Короли карантина

Нет ничего лучше, чем начинать свой первый день в новой школе с того, что твой отец кладет тебе на колени пистолет.

— Папа! — Ахнула я, хватая девятимиллиметровый "Глок" и протягивая ему обратно. — Ты с ума сошел?

Его обычно гладкий лоб наморщился таким образом, что это говорило мне, что он собирается показать мне свою суровую сторону. Мы были ближе, чем два завязанных ожерелья, и так же неразлучны, но, когда его обычно долгий запал иссякал, он становился страшным сукиным сыном. У меня запал был дольше, чем у него, но я не думаю, что смогу выдержать взгляд Фредди Крюгера, которым он смотрел на меня прямо сейчас.

— Татум, я собираюсь сказать это только один раз. — Он потянулся к заднему сиденью нашей "Ауди А4 Универсал", снял с него мой рюкзак и расстегнул передний карман. Он засунул пистолет внутрь, прежде чем я успела высказать еще какие-либо жалобы, и помчался дальше. — Это для твоей защиты. Ты возьмешь его с собой.

— Папа, это школа-интернат для самых богатых детей в штате Секвойя и за его пределами. Что со мной здесь может случиться?

Он издал саркастическое «ха!», поправляя очки на носу. Это было единственное, что напоминало о том, что он вирусолог. Он был любителем оружия, имел черный пояс по карате, на костяшках пальцев у него были шрамы от драк, в которых он участвовал в юности, а его любимым хобби было планирование судного дня. Например, он законно купил дом в Элмвуд-Форест в нескольких часах езды к северу отсюда с бункером, набитым достаточным количеством консервов, чтобы мы продержались до трехтысячного года.

Проще говоря, он был худшим кошмаром любого подростка. Вероятно, поэтому я старалась, чтобы мои свидания были краткими и по существу. Кроме того, учитывая то, как мы постоянно переезжали, секс на одну ночь был хорошим способом защитить себя от разбитого сердца. Если бы у меня не было намерения делать так, чтобы что-то длилось дольше нескольких часов за раз, тогда мне никогда не пришлось бы беспокоиться о душевной боли и всех тех других приятных вещах, которых я предпочла бы избежать. В любом случае, я уже получила свою изрядную долю этого, когда была ребенком, после того как мама взяла и ушла от нас.

Папа вцепился в спинку моего сиденья, наклонился ближе и пристально посмотрел на меня.

— Я многое повидал в жизни, Малышка.

Я закатила глаза, услышав это прозвище, и отвернулась, глядя сквозь железные ворота перед нами. Огромная, посыпанная гравием подъездная дорожка вела к готическому особняку в дальнем конце. Это выглядело как нечто, взятое из фильма ужасов — облака над головой не пропускали ни лучика света, чтобы осветить древние серые стены. Кто вообще построил такое место у черта на куличках? Граф Дракула?

— Посмотри на меня, Малышка, — прорычал папа, и от его тона у меня участился пульс.

Я повернулась к нему, нахмурившись, пытаясь понять, почему он вел себя как сумасшедший из-за того, что я отправилась в школу-интернат. Не то чтобы я хотела приезжать сюда. Он был тем, кто давил и давил, пока я не согласилась. Он сказал, что ему нужно работать. Он утверждал, что ему нужно путешествовать по всей стране. Но почему я не могла просто поехать с ним? Я делала это всю свою жизнь. Зачем останавливаться сейчас?

— Тебе нужна хоть какая-то стабильность. И теперь, когда вирус «Аид» захватывает мир, я нужен ему сейчас больше, чем когда-либо.

Я прищелкнула языком. Вирус. Последние пару месяцев "вирус" был в нашей жизни как раздражающий сосед, который позволял своей собаке гадить на нашу лужайку и подглядывал за нашим забором всякий раз, когда нам становилось слишком уютно в нашем собственном пространстве. Это был вездесущий, одинокий сосед-извращенец, которому нужно было наладить жизнь.

Я знала, что папа должен был это сделать. Он был важен. Он работал над лекарством, которое спасет миллионы людей, когда эта болезнь выйдет из-под контроля — что, очевидно, и произойдет. Но здесь, в северной Секвойе, не было ни одного случая заражения вирусом «Аид». Пока даже в соседнем штате. Число случаев заболевания в Америке в целом исчислялось сотнями, но папа был вирусологом и знал об этом больше, чем сейчас сообщает правительство. Если вирус выйдет из-под контроля, все станет плохо. Действительно плохо.

