Княжна Екатерина Распутина

Глава 4 Знакомство с новым миром

Хромус вернул в сейф сафиры, и я уже собиралась попросить его, чтобы он принес мне мой документ о рождении. Хотелось узнать, сколько мне полных лет и кто были родители Катерины, но, поняв, что он не умеет читать, отказалась от этой затеи. Наверняка притащит мне все бумаги, а там, возможно, деньги, и, боюсь, может получиться так, что Петр Емельянович откроет свой тайник, а там пустота. Не хотелось бы, чтобы поднялся шум. И если даже документы вернутся на прежнее место, это вызовет лишь больше вопросов и страха. Необъяснимый феномен всегда подсознательно вызывает душевный трепет.

Первым делом я хотела узнать, как называется планета, на которую попала моя душа? Чем живет эта голубая красавица, какие технологии развиты и все прочие? А для этого мне нужно было найти источник знаний, и, кажется, я знаю, кто это будет.

В покои вошла Глафира, луч света, играющий в комнате, вспыхнул золотом в ее волосах и исчез, озарив красивое лицо молоденькой девушки.

— Ты уже проснулась? — спросила она, потягиваясь, расставив руки в стороны и сладко зевнув.

Я мотнула головой, откинув одеяло, встала босыми ногами на ковер, по которому ступало не одно поколение детей Соловьевых. Строгие синие линии на его ворсе причудливо переплетались с голубоватыми и белыми завитками, рождая узор, удивительно похожий на морозные кружева на зимнем окне.

Пробежав по синей линии, я направилась в ванную делать утренние процедуры, пока моя служанка застилала кровать. Освежившись прохладной водой, я направилась в покои, а там уже и к шкафу с платьями. Бросив взгляд на пестрое разноцветье нарядов, замешкалась, не зная, что подобрать. На помощь пришла Глафира. Не раздумывая, она схватила первую вешалку с платьем бледно-зеленого цвета, сшитого из тонкого хлопкового материла.

В этом мире женщины облачались в ниспадающие до пола ткани, мне, привыкшей к свободе комбинезонов, предстояло освоить новую элегантность.

— Глашенька… — прозвучал мой тихий вопрос, едва слышный сквозь шелест листвы за окном. — Скажи мне, как называется наша планета?

Служанка, словно завороженная, замерла на миг, держа в руках мягкий кожаный туфель. Её большие изумрудные глаза распахнулись в немом изумлении, словно она увидела нечто невозможное.

— Да это же проще простого — Тераклус, — пролепетала она, запинаясь, словно боясь произнести крамольную мысль. — Любой знает… Хотя откуда тебе знать, блаженная ты наша.

В её голосе сквозило снисхождение, даже жалость. Она, кажется, не поняла, что вопрос, сорвавшийся с моих губ, был вполне осмысленным. Вопрос, который не должна была задать девочка, чьё сознание, как ей казалось, окутано туманом. Но пока это было мне на руку. Нужно постепенно, словно росток, пробивающийся сквозь асфальт, приучать её к мысли о моих проблесках разума.

— Наша повариха сегодня напекла чудесных творожных пончиков, — заворковала она, словно птичка, расправляя складки на моём платье. — Я их так люблю со сметаной! А ты с чем предпочитаешь?

Я кивнула, едва сдерживая слюну, бросила жадный взгляд на стол и, подойдя к нему, села на стул, застыв в ожидании, словно голодный зверь, учуявший добычу.

— Вот и славно, — проговорила она, одарив меня лучезарной улыбкой, и, бросившись к двери, проронила на ходу: — Скажу, чтобы положили тебе пять штук… Два я по дороге съем, а тебе и трех хватит.

Обиды не было и в помине. Повариха, должно быть, женщина щедрой души — вся ее выпечка отличалась богатырскими размерами, так что я почти не сомневалась, пончики будут с кулак. И, признаться, не ошиблась. Пока Глафира утирала испачканные сметаной губы, я приступила к завтраку, утопая в волне восхитительных вкусовых ощущений.

— Вкусно, — промолвила я, пригубив стакан с теплым какао.

— Передам Марьяне, что княжне пришлась по душе ее стряпня, уж больно она падка до похвалы, — прощебетала служанка, подхватывая поднос с посудой со стола. Направляясь к выходу, она бросила на ходу: — Ты пока в окно полюбуйся, птичек послушай, а я Михаила покормлю.

