Короли карантина

Я стояла на кухне, готовя всем завтрак, пока Сэйнт тренировался, а Киан пошел на пробежку с Блейком, затем все они приняли душ. Я потратила почти час на сооружение долбаного трона из туалетной бумаги в центре церкви по приказу Сэйнта. И хотя, по общему признанию, выглядело это довольно неплохо, большое вам спасибо, в то же время это было чертовски нелепо.

К тому времени, когда Ночные Стражи в своей униформе заняли места по одну сторону обеденного стола, я уже расставила тарелки с едой. Папа научил нас с Джессикой готовить, когда мы были помладше. Ему всегда приходилось работать подолгу, поэтому совместные трапезы были довольно редкими. И, очевидно, в детстве я ворчала не на одну няню, которая готовила еду.

Я не была снобом или что-то в этом роде, я просто знала, как мне нравится моя еда. И я была более чем счастлива попасть на кухню и научиться готовить это для себя и своей сестры. Помимо всего прочего, это был еще и навык выживания. В дикой природе Сэйнт Мемфис и его приятели продержались бы меньше недели. Я, с другой стороны, процветала бы, добывая природные ресурсы и живя за счет земли. Это была настоящая сила, когда дело доходило до этого. То, на что никто из них не мог претендовать, если бы их когда-нибудь бросили в пустыню, не имея ничего, кроме двух рук, чтобы постоять за себя. Я должна не забыть загадать это в свой следующий день рождения.

Несмотря на то, что у меня был план уничтожить их, я все равно должна была пока играть по их правилам. Киану нравилось флиртовать, но я не думала, что добилась большого прогресса в том, чтобы проникнуть ему под кожу. Я действительно не понимала, почему Монро думал, что я смогу добраться до него, когда он явно держал свое сердце в железной клетке. Вероятно, оно тоже участвовало в своих собственных незаконных играх, пока находилось там. Но я все еще была полна решимости попытаться расколоть его. Я просто не знала, как мне это удастся.

Из этого безумия в четыре утра вышло одно хорошее: эта маленькая поездка за едой и туалетной бумагой показала мне, как реагировал Сэйнт, когда земля у него под ногами пошатнулась. При малейшем намеке на нехватку продуктов он забирал почти все для себя. В обозримом будущем школе предстояло питаться консервированным супом, картошкой и фасолью, пока не поступит очередная поставка. И когда у них в комнатах и школьных туалетах закончится туалетная бумага, сюда хлынет поток последователей, которые будут предлагать бог знает что в обмен.

Сэйнт позаботился о том, чтобы оставаться королем, в то время как остальной мир вокруг него рушился. Именно такие люди процветали во время мировых катастроф. Он, без сомнения, вышел бы с другой стороны более богатым и могущественным, чем был раньше. И это была печальная правда о жизни. Богатые становились богаче, а бедные беднее.

Я подумывала плюнуть им в еду, но решила, что это не совсем в моем стиле и, по крайней мере, одному из маленьких психов это наверняка понравится. В любом случае, я не хотела, чтобы у них во рту была хоть капля меня. Хотя иногда темная часть меня представляла, как каждый из них проводит языком по моей плоти. Но это было только в моем воображении. Ни за что на свете эти фантазии не воплотятся в жизнь.

Я положила блинчики Блейка, затем яйца Сэйнта с авокадо на тост, затем все жирное, поджаренное Киану. Я приготовила его жаркое в форме смайлика с прожилками бекона на бровях и жидким яйцом вместо носа. Казалось, ему понравился мой юмор, так что, возможно, это был способ расположить его к себе.

Он отрывисто рассмеялся, прежде чем схватил вилку и принялся за еду. Я ухмыльнулась, раздавая им всем кофе, поскольку уже узнала их предпочтения. Блейк пил свой черный, в то время как Киан пил кофе с кучей молока и тремя долбаными кусочками сахара. Сэйнт, конечно, выпил тройную порцию эспрессо — вероятно, ему нужна была передозировка кофеина, чтобы его мертвое сердце продолжало биться.

Закончив, я обошла стол с другой стороны и стала ждать, когда меня отпустят.

— Надеюсь, тебе понравится посыпка из битого стекла, которую я добавила тебе, Сэйнт, — сладко сказала я. — О, извини, я имела в виду соль. Иногда я путаю эти две вещи.

Киан рассмеялся с набитым ртом, в то время как Блейк проигнорировал меня, а Сэйнт спокойно смотрел на меня поверх своей тарелки.

— Ты считаешь себя смешной, Барби? — Холодно спросил он. — Потому что юмор поможет тебе занять только одно место рядом со мной. Перекинутая через мое колено, с моей рукой на твоей заднице. А теперь садись и ешь свой завтрак.

Мое сердце дрогнуло, и жар разлился по телу от его слов. Я попыталась не покраснеть, но, черт возьми, этот образ был довольно горячим.

Я нахмурилась, подумав о его приказе. Я даже не потрудилась приготовить себе что-нибудь, несмотря на то что мой желудок урчал от этого. Паста, которую Сэйнт предложил мне вчера вечером, тоже оказалась сдобренной водкой, так что, если бы не протеиновые батончики Монро, мне, вероятно, сейчас было бы намного хуже. Как бы то ни было, у меня оставалась изрядная толика решимости, поэтому я плавной походкой направилась к холодильнику и достала хрустящий лист салата, борясь с усмешкой.

Я вернулась к их столу, проводя языком по листу и постанывая, как будто это было мое самое любимое блюдо в мире. Я откусила от него большие куски, проглотила и плюхнулась на свое место, демонстрируя, как сильно мне это нравится.

Когда я закончила, я обнаружила, что все они смотрят на меня как умирающие с голоду люди, и я была удивлена, что стол не поднялся на несколько дюймов, подпираемый их стояками. Срань господня, этим сумасшедшим придуркам это всерьез понравилось.

— Восхитительно. — Я причмокнула губами, а Киан фыркнул, отпивая кофе.

— Ты сумасшедшая сучка, — прокомментировал Блейк, и я ответила ему непонимающим взглядом.

— Чтобы узнать человека, нужен человек, а, Блейк?

— С этого момента ты будешь называть каждого из нас хозяином. — Ледяным тоном отрезал Сейнт, в его глазах вспыхнул жестокий огонек.