Проблема была в том, что папа был единственным человеком в моей жизни. Возможно, это было эгоистично, но я не хотела отказываться от него. Мы так часто переезжали, что единственные друзья, которые у меня были, оказались недолговечными как хорошая погода. С годами я больше стала предпочитать компанию книг, чем людей, когда папы не было рядом. Персонажи никогда не смогли бы сбежать от меня. Не тогда, когда я могла запереть их в своем «Kindle» до конца времен. Сосунки.

Я бьюсь затылком о сиденье, понимая, что это глупо, но меня это не волнует, и я рычу от досады.

— Почему я не могу просто поехать с тобой?

— Не возвращайся к этому старому спору, Татум. Мы уже давно это решили. Не то чтобы я хотел оставлять тебя здесь.

Я повернулась к нему, обнаружив в его глазах столько любви, что у меня защемило сердце. Папа был моей единственной постоянной вещью в этом мире. Как бы мне ни было неприятно это признавать, выходя из машины в это жуткое здание, как из фильма ужасов, я немного нервничала. И из-за безумного взгляда, которым наградил меня папа, и пистолета, который он только что спрятал в моей сумке, я не совсем получала успокаивающие флюиды, в которых нуждалась прямо сейчас. Конечно, меня учили стрелять, драться и добывать пищу. Но это не был апокалипсис. Я думаю, что по сравнению с ним, это была бы прогулка в парке. Потому что это было единственное, чего я действительно боялась. Привязанности.

Обычно я могла влететь в жизнь человека и исчезнуть из нее как ветерок, никогда не привязываясь. В этом я была профессионалом. Но здесь я собиралась проводить двадцать четыре часа в сутки в компании других подростков. Мне предстояло "приложить усилия", "выйти из своей зоны комфорта" и — боже упаси — "смешаться с толпой". Хотя идея завести настоящих друзей всегда привлекала меня, реальность заключалась в том, что я всегда была готова встать и оставить их позади. Чтобы мой пейзаж изменился, а вместе с ним изменились и лица вокруг меня. Но все было бы не так. Папа записал меня на весь выпускной год.

— Не надо меня ненавидеть, — тихо сказал он, и я поджала губы. Мне было семнадцать. Еще бы год и у нас даже не было бы этого разговора. Почему судьба должна была быть такой стервой?

Охранник пропустил нас через двое огромных железных ворот, и папа нажал на рычаг, когда мы проехали через них.

— У тебя есть перцовый баллончик? — Спросил он.

— Ага.

— А твоя тактическая ручка?

— Ага.

— А твой брелок для самозащиты?

— Да, папа, — простонала я. — Ты же знаешь, что мне вообще-то не разрешают ничего из этого дерьма здесь, верно? Если меня поймают…

— Я слишком хорошо тебя обучил, чтобы ты могла попасться, — гордо сказал он, и улыбка тронула мои губы.

— Что ж, это правда, — признала я, и он одарил меня ухмылкой.

Мы подъехали к огромным деревянным дверям, и я постаралась не испытывать страха перед зданием. Хотя оно выглядело довольно-таки устрашающе.

Сбоку от него появился парень, направлявшийся к нам по тропинке, и от его вида у меня перехватило дыхание. Как будто воздух на самом деле только что превратился в камень? Я не могла вдохнуть ни грамма воздуха.

На нем была футбольная майка "Титанов" цветов школьной команды "лесной зеленый" и "белый", материал облегал его мощное тело. Его лицо могло бы очаровать змею за милю, каждая линия и черточка такие угловатые, какие я когда-либо видела только в журналах. Его чернильные волосы падали на глаза цвета нефрита, а мальчишеская улыбка выглядела так, словно ему нужно было регулярно питаться невинными девчачьими сердцами, чтобы сохранить себя в целости.

Я не была той добычей, к которой привык этот охотник, но я также не могла отрицать, что мои щеки вспыхнули, и я все еще задыхалась, по-видимому, от нехватки воздуха. Мои светлые волосы, голубые глаза и полные губы были не чем иным, как миражом, нарисованным моей генетикой. Они были поверхностными, но я знала, как использовать их силу, когда мне это было нужно. Этот парень также умело пользовался своей. Но там, где я носила свою кожу как щит, он носил ее как оружие.

Он шел вперед медленной, непринужденной походкой, которая говорила о том, что он полностью контролирует ситуацию, и он закатал рукава, прежде чем наклонится, чтобы постучать в мое окно. Папа опустил его нажатием главной кнопки, приоткрыв на дюйм, и свирепо уставился на пожирателя сердец.