Я кивнула, сделав вид, что направляюсь к окну, и как только за ней захлопнулась дверь, прошептала: — Хромус! Слушай, — задумчиво сказала, когда он появился на подоконнике, — наверняка в этом доме имеется библиотека, а она кладезь знаний. На какую планету мы с тобой попали, я узнала, осталось немного разузнать об этом мире. Глафира девушка простолюдинка, обширными знаниями наверняка не обладает. Обратись в мою служанку, и отправимся на разведку.

Мгновение спустя передо мной стояло юное рыжеволосое создание. Как же Хромусу удается с такой безупречностью воссоздавать копии любого живого существа? Наверное, он и сам не знает ответа на этот вопрос, ведь это происходит у него с такой поразительной легкостью.

Выскользнув из комнаты, мы принялись бродить по этажам. К счастью, большинство обитателей были заняты утренними приготовлениями и не обращали на нас никакого внимания. Если бы я была одна, любопытствующие взгляды были бы неизбежны, а так — всего лишь служанка сопровождает блаженную барышню. Что взять с дурочки?

Библиотека обнаружилась на втором этаже особняка, в правом крыле. Открыв дверь, я замерла, словно зачарованная. Вскинув голову, с трепетом в груди разглядывала взметнувшиеся ввысь деревянные стеллажи, облаченные в глубокий темно-бордовый цвет и до отказа набитые книгами в роскошных старинных переплетах. Эта огромная комната скорее походила на музей, пленяя своей вычурностью и строгим величием. Даже два высоких окна, увенчанные резными карнизами, поддерживающими тяжелые портьеры, сквозь которые робко пробивался утренний свет, казались древними стражами, оберегающими этот оплот знаний.

Осторожно притворив дверь, я нерешительно ступила вперед и застыла, не зная, с чего начать. Ни одному смертному не отпущено столько лет, чтобы испить до дна безбрежное море мудрости, заключенное в этих стенах. Несомненно, не одно поколение Соловьевых прикладывало руку к созданию этой сокровищницы.

Хромус, в отличие от меня, ничуть не растерялся. Приняв свою привычную форму ленты, он стремительно метнулся к первому стеллажу и нырнул в книгу на нижнем ряду. Что происходило дальше, оставалось для меня загадкой, я лишь наблюдала, как его тень, словно проворный дух, мелькает от одного стеллажа к другому.

Спустя, казалось, целую вечность барахтаний в пыльных недрах книжных полок, фамильяр, словно спелый плод, сорвался вниз. Он рухнул на ковер цвета осеннего болота, с багровыми полосами, словно следами запекшейся крови. Раскинув лапы в комичном ужасе, он скорчил страдальческую гримасу. Внезапно его пробил ик, и изо рта вырвался призрачный мягкий знак, сотканный из чистого воздуха. И тут случилось нечто совершенно неожиданное. В недрах его существа раздался грохот, подобный раскату дальней грозы, к счастью, без сопутствующего аромата. Я едва успела прикрыть смех кулаком, как Хромус, подскочив от испуга, заметался по ковру, тщетно пытаясь прикрыть лапой пострадавшее место под хвостом, вопя в панике: «Ой, Кисс, что со мной происходит⁈ Меня сейчас разорвет».

Схватившись за живот, я рухнула на пол, и меня захлестнул безудержный хохот. Слёзы, ручьями бегущие по щекам, выдавали приступ веселья, и, утирая их, я поддразнила друга: — Хромус, не переживай! Это из тебя знания бьют ключом… Правда, немного не из того места.

Зверёк обиженно посмотрел на меня. Грохочущий аккомпанемент, доносившийся из-под его хвоста, наконец стих, и мы смогли спокойно продолжить разговор.

— Ты себя странно вёл, летая от одного стеллажа к другому. А вид мягкого знака, вылетевшего из твоего рта, меня изумил. Ты что, читал книги?

— Зачем их читать? — искренне удивился он. — Я впитал всю информацию, что в них содержится.

— Ничего себе! — не смогла скрыть я восхищения, смешанного с лёгкой завистью, окинув взглядом книжные полки. — Только вот какой-то необъяснимый метаболизм вызвало в твоём организме усвоение столь мощного потока информации. Слушай, а ты случайно не помнишь, на какой полке стоит книга по магии? — спросила я с надеждой, уж больно меня заинтересовал этот необычный феномен.

