Короли карантина

Мои глаза были прикованы к Татум, пока мы стояли вокруг нее, всем нам потребовалось время, чтобы осознать то, что мы сделали, прежде чем кто-либо смог заговорить снова.

— Теперь мы связаны кровью, мы пятеро, — мрачно сказал Киан. — Эти узы такие же крепкие, как семейные. Даже сильнее.

Моя губа отвисла, когда мой взгляд упал на Сэйнта. Сын человека, чья семья разрушила мою. Причина, побудившая меня добиваться всего, что я имею в жизни. Мужчина, которого я возненавидел с первого взгляда, даже если он никогда об этом не знал. Семья? Это было немыслимо.

Но когда мой взгляд снова встретился с взглядом Татум, я почти почувствовал это. Желание защитить ее все еще яростно гудит во мне.

Я сделал это ради нее. Для девушки, которая ворвалась в мою жизнь и перевернула ее с ног на голову, заставила меня сомневаться во всем и заставила думать и чувствовать то, на что, как я начал верить, даже не был способен.

Была одна-единственная причина, по которой я только что всадил лезвие между ребер того насильника. И это была она.

Потому что, как бы безумно это ни звучало даже для меня. Я был готов убить ради нее.

Я просто не знал, что это значит в моем будущем.

Блейк внезапно подался вперед, обхватив голову Татум руками и прижавшись ее лбом к своему, когда он прерывисто вздохнул. Она протянула руку, чтобы схватить его за предплечья, ее глаза затрепетали, закрываясь, и на самый странный момент мне показалось, что она черпает утешение в этом существе, которое, как я знал, неустанно работало, чтобы уничтожить ее.

— Спасибо вам, — сказала Татум грубым голосом. — Всем вам.

Никто из нас ничего не сказал на это, и я задался вопросом, могли ли их молчаливые ответы совпадать с моими. Что ей не нужно меня благодарить. Что я бы сделал это тысячу раз и даже больше ради нее. Убью ради нее. Нарисую свою душу кровью ради нее. Для меня это не имело смысла, но это было правдой. Я только что доказал это. Хотели ли они сказать то же самое? И было ли их молчание пронизано чувством вины, как и мое? Проклинали ли они себя за то, что не оказались быстрее. За то, что не помогли ей раньше. За то, что позволили этому мерзкому существу, которое лежало мертвым рядом с нами, прикоснуться к ней хоть на одну секунду?

Неужели они хотели, чтобы она не благодарила их, и тонули в необходимости извиниться за столь позднее появление? Почти слишком поздно…

Я не знал, и, учитывая всю информацию о них, мне хотелось серьезно усомниться в этом. Но было трудно игнорировать то, как они трое смотрели на нее. Трудно отрицать глубину этих взглядов. Напряженность в каждом из них.

И еще труднее игнорировать связь, которой этот секрет связал нас. Всех нас. Вместе.

Что, черт возьми, это значило для меня?

— Раздевайтесь, сейчас же, — рявкнул Сэйнт, и мой взгляд снова метнулся к нему, когда Блейк отпустил Татум, а трое Ночных Стражей мгновенно сорвали рубашки, сбросили кроссовки и сброшенные спортивные штаны. Татум тоже сняла часы со своих рук, бросив их вместе с нашей одеждой.

— Все, кроме твоего нижнего белья, детка, — сказал Киан, протягивая руку, чтобы провести костяшками пальцев по щеке Татум и привлекая ее внимание к нему.

Взгляд, которым она одарила его, заставил мой живот сжаться так, что я даже не мог пытаться притворяться, что это не ревность.

— Мы не можем сейчас заниматься телом, — добавил Сэйнт. — Если мы будем отсутствовать еще дольше, нас хватятся. Нам нужно вернуться туда и помочь убедиться, что все эти ублюдки ушли навсегда.

Мой взгляд упал на тело рядом с нами и кровь, медленно растекающуюся по полу. Делали ли Ночные Стражи это раньше? Знали ли они точно, как обращаться с телом, потому что у них было много практики?

— Сейчас же, Нэш! — Рявкнул Киан, и когда мои глаза снова метнулись к нему, стоящему в боксерах, я уловил дикий страх в его взгляде, который заставил меня передумать. Нет, они раньше не убивали, но знали, как уничтожить улики.

Они все стояли в нижнем белье и ждали меня, руки Татум были скрещены на обнаженной груди, когда она смотрела в мою сторону с отчаянным извинением, написанным на ее прекрасном лице.

Я быстро разделся, бросив одежду к остальным и перешагнув через лужу крови, чтобы присоединиться к ним.

Блейк подошел, чтобы запереть ворота, наклонился, чтобы выключить сотовый насильника, и погрузил нас в темноту. Мгновение спустя телефон Киана осветил путь, и он побежал трусцой вверх по туннелю к Храму.

Вскоре мы оказались в просторном помещении, переоборудованном под тренажерный зал, и я оглядел современное оборудование.

— Подожди здесь, Татум, — приказал Сэйнт, и она безмолвно замерла, когда Ночные Стражи взбежали по лестнице и скрылись из виду.

Я не последовал за ними, а они не оглянулись.

Татум повернулась, чтобы посмотреть на меня, ее голубые глаза заблестели, когда она прерывисто вздохнула.

— Мне так жаль, — выдохнула она, придвигаясь ближе ко мне, чтобы сохранить свои слова при себе. Ее руки и живот были покрыты кровью, и в ней была какая-то дикая красота, когда она стояла там в одних трусиках, обхватив себя руками за грудь, измазанная в крови нападавшего. Ее челюсть была плотно сжата, а решимость во взгляде дала мне понять, что она ни на секунду не сожалела о том, что ей пришлось сделать. Она была воплощенным воином, отказывающимся склониться, что бы ни было брошено в нее. И с каждым падением поднималась только сильнее.