— Да? — Коротко спросил папа.

— Эй, сэр, вы, должно быть, мистер Риверс? Я здесь, чтобы показать вашей дочери ее общежитие. — Он кокетливо подмигнул мне, как будто мой отец не видел, хотя он обращался к нему, а не ко мне. Я небрежно показала ему палец в ответ, и его голодная улыбка стала шире.

У чувака были яйца, я бы отдала ему должное.

— Доктор Риверс, — прорычал папа, снова закрывая окно, прежде чем парень успел ответить. Пожиратель сердец рассмеялся, отходя от машины.

Я отстегнула ремень безопасности, но, прежде чем успела выйти из машины, папа положил руку мне на колено, чтобы удержать на месте.

— Не терпи дерьмо, детка. Ты помнишь мои уроки самообороны от насильников?

Я рассмеялась, качая головой.

— Я помню. Как я могла забыть? Всегда бей по яйцам, — повторила я его наставления.

— Это моя девочка. — Он притянул меня в объятия, поцеловал в висок, и что-то в его крепкой хватке заставило меня забеспокоиться. — Здесь тебе ничто не причинит вреда.

Я улыбнулась и отстранилась, мое сердце сжалось, когда я потянулась к двери.

— Люблю тебя, папа.

— Я тоже тебя люблю, Малышка.

Я вышла на гравийную дорожку, прихватив с собой рюкзак, пока папа открывал багажник из машины. Мой сопровождающий быстро подошел к нему, открыл его и достал мой здоровенный чемодан, который был покрыт потертыми наклейками из всех штатов, которые мы когда-либо посещали.

— Ты часто переезжаешь, — с ухмылкой прокомментировал парень, закрывая багажник.

Я неопределенно кивнула, прощаясь с папой. Он послал мне воздушный поцелуй, прежде чем уехать, и я проглотила твердый комок в горле после того, как меня оставили. Мы так долго были только вдвоем. На что вообще похожа жизнь без него?

— Я Блейк Боумен, квотербек футбольной команды.

Я повернулась к парню, перекидывая рюкзак через плечо и маскируя любую боль, которая могла бы проскользнуть на моем лице.

— Это довольно типично для тебя, — поддразнила я, и он приподнял бровь.

— Что? Симпатичный и звездный игрок "Титанов"? — Он запустил руку в волосы, задирая рубашку, чтобы я мельком увидела мускулистый V-образный вырез, сужающийся под поясом. Я снова перевела взгляд на его лицо, когда жар пробежал по моей спине. Он был стереотипом, о котором мечтает каждая женщина. Высокий, темноволосый, красивый. И я могла бы с уверенностью предположить, что он также был богат, обаятелен и бессердечен.

— Нет… Высокомерный и предсказуемый. — Я перевела взгляд на здание рядом с нами, разглядывая великолепные шпили, торчащие из его вершины. Как ни странно, перед ним был припаркован классический красный "Форд Мустанг" с небольшой табличкой, гласившей, что он был подарен бывшим студентом. Это было только начало. На карте, которую я получила в приветственном письме, был изображен весь кампус, ожидающий меня. Имущество было построено на огромном участке земли между милями соснового леса. Там было озеро, футбольный стадион, лодочный сарай, ультрасовременный тренажерный зал и многое другое. Это была не просто подготовительная школа, это был чертов курорт. И я не могу отрицать, что мне очень хотелось это увидеть.

— Высокомерный, может быть, — усмехнулся Блейк. — Но предсказуемый? — Он подошел ко мне сзади, положив руку мне на спину, отчего дрожь пробежала по всему моему телу. Его насыщенный аромат пряного одеколона был слишком восхитительным, чтобы не заметить, когда он наклонился к моему уху. — Ты никогда не сможешь предсказать мой следующий шаг, Татум Риверс. Я тебе это обещаю.

Я застыла на долгое мгновение, его очарование сильно притягивало меня. Глубоко вздохнув, я выбралась из его ловушки, бросив на него взгляд через плечо, когда по моей коже пробежал электрический разряд. Может быть, я неправильно поняла его, может быть, он не был золотым мальчиком «Эверлейк». Потому что в тот момент он выглядел опасным, как охотник, который не ел несколько дней.

Я изобразила улыбку, когда холодный ветерок окутал меня.

— Откуда ты знаешь мое имя?

— Потому что мне было поручено показать тебе твое общежитие, да. Пойдем. — Темнота в его глазах исчезла, и я смотрела, как он тащит мой чемодан за собой и ведет меня по тропинке направо.