Я медленно выдохнула, пытаясь сдержать свой гнев, прежде чем кивнуть. Блейк хихикнул, откидываясь на спинку стула и потягивая кофе с победным блеском в глазах.

— Конечно, хозяин, — я сделала слишком большое ударение на этом слове, передразнивая Сэйнта, но ему все равно это явно понравилось. Черт возьми.

— Кстати, Золушка, твоя добрая Фея-крестная появлялась здесь прошлой ночью, — небрежно сказал Блейк, делая большой глоток кофе и ухмыляясь. — Она была настоящим бойцом, но мне удалось засунуть ее в мешок и утопить в озере.

— Черт возьми, я всю неделю ухаживала за своей тыквенной грядкой, ожидая ее приезда, — подыграла я, вместо того чтобы возмутиться его дерьмовостью.

Он оперся локтями о стол, заставляя мышцы напрячься под школьной рубашкой так, что я не могла их игнорировать.

— Полагаю, королевского бала для тебя не будет, Золушка.

— У меня есть пара королевских балов, на которых ты можешь побывать, — вмешался Киан, и у меня вырвался смешок. Даже уголок рта Блейка на полсекунды приподнялся, прежде чем он стер это со своего лица. На мгновение я увидела проблеск того парня, к которому пристрастилась на вечеринке посвящения. Его глаза встретились с моими, и у него перехватило горло, прежде чем он допил свой кофе и достал телефон, полностью сосредоточившись на экране. Мое сердце сжалось, и я поняла, что на самом деле скучала по веселому золотому мальчику, которого знала всего полсекунды.

— Хватит болтовни. Сходи и принеси банан, — резко проинструктировал меня Сэйнт, и я соскользнула со своего места, взяла один для него и положила рядом с его тарелкой. Прежде чем я успела убежать, он схватил меня за запястье, дернул вниз, усадил к себе на колено и положил руку мне на бедро.

Он притянул меня ближе к своему мощному телу, и мое сердце бешено заколотилось в груди, когда он приблизил свое лицо к моему. Он протянул руку, чтобы заправить прядь волос мне за ухо, но это не было нежно. Он пытался усовершенствовать мои недостатки, убирая выбившиеся волоски и разглядывая мой макияж в поисках пятен. По-видимому, удовлетворенный, он кивнул подбородком в сторону банана.

— Почисти его, — потребовал он.

Я подняла его, прочистив горло, когда поймала взгляд Киана и увидела вспышку ревности в его взгляде. Я поняла, что могу использовать это в своих интересах, несмотря на то, что от такой близости к Сэйнту у меня мурашки бежали по коже, а кровь горела от ненависти. Но он был греховным искушением, которое, я могла притвориться, что хочу, достаточно легко, и, возможно, это было не все притворство, потому что, когда я встретила его чернильный взгляд, между моих бедер разлился жар.

Я очистила банан от кожуры и положила кожурой вниз на стол, ожидая накормить его, как в прошлый раз. Вместо этого он взял его у меня из рук и прижал к моим губам, в тот же момент его рука медленно поползла вверх по моему бедру.

Я резко вдохнула, и он сунул банан мне в рот, наклонившись близко к уху.

— Ешь, — приказал он, и это было не так, как с Монро. Это было такой же угрозой, как и приказом. Я зажала фрукт во рту, а Киан продолжал смотреть в мою сторону. Очевидно, ему нравилось то, что я делала, так что я даже издала тихий стон восторга от того, насколько это было вкусно. И, честно говоря, это действительно было чертовски вкусно. Обычно я не была шумной любительницей поесть, но это стоило чрезмерной реакции, поскольку выражение лица Киана стало еще более свирепым.

Рука Сэйнта скользнула мне под юбку, и мои ноги инстинктивно раздвинулись для него, когда он глубже засунул банан мне в рот. О черт.

Я теряла хладнокровие, мое сердце трепетало, а дыхание учащалось. Но, возможно, это было и к лучшему, потому что, похоже, Киан тоже терял хладнокровие. Его кулаки были сжаты, а пылающие золотистые искорки в глазах говорили о том, что он хотел перетащить меня с колен Сэйнта к себе.

— Тебе нужно оставаться здоровой, Барби. Ты ешь, когда едим мы. И ешь правильную пищу. — Сэйнт говорил так, как будто это я вчера решила, что не хочу есть ничего, кроме трех листьев салата, и это разозлило меня до глубины души. Я поджала ноги, зажав его руку между ними, и его взгляд потемнел до полуночи.

Я доела банан, проглотив его, не сводя глаз с Сейнта.

— Спасибо за завтрак, придурок.

Он высвободил пальцы из промежности у меня между бедер, а затем усадил меня к себе на колени, прежде чем я успела что-либо сделать, чтобы остановить его. Мое сердце подскочило к горлу, когда он задрал мою юбку так, что моя задница оказалась обращенной прямо к Киану, и шлепнул меня достаточно сильно, чтобы я взвизгнула.

Я посмотрела на Блейка сквозь завесу волос, и даже он выглядел чертовски удивленным. Удар руки Сэйнта пронзил меня до глубины души, но это было ничто по сравнению с тем, как его рука ударила по моей плоти во второй раз. Острая боль заставила меня ахнуть, но за ней последовала обжигающая сладость, поднимающаяся вверх между ног, и, черт возьми, это было так хорошо, что я начала задыхаться.

Сэйнт опустил мою юбку обратно, чтобы прикрыть мои, без сомнения, покрасневшие ягодицы, затем поднял меня прямо. Я вскочила на ноги, откидывая волосы с лица, не зная, что, черт возьми, с собой делать. Я была взволнована и разгорячена, унижена и возбуждена одновременно.

Что, черт возьми, только что произошло? И почему мне это понравилось?

Сэйнт встал со стула так внезапно, что тот с грохотом упал на пол. Я упала в его тень, и он уставился на меня свысока, его глаза застыли, как лед.

— Еще раз так со мной заговоришь, и я тебя отшлепаю. Каждый. Раз. Пока ты не научишься. Ты меня понимаешь?

Мои губы безмолвно приоткрылись. Моя задница все еще горела от хлопка его ладони, и мое тело начало изнывать от желания.

