда, покоилось письмо, запечатанное гербовой печатью Дома Романовых.

Отослав слугу, Петр долго не мог отвести взгляд от царственного знака. Разум лихорадочно перебирал возможные причины: что могло быть нужно государю от заурядного боярина Соловьева? Непостижимо, чтобы Михаил Романов знал о его существовании. Дрожащими пальцами он поднес конверт к свету, аккуратно вскрыл печать и заскользил взглядом по строкам:

'Уважаемый Петр Емельянович!

Ведомо мне стало, что в стенах вашего дома нашла приют сирота княжеского рода Распутиных. Сердце мое возрадовалось, узрев в вас человеколюбие и милосердие, столь редкие в нынешние времена. Дело сие отныне под моим личным надзором. Также осведомлен я о ясности ума и памяти девицы. С часа прочтения сего послания возлагаю на вас тяготу по содержанию круглой сироты, заботу о ее воспитании и обучении. Княжна Екатерина Распутина останется под кровом вашим до поступления в Московскую академию имени Романовых. После выявления же дара ее, присущего роду Распутиных, мною будет вершиться дальнейшая судьба отроковицы.

Божьей милостью Государь Михаил Романов'.

Петр очнулся от хруста бумаги, словно от выстрела. Пальцы в судороге сжимали белый лист, испещренный царским почерком. Он дернулся, словно от удара, и, разжав ладонь, принялся торопливо разглаживать смятую весть от государя Российского.

Злоба клокотала в груди, словно ядовитый змей. Великолепно выстроенные планы рухнули в одночасье, рассыпавшись в прах, словно карточный домик от дуновения ветра. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чья коварная рука разрушила его замысел. Воронов или Баркалов? Только эти два прихвостня были свидетелями того, как он осчастливил свой дом княжной, подняв ее с улицы.

Вот гады… Сами советовали избавиться от девчонки, а теперь, видно, хлебнув горячительной настойки, узрели те же выгоды, что и Петр, когда взял Катерину под свою крышу. Позавидовали, твари этакие! И государь хорош! Ни гроша на содержание княжны не подкинул, а прямым текстом изволил заявить, что отныне она на его содержании.

Да дело не в куске хлеба! Придется учителей нанимать, а это лишние расходы, которые скоро понадобятся. Года через два Анастасия ему наследника подарит, и деньги куда разумнее потратить на содержание своего ребенка, а не чужого, с которого теперь и взять-то нечего. У Романова на нее свои планы. Всё! Женитьба Катерины с Михаилом отменяется.

Пётр Емельянович не терпел, когда рушили его планы, пусть даже то был сам российский государь. Когда первая волна гнева схлынула, в голове созрел коварный замысел. В царском указе не говорилось, что ему надлежит искать для княжны самых умелых наставников. Ну а если под руку попадутся бездари да неучи, то ничему путному они девицу не научат. Да и времени отпущено в обрез — всего пять лет, чтобы освоить науки начальной школы. А там, глядишь, Романов, узнав о необразованности Екатерины Распутиной, разочаруется в своей затее и оставит её в покое. И тогда Екатерина останется под крылом Петра, и лишь ему будет решать её дальнейшую судьбу.