— Разве мы не пойдем внутрь?

— Это Аспен-Холлс. Только для занятий. И поскольку сегодня воскресенье, он полностью закрыт. Если ты хочешь заниматься по выходным, можешь отправиться в библиотеку "Хемлок" на западной стороне. Жилье находится на восточной стороне.

Мы обогнули Аспен-Холлс, и мой пульс участился при виде открывшегося передо мной вида. Холм спускался к самому красивому озеру, которое я когда-либо видела. Его сверкающая голубая вода простиралась к заснеженной горе вдалеке. Это было живописно, захватывало дух.

— Это гора Тахома. — Блейк указал на нее. — А прямо у ее подножия находится пляж Сикамор. Это приличное место для тусовки, особенно летом.

— Мило. — Я улыбнулась.

Эверлейк Преп находился прямо на краю горного хребта Чинквапин, и, хотя воздух был холодным, он также был самым свежим из всех, что я когда-либо вдыхала. Это было далеко от пляжного городка в Сокале, который я называла домом последние несколько месяцев. Я практически чувствовала, как мой загар уже увядает, когда в воздухе повисло предчувствие осени.

Большинство деревьев, окружавших озеро, были соснами, и среди них торчало еще больше готических зданий, в то время как другие стояли прямо на берегу озера. Вдалеке я заметила огромный эллинг и студентов, катающихся на байдарках по спокойной воде. Пейзаж манил меня, умоляя исследовать вздымающиеся лесистые холмы по обе стороны озера и позолоченный солнцем пляж в самой северной точке кампуса.

— Хочешь узнать историю Эверлейка, Татум? — Спросил Блейк, его брови изогнулись, когда в его глазах снова появилось то мрачное выражение. Он говорил со мной так, словно знал меня всю жизнь, и я не могла не чувствовать себя комфортно рядом с ним. У него была такая аура, которая притягивала людей и заставляла их ловить каждое его слово. Я могла понять, что он имел в виду, говоря о непредсказуемости, в нем было что-то совершенно дикое, что часть меня жаждала узнать.

— Конечно, — согласилась я, когда он повел меня вниз по склону к тропинке, которая изгибалась к востоку от озера. Я плотнее закуталась в пальто, когда с воды подул прохладный ветер, принесший с собой запах тростника и щебетание птиц.

— Есть легенда коренных американцев из племени «котари», которые раньше населяли эти земли. Они предупреждали людей, которые приходили сюда и селились вокруг озера, что Люди Ночи, живущие в лесу, всегда следят за ними.

— Люди Ночи? — Я выдохнула. Это звучало действительно жутко.

— Да, это темные духи, которые приходят ночью и утаскивают своих врагов на деревья, чтобы их никогда больше не видели. — Темно-зеленые глаза Блейка заискрились от рассказа, и улыбка тронула мои губы, когда он продолжил. — Племя «котари» предупредило их, что, если они не будут отправлять жертвы в лес раз в месяц, весь их народ будет вырезан.

— Так что случилось? — Спросила я, увлекаясь рассказом, несмотря на то что была абсолютно уверена, что это неправда.

— Они не послушались, — сказал он хриплым тоном, от которого у меня в животе разлился жар. — А неделю спустя их изуродованные тела были найдены плавающими в озере. Их были сотни. Мужчины, женщины, дети…

Я закатила глаза.

— Да ладно, ты действительно думаешь, что я на это куплюсь?

Он невинно пожал плечами.

— Я просто рассказываю тебе, как это бывает. Тебе лучше быть осторожнее, иначе тебя могут принести в жертву Людям Ночи для ежемесячного жертвоприношения. Потому что, если никто не умрет… тогда умрем мы все. — Он ткнул меня в бок, и я рассмеялась.

— Так как же мне избежать того, чтобы меня выбрали? — Я подыграла.

— Ну, если ты будешь сосать нужные члены, я уверен, ты сможешь избежать неприятностей. — Он ухмыльнулся, и я подняла бровь.

— Я сосу член не ради одолжений. Кроме того, если бы меня бросили к Людям Ночи, думаю, я бы вернулась, ведя их за собой, так что, думаю, я рискну.

— Это правда? — Его взгляд опустился к моему рту, и он облизал губы, как будто я была его следующим блюдом.

— Да, это так. — Я ухмыльнулась, переводя взгляд на воду.

На дальнем берегу возвышалась невероятная старая церковь, ее высокие стены поднимались к остроконечной крыше. В ней даже было огромное витражное окно в форме распятия, занимающее большую часть передней стены и выходящее на озеро. Мне не терпелось потратить немного времени на изучение здания. Я представляла, как провожу там уйму времени.

