Королевской поступью

Глава 26

Чарующие звуки музыки стихли и цесаревич, подав руку, повёл меня к месту, где я сидела. На полпути он немного придержал шаг, заставляя остановиться.

– Скажите, почему такой странный выбор сопровождающего?

Мне оставалось только пожать плечами:

– Решение принято не мной.

– Кем же?

– Её Высочеством и князем Соколинским.

– Хм, – в глазах принца промелькнуло странное выражение.

Мы дошли до софы, и Павел Михайлович пригласил на следующий танец Авдотью. Удивлённый взгляд Теодоры скользнул по удаляющейся паре.

Рядом раздался вкрадчивый голос барона Горма:

– Шампанского, мадам?

– Нет, – отклонила предложение, – игристое вино подчас бывает коварным. Не стоит им увлекаться.

– Тогда позвольте пригласить вас на следующий танец.

Отказаться я не могла, вздохнув, подала толстяку руку. Начался франсез, довольно пикантный, и не каждому эти па были под силу. Он был любим молодёжью, но люди в возрасте избегали его многочисленных прыжков и подскоков. Барон осознал свою оплошность, когда отзвучали начальные такты, а его лоб покрылся испариной. Отдуваясь, он нескладно скакал, и лицо его постепенно багровело. Не хватил бы удар моего кавалера. Однако во всё есть свои преимущества. Вряд ли Гуннару захочется сегодня ещё танцевать. На последних аккордах думала он свалится мне под ноги, но барон отважно держался до конца, и, лишь усадив меня на место, сам плюхнулся в рядом стоящее кресло в совершенном изнеможении.

– Вы прелестно танцуете, мадам, – просипел он, обмахиваясь платком и глотая напиток.

Придумать в ответ любезность я не успела, к нам подошла одна из фрейлин, подруга «букли», графиня Дарья Щербатова в сопровождении супруги Григория:

– Вы чудесно смотритесь вместе, – ехидно улыбнулась девушка, – очаровательная пара. Позвольте представить вам княгиню Соколинскую Татьяну Тимофеевну. Она была очарована вашим танцем так, что я посчитала нужным познакомить вас.

Я поднялась, в очередной раз оскалившись. Улыбалась сегодня так. Боюсь, как бы эта гримаса ни прилипла к лицу намертво.

– Очень рада, княгиня.

– И мне, графиня, чрезвычайно приятно познакомиться с такой бойкой девушкой.

Последнее не прозвучало комплиментом, заставляя насторожиться. Слухи о нашем романе с Григорием поползли по дворцу? Но об этом мог подозревать только цесаревич. Неужели он поделился своими наблюдениями с Теодорой? Верилось с трудом, но отнюдь не удивляло. За масками любезности здесь скрывались клыки размером с кинжалы. Сердце кольнуло неприятное предчувствие.

Мы поболтали о всяких светских глупостях, Дарья незаметно скрылась в толпе, оставив нас один на один с княгиней.

– Вы знаете, у нас есть чудесное имение в Н-ске, – улыбнулась она, – мы там часто бываем летом с семьёй. Но больше, чем землями, я дорожу людьми, что служат мне верой и правдой долгие годы.

– Найти достойную прислугу не так легко, – кисло улыбнулась в ответ. Так вот откуда растут ноги у сплетни.

– Да, вы, безусловно, правы, – продолжала княгиня, – особенно когда в дом попадают чужие люди. Представляете, говорят, случается и такое, – Татьяна прикрылась слегка веером, и улыбка сошла с лица, как первый снег, – особенно прыткими бывают молодые вдовы.

– Прискорбный случай, – я улыбнулась ещё шире, – только мне говорили люди, умудрённые опытом, подобное случается либо у плохих слуг, либо у нерадивых хозяев.

Татьяна задохнулась от моей отповеди и развернувшись, ушла, забыв попрощаться. А чего она ждала? Что буду стоять и жалко блеять в ответ? Знаю, я не первая любовница Григория и далеко не последняя. Только совесть меня не тревожит. Об адюльтерах княгини ходили интересные слухи, узнала о них от той же дворни, которой так восхищалась Соколинская. Супругов такая жизнь устраивала. Он изменял ей, она ему. Изредка встречались в городском доме обсудить насущные проблемы. Не более того. Так что же сейчас Татьяна взъелась? Кто-то скажет, быть любовницей низко, только без князя я бы не выжила в этом мире. И мне нужно было его человеческое тепло, забота и ласка. Впервые узнала, что значит быть любимой. Понимала, что счастье мимолётно. Но была благодарна каждому моменту, что мы провели вместе. Жаль, что Григорий заподозрил нас с цесаревичем в связи. Однако его тараканы, будут его проблемой. А месть? Получилось низенько и подленько. Недостойно князя. Но я не останусь в долгу.