— Это я должен просить прощения, — прорычал я. — Если бы я просто добрался до тебя раньше после твоего звонка, я…

— Но теперь ты пожизненно связан с Ночными Стражами из-за меня, — запротестовала она, и выражение ее глаз сказало, что она знала, чего это, должно быть, стоило мне, даже если она не до конца понимала, что семья Сэйнта сделала с моей.

— Не из-за тебя, — прорычал я. — Ради тебя. И я бы сделал это снова в мгновение ока.

У нее вырвался тихий всхлип, и на мгновение на ресницах показались слезы, которые, я знал, были исключительно из-за меня и не имели никакого отношения к тому ублюдку, которого мы оставили остывать в катакомбах.

Она придвинулась ко мне так внезапно, что я почти не понял, что происходит, когда она упала мне на грудь, ее руки обвились вокруг меня, а ее обнаженная плоть прижалась к моей в стольких местах, что это полностью ошеломило меня.

Мои руки тоже сомкнулись вокруг нее, когда я притянул ее ближе, утопая в ее аромате и восхитительном ощущении ее кожи на моей.

Я не знал, как, черт возьми, мы теперь со всем этим справимся, но я точно знал, что мы поступили правильно. Все мы. Даже Ночные Стражи. И эта связь между нами была реальной, нравилось мне это или нет.

Сэйнт внезапно появился снова, одетый в одежду, которая выглядела почти точно так же, как та, в которой он был несколько минут назад.

В одной руке он держал охапку одежды, а в другой — черное ведро, в котором плавали две тряпки. Приторный запах отбеливателя окутал нас, когда он подошел ближе, оставив одежду на лестнице, прежде чем подойти к нам с ведром.

— Иди сюда, — сказал он, не сводя глаз с Татум, и его тон был почти мягким.

Если его и беспокоило то, что он застал нас двоих обнимающимися в одном нижнем белье, он не упомянул об этом.

Татум отпустила меня и подошла к нему, на этот раз не потрудившись прикрыть грудь, когда он схватил тряпку и быстро начал вытирать кровь с ее кожи.

Я схватил свою собственную тряпку из ведра, заставляя себя отвести взгляд от тела Татум, и поспешил вытереть кровь и с себя.

Сэйнт старательно очистил кожу Татум от каждого пятнышка крови. Ее взгляд оставался прикованным к нему, пока он проводил тканью по ее телу, и она, казалось, боролась с поиском нужных слов, чтобы сказать ему их.

Как только он закончил, она опустила руки прямо в ведро и тоже смыла с них кровь.

— Вот, — сказал Сэйнт, протягивая мне пару серых спортивных штанов и черную футболку, которые выглядели почти точно так же, как те, что были на мне только что.

Я пожал плечами, пробормотав что-то в знак благодарности, и затем он сосредоточился на том, чтобы одеть Татум.

— У меня был такой же наряд для тебя, только черный, — сказал он, предлагая ей леггинсы и спортивный бюстгальтер в тон. — Сегодня ночью темно, никто не должен заметить, что они не милитари расцветки.

— Спасибо. — Она быстро оделась, и мы побежали вверх по лестнице, чтобы найти Киана и Блейка, которые ждали нас, тоже одетые в свежие версии своих последних нарядов.

— Как будто этого никогда и не было, — мрачно сказал Блейк, окинув нас взглядом.

— Не знаю, сказал бы я тоже самое или нет, — прорычал Киан, потянувшись, чтобы взять Татум за руку, когда потянул ее к двери, где нас также ждали свежие кроссовки.

— Пошлите, — скомандовал Сэйнт, и у меня по коже побежали мурашки, когда он адресовал этот тон мне так же ясно, как и остальным. Что бы ни означала эта связь между нами, она определенно не включала в себя выполнение его приказов.

Киан подобрал с пола бейсбольную биту, и я заметил пистолет, засунутый сзади в спортивные штаны Блейка. Сэйнт не взял оружия, но я заметил старый молоток, лежащий на каменных плитах, и схватил его, прежде чем последовать за остальными в темноту.

Отдаленные крики раскрасили воздух откуда-то из-за ворот, и адреналин хлынул по моим конечностям, когда мы повернулись к месту потасовок.

— Кем, черт возьми, эти придурки себя возомнили, что врываются сюда и пытаются нас обокрасть? — Спросил я убийственным тоном.

— Пойдемте, покажем им, что происходит, когда ты вызываешь гнев Ночных Стражей, — прорычал Блейк.

Киан приложил ладонь ко рту и прокричал в небо, его голос эхом разнесся по всей горе в смертельном обещании, от которого у меня волосы встали дыбом на затылке. Это был крик охотника, грядущий обет насилия.

Сэйнт мрачно улыбнулся, и мы побежали, не сказав больше ни слова, вчетвером занимая позиции вокруг Татум без чьего-либо приказа. Это могло быть совпадением, но я так не думал. Мы все были связаны тем, что совершили, но на самом деле нас связывало нечто гораздо более чистое, чем смерть. Мы были связаны с ней. Этой девушкой, которая появилась из ниоткуда и сумела завладеть испорченными душами четырех сломленных монстров.

И хотя я, возможно, ненавидел то, чем были эти другие звери, и все, что они олицетворяли, я все равно мог оценить силу, заключенную в них. Каждый из нас был способен на настоящую свирепость, когда дело доходило до защиты того, что принадлежало нам. И Татум Риверс была нашей. Мы написали это кровью.