Нет, Татум, ты должна хоть раз не думать о себе и завести друзей.

Я решительно повернулась к Блейку, обнаружив, что он смотрит в свой телефон, пока мы шли. Его волосы упали на лоб, а челюсть была плотно сжата, когда он читал какое-то сообщение.

— Мне нужно позвонить. — Он поставил мой чемодан, не сказав больше ни слова, и направился к деревьям на обочине тропинки. Ох.

Я снова повернулась лицом к открывшемуся виду, обхватив себя руками и впитывая атмосферу. По крайней мере, это место было чертовски потрясающим. Если бы меня и отправили в школу-интернат, то, черт возьми, лучше этого и быть не может.

Стук шагов донесся до моего слуха, и я оглянулась на выложенную кирпичом дорожку, по которой мы шли, и заметила парня, бегущего ко мне. Он был высоким и без рубашки, пот стекал по его мускулистому телу к низко сидящим черным спортивным шортам, которые он носил. Он был загорелым и блестящим. Темно-русые волосы, заправленные за уши, щетина, свирепый взгляд на его сильных чертах лица и свирепые татуировки, покрывающие мускулистую грудь, делали его похожим на какого-то воина-викинга, пока он бежал в мою сторону. Его глаза цвета океана метнулись ко мне, и румянец залил мои щеки. Я вообще не могла контролировать свою реакцию. Неужели каждый парень в этом заведении выглядел как долбаная фитнес-модель?

Внезапно он столкнулся с моим чемоданом посреди дорожки и, перелетев через него, перекатился на спину, ударившись о землю.

— Ублюдок! — Взревел он так громко, что звук разлетелся эхом.

Целую секунду я в абсолютном шоке смотрела на распростертого бога, прежде чем подбежать и помочь ему подняться.

— Черт, ты в порядке? — Я потянулась к нему, но он оттолкнул мои руки, поднялся на ноги и уставился на свои разбитые наушники, валявшиеся на земле.

— Кто оставляет свой гребаный чемодан посреди дорожки? — Спросил он, указывая на него, и я внезапно почувствовала себя маленькой девочкой, которую отчитывает отец.

— Я не… — Начала я, но он перебил меня.

— Как тебя зовут? Я тебя не узнаю. — Он прищурился, исследуя меня, как рентгеновским лучом.

— Татум. Я новенькая.

Он цокнул языком.

— Ты также и тупая?

— Я не оставляла его там, — резко сказала я, гнев поднимался в моих венах. — Я же не стояла здесь, расставляя чемоданные ловушки для студентов. Это был несчастный случай.

Его брови приподнялись, затем он ухмыльнулся, как будто хранил мрачную тайну. Он шагнул ближе, скрестив руки на своей божественной груди, в то время как я боролась с желанием оторвать от нее взгляд и перестать представлять его прижатым к своей обнаженной плоти.

— Ты знаешь, что происходит с болтливыми девчонками в этой школе?

Ух ты, засранец.

Я стиснула зубы и шагнула вперед, чтобы показать ему, что меня не запугаешь. Это было золотое правило моего отца. Никогда не показывай своим оппонентам, что ты напуган. Это придает им силы. А когда у них есть сила, они побеждают.

— Нет, но у меня такое чувство, что ты собираешься мне рассказать. — Я склонила голову набок, и он нахмурился так сильно, что могло разбиться стекло.

— Они наживают себе врагов не из тех людей. — Он подошел ближе, так, что запах пота и чего-то невероятно манящего коснулся моего носа. — И на случай, если ты не заметила, я не тот человек.

Мое сердце забилось сильнее, и я не знала, было ли это от страха или возбуждения. Конечно, он был придурком с комплексом превосходства. Но эти типы были лучшими в постели. Не то чтобы я собиралась дать ему понять, что какая-то дикая часть меня задыхалась ради него на полу, срывая с себя одежду. Эта сучка не умела играть в такие игры.

— Дай угадаю… — Я постучала пальцем по губам. — Ты бегаешь с такими парнями, как Блейк Боуман, и являешься одним из братьев. Ты играешь в футбольной команде и считаешь себя здесь кем-то вроде короля, потому что выиграл в генетическую лотерею. Большинство девочек в этой школе раздвигают перед тобой ноги, когда ты бросаешь на них всего лишь взгляд, и, о, я упускаю самую важную часть: ты никогда в своей жизни не работал.

Он издал веселый вздох, в котором почему-то не было смеха.

— Во-первых, я не бегаю с парнями вроде Блейка Боумена. Я управляю ими. Я не в футбольной команде, я и есть гребаная команда. И мне все равно, даже если бы каждая девочка в этой школе прогнулась и позволила мне трахать их любыми всевозможными способами до воскресенья, я бы все равно не стал. И ты неправильно поняла самую важную часть, принцесса. — Он поднял руку и ударил меня между глаз, заставив меня дернуться назад от укола боли. Что за хрень? — Я все в своей жизни добился своим трудом. На самом деле, мне нравится добиваться всего самому. Работать, ради того, чтобы заслужить все самому. Так что в следующий раз, когда тебе захочется высказывать суждения о людях, я предлагаю тебе снять свою блестящую диадему и долго, пристально смотреть на свое отражение. Потому что ты можешь выглядеть как ожившая кукла Барби, но я готов поспорить, что у тебя тоже есть маленькие грязные секреты. — Он повернулся ко мне спиной, подобрал свои сломанные наушники и побежал дальше, оставив меня наедине с его словами.

Мое сердце бешено колотилось, когда я смотрела, как он уходит, мышцы его спины напрягались, когда он шел по дорожке. Это был второй парень, которого я неправильно истолковала с тех пор, как приехала сюда, а я встретила только двоих. С этого момента я собиралась воздерживаться от суждений. Но я чертовски уверена, что кое в чем была права в этом парне. Он был мудаком. И я буду счастлива находиться подальше от него.

Вскоре Блейк снова появился из-за деревьев, засовывая свой мобильный телефон в карман и ослепительно улыбаясь мне.

— Извини, Татум, пришлось ответить.

— Не беспокойся. — Я двинулась вперед, чтобы забрать свой чемодан, но он опередил меня, его пальцы коснулись моих, когда он взялся за ручку.

От его прикосновения по моей коже пробежали мурашки, и я с улыбкой взглянула на него из-под ресниц.

— Спасибо.

— В любое время. — Его глаза блуждали по моему лицу, прежде чем он уверенными шагами направился вперед.

Вскоре мы свернули на тропинку, ведущую прочь от озера, направляясь глубже в лес, пока не достигли огромного здания с большими арочными каменными окнами. В воздухе вокруг меня витало птичье пение, а из жилого корпуса доносились звуки болтовни.

— Это Бич-Хаус, общежитие для девочек. Вот. — Блейк бросил мне ключ, и я поймала его в воздухе. Он окинул меня оценивающим взглядом, затем подошел к деревянной двери справа от здания и поставил мой чемодан рядом с собой.

— Мне не разрешается входить, что является гребаным издевательством, — сказал он, в его глазах плясали огоньки, и я двинулась вперед, но он загородил дверь рукой, останавливая меня. — Но иногда я нарушаю правила ради правильной девушки. — Он распахнул дверь, затаскивая мой чемодан внутрь, и я рассмеялась.

— А что будет, если тебя здесь поймают? — Поддразнила я, выходя за ним на лестничную клетку. Каменные ступени вели на следующий уровень, а со стен свисали фонари, освещая путь мягким янтарным светом.

— Я получу наказание за то, что был плохим мальчиком. И если меня поймают дважды, меня могут отстранить. — Он ухмыльнулся через плечо и начал поднимать мою сумку наверх. — Трюк в том, чтобы не попасться.

— Или не сдать тебя, — добавила я.

— Ты не посмеешь, — прорычал он, и от этого звука мое сердце бешено заколотилось.

— Я бы не стала, — согласилась я. — Если бы я не хотела, чтобы ты был здесь, я бы просто вышвырнула тебя сама.

— Ты думаешь, у тебя получилось бы? — Он спросил так, словно бросал мне вызов попробовать, и я рассмеялась в ответ, позволяя ему задуматься об этом. Меня обучали кикбоксингу и самообороне, так что я вполне могла бы это сделать, если бы захотела. Мой папа всегда шутил, что сделал из меня Лару Крофт, и, возможно, это было отчасти правдой — за исключением того, что у моей версии была менее выпуклая грудь и она не смогла бы подпрыгивать, будь я в крошечных джинсовых шортах.

Мы достигли третьего уровня и направились по коридору с полами из темного дерева и комнатами, отходящими от него по обе стороны.

— Ты в комнате три-три-три. — Он остановился перед ней, отступая от моего чемодана и запуская руку в волосы. — Увидимся, Татум.