Танцы и яркая суматоха утомила, хотелось тишины и покоя. Барон надоел со своими разговорами и ужимками, право, как неумелая кокетка. Извинившись, я ушла из зала подышать свежим воздухом. За спиной грохотала музыка, но здесь было спокойней. Облокотившись о балюстраду, почувствовала холод камня, по телу пробежал лёгкий озноб. Мысли и эмоции успокоились. Озябнув уже было решила вернуться. За локоть кто-то схватил, но сил удивляться не было. Спокойно обернулась к нахалу, готовясь дать отпор магией. Григорий стоял спокойно, и только глаза выдавали бушевавшую в нём бурю.

– Где же твой новый избранник, Сашенька?

– Ты имеешь в виду барона? Позволь напомнить, сам мне его навязал.

– Не прикидывайся, ты знаешь о ком я!

– Нет, – мотнула головой, – даже не догадываюсь, а читать твои мысли не умею.

Князь несколько секунд буравил меня глазами. Но извиняться за то, чего не было, я не собиралась и объясняться тоже.

– Ваше Сиятельство, – тон моего голоса стал настолько холоден, что у меня самой свело зубы, – вы прибыли сюда с женой, неучтиво оставлять свою даму в одиночестве.

Григорий отпустил руку и отступил.

– А теперь запомни, князюшка, – подошла к нему вплотную, глядя в глаза, – я была тебе безмерно благодарна за спасение не только моей жизни, но и чести. Ты же из-за своих фантазий готов смешать с грязью не только меня, но и всё то хорошее, что было между нами. Надеюсь, впредь ты найдёшь в себе силы поступать как мужчина, а не похотливый и мстительный самец.

Соколинский несколько минут не отводил взора от моих глаз, и выражение его лица менялось со скоростью калейдоскопа. На смену злорадству пришло смятение, а потом проблески сожаления. Не стала ждать его ответа и, развернувшись, поспешила в зал, к своему барону.

Свет ослепил, и несколько секунд стояла, привыкая к его сиянию. Вернувшись к уже облюбованной софе, застала Гуннара в том же положении, развалившегося в кресле.

– О, мадам, – он отсалютовал мне бокалом с шампанским. Глаза его были осоловевшие от выпитого, физиономия раскраснелась и пошла пятнами. Меня невольно передёрнуло от этой картины. Впрочем, толстяк не смог продолжить беседу, забыв, о чём хотел сказать. Потом и вовсе сбился на датский, который я не понимала. Прикрылась веером, чтобы никто не заметил презрения на моём лице, и оглядела зал. Понятия не имею, когда можно отделаться от этой навязанной компании. Отыскала глазами Марию, та кружилась в котильоне со своим кавалером. На лице её была улыбка, но я видела, как морщится иногда носик хорошенькой княжны. Ой, спасибо, Теодора. Принцесса также сидела на своём месте, а вот цесаревича видно не было. И мне стало совсем скучно и грустно. Хотелось вернуться в сад, в тот день, когда мы просто болтали и гуляли по тропинкам. Сашенька, а не влюбилась ли ты? К Григорию я испытывала нежность и благодарность не более, а вот с сильными чувствами до сих пор была не знакома. Ох, только не принц. Где он, а где я? Даже если Его Высочество обратит внимание на мою персону, светит мне лишь роль любовницы. Не хочу. Только не с ним. А мысли упорно возвращались к цесаревичу.

– Александра Николаевна…

Что это? Очнулась от несбыточных мечтаний. Мне почудился голос принца?

– Александра Николаевна, только не оборачивайтесь…

Точно, его. Я встрепенулась, вся обратившись в слух.

– Прошу вас уделить мне несколько минут. Но не здесь. Найдите предлог, чтобы покинуть барона. Выйдете на улицу.

Легонько кивнула, прикрывшись веером, и повернулась к залу. Краем глаза заметила, как цесаревич вышел из-за колонны, мелькнул в толпе и скрылся из вида.

– Сегодня так душно, – обратилась к барону, – у меня кружится голова. Позволите оставить вас ненадолго?

– Конечно, мадам. Мне и самому что-то не по себе, – промямлил разомлевший Гуннар.

Я осторожно, скрываясь за толпой, обошла зал по периметру, добираясь до заветного выхода. Проскользнула к двери и, выйдя на свежий воздух, поспешила туда, где освещение было не столь ярким. Сомневаюсь, что принц будет ждать меня под фонарями. Впрочем, светили те не чуть приглушённо.

Едва ночь накинула на меня своё покрывало, из темноты выступил знакомый силуэт:

– Александра Николаевна, – голос цесаревича изменился, в нём появились глубокие бархатные нотки, – вы пришли.

Замерла, не зная, что сказать. Мой визави приблизился, дыхание принца было сумбурным.

– Мне не следовало… Я хотел…

– Ваше Императорское Высочество…

– Нет, стойте, – взмахнул он рукой, – стойте. С того времени, что впервые увидел вас. Не могу забыть ваши глаза, голос, смех. И ваши шутки на грани с дерзостью. Может, потому, что вы увидели во мне просто человека, а не продолжение трона.

– Ваше Высочество…

– Александра Николаевна… Сашенька… Позвольте вас так называть. Могу ли я рассчитывать на ваше внимание. Не как наследник престола, а как мужчина.