— Поняла, — выдохнула я, изобразив дрожь губ, чтобы он подумал, что я напугана. Но я была уверена, что снова буду плохо себя вести. Как можно скорее. Очень скоро. Потому что, черт возьми, очевидно, мне нравилось, когда меня шлепали. Но я не собиралась показывать ему это, иначе он позаботился бы о том, чтобы никогда больше этого не делать. И если он решил таким образом наказать меня в будущем, то я должна была чаще вести себя плохо.

— Сэйнт Мемфис! — Гулкий голос заставил мое сердце дрогнуть, и я повернулась к входной двери, когда директор Браун распахнул ее и вошел в Храм. Что, судя по яростному выражению лица Сэйнта, было неприемлемо. Браун обвиняюще ткнул в него пальцем, яростно шагая вперед. — На этот раз ты зашел слишком далеко, мальчик!

Киан и Блейк были на ногах меньше чем за секунду, и все трое бросились вперед, чтобы остановить директора.

Мое сердце взволнованно заколотилось в груди. Я была близка к тому, чтобы увидеть, как эту сомнительную компашку наконец-то засадят в их коробку!

— Чем я могу вам помочь, сэр? — Спросил Сэйнт, и в его тоне прозвучали почти незаметные опасные нотки.

— Ты прекрасно знаешь, зачем я здесь, — прорычал Браун.

Я подошла ближе, привлеченная драмой, надеясь, что Браун собирается отправить их всех под стражу до конца года.

Сэйнт скрестил руки на груди, и все трое обменялись взглядами смущенной невинности.

— Вообще-то, нет, — ледяным тоном ответил Сэйнт. — Мне совершенно непонятно, почему вы ворвались в мой дом без приглашения, сэр. — В его тоне совершенно отсутствовало уважение, и по тому, как Браун переводил взгляд с одного из них троих на другого, я могла сказать, кто обладал реальной властью в этой комнате. Но ведь они должны были слушать Директора, даже если не хотели?

— Непонятно, да? — Браун зарычал. — Хорошо, позволь мне объяснить это намного яснее. Прошлой ночью кто-то или несколько… — Он перевел взгляд с одного парня на другого. — … вломился в кладовку и забрал не только большую часть продуктов, но и всю туалетную бумагу.

— Что ж, я надеюсь, вы поймаете преступника, сэр, — сказал Киан, потирая большим пальцем уголок рта, чтобы скрыть ухмылку.

— Это вы виноваты! — Браун взревел, и ни один из них не дрогнул. На самом деле, Блейк даже зевнул, уходя и откидываясь на спинку дивана, явно закончив разговор.

Палец Брауна качнулся в сторону огромного трона из туалетной бумаги рядом с витражным окном.

— Тогда что это, а? Ты собираешься обвинить меня в бреде и глупости?

Сэйнт расправил плечи, подчеркивая, что он на несколько дюймов выше Брауна, и, к его чести, директор даже не воспротивился.

— У меня уже целую вечность этот трон из туалетной бумаги, не так ли, ребята?

— Целую вечность, — согласились Киан и Блейк, затем Сэйнт бросил на меня взгляд через плечо, подзывая ближе.

Киан обошел меня кругом, чтобы вовлечь в разговор, вложив свою руку в мою и удерживая меня рядом.

— Татум вам расскажет.

Кожа Брауна обрела неприятный оттенок красного, когда его взгляд переместился на меня, и у меня перехватило горло. Ложь прямо в лицо директору была просто еще одним способом Ночных Стражей контролировать меня. Они собирались прихватить меня с собой, если все пойдет наперекосяк. Но разве у меня был выбор?

— Целую вечность, — согласилась я, и Браун с рычанием покачал головой.

— Вам лучше вернуть все до последней мелочи на место к концу дня, или, да поможет мне бог, мистер Мемфис, я…

— Ты что? — Сэйнт шагнул вперед, пока не оказался нос к носу с Брауном. Мое сердце сжалось от угрозы в его тоне, и я инстинктивно сжала пальцы Киана, привлекая его взгляд к себе. Но я не могла отвести взгляд от директора. Я повсюду ощущала угрозу Сэйнта, мое тело было наполнено ею. Но Браун, казалось, этого не замечал. В Ночных Стражах была сила, которая постоянно витала в воздухе, но, когда они высвобождали ее в полную мощь, это было совершенно завораживающе и чертовски устрашающе.

Браун поднял палец, указывая на лицо Сэйнта, и по ним троим пробежала волна напряжения. В этот момент они были связаны, объединились против него. И мне было знакомо это чувство.

— Я позвоню твоему отцу, как насчет этого? — Прошипел Браун. — Давайте посмотрим, что скажет губернатор Мемфис о том, что его сын ведет себя как избалованный ребенок, которого никогда не учили делиться.

Сэйнт внезапно схватил Брауна за вытянутый палец и так сильно загнул его назад, что я ахнула от ужаса. Браун взревел от гнева и боли, отшатнувшись назад и пытаясь освободиться от него.

— Во-первых, никогда, никогда не тыкай своими грязными маленькими пальчиками мне в лицо, — прорычал Сэйнт, резко выкручивая палец Брауна, так что тот снова вскрикнул. — А, во-вторых, как ты думаешь, что самый могущественный человек в штате сделал бы с тем, кто назвал его сына лжецом?

У меня отвисла челюсть, когда Браун взвизгнул еще раз. Наш директор вспотел и покраснел, безуспешно пытаясь высвободить палец из хватки Сэйнта.

— Я полагаю, что скоро хорошо оплачиваемая работа станет действительно редкостью, сэр. А поскольку моя мать входит в школьный совет, ей было бы нетрудно дернуть за несколько веревочек, — прошипел Сэйнт. — По какую сторону стены ты хочешь быть, когда общество рухнет?

— Ты маленький засранец! — Браун заорал, и Сэйнт отпустил его по щелчку.

Браун прижал руку к груди, пытаясь вернуть себе самообладание, но выглядел гораздо меньше, чем когда вошел. Я была потрясена и стояла молча, понятия не имея, что делать.

— Это твой выбор, — сказал Блейк холодным голосом, двигаясь вперед, чтобы снова потереться плечом о плечо Сэйнта. Киан тоже потянул меня вперед, поставив рядом с собой. Взгляд Брауна скользнул ко мне, черты его лица исказились, когда он выделил меня как одну из них. Я хотела закричать, что это не так, что я ненавидела их так же сильно, как и он. Но я была бы только наказана за это. И я не думала, что на этот раз мне это понравится.