— Спасибо за сопровождение. — Я улыбнулась, когда он отвернулся и небрежной походкой зашагал по коридору.

Из ванной в дальнем конце коридора вышла девушка в одном полотенце и взвизгнула, заметив его. Она вернулась в комнату с криком: "Блейк Боумен здесь!" и запустила цепную реакцию возбужденной болтовни и хихиканья. Блейк отрывисто рассмеялся, направляясь вниз по лестнице, а я покачала головой, прежде чем направиться к своей комнате и вставить ключ в замок.

Думаю, у парня есть фан-клуб. И, наверное, я не удивлена.

Я направилась внутрь, аромат какао и ши ласкал мои органы чувств, когда я втаскивала свой чемодан в комнату. Две кровати стояли друг напротив друга, и все помещение было преображено волшебными гирляндами, ковриками и мини-кактусами. Незанятая кровать была завалена одеждой, и я нахмурилась, посмотрев на девушку, растянувшуюся на другой кровати в укороченном топе и красных шортах Nike. Она удивленно выпрямилась, ее большие глаза изучали меня. Она была красива как модель, ее кожа цвета красного дерева была безупречной и блестящей, ее фигура была стройной, но подчеркнутой мягкими мышцами, а грудь — до глупости идеальной. Ее волосы были цвета ореха, а широкий рот в данный момент растягивался в улыбке.

— Ты новенькая? — Спросила она, вскакивая с кровати и бросаясь через комнату к другой. Она стащила с нее всю свою одежду и бросила ее на письменный стол в своей половине комнаты.

— Да, привет, я Татум. — Я протянула ей руку, но она бросилась ко мне с объятиями. Рукопожатие все равно было бы как-то странно, и я сразу потеплела к ней, когда она крепко сжала меня.

— Я Мила. Мне было так чертовски одиноко здесь, девочка. Ты даже не представляешь. Мне нужен человеческий контакт.

Я рассмеялась, таща свой чемодан через комнату и закинула его на кровать.

— Ну, я вроде как привыкла к более спокойной жизни, так что тебе придется показать мне, как ведут себя экстраверты.

— Что ты имеешь в виду? — Спросила она, опускаясь на кровать и поджимая под себя ноги. Она выглядела искренне взволнованной моим присутствием, и это было своего рода… мило.

Я начала рассказывать ей о том, как объехала всю страну, и к тому времени, как мой чемодан был распакован, я почти полностью рассказала ей историю своей жизни. Не темные моменты, только светлые. Я не была готова поделиться с ней о том дерьме, что было в моем прошлом. Но то, что я переезжала из города в город, пока отец работал в лабораториях по всей стране, я повторяла сотню раз сотне людей. Хотя, может быть, не так подробно. Я действительно хотела приложить здесь усилия.

— Так что у тебя за история? — Спросила я ее, падая на кровать и запихивая рюкзак рядом с подушкой, прекрасно осознавая, что в нем спрятано оружие. Я не могла поверить, что мой отец заставил меня взять с собой пистолет. Чего он ожидал в чопорной школе-интернате для сыновей и дочерей элиты?

— Ну, моя мама переехала в США из Пакистана, когда влюбилась в моего отца, когда он там работал. На самом деле я никогда не была в Пакистане, так что я до мозга костей житель Нью-Йорка. Мои родители отправили меня в такую даль, чтобы я получила "лучшее доступное образование", — процитировала она эти слова будто в эфире, придав голосу строгость, и я рассмеялась.

Она схватила плитку шоколада со своего прикроватного столика, отломила кусочек для себя, прежде чем бросить мне, даже не спрашивая. Я улыбнулась, беря батончик, отламывая кусочек и отправляя его на язык. В конце концов, это заведение выглядело не так уж плохо.

— Мой отец хочет, чтобы я поступила в Йельский университет изучать юриспруденцию. — Она скорчила унылую гримасу.

— Ты не хочешь?

— Если бы это зависело от меня, я бы тренировалась, чтобы поступить в Джульярд в направлении «танцы», — сказала она с драматическим вздохом. — Но они никогда бы мне не позволили. Так принято с родителями, верно? Все в наших интересах. До тех пор, пока это то, чего они от нас ожидают.

Я выдохнула, кивая в знак согласия.

— Да… Я полностью понимаю это. Если бы это был мой выбор, я бы даже не приехала сюда. Я бы продолжила ездить со своим отцом.

— Хотя тебе, должно быть, одиноко, — заметила она. — Я имею в виду, я понимаю. Это все, что ты знаешь. Но ты видела это место? И, девочка, поверь мне, здесь стоит остаться только ради парней. Подожди, пока не встретишь Блейка Боумена.

Я выдавила ухмылку.

— Вообще-то, он показал мне окрестности.

Она с диким смехом хлопнула рукой по кровати.

— Милый, правда? На самом деле милый — это, все равно что назвать его уродом. Он чертовски горяч. Все трое такие.

— Их трое? — Я нахмурилась.

— Да, он и его друзья — Сэйнт и Киан. Они, называют себя Ночными Стражами, — зловеще сказала она, оглядываясь вокруг, как будто в воздухе внезапно повеяло холодом. Я тоже почти почувствовала это.

— Почему? Это как-то связано с Людьми Ночи? — Я выдохнула, затаив дыхание из-за напряжения в воздухе.

Мила кивнула.

— Блейк рассказывал тебе о них?

— Да, но это всего лишь легенда, верно?

Она судорожно сглотнула.

— Да, я думаю… Но эти парни относятся к этому довольно серьезно. И остальная школа тоже. Ночные Стражи были четырьмя безжалостными воинами, призванными защищать Людей Ночи от народа, которые стремились завладеть этой землей. Миф гласит, что у них были каменные сердца и железная кожа. Они создали армию безымянных последователей, которых назвали Невыразимыми. — Мила облизнула губы, ее глаза заблестели, и я не могла не позволить этой истории заразить меня своей мрачностью. — Но Невыразимые были не просто мужчинами или женщинами. Они были предателями, лжецами, ворами и убийцами. Теми, кто пытался причинить боль или предать Людей Ночи. Их заставили выполнять приказы Ночных Стражей, лишили их имен и заставили работать в качестве покаяния за свои преступления, пока они в конце концов не были отпущены.

— Это безумие, — я рассмеялась, но Мила не ответила мне тем же.

— Даже если их только трое, Сэйнт, Киан и Блейк ведут себя так, словно они действительно Ночные Стражи Эверлейка. Они даже предъявили права на священный камень на пляже Сикамор.

— Какой камень? — Я нахмурилась.

— Это огромный обелиск в песке; на нем вырезаны знаки племени «котари», и он рассказывает историю Людей Ночи и о том, как Стражи пришли, чтобы спасти их. Легенда гласит… — она понизила голос на октаву. — «Любой, кто осмелится прикоснуться к священному камню, будет связан душой с Ночными Стражами до конца времен. Они будут связаны с Ночью».

— Чем это отличается от Невыразимых? — Я прищурилась.

— Связанные Ночью выбирают быть в услужении у Стражей. Они охотно жертвуют своей душой, чтобы быть всем, чего пожелают Ночные Стражи. Навсегда.

Дрожь пробежала у меня по спине.

— Так что же происходит, когда кто-то прикасается к нему?

Мила покачала головой.

— Никто никогда не осмеливался, Татум, — прошептала она. — Невыразимым приходится туго, но быть Связанным Ночью было бы сущим адом. Сэйнт, Киан и Блейк не слишком любезничают. Все боятся этого камня, как бомбы, которая вот-вот взорвется.

— Отлично. Тогда я буду избегать скал, — рассмеялась я. — Похоже, мне также следует избегать этих парней.

— Ни за что. Если ты с ними, весь этот год будет лучшим в твоей жизни. Но если ты не… — Она пожала плечами.

— Что? Они приносят тебя в жертву Людям Ночи или что-то в этом роде? — Я фыркнула, но она посмотрела на меня убийственно серьезно, как будто это была не шутка.

— Хуже, детка. Намного, блядь, хуже.

— Да ладно, они не могут быть настолько плохими. Блейк показался мне милым парнем.

Она рассмеялась, как будто я была ненормальной.

— Называть его милым — все равно что называть дьявола симпатичным. Если ты в его списке дерьма, то у него сердце злобнее, чем у мясника. Хотя, свежее мясо, которое ему нравится на вкус, не коровье, а человеческое.

Я рассмеялась в знак отрицания, отламывая еще кусочек шоколада. То, что она сказала, не вязалось с дружелюбным парнем, который только что привел меня сюда. Конечно, я могла сказать, что он считал себя крутым. Но я не могла представить, чтобы он был жесток к кому-то. С другой стороны, очевидно, я плохо разбиралась в людях.

— Тогда, наверное, мне лучше быть его другом, — сказала я с ухмылкой, и Мила рассмеялась.

— К счастью для тебя, я уже так и делаю. Значит, ты только что выиграла себе бесплатную поездку, новенькая.