Зверёк юркнул к третьему стеллажу, цепко вцепился острыми коготками в толстый, видавший виды том и, прижав его к груди, словно сокровище, принёс мне: — Эта книга — врата в мир магии для начинающих. На остальных полках библиотеки знаний находятся книги, раскрывающие все тайны магии.

Сжимая в руках тяжелый талмуд, я направилась к креслу у окна, манившему своим теплом и уютом. Опустив книгу на лакированную поверхность старинного столика, отполированного временем до зеркального блеска, я забралась в кресло. Сердце затрепетало в предвкушении. С благоговейным трепетом перевернув первую страницу, я пропала в лабиринте слов и образов.

Оказывается, люди, наделенные магическим даром, иерархически делились на ступени: адепт, мастер, магистр, архимастер, архимаг, высший маг. Адептом становился каждый, в ком пробуждалась искра волшебства, но лишь немногим избранным судьба даровала мгновенное восхождение до уровня мастера. Источником силы служил резервуар света, расположенный в области солнечного сплетения, от которого по всему телу расходились лучи, пронизанные магической энергией.

Резервуар света — у каждого свой, и его вместимость растет по мере восхождения к новому рангу. Путь от адепта до мастера тернист, но при усердии занимает от года до трех лет. Адепт — лишь искра в ночи, его резервуар скромен, умения вызывать магию робки, познания о принципах ее работы фрагментарны. Мастер же — опытный кудесник, его разум — сокровищница знаний, а руки искусно плетут нити стихий. Сами стихии, словно самоцветы, искрятся разнообразием, каждая, к моему удивлению, излучает свой неповторимый свет: целитель — небесно-голубой, огневик — пламенно-красный, воздушник — кристально-белый, водник — сапфирово-синий, земли — изумрудно-зеленый, менталист — аметистово-сиреневый, некромант — бездонно-черный.

В книге уточнялось, что статусами адепта и мастера обладала львиная доля населения планеты. Около тридцати процентов составляли те, кто достиг уровня магистра, десять процентов делили между собой архимастера и архимаги, которых по какой-то причине объединили в одну категорию. И лишь пять процентов населения были одарены высшей магией, приближенные к короне — сливки общества. Дальше следовала утомительная инструкция о том, как достичь новых вершин в магии.

Бросив взгляд на Хромуса, блаженно дремлющего в лучах солнца на подоконнике, я мысленно разложила по полочкам прочитанное. До мурашек было интересно, пробуждена ли магия во мне?

Перелистав несколько унылых страниц, монотонно повествующих о тяжком бремени повышения магического ранга, я добралась до второй главы. Там, словно вызов, черным по белому красовалась надпись: «Как узреть свой магический резервуар». Бегло скользнув взглядом по строкам, я выхватила суть: «Закрой глаза и сосредоточься в области солнечного сплетения».

Откладывать не было смысла. Погрузившись в темноту сомкнутых век, я попыталась заглянуть внутрь себя. Увы, сознание упрямо подсовывало картины желудка, занятого перевариванием утренних пончиков, и прочие прелести пищеварительной системы. Отмахнувшись от назойливых образов, я, для пущей концентрации, положила руку чуть выше желудка, надеясь пресечь любые дурные мысли в зародыше. Представила яркое, ласковое солнце и потянулась мысленно к его сиянию. Едва не вскрикнула, когда меня ослепила вспышка ослепительно голубого света. Признать было невероятно, я — целитель! Сердце бешено заколотилось в предвкушении. Осталось лишь узнать, как призвать эту дивную силу?

Перелистав еще несколько страниц, я наконец наткнулась на нужную главу, где до мельчайших деталей описывался ритуал призыва магии, а прилагающиеся иллюстрации словно оживляли каждое слово. Устроившись поудобнее, я приподняла ладонь, мысленно представляя, как из глубин моего резервуара света к ней устремляется поток магии. И вдруг, словно повинуясь моей воле, на ладони заструился бесформенный сгусток света, отливающий странным, почти зеркальным отражением цвета моих глаз и Хромуса. Этот оттенок разительно отличался от привычного целительского голубого. Впрочем, откуда мне знать истинный цвет магии лекаря? Он меня лечил, но вот его магическое сияние почему-то ускользнуло от моего взгляда. А разобраться в этом вопросе мне нужно было кровь из носу.