Браун стиснул челюсти, его взгляд метался взад-вперед по нам четверым.

— Это еще не конец. Запомните мои слова. — Он повернулся и вышел из здания, и из моих легких вырвался прерывистый вздох.

Сэйнт поправил галстук и сразу же вернулся к столу, чтобы закончить свою трапезу, ведя себя так, словно его никто и не прерывал. Блейк скользнул на диван, чтобы посмотреть телевизор, а я стояла там, понимая, что моя рука все еще зажата в хватке Киана. Я взглянула на него из-под ресниц, и уголок его рта дернулся.

— Мы заботимся о своих, — тихо сказал он. — Это жестоко, детка, но так мы выживаем. Мы распространяем это и на тебя, так что тебе лучше не забывать проявлять такую же вежливость. — Он отпустил мою руку, и я осталась наедине с его угрозой. Или это было утешение?

Меня поразило, что у Ночных Стражей, в конце концов, был план выживания. Они были из тех зверей, которые могли заставить дрожать самых могущественных людей ночью. И это сработало только потому, что они, несомненно, были едины. Если ты был их врагом, да поможет тебе бог. Я знала это лучше, чем кто-либо другой. И почему-то я была уверена, что худшее еще впереди.

Я пережила относительно безболезненный день в школе, учитывая тот факт, что большинство людей просто игнорировали мое существование. Ночные Стражи угрожали любому, кто хотя бы смотрел на меня слишком долго, так что мне, по крайней мере, больше не нужно было беспокоиться о том, что меня будут обзывать. По причинам, недоступным моему пониманию, они не хотели, чтобы кто-то, кроме них, жестоко обращался с их драгоценным маленьким питомцем.

Мой телефон зазвонил, когда я добралась до озера, надеясь урвать часок для себя в библиотеке Хемлок. Но судьба была не на моей стороне.

Король долбоебов:

Приходи в Храм. Пришло время изучить правила.

Я сжала челюсти, отправив ему смайлик с кальмаром, просто чтобы позабавить его. Он не мог разозлиться на это; это было безобидно. Но я знала, что это все равно выведет его из себя.

Я направилась обратно в Храм, волоча ноги, пока не толкнула дверь и не приготовилась к еще одному вечеру в аду.

Киан и Блейк снова развалились на диване и играли в видеоигры. Они даже не подняли глаз, когда я вошла, но вдвоем подняли руки и указали в сторону верхнего этажа, где находилась комната Сэйнта.

— Спасибо, прислужники, — усмехнулась я, проносясь мимо них и чувствуя, как они провожают меня пристальными взглядами.

Я направилась вверх по деревянной лестнице, и мое сердце начало сбиваться с ритма, когда я достигла вершины. Это пространство казалось священным, недоступным. И то, что меня вызвали сюда, было просто еще одной игрой власти. Первое, что я осознала, выйдя на балкон, было то, что Сэйнт доминировал в этой комнате.

Обнаженные стены из серого кирпича были голыми, а огромное круглое окно с витражным стеклом освещало огромную кровать перед ним в сине-зеленом свете; на богато украшенном изображении было изображено дерево, сочное красное яблоко, соблазнительно свисающее с ветки и, казалось, возвышающееся над головой Сэйнта.

Все в помещении было безупречно. От стойки с винилом рядом с долбаным олдскульным проигрывателем до единственной тумбочки и письменного стола из темного дерева.

Сэйнт стоял в изножье кровати в элегантной рубашке и брюках, заложив руки за спину, и его тело было окружено ореолом света, как у ангела. Это была извращенная шутка, которая меня нисколько не позабавила.

Мой взгляд упал на мой чемодан, который стоял в углу его комнаты рядом со шкафом.

— Этот переход был неаккуратным, — заговорил Сэйнт, нарушая тишину, но десятикратно усиливая напряжение в воздухе.

Я нацепила маску безразличия, прошла дальше в комнату и провела пальцем по проигрывателю, словно проверяя, нет ли на нем пыли. Я нахмурилась, посмотрев на свою руку, затем вытерла ее о блейзер.

— Так-так, тебе нужна уборщица. — Конечно, все было безупречно, но правый глаз Сэйнта дернулся, когда он взглянул на проигрыватель с проблеском сомнения во взгляде.

Он прочистил горло, продолжая то, что, черт возьми, он говорил.

— Тебе не дали четких указаний о том, как это будет работать. Так что я собираюсь прояснить это прямо сейчас.

Мои уши навострились, когда я посмотрела на него, остановившись и скрестив руки на груди. Я оставила между нами добрых несколько футов пространства; я не хотела подходить слишком близко к этой змее на случай, если она решит укусить.

— Теперь ты будешь ждать у склепа ровно в шесть утра каждый день. Без исключений. Ты встанешь на колени за дверью и ничего не скажешь, пока я не обращусь к тебе после тренировки.

Я прикусила язык, гнев обжигал меня, как лава.

— Какой в этом смысл?

— Смысл, — сказал он ровным, но резким тоном. — В том, чтобы научиться послушанию, структуре, рутине.

— Верно. — Я закатила глаза, и его взгляд чуть не отругал меня.

— В семь тридцать утра ты приготовишь завтрак для каждого из нас. Он должен быть на столе к восьми. Ни раньше, ни позже.

Я прикусила язык, желая опровергнуть каждый приказ, который он мне отдавал. Но я была вынуждена сделать это, так или иначе. Мне пришлось смириться с этим дерьмом, пока я не смогу разобрать их маленькую банду по нитке за раз. Это был не мой обычный стиль. Терпение было добродетелью и все такое, просто я им не была одарена. Но падения этих ублюдков я могу ждать тысячелетие.

— В восемь пятнадцать ты будешь в душе, — продолжал он. — А ровно в восемь тридцать ты поднимешься сюда в одном халате. — Он повернулся к своей кровати, взял лежавший там белый шелковый халат и передал его мне с вешалки.

— Что? — Я выдохнула, вспышка беспокойства пробежала по мне. — Я не поднимусь сюда в этом.

— Да, это будет именно так, — прорычал он, его тон не оставлял места для споров. — Если бы я хотел тебя трахнуть, я бы заставил тебя приходить сюда в гораздо меньшем, Барби.

Моя спина выпрямилась, когда я выхватила халат из его рук, перекидывая его через руку. Я позабочусь о том, чтобы он был в порядке и помялся к тому времени, как он увидит меня в нем.

— Потом что? — Рявкнула я.

— Потом… — Он улыбнулся, кивнув головой, чтобы я следовала за ним, и направился к шкафу в другом конце комнаты.

Я шагнула за ним из чистого любопытства, и когда он толкнул дверцу шкафа, у меня перехватило дыхание. Я даже вошла в его личное пространство и вдохнула его запах серы, осматривая большую комнату. Слева была одежда Сэйнта — элегантные костюмы, спортивные брюки, рубашки и идеально выглаженная униформа с аккуратно сложенными галстуками и даже с офигенно сложенными боксерами.

Справа все пространство было заполнено красивой дизайнерской одеждой. Платья и топы из шелка, кружев, кашемира. Затем лучшие джинсы, брюки, шорты, юбки, спортивное снаряжение. Я узнала кое-что из своей одежды из чемодана, но большая ее часть выглядела новой. Там была и униформа, идеально отглаженная, точно такая же, как у него. Но к ней было одно дополнение. Под гербом Эверлейка золотыми нитями были выведены слова: Собственность Ночных Стражей.

Моя верхняя губа приподнялась при этих словах, а шею покалывало, когда я почувствовала, что Сэйнт занимает пространство позади меня. Он поиграл с прядью моих волос, и я вздрогнула, когда он прижал палец к моему позвоночнику, проводя им прямо по всей длине спины. Мурашки побежали по моей коже, и я презирала себя за физическую реакцию на его прикосновения. Самая дикая часть меня не могла не воспылать страстью к Сэйнту Мемфису. Он был самым ужасным злом. И она хотела совершить его изо всех сил. Не то чтобы я когда-нибудь, черт возьми, позволю ей.

Мой взгляд упал на нижнее белье в дальнем конце длинного шкафа, и я нахмурилась.

Я шагнула к нему с отвисшей челюстью. Полки были заполнены самым роскошным нижним бельем, которое я когда-либо видела. Все это было нежным, сексуальным, разных оттенков.

— Это уже слишком. — Я развернулась с яростью в сердце. — У меня есть моя собственная одежда. Я надену вашу дурацкую форму, если хотите, но это барахло. — Я указала на невероятное множество вещей. Конечно, если бы мне подарили их при любых других обстоятельствах, я была бы в восторге. Но я не собиралась позволять этому мудаку одевать меня.

Глаза Сэйнта стали непроницаемыми, и я внезапно остро осознала, что нахожусь здесь с ним наедине. Он шагнул ко мне, и я прижалась спиной к стене, пытаясь увеличить расстояние между нами, насколько это было возможно. Но он продолжал приближаться.

— Я решаю, что слишком, а что нет, — прорычал он, и его голос вонзил осколки льда прямо в мою душу. — Ты будешь самой нарядной куклой Барби в мире. Моей куклой.

Комок встал у меня в горле, и на мгновение я задумалась, что же случилось с этим парнем, что сделало его таким. Потребность контролировать все и вся вокруг себя. Деньги, которые он, должно быть, потратил, чтобы купить мне все это, были абсурдны. И почему он чувствовал необходимость это делать, было настолько за пределами моего понимания, как будто мы были разными биологическими видами.

— Почему? — Выпалила я, уверенная, что он никогда не ответит, но я не могла побороть свое любопытство. — Я не понимаю.

Его брови чуть-чуть приподнялись, и он медленно вздохнул.

— Мне все нравится определенным образом…

— Но почему? — Я наклонилась над ним, и его глаза опасно сверкнули, но в них также было какое-то темное желание, которое заставило мои бедра сжаться вместе.

— Просто я такой, какой есть, — просто сказал он.

— Лжец. — Я подставила ему щеку, уставившись на ряд рубашек справа от меня, которые были подобраны от белого до цвета слоновой кости и всех оттенков серого, вплоть до черного. Похоже, у него был настоящий фетиш на цвет.

Его тень окружила меня, и он схватил меня за подбородок, поворачивая обратно, чтобы я посмотрела на него. Его пальцы были твердыми, но не причиняли боли, а взгляд был полон чего-то очень похожего на человеческий.

— Контроль — это сила. Без этого в чем смысл жизни? — Казалось, он хотел услышать искренний ответ на этот вопрос, и я нахмурила брови, пытаясь сосредоточиться. От его свежего яблочного запаха и ледяных прикосновений мои мысли расплывались, с этим было трудно справиться. Но я справилась.

— Наслаждение? Сострадание? Друзья? Семья? Любовь?

Он цокнул языком, слегка закатив глаза в мою сторону.

— Большинство людей в этом мире воткнут тебе нож в спину и переступят через твой труп, чтобы забрать все, что у тебя есть. Большинство твоих так называемых друзей сделали бы это не задумываясь. Твоя семья тоже. В жизни есть ничтожное количество людей, на которых ты действительно можешь положиться, твоя задача — быстро выяснить, кто они, а затем научиться быть самой могущественной среди них, чтобы держать их в узде.

Я посмотрела на него с жалостью, потому что, если он действительно думал, что жизнь состоит из этого, мы никогда не поймем друг друга. И он никогда не будет счастлив. Не то чтобы меня это сильно беспокоило. По крайней мере, ублюдок был несчастен, хотя, вероятно, даже не осознавал этого.

Он отпустил мой подбородок, проводя рукой по своим коротким волосам, сохраняя полное самообладание. Я задавалась вопросом, позволял ли он когда-нибудь своим запретам ослабевать. Я не могла представить, как это могло бы выглядеть. Он был таким же жестким, как железный дровосек, и таким же бессердечным.

Он направился обратно в свою комнату, а я повернулась к нижнему белью, взяв маленькие черные стринги. Конечно, они были горячи. Я имею в виду, я не особо жаловалась на качество этого дерьма. Мне нравилось носить подобные вещи. Но я носила их не потому, что мне кто-то сказал, а чтобы чувствовать себя хорошо. Он ожидал, что я выйду в этом на гребаный подиум? Потому что не было ни малейшего шанса, что это произойдет.

— Выходи, — позвал он, и я выругала его себе под нос, когда вышла из гардеробной и обнаружила, что он стоит, облокотившись на перила балкона.

Я подошла к нему, мой взгляд упал на Киана и Блейка на диване внизу. Они, казалось, даже отдаленно не интересовались этой стороной дела. Киану нравился азарт, когда он говорил мне, что делать, и когда я сопротивлялась, прежде чем сделать это, но ему не нравилось контролировать меня вплоть до цвета моего долбаного нижнего белья. Нет, эта особая странность была просто в стиле Сэйнта. А Блейк? Ну, я не думаю, что его волновало, что они делали со мной, пока это причиняло мне боль. Он хотел, чтобы я истекала кровью, и я подумала, что, если мне когда-нибудь станет слишком комфортно в этом месте, он вскоре позаботится о том, чтобы это длилось недолго.

Рука Сэйнта опустилась на основание моего позвоночника, и я изо всех сил старалась дышать ровно, когда он придвинулся ближе.

— Ты будешь приходить сюда каждый день после занятий. Если у тебя есть задания, ты можешь сделать их за моим столом здесь, наверху.

Я покачала головой, поворачиваясь к нему достаточно резко, чтобы сбросить его руку со своей спины.

— Как я собираюсь сосредоточиться на заданиях, когда три адских пса дышат мне в затылок? Мне нужно немного времени, чтобы побыть в библиотеке. Немного пространства.

Его губы сжались.

— Если ты докажешь свое послушание, то сможешь заслужить подобные привилегии. Но пока ты возвращаешься сюда, как только заканчиватся занятия, и остаешься здесь, если кто-нибудь из нас не скажет иначе.

Я стиснула зубы, этот звук резал мне уши.

— Перестань скрипеть зубами, — резко проинструктировал Сэйнт, и мои руки крепче вцепились в перила.

— Если я перестану их перемалывать, посыплется куча оскорблений, Сэйнт, ты бы это предпочел?

— Что я говорил о том, чтобы называть нас по именам? — Он зашипел, и мой пульс участился, когда я уставилась на него.

Часть меня задавалась вопросом, не отшлепает ли он меня снова, и эта часть также стояла на коленях, задирая юбку и умоляя об этом. Черт, нет. Не впускай этого зверя-садиста в свои фантазии.

— Извините, хозяин, — сухо сказала я. Во рту было так сухо, словно в нем рос кактус. Было неприятно употреблять это слово. Это было все равно что отрезать кусочек своей души и передать его ему.

Он ухмыльнулся, одобрительно кивнув головой, и это было как пощечина.

Я не создана для того, чтобы кланяться.

— Когда у тебя следующая эпиляция воском? — Он спросил небрежно, как будто это был совершенно разумный вопрос к человеку.

— Не твое собачье дело, — возмутилась я.

— Твое дело теперь мое дело, — прорычал он, и я поджала губы, когда он устремил на меня предупреждающий взгляд, от которого мое сердце бешено забилось.

— Я сделала лазерную эпиляцию там, в Калифорнии, — процедила я сквозь зубы.

— Хорошо, — сказал он, и его глаза заблестели — и под "заблестели" я подразумеваю, что они превратились из наполненной душой преисподней ада в чернильный водоворот реки Стикс.

— Есть еще какие-нибудь личные вопросы, ответы на которые ты не имеешь права знать и которые хочешь озвучить? — Беспечно спросила я, хотя внутри у меня все скрутилось в узел.

— Как часто тебе нужно красить волосы? — Спросил он, очевидно, желая получить эту информацию больше, чем перейти на мой тон.

— Это естественный цвет, — сказала я, перекидывая волосы через плечо. — И ты не будешь их стричь или красить, хозяин. — Я вставила последнее слово, чтобы смягчить только что выдвинутое требование. Я знала, что если бы он этого хотел, то заставил бы меня. Но я бы боролась зубами и ногтями за свои волосы. Это было больше, чем просто волосы, это была моя индивидуальность. Это было единственное, что у меня было общего с моей сестрой.

Внезапно он сжал руку в кулак, дернув так, что я взвизгнула, и прижал меня к себе еще ближе.

— Я сделаю с ними все, что захочу, Барби. Но, к счастью для тебя, мне они нравятся. При условии, что ты ухаживаешь за ними.

Я изо всех сил старалась сохранить невозмутимое выражение лица, когда он сильнее сжал мои волосы, пытаясь не показывать ему мою боль.

Он внезапно отпустил меня, и я поборола желание потереть воспаленное место на голове. Он был придурком, который дергал меня за волосы. Неужели он так и не вырос из детских игр? Но, возможно, он знал, что дергать кого-то за волосы унизительно и эффективно принижает их.

— Я хочу получить полный список необходимых тебе средств для стирки. Мне нравится, как ты пахнешь, и я хочу, чтобы ты такой и оставалась. Не пользуйся никакими средствами для душа Блейка или Киана, — приказал он, и я кивнула в знак согласия. Я все равно не хотела пахнуть ни одним из них.

— И просто для ясности, когда мы сказали, что ты принадлежишь нам разумом, телом и душой, мы имели в виду именно это. Что означает, что твое тело принадлежит нам. Таким образом, никому не разрешается прикасаться к нему без нашего разрешения.

Мои губы приоткрылись.

— Так ты собираешься убедиться, что я несчастна и не могу даже потрахаться, чтобы снять напряжение?

Он мрачно усмехнулся.

— О, ты можешь потрахаться, если хочешь, куколка Барби. Просто выбери, какой ненавистный трах ты хотела бы получить от нас в первую очередь. — Его глаза блестели, как ночное небо, и моя верхняя губа от отвращения отвисла.

Я подошла к нему ближе, на этот раз вторгаясь в его драгоценное пространство.

— Я могла бы подыграть в твоей маленькой игре, хозяин, но день, когда я заползу в любую из ваших постелей, будет холодным днем в аду.

Его глаза загорелись от моих слов, как будто я чиркнула спичкой по грубой оболочке его почерневшего сердца.

— Ты не просто приползешь, Татум Риверс, ты придешь умолять, изнывая от боли. — Я открыла рот, чтобы оспорить это утверждение, меня захлестнул прилив гнева, но он отвел взгляд со скучающим выражением лица. — Ты свободна, — он махнул мне рукой, как будто я была какой-то бездомной, выпрашивающей деньги. Не то чтобы я лично стала бы так обращаться с бездомными, но Сэйнт, без сомнения, поступил бы именно так.

Я задержалась там на долгое мгновение, снедаемая яростью, затем вздохнула и направилась к лестнице.

Мне пришло в голову, что Гарри Поттеру жилось легко по сравнению с лордом Волан-Де-Мортом, который в настоящее время превращал мою жизнь в ад. По крайней мере, у Гарри были друзья. И Дамблдор. Чувааак, хотела бы я, чтобы у меня был Дамблдор. Я предполагаю, что Монро в некотором роде считается. Он был как горячий Дамблдор, которого ты хотела затащить в постель как истинный Слизеринец и пососать его Бузинную палочку.

Я помедлила, прежде чем спуститься вниз. Была одна вещь, которую я действительно хотела вернуть из всего, что у меня отняли. В моем рюкзаке был этот долбаный пистолет плюс мои письма Джессике. Я не могу представить, чтобы Сэйнт отдал его мне за что-то меньшее, чем одна вещь. Самая низкая карта, которую я могла разыграть, и в то же время самая сильная, которая была у девочек против мальчиков. У меня месячные.

— Эм, хозяин? — Сладко спросила я, и это слово отдавало кислятиной у меня на языке.

Сэйнт прищурился, не веря в мою чушь.

— Есть ли какой-нибудь шанс, что я смогу забрать свой рюкзак? В нем… ну мои тампоны и…

Он поднял руку, чтобы остановить меня, резко нахмурившись. Да, как и было предсказано, даже Сэйнт Мемфис не собирался вмешиваться в женские дни.

— Киан, верни ей ее чертову сумку. У нее месячные, — крикнул он в комнату.

Киан вскочил, как будто у него под задницей горел огонь, и я побежала вниз, пока он доставал рюкзак из запертого шкафа.

Он протянул его мне, сдвинув брови, и я закатила глаза, схватив его и поспешив прочь в сторону ванной комнаты между его комнатой и комнатой Блейка. Идиоты ха-ха-ха.

Я закрыла за собой дверь, затем опустилась на колени, высыпая содержимое и разыскивая пистолет. Улыбка на моем лице погасла насильственной смертью, когда я обнаружила, что его нет.

Ужас просочился сквозь поры моей кожи.

Он был у одного из этих придурков. Но у кого именно? И почему они, черт возьми, не упомянули об этом?

Я попыталась придумать ответ, но безуспешно. Что они собирались с этим делать? Они не передали бы меня директору Брауну, а он бы исключил меня, и это было бы только к лучшему для меня. Но опять же, они могли бы придержать его, пока не закончат со мной. Тогда сдадут меня и привлекут полицию. Принесение оружия на территорию школы может привести к тому, что я попаду в колонию для несовершеннолетних. На этом их игра заканчивается?

Срань господня. Что, черт возьми, мне делать?

Мое дыхание стало прерывистым, когда я сунула руку в потайной карман на задней стенке сумки, и вздох облегчения вырвался у меня, когда я нашла письма.

Я надежно спрятала их обратно, планируя написать еще одно, как только смогу, сегодня вечером. Мне так много нужно было сказать Джессике. Я просто хотела бы послать их ей по-настоящему…

Мое сердце сжалось, и на мгновение мне показалось, что мной вот-вот овладеет паника, но я закрыла глаза, сосредоточившись на своем дыхании, пока не взяла себя в руки.

В дверь забарабанили кулаком, заставив меня подпрыгнуть, и я застегнула молнию на своей сумке, бросив ее в ванну — ОНА ЖЕ моя кровать — и двинулась открывать дверь.

Блейк стоял там со свирепым выражением лица, его глаза скользили по мне, а верхняя губа отвисла.

— Мы собираемся прогуляться. Следуй за мной. — Он повернулся ко мне спиной и зашагал прочь, а я, нахмурившись, последовала за ним.

Мы направились через церковь к двери, прежде чем Сэйнт крикнул нам вслед:

— Куда вы идете?

— На прогулку, — отрезал Блейк.

— Приведи ее поскорее обратно, — прорычал Сэйнт.

— Она наша. Не твоя, — бросил ему Блейк, затем схватил меня за руку и потащил к двери.

Мое сердце бешено колотилось о грудную клетку, когда он вел меня по тропинке вдоль озера, а пятнистый солнечный свет падал на нас сквозь деревья.

— Как долго Сэйнт позволит нам оставаться снаружи? — Спросила я, добавив немного страха в свой голос для пущего эффекта.

Блейк взглянул на меня сверху вниз с раздражением.

— Это зависит от меня, а не от него.

— Ах, да. Но он же босс, не так ли? — Я невинно захлопала ресницами, и он расправил плечи, его лицо исказилось от раздражения.

— Нет, он не гребаный босс. Мы команда.

— Понятно, — сказала я, как будто ничего не видела, и почувствовала, что его поза становится еще более напряженной. — Так куда мы направляемся?

— На прогулку, — прорычал он, и я внезапно поняла, зачем он привел меня сюда. Это определенно было не из желания провести со мной время. Он доказывал, что я принадлежу ему в той же степени, в какой принадлежу Сэйнту.

Между нами воцарилась тишина, и я уставилась на неподвижную поверхность озера, наблюдая за лебедями и утками, кружащими по спокойной поверхности. Пейзаж был живописным, послеполуденный свет поблескивал на поверхности, делая его похожим на жидкое золото.

— Пойдем сюда. — Блейк схватил меня за руку и потащил по боковой тропинке, которая вела в лес. Мой пульс взлетел до небес быстрее, чем полет "Аполлона-11" к Луне, когда мы свернули с главной траектории, подальше от глаз других людей. Блейк чувствовал себя бомбой, готовой взорваться, и исходящее от него напряжение заставило мои ладони вспотеть.

Мои инстинкты подсказывали мне попытаться разрядить обстановку, поэтому я прочистила горло и подняла подбородок, чтобы посмотреть на него.

— Эй…Блейк?

Он бросил на меня мрачный взгляд, и я почувствовала себя так, словно попала в свет фар встречной машины.

Мой рот открылся и закрылся на секунду, прежде чем я выдавила из себя слова, отказываясь быть куриным дерьмом.

— Между нами действительно все изменилось, да?

Он хмыкнул, продолжая идти и ускоряя шаг. Я тоже ускорила шаг, чтобы держаться рядом с ним. У моего отца часто бывали капризы, когда он из-за чего-то злился, и я знала, как вывести его из них с помощью нежных слов. Я не была уверена, что то же самое применимо к Блейку, но я, черт возьми, собиралась попробовать. Я и раньше чувствовала настоящую связь между нами, и, помимо всего прочего, я хотела получить объяснение, почему он сейчас так ненавидел лично меня. Даже если мой отец был ответственен за вирус, что я все еще категорически опровергала, и это не делало меня виновной.

Самым трудным во всем этом было то, что мне предстояло быть честной и столкнуться с последствиями, если Блейк снова швырнет эту правду мне в лицо. Но он и его друзья поступили со мной гораздо хуже. Так что рискнуть стоило.

— Я думала, что между нами раньше было что-то настоящее… Как бы глупо это ни звучало, — неуверенно сказала я, и он глухо рассмеялся.

— Я играл с тобой с самого начала. Ты выглядела как хороший трах. Жаль, что ты была ниже среднего.

Я поджала губы, отказываясь позволять этому дерьму вылетать наружу. Я могла бы сносить дерьмовые оскорбления, я могла бы даже сносить наказания, но это была просто неприкрытая ложь.

— Лошадиное дерьмо. Парни не умеют притворяться в постели, я знаю, как тебе это нравилось. Особенно когда ты доминировал надо мной.

Он бросил на меня взгляд, в его глазах пылала ярость. Клянусь, если бы я прикоснулась к нему прямо сейчас, то получила бы ожоги третьей степени. Мое сердце бешено заколотилось от интенсивности выражения его лица, и что-то во мне внезапно привлекло этот огонь в нем. Я хотела протянуть руку, чтобы посмотреть, действительно ли я обожгусь. Я хотела ощутить всю неистовую силу его страсти. И на полсекунды мне показалось, что он тоже этого хотел. Но потом он снова отвернулся и продолжил шагать вверх по дорожке, его плечи выпрямились, а мышцы напряглись.

— По крайней мере, признайся, что я тебе нравилась, прежде чем ты узнал, кто я такая, — потребовала я. — Да ладно, Блейк, мы поладили. Нам было весело. Ты мне нравился.

Он быстро подошел ко мне, и я вскинула руку, чтобы защититься, ударив его ладонью в грудь. Но он был похож на товарный поезд, когда прижал меня спиной к широкому стволу дерева, и мое сердце подскочило к горлу.

— Я ненавижу тебя! — Прорычал он мне в лицо, брызнув слюной на мои щеки. Бурлящие глубины его ненависти пронизывали каждую клеточку его тела, сверкая там подобно бриллиантам. Это заставило меня вздрогнуть, а сердце сжаться. Я знала, что все они ненавидят меня, и все же до сих пор я никогда не ощущала такой силы этой ненависти ни от одного из них. — Я ненавижу, что прикасался к тебе, ненавижу, что трахал тебя. Я ненавижу себя за то, что когда-либо хотел тебя, — выплюнул он, и я поняла, что не дышу, затаила дыхание, ожидая, что он причинит мне боль. Я чувствовала, как сильно он хотел этого по тому, как он хитро смотрел на меня, по тому, как его ладони были прижаты по обе стороны от моей головы, а мышцы рук вздымались под рубашкой.

Слова слетали с моих губ, я боялась произнести их, но я должна была. Мне пришлось это сделать.

— Я не виновата, что твоя мама умерла, — прошептала я, когда из моих глаз ни с того ни с сего потекли крупные слезы. Я не знала, за кого мне было больно — за себя или за него.

Он снова взревел, и я вздрогнула, когда его кулак нацелился на меня, готовясь к удару костяшками пальцев по плоти. Но его кулак врезался в дерево рядом с моей головой. Затем он толкнул меня на землю, и я отползла назад, наблюдая, как он бил, бил и бил. Костяшки его пальцев трескаются, кровоточат, окрашивая кору в красный цвет.

— Прекрати! — Я закричала, когда он потерял самообладание, бил и бил, пока не испугалась, что он сломает кости. — Блейк, прекрати! — Я закричала. Я не знала, почему меня это волновало, но волновало. По глупости волновало.

Я поднялась на ноги и схватила его за руку, пытаясь оттащить назад.

Он с рычанием стряхнул меня, но в конце концов перестал бить по дереву. Его руки были покрыты кровью, и он стоял, тяжело дыша, с убийственным видом глядя на меня.

Я сделала неуверенный шаг вперед, протягивая руку, когда из моих глаз потекло еще больше слез. Я знала его боль. Я чувствовала ее, тонула в ней. И я хотела исцелить его, потому что мне всегда хотелось, чтобы кто-нибудь пришел и сделал то же самое для меня. Я приложила ладонь к его сердцу и почувствовала его мощное биение на своей коже.

Он сглотнул, не двигаясь, глядя на меня, в его темно-зеленых глазах мерцали тысячи эмоций. И все они были плохими.

— Не позволяй этому превратить тебя в монстра, — выдохнула я, когда слеза скатилась с моей челюсти и упала на опавшие листья у моих ног. В лесу было так тихо, что я услышала, как она шлепнулась о землю.

Блейк отстранился от меня, качая головой.

— Слишком поздно для этого, Золушка. Это уже произошло. — Он повернулся, направляясь прочь, в лес, и я поняла, что он не хочет, чтобы я следовала за ним.

Мир, казалось, посветлел вокруг меня, когда он исчез, его присутствие было тяжелым, как тень. Я протянула руку, чтобы вытереть слезы, судорожно вздохнув, прежде чем повернуть обратно по тропинке.

Блейк, вероятно, ненадолго исчез, поэтому я не стала возвращаться в Храм. Я вернулась на главную дорожку и села на скамейку с видом на озеро. Я смотрела, как деревья склоняются на ветру, а озеро покрывается рябью. Я слушала печальную мелодию ястреба, проносящегося над спокойной водой. И я позволила своему сердцу разбиться из-за Блейка Боумена. Потому что его ненависть была пропитана такой сильной болью, что мне тоже было больно.