– Павел Михайлович, я простая девушка, и мне не позволено даже мечтать о таком, как вы. Моя история жизни не всегда безупречна… Позвольте быть откровенной. Стать вашей любовницей не хочу.

– Я вам безразличен?

Цесаревич подступил ко мне так близко, что услышала биение сердца и ощутила чуть терпкий и такой дурманящий аромат его кожи.

– Нет…, – голова моя закружилась, а мысли отплясывали лихую польку, – я вспоминаю каждую минуту наших прогулок. Только…

– Вы принадлежите другому? – В голосе послышались грозные нотки.

– Нет. Я не смогу быть вашей любовнице, потому что когда-нибудь захочу большего. Понимаете?

Цесаревич подошёл и его руки, словно делали так тысячу раз, обвили талию:

– Не желаю отпускать вас.

Его губы буквально впились в мои поцелуем. Требовательным, властным и опьяняющим. Мы не могли оторваться друг от друга, словно на двоих было одно дыхание и от этого поцелуя зависела наша жизнь.

Сделав над собой усилие, отпрянула от принца:

– Ваше Высочество…

– Прошу тебя, Сашенька, просто Павел.

– Павел Михайлович, вам подвластно всё: если не в мире, то в этой стране. Не делайте из меня куклу для своих утех.

– Вы так поняли мой поступок? – Цесаревич отшатнулся, убрав от меня руки.

– Так всё будет, если не найду в себе силы уйти. А их не так много. Разрешите мне остаться просто доброй знакомой. И фрейлиной вашей невесты.

Павел прикрыл лицо рукой:

– Простите. Я не…

Дослушивать уже не стала и, нарушив все правила этикета, сбежала в зал. Перед глазами всё крутилось, как на дурной карусели. Едва соображая, добралась до кресла, что стояло за одной из колонн, и рухнула в него, пытаясь отдышаться.

Я всегда легко мирилась с тем, что Григорий женат. Однако тут. Мне и правда хотелось большего. Пусть скажут, что роль любовницы будущего императора не так уж и плоха, только поняла, что никогда и ни с кем не смогу его делить. Губы припухли, и до конца бала, затянувшегося просто бессовестно долго, приходилось прикрываться веером.

Немного придя в себя, отыскала порядком набравшегося Гуннара и, как только появилась возможность откланяться, сбежала вместе с Марией к себе.

– Что с тобой? – Тревожно осмотрела меня подруга, – барон обидел тебя?

– Нет. Извини, но не сегодня. Я так устала.

Мария понимающе кивнула и, пожелав доброй ночи, удалилась.

Рыдания душили. Впервые испытанные столь сильные эмоции рвались наружу. Дождавшись, пока Варя поможет мне раздеться, отослала её спать и зарылась лицом в подушку, беззвучно разрыдавшись.

Ближе к утру, когда слёзы иссякли, встала попить воды и умыться. За дверью послышался невнятный шум. Тихонько выглянула в коридор. Там возле спальни Марии стоял её сегодняшний кавалер, имени которого я и не удосужилась запомнить. Весь лоск слетел с него. Мужчина был пьян и настойчиво, но всё же стараясь не шуметь, пытался прорваться к девушке в комнату. За ним маячил силуэт Гуннара, что-то шептавшего по-датски и указывая в сторону моих покоев.

Эмоции захлестнули меня, я не таясь так распахнула дверь, что та, ударившись о стену, чуть не пришибла меня:

– А! Герои-любовнички явились!

Мужчины хлопали глазами. Видок у меня был ещё тот: красное, опухшее лицо, распахнутый, смятый халат и ночная рубашка.

– Я, – жалко икнул Гуннер.

Его подельник властно махнул рукой:

– Фрейлины нашей принцессы должны нас развлекать.

– Так иди сюда! Развлеку так, вовек не забудешь. Ломиться к семнадцатилетней девице!

– Я есть… , – длинный внезапно запамятовал русский.

– Ты есть козёл датский! – Взмахнув руками, зачерпнула чистого эфира, всю мощь направив на двух незадачливых донжуанов.

Мужиков смяло как куклы, они кубарем покатились по коридору, визжа будто поросята. На шум сбежались гвардейцы, испуганно таращась на меня.

– А вас где носит?! – Рявкнула я, – тут княжну пытаются обесчестить. Вояки хреновы!

Бочком солдаты приблизились к ухажёрам, подняли их на ноги и так быстро увели с моих глаз, что в коридоре засквозило.

Из спальни выбежала перепуганная Мария, бросившись ко мне:

– Саша!

Девушку трясло от испуга.

– А ты чего молчала? Орать надо так, чтобы стёкла во всём дворце звенели! Или ждала, пока они дверь вскроют?

– Нет! Что ты! – Отпрянула она от меня, – я…испугалась, а потом мы с горничной взяли подсвечники, думали, отобьёмся. А потом…ты.

– Ох, что-то вечер перестал быть томным, – после выплеска силы навалился откат, – иди спать, Машенька. Всё завтра.

Из комнаты выглянула перепуганная Варя и помогла добраться до кровати.

– Спасибо, Саша! – Вслед мне крикнула Мария.

Но я уже была на полпути в